Джокер

      Поиски Сатклиффа заняли какое-то время. В отведенной ему комнате его не оказалось, в комнате Себастьяна – тоже. Поразмышляв какое-то время, куда же мог деться умирающий жнец, демон отправился на крышу – и не прогадал. Худощавый юноша сидел на самом верху крыши, обняв руками колени, и задумчиво смотрел в звездное небо. Себастьян неслышно приблизился к нему, остановился в метре, раздумывая, стоит ли дать знать о своем присутствии, или жнец уже его почувствовал.       Несмотря на уверенное обещание Слингби побыть с Греллем Сатклиффом и разделить его последние предсмертные минуты, Себастьян как-то не предусмотрел, что собирается делать. О чем говорить с обреченным жнецом? Как поступать? Такого опыта у него еще не было. Оставалось лишь надеяться, что удастся сориентироваться по обстановке. В конце-концов, благодаря Сиэлю и шумной компашке слуг, у него накопился большой опыт общения с людьми, и не маленькие запасы понимания человеческой психологии.       - А ты знал, что раньше люди считали, будто звезды – это души умерших людей?       Себастьян вздрогнул от неожиданно раздавшегося тихого голоса. Грелль не пошевелился, но явно ждал ответа, и демон, подумав, осторожно ответил:       - Да, я слышал о таких верованиях. А также о том, что родные люди с небес следят за своими любимыми и детьми.       - Глупо, да? – иронично хмыкнул Сатклифф. – Но так красиво. Когда я был ребенком, верил, что мама наблюдает за мной и оберегает от бед. Потом я стал жнецом и еще одна легенда развеялась. Но привычка смотреть на звезды, как на что-то прекрасное и волшебное – осталась.       Себастьян промолчал, не зная, как на это ответить. Грелль вздохнул, оглянулся на него.       - Это Слингби тебя прислал?       Демон едва сдержался, чтобы не закатить глаза.       - Вы стоите друг друга. Думаете, я не мог прийти сюда сам, по своему желанию?       - А зачем? – в голосе жнеца послышалось искреннее недоумение. – Мы же вроде уже все решили. Ритуал провели, убийцу вычислили. Я тебе больше не нужен.       - А если я просто хочу побыть с вами рядом?       Грелль отрывисто рассмеялся.       - Демон, неожиданно проникнувшийся чужими чувствами? Да брось. Вы не умеете чувствовать.       Себастьян поджал губы и промолчал, подумав, что это, наверное, действительно была плохая идея. Однако следующие слова Сатклиффа заставили его передумать.       - Хотя, по правде сказать, я рад, что ты здесь. Присядешь?       Он похлопал рукой по черепице рядом. Демон послушно приблизился и сел. Сатклифф смотрел на него с задумчивой улыбкой, грустно и вместе с тем благодарно.       - Мне страшно. Никто не знает, куда уходят жнецы после смерти. Это наше наказание, такое же, как и у людей. Мы бессмертны, но обречены мучиться теми же страхами, что они. Смешно, не правда ли?       - Как сказать, - задумчиво протянул Себастьян. – Я не знаю страха смерти. Таких, как я, почти невозможно убить, и прекращение существования нас не тревожит. Но для существ, имеющих душу, бояться неизвестности своего будущего – естественно.       - Естественно, или нет, но я не хочу умирать, - прошептал Грелль, отворачиваясь. – Я думал, что готов. Надеялся, что у меня будет немного времени, перед тем, как я исчезну, но… Я не ожидал, что все будет вот так. Так быстро. Это выбило меня из колеи. Я… я столько еще не сделал. Ничего не успел. Жил по-дурацки, и умру так же.       Голос жнеца дрогнул и сорвался. Он уткнулся лбом в колени, и Себастьяну показалось, что он услышал слабый, задавленный всхлип. Наверное, только показалось. Демон задумчиво смотрел на жнеца, и в какой-то мере сочувствовал ему. Никто из них не ожидал, что соприкосновение Шипа смерти с демонической энергией приведет к такому результату. Если бы все шло как надо, у Грелля было бы несколько дней на то, чтобы свыкнуться с неизбежной смертью. Теперь же у него осталось всего несколько часов.       - А что бы вы хотели сделать, если бы у вас было больше времени? – мягко поинтересовался Себастьян. Грелль напрягся, поднял голову. Демон сразу отметил сухие, безжизненные глаза, неуверенно изогнувшиеся губы.       - Не знаю… Напился бы. И провел последнюю ночь в чьей-нибудь постели. Что бы хоть ненадолго, в последние минуты, почувствовать себя любимым. Когда рядом с тобой кто-то есть…       Он прервался, неуверенно смолк, и Себастьян закончил за него.       - …умирать не так страшно.       Грелль нервно кивнул, снова хотел уткнуться лбом в колени, но демон, действуя интуитивно, протянул руку, обхватил узкие плечи Сатклиффа и привлек его к себе. Жнец дернулся, испуганно пискнул, напрягся в чужих объятиях…       - Себас…?       - Тшшш…       …и обмяк. Прижался плечом к чужой груди, дыша рвано, через раз. Рука неуверенно скользнула Себастьяну на грудь. Он поймал ее, почувствовал, как дрогнули тонкие пальцы, поднес их к губам и ласково поцеловал ладонь, вернув руку на место, к своему холодному сердцу. Все его действия основывались на том, что он видел и помнил у смертных. Их ласки, нежность, неторопливо разгорающаяся страсть.       - Зачем? Ты же не любишь меня…       Себастьян тихо рассмеялся. Маленький, глупый жнец, не умеющий вовремя промолчать.       - Последнее желание умирающего – закон. А кто, как не демон, умеет исполнять желания.       - Мне нечем с тобой расплатиться.       - Если вам так хочется, будем считать это компенсацией за возникшие при переносе Шипа осложнения. Как вы сказали мистеру Слингби? Аукцион невиданной щедрости?       Грелль тихо хихикнул, выпрямился, выпутываясь из его рук. Зеленоватые глаза испытывающе взглянули в алые демона. Себастьян знал, что он там увидит. Искреннюю любовь и нежность, тепло ярче и жарче солнечного света, которое наконец согреет измученную душу, подарив ей желанный покой. Демоны – мастера лжи. Их ложь так достоверна и сладка, что ее очень тяжело отличить от правды. Тем более, если жертва сама хочет, чтобы ее обманули.       Грелль потянулся к его губам, неуверенно, робко, опасаясь, что снова оттолкнут, ударят, но Себастьян, внутренне улыбнувшись, призывно приоткрыл губы и закрыл глаза.       Первое прикосновение – легкое, как крылья бабочки. Едва уловимое, неуверенное, испрашивающее разрешения. Дальше – смелее. Коснулся верхней губы, нижней. Любопытный язычок осторожно задевает кончиком губы Себастьяна, все еще в неверии, что можно. Себастьян осторожно отвечает, прихватывая чужие губы, легко соприкасаясь в целомудренном поцелуе. Дыхание Сатклиффа пахнет земляникой – и кровью. Странное сочетание, хотя последний аромат понятен. От него уже не избавиться, до самого конца.       Грелль смелеет – и целует отчаянней, глубже. Обводит язычком его губы, ныряет внутрь. Их языки сталкиваются. Привкус чая, апельсинов, терпкий и дразнящий. Себастьян поднимает руку и кладет ее на затылок жнеца, зарываясь пальцами в волосы. Грелль напрягается невольно – но Себастьян нежен и только перебирает шелковистые прядки, поддерживает чужую голову, чтобы легче и удобнее было целовать.       Эта ласка срывает все барьеры, и Грелль усиливает напор, целует жадно, исступленно, словно пытаясь напиться чужой нежностью, пока есть возможность. Их поцелуи горячие и глубокие, языки сталкиваются в сражении, таком же жарком, как и ранее при оружии. Каждый не желает сдавать позиции и пытается взять верх. Лидерство попеременно уходит от одного к другому. Жнец слегка прикусывает губу демона – и с наслаждением слизывает текущую кровь, урчит, как довольный кот. Его ладонь настойчиво толкает Себастьяна, опрокидывая на крышу. Грелль уже готов перейти к более активным действиям, однако дворецкий останавливает его и вынуждает отстраниться.       - Себастьян? – недовольно тянет шинигами. Взгляд, обиженный, как у ребенка, которому дали – и тут же отобрали любимую игрушку, заставляет демона рассмеяться. Он зубами стаскивает с руки перчатку, нежно обводит кончиками пальцев овал лица Сатклиффа. Тот ластится к его руке, как потерявшийся котенок.       - Не здесь. Найдем место, где нам будет удобнее, мой прекрасный жнец, - тихо, мягко выдыхает Себастьян. – Ты же хочешь, чтобы это была твоя лучшая ночь?       Грелль скованно кивает. И куда делась его безбашенная уверенность и сводящая с ума наглость? Такого Грелля Сатклиффа Себастьян не знает, но тем интереснее становится игра. Неспешно поднявшись на ноги, он протягивает руку своей Алой леди, и Грелль встает, цепляясь за его запястье тонкими пальцами. Прекрасное представление, разыгрываемое ими друг для друга, прерывает грубое вмешательство реальности – неожиданный приступ жестко скручивает шинигами. Он заходится хриплым кашлем, сгибается почти пополам, судорожно цепляясь за руку демона. Себастьян поддерживает его за плечи, не давая упасть, терпеливо ждет, пока болезненная агония отпустит. Наконец жнец распрямляется, слабо улыбаясь:       - Надо же. Это было сильно.       - Шип действует быстро. У нас действительно мало времени, - задумчиво тянет Себастьян. – И скорее всего, наша любовь лишь ускорит вашу гибель.       - За ночь с таким импозантным мужчиной не жаль заплатить жизнью, - Грелль облизывает губы и со сладострастной улыбкой, скрывающей боль, поддевает пуговицы на пиджаке Себастьяна. Демон усмехается – и подхватывает Алого на руки. Тот испуганно и вместе с тем предвкушающе ахает, вцепляясь в плечи дворецкого.       - Тогда чего же мы ждем?       Себастьян двинулся внутрь дома, а Грелль, обвив руками его шею, снова потянулся губами к его губам. Привкус крови стал сильнее, но оседающий на языках соленый металл лишь усиливает желание. В паху становится тесно, жар опаляет внутренности, и пути назад уже нет.       Почти не разрывая поцелуев, они входят в комнату Себастьяна, и дворецкий захлопывает дверь ногой, бережно опускает свою ношу на кровать. Грелль тут же раскидывается по постели, не дает Себастьяну отстраниться и сам жадно запускает руки под его пиджак – мужчина едва успевает расстегнуть пуговицы, как ткань соскальзывает с его плеч, подчиняясь нетерпеливым движениям Алого.       Они раздевают друг друга, алчно и торопливо. Ощущение мерно тикающих часов давит, не оставляя времени на промедление, но Себастьян все равно находит способы делать все идеально, как и пристало дьявольски хорошему дворецкому семьи Фантомхайв. Эта ночь должна быть прекрасна – и даже в спешке он не торопится переходить к десерту. Что является залогом идеального ужина? Тщательная сервировка и последовательная смена блюд – от первого до последнего, каждое в свое время.       Он покрывает поцелуями лицо шинигами, соскальзывает на шею и грудь. Грелль выгибается навстречу, шумно дыша, запускает пальцы в его волосы.       - Не сдерживайся. Я хочу тебя чувствовать.       Приказ – как руководство к действию, и на белоснежной коже расцветают багряные пятна укусов и засосов. Грелль тихо стонет сквозь плотно сомкнутые губы, и Себастьян позволяет себе довольно улыбнуться. Его жертва быстро заводится, о чем свидетельствует напрягшийся орган в слишком узких для этого брючках. Однако переходить к нему пока рано, и демон обводит кончиком языка, покусывает и оттягивает розовые бусинки-соски, слушая судорожные всхлипы. Язык скользит ниже, оставляя влажную дорожку, собирает солоноватый вкус с примесью розы. Сатклифф тщательно следит за собой, что несомненный плюс. Познавать его – эстетическое удовольствие, которое демон не собирается упускать.       Пальцы расстегивают и стягивают до лодыжек мягкие брючки вместе с бельем, освобождая возбужденный до предела член. На головке поблескивают в неверном свете свечи капли смазки. Себастьян с улыбкой легко пробегает по нему пальцами – Грелль шумно ахает, подается навстречу – и отстраняется, возвращаясь к бедрам и стройным, призывно разведенным ногам.       - Себас…тьян… - жалобно выдыхает Грелль, однако демон не торопится, исследуя губами внутреннюю поверхность бедер, лаская и поглаживая подтянутые икры и тонкие лодыжки, мягко высвобождая из плена ткани изящные ступни.       Наконец-то весь шинигами оказывается перед ним, доверчиво раскрывшийся, беззащитный светлый ангел, разметавшийся на темном покрывале в облаке пламенных волос. Темную зелень глаз затянуло туманной поволокой, искусанные губы алеют, словно кровоточащие раны. Себастьян позволяет себе остановиться на несколько секунд, изучая эту прекрасную картину, запечатлевая в памяти и готовясь к новому этапу их сражения…очень эстетического сражения.       Тонкие пальцы мягко обхватывают основание члена – и Грелль тихо стонет в ответ на первые ласки. Себастьян наклоняется, легко касается кончиком языка ствола, скользит по нему дразнящими движениями, слыша судорожные стоны и яростные вздохи. Пока одна рука ласкает белое бедро рядом, вторая придерживает налившийся кровью орган, поглаживая и массируя. Язык ласкает головку, слизывает солоноватые, пряные капли. Они приятные на вкус, и Себастьян наконец вбирает весь член в рот, посасывает, ласкает языком.       Грелль где-то над ним задыхается – но вовсе не от приступа. Его руки вцепляются в волосы Себастьяна, пытаясь насадить глубже, но демон сам задает темп, контролируя партнера. Это желание Сатклиффа – но исполняет его он, и он ведет в этой игре, солирующей скрипкой исполняет мелодию, которая нравится им обоим.       - Себас…тьян…пожалуйста! Я…ааах!       Грелль развратно стонет, выгибается. Демон рассмеялся бы, если бы мог, но сейчас все его внимание поглощено членом, который упирается ему в горло – и который он заглатывает так глубоко, как позволяет его человеческий облик. Почувствовав, что любовник на грани, он удерживает его в таком состоянии еще несколько безумно долгих секунд – и отпускает. Теплое семя заполняет рот. Себастьян пьет его большими глотками, всасывая этот драгоценный, терпкий нектар, пока поток не иссякает – и только тогда отстраняется, сыто облизываясь.       Мутные глаза шинигами осоловело пытаются поймать его в фокус. Да, эта ночь стала сюрпризом для обоих. Они оба ее запомнят, как бы дальше все не сложилось.       - Как вы себя чувствуете, господин жнец? – ласково интересуется Себастьян, подбираясь ближе к любовнику и убирая растрепавшиеся пряди с влажного лба. – Готовы ко второму блюду?       - Грелль, - хрипло шепчет юноша. – Назови меня Грелль.       - Как скажешь, Грелль, - Себастьян ласково целует жнеца, делясь с ним его собственным вкусом. Сатклифф исступленно тянется за ним, прижимается всем телом, обнимает.       - Ты и правда демон, - горячо шепчет он, оглаживая плечи и руки возлюбленного.       - Вы в этом сомневались? – смеется Себастьян, ероша алые прядки и отвечая на ласку лаской.       Руки Сатклиффа спускаются к его брюкам – Себастьян так их и не снял. Пока.       - Я хочу тебя, - смущенно, тихо шепчет он, расстегивая пуговицу и запуская внутрь ладошку. – Я хочу ощутить тебя…в себе.       - Мы как раз двигаемся в этом направлении. Но…вам не нужна передышка? – взгляд невольно опускается на темные следы на белоснежной груди. Те, которые не имеют никакого отношения к разыгравшейся страсти. Печать приговора, уже подписанного и готового к приведению в исполнение.       Грелль хмурится, свободной рукой касается щеки Себастьяна, вынуждая демона поднять глаза на себя.       - Не смотри туда. Я в порядке. Я…не хочу об этом помнить. Заставь меня забыть. Прошу.       Его пальцы гладят напрягшийся, готовый к соитию ствол, теребят твердую плоть. Себастьян только усмехается и приникает к губам шинигами кратким, многообещающим поцелуем, после чего отстраняется и окончательно избавляется от одежды. Он не озаботился заранее смазкой – с женщинами об этом задумываться не приходиться, а с мужчинами последний раз контакт у него был бог весть знает, как давно – но после должного размышления решает, что масло для масляных ламп вполне для этого подойдет.       Расслабившийся Грелль лениво следит за ним взглядом. Себастьян проходится по комнате до шкафа, чувствуя, как любовно обшаривают глаза шинигами его идеальное тело – и красуется, передвигается плавно, покачивая бедрами и не скупясь на соблазнительную гибкость движений. Вернувшись к постели, он тратит несколько минут на предварительные ласки, вновь заводя Грелля и сцеловывая выступившие на глазах слезы. Тот успешно скрывает боль, и даже если она причиняет ему беспокойство, ни единый стон или жалоба не срываются с его губ по этому поводу, так что Себастьян спускается ниже и покрывает поцелуями вновь мгновенно напрягшийся орган Алого. Подложив под бедра последнего подушку, он выливает на пальцы масло и мягко поглаживает невольно напрягшееся колечко мышц.       - Расслабься. Я буду нежен.       Поцелуи и ласки успокаивают шинигами, и, отвлекая его неспешными движениями языка и губ, Себастьян аккуратно проникает в него сперва одним пальцем. Внутри горячо и безумно тесно. Заинтересованный, он вскидывает глаза на покрасневшее лицо Грелля. Его вход совершенно не разработан.       - Так вы девственник, господин Сатклифф?       Грелль морщится, фыркает.       - И что?       - При вашей внешности и поведении… я думал, вы пользуетесь популярностью.       - Да, я зна…аах…знаю, какие слухи обо мне х…ходят. Не все так просто, дорогуша, - Грелль слабо усмехается.       Себастьян задумчиво кивает в ответ, присоединяет к первому пальцу второй – и Грелль морщится, шумно дышит, выгибается под его рукой. Себастьян двигает пальцами, раздвигая плоть внутри, проникая глубже. При создании образа дворецкого он не уделял много внимания своему достоинству, удовлетворившись средним размером. В конце-концов, главное не величина, а мастерство. Зато теперь ему не нужно опасаться нечаянно травмировать узкого жнеца слишком крупным для него фаллосом.       Третий палец – и чувствительная точка, задев которую Себастьян вырывает сдавленный крик из страстно изогнувшегося тела. Тихо хмыкнув, ощущая животом упершийся в него член, он мягко поглаживает и массирует жнеца изнутри, доводя до исступления. Грелль хнычет, пытаясь глубже насадиться на его пальцы, шепчет что-то бессвязно. Воздух комнаты раскаляется, как в адской бездне.       Убедившись, что Грелль готов, Себастьян вытаскивает пальцы – и Грелль разочарованно стонет, подается за ними следом, однако демон удерживает его на месте и приставляет к призывно раскрытому входу головку.       Быстро протискиваться не получается – даже растянутый жнец слишком узок, и эта восхитительная тугость, сжимающая его член своими раскаленными стенками, кружит демону голову и сводит с ума. Будь он человеком, или, если бы на месте Сатклиффа был другой, не столь важный для Себастьяна объект, он не стал бы медлить. Ворвался бы сразу и до упора, двигался бы резко, рывками, вколачивался в распластанное тело, не заботясь о его сохранности. Однако с Греллем так нельзя. Шинигами морщится, тихо шипит от неприятных ощущений, но не жалуется, призывно двигает бедрами, когда Себастьян замирает, давая ему привыкнуть. Демон не сомневается, что жнец многое может выдержать и стерпеть, но его цель сейчас не просто удовлетворить похоть обоих, а подарить юноше любовь и наслаждение, которых тот так страстно желал.       Он входит медленно, но уверенно, продвигается вперед в чужом теле, пока не входит почти полностью. Подождать, отстраниться – и снова назад, чуть резче, глубже, теперь до упора. Грелль сипло стонет, кашляет, но боль от Шипа стихает быстро, и он снова недовольно дергается, пытаясь насадиться сильнее, призывая действовать. Себастьян усмехается, шепчет: «Нетерпеливый котенок», - и мягко начинает двигаться.       Сначала больно, потом приятно. Все эмоции разом отражаются на точеном лице. Себастьян наклоняется, почти ложась на Грелля, целует влажные виски, поит его своим дыханием. Грелль стонет ему в рот, обхватив за талию ногами, вцепляется руками в плечи. Острые ноготки оставляют кровавые борозды на спине, и подстегивают вместе с жарким шепотом: «Быстрее… быстрее!» Себастьян охотно выполняет его просьбу.       Удовольствие выгибает стройное тело навстречу. Грелль хватает ртом воздух, хрипит. Себастьян чутко прислушивается к его состоянию – приходится разделять сознание, одновременно наслаждаясь процессом и контролируя партнера. Он ускоряется, вбиваясь в шинигами так, как ему нравится, благо теперь двигаться становится легче. Чужой член трется о его пресс, исходясь смазкой. Грелль пытается взяться за него, стимулируя себя, однако Себастьян опережает его, накрывая пульсирующий орган и придерживая, не позволяя кончить.       Жаркая, удушливая волна захватывает обоих. Демон чувствует приближение разрядки и плавно подводит к ней шинигами. Тот задыхается от бьющего через край раз за разом удовольствия, от мощных толчков, сотрясающих тело. Губы бессвязно шепчут что-то, и одно слово вдруг привлекает внимание. Себастьян прислушивается – и вздрагивает, различив тихое: «…Уилли…».       Демон не останавливается, но прикрывает глаза и улыбается, сохраняя внутри себя эту маленькую тайну. Теперь он знает, по кому всегда Алая роза цвела. Кто выстудил это сердце, не одарив своим вниманием. И кому он перешел дорогу, вольно или невольно ухватив первый приз. Он еще найдет, как распорядиться своим знанием. Умело взращённое и примененное в нужный момент, оно может убить не хуже косы смерти. И он им обязательно воспользуется, ведь влюбленные должны быть вместе, не правда ли, Грелль?       - П-пожалуйста… я… я больше… не могу…       Кого он просит? Себастьяна – или призрак, невольно присутствующий здесь, около них?       Демон усмехается своим мыслям – не ревность ли это? – и уступает. Грелль выгибается, кричит, и его семя выплескивается ему на живот и на грудь Себастьяну. Дворецкий еще несколько раз двигается внутри и вздыхает с облегчением, изливаясь в теплую, тесную глубину. Грелль обмякает под ним, притихший, оглушенный удовольствием, и Себастьян ложится рядом, обнимает его за плечи, прижимая к себе. Жнец пристраивает голову и ладонь на его груди, сладко выдыхает.       - Ты в Аду не за похоть отвечал? – бормочет он сонно. Себастьян тихо смеется и ласково поглаживает его по голове.       - Вовсе нет.       - Ты прекрасный любовник.       «Но звал ты в пылу страсти другого», - мысленно ехидно думает демон, но не произносит вслух.       - Я знаю.       Грелль тихо фыркнул, погружаясь в сон.       - Спасибо, Себастьян. Я…мне так хорошо…       Себастьян улыбнулся, легонько коснулся губами влажных от пота волос, крепче обнял узкие плечи.       - Спи, Грелль. Тебе нужно поспать.       Ему кажется, что Алый уже заснул, но тихий голос вдруг шепчет:       - Не трогайте Слингби. Я…пусть я один за все отвечу.       Себастьян молчит недолго.       - Я могу поговорить с господином, но ваша канцелярия…       - О них я позаботился, - Грелля едва слышно. – Пообещай…       - Обещаю, - тихо хмыкает Себастьян. – А теперь спи, и ни о чем не беспокойся.       Грелль улыбается и быстро забывается глубоким сном, уже не чувствуя, как демон аккуратно вытягивает из-под них одеяло и укрывает обоих. И также, как теплая ткань закутывает тело, навеянная иллюзия пленяет разум, скрадывает удушье и боль. Себастьян чувствовал – уже недолго осталось. Скоро умиротворенно бьющееся в груди под его ладонью сердечко остановится, и все будет кончено. Алой леди не станет.       Себастьян лежал и думал, что завтра будет суетный день. Завтра с утра он встанет раньше, чем обычно, чтобы привести в порядок себя и Грелля. Стерев с их тел все следы ночной страсти, он оденет диспетчера, осторожно расчешет густые, алые волосы и оставит уснувшую вечным сном актрису на своей постели, дожидаться её последнего выхода на сцену.       В комнате Грелля он найдет запечатанное письмо «для Уилли», и уберет его в карман. Послание непременно дойдет до своего адресата. Чуть позже утром встанет его хозяин и другие шинигами. Из комнаты Алана и Эрика долго будут нестись сердитые голоса, и за это время Себастьян успеет ввести в курс дела господина, передав ему последнюю просьбу погибшего жнеца. Разумеется, Сиэль не сможет отказать – Себастьян, когда хочет, может говорить очень убедительно.       Когда шинигами спустятся в гостиную, они будут ждать их с печальной вестью. Себастьян принесет из своей комнаты тело Грелля, чтобы передать его сослуживцам. И Алан будет лишь первым, кто станет плакать по умершему жнецу.       После этого в особняке Фантомхайвов долго будет шумно. Прибудет Его Ледяное Величество Уильям Ти Спирс, и Себастьян с нескрываемой насмешкой передаст ему последнее послание Грелля. Ему не нужно видеть содержимое, чтобы знать – Алый благородно взял на себя вину Слингби. И Себастьян подыграет ему, раскрыв почти правду – что по желанию Грелля перенес Шип в его душу, вместо того, чтобы позволить собирать тысячу душ для спасения Алана. Последнее двое влюбленных подтвердят, насчет душ же останется лишь верить написанному. Мертвого уже не допросишь. Они могли бы просмотреть его пленку, но почему-то демон уверен – не станут.       Когда придет время похорон, им позволят присутствовать. Грелля похоронят на земле, в мире людей, который он так любил, в его любимом плаще и в окружении роз. Гробовщик сделает для него особый, прекрасный гроб, оббитый алым бархатом, в тон его волосам. Жнецов придет много, у многих на глазах будут слезы, и Себастьян поймает себя на чересчур человеческой мысли, овеянной грустью пополам с удовлетворением: Грелль все-таки ошибся.       …Все это будет. Завтра. А пока Себастьян лежал рядом с мирно посапывавшим Сатклиффом, гладил его по волосам и тихо мурлыкал под нос неожиданно пришедшие на ум строчки случайно услышанной песенки:

- Ночь укроет нас с тобой, Нас с тобой, нас с тобой. Ночь укроет нас с тобой, Моя милая Леди…