***
Школьный стадион встречал шумной бурей голосов. На высоте трибун ветер стал ещё холоднее, обдавая порывистыми волнами. Многие укутались в тёплые вязаные шарфы, в том числе оказались Ацуши с Джуничиро. Чёрно-жёлтая ткань ярко выделялась на фоне скудной и мрачной погоды. Девушки с Гриффиндора весело перекрикивали толпу, громко делая ставки поможет ли поимка снитча в этом году для достижения победы. Небольшая кучка младшеклассников Когтеврана буйно расталкивала взрослых, чтобы пройти на лучшие места. Рампо приветственно помахал им рукой, в другой он держал огромную корзину с попкорном. Ацуши ответил тем же, с сожалением провожая его кучерявого спутника с двумя такими же ёмкостями сладостей. Когда они уселись на скамью, послышался ужасающий скрип. Ацуши прикрыл уши и поморщился в то время как Танидзаки сбоку пугливо дёрнулся. Кенджи всё никак не мог настроить микрофон. Он замахнулся, чтобы хорошенько вдарить по устройству, но его руку перехватил Ода, спокойно нажимая на какую-то кнопку. Тогда звон прекратился. Пуффендуйцы облегчённо выдохнули. Сегодня под строгим надзором Сакуноске комментировал матч Миядзава, что с горячим энтузиазмом больше всех рвался на эту роль. При каждой игре профессора старались выбрать как можно менее заинтересованное в победе лицо, которое не будет предвзято относиться к игрокам. По полю раздалось радостное «приём-приём». Взбудораженные зрители вытащили из-за пазухи бинокли. Трибуны, конечно, высокие, но зачастую за игрой нелегко уследить. Ацуши взволнованно теребил пальцами мягкую ткань шарфа. Он то и дело спускался с покрасневшего носа. Вчерашний разговор не выходил из головы, упорно прокручиваясь в сознании раз за разом. Значок льва на мантии ощущался острием копья. — Где же Анго? — Джуничиро пробегал глазами по трибуне факультета, но безуспешно. — Он сказал, что бессмысленная бойня его не интересует. — На наши матчи он всегда ходил… Ацуши выдохнул облачко пара изо рта. — Он и будет. Думаю, дело именно в сегодняшнем. Сокурсник как-то нервно поддакнул. Ацуши вдруг понял, что сболтнул лишнего. — Наоми умничка. Кажется, Чуя её очень нахваливал, а он не разбрасывается подобным. Всё будет хорошо, — пуффендуец постарался сделать свой голос как можно более уверенным, придать своей речи мнимой надёжности. Атмосфера немного ослабила шипы. Ацуши неловко сжал чужую ладонь в своей, ощущая отдачу. Танидзаки благодарно улыбнулся. Внезапно трибуны задрожали от гула восторженных криков. Команды вышли на середину поля к судье. Накаджима не сводил глаз, заворожённый, с тонкой фигуры в зелёном, а Танидзаки в красном. Тренер что-то настоятельно вбивал им в головы, поучительно размахивал туда-сюда указательным пальцем и, наверняка, разбрызгивал в излюбленной манере слюной, хмуря густые брови. По окончанию речи капитаны едва пожали друг другу руки, скорее пытались отбить пальцы. Уселись на мётлы — даже отсюда можно было увидеть свечение золотого отлива у дорогущих орудий, которые Накаджима навряд ли сможет приобрести в этой жизни. Либо Ацуши обманывает зрение, либо Акутагава на секунду обернулся в его сторону. Со свистком пятнадцать мётел как одна взвились ввысь. Игра началась.5. — Слухи
11 января 2022 г. в 19:02
— Снова поругались.
Моросистый дождь вновь размывал вид из окна. Грозной чёрной массой сверкали над помрачневшим замком бесконечные тучи. Престарелый завхоз то и дело хватался за больную спину, запугивая тростью учеников, что пачкали полы слякотью с улицы. Первокурсники, словно провинившиеся щенки, опускали головы, тревожно отряхивали склизкие от грязи ботинки, топтались на месте.
Хогвартс, как и каждое утро, пополнялся общим гвалтом новостей. Все были взбудоражены предстоящим матчем: круглые значки почётно крепились на мантию у груди. Ацуши тяжело вздохнул, когда Наоми с завидной лёгкостью продырявила ему рубашку алой побрякушкой с символом грозного льва, который благодаря магии периодически беззвучно рычал, приоткрывая свою огромную зубастую пасть.
— Говорят их даже директор застукал…
Краем уха можно услышать самые разные будоражащие версии стычки Дазая и Чуи. Слухи из уст в уста приобретают всё больше подробностей их жёсткой схватки. Накаджима задаётся вопросом настолько ли сильна межфакультетская вражда, что способна привести к настоящей едкой ненависти, порой настолько беспощадной и безнравственной. Можно ли почувствовать отвращение к человеку, ориентируясь лишь на выбранном колледже? Он не знает, что именно у них произошло, но судя по их отношению друг к другу, в сплетни, хочешь не хочешь, начинаешь верить.
Но чувствовал ли он сам к кому-либо неприязнь по той же причине? Абсолютно точно нет. Каждый с кем у Ацуши не заладились отношения непременно заслуживал подобного своими поступками.
Как только пуффендуец свернул в сторону спуска в подземелье, разнобойный гвалт голосов стих. Чем ниже он спускался, тем холоднее становилось вокруг. Каждый шаг сопровождался чётким стуком подошвы о каменную поверхность. Округлые окна, что служили освещением, начали заменять факелы с искристо-жёлтым огоньком. Тени, падающие с разных сторон, раньше пугали — Ацуши спускался сюда только в чьей-либо компании, опасаясь любого шороха на каждом углу.
Он мельком взглянул на карманные часы — подарок Танидзаки на прошлое Рождество бережно хранился подальше от чужих глаз в приюте, в безразмерном волшебном мешочке, откуда достать нужную вещь может лишь его хозяин — и ужаснулся, ринувшись вглубь темноты. Он уже должен быть на уроке зельеварения, если профессор всё-таки пустит его в кабинет. Скользкие от вечной сырости ступеньки оказываются перепрыгнуты, поэтому Ацуши врезается в увесистую дверь, влетая во внутрь.
Джуничиро прикрывает рот ладошкой, в глазах плещется веселье. Накаджима мгновенно ощущает как жаркий румянец появляется на щеках под пристальными взглядами. Сокурсник манит к себе за парту рукой, еле слышно хихикая. Пуффендуец неловко оглядывается по сторонам, сгорбившись, лишь бы не замечать чужое внимание, которое он привлёк громким появлением.
Кабинет как всегда таился в полумраке. Заспиртованные животные, плавающие в банках, стояли на полках вдоль стен, где-то висели неизвестные Ацуши засушенные ароматные травы, а в небольшой ёмкости позади всего светилась голубоватая жидкость. Сколько бы лет ни прошло, Накаджима также чувствует себя в этом помещении боязненно и жутко, будто ему снова одиннадцать лет.
— На этот раз ты вовремя. Профессора ещё нет, — Танидзаки ободряюще хлопает его по плечу. — Хотя очень надеюсь на его скорейшее появление. В прошлый раз наедине со слизерицами мы чуть не лишились баллов, — раздражённый шёпот достигает его уха и Ацуши согласно кивает.
Смешливые морщинки в уголках глаз разгладились, а на их месте появились те, что меж бровей. На самом деле, задир подобных Тачихаре было полно и на других факультетах, но жгучая неприязнь у Джуничиро возникла именно к нему. Их в общем-то, пуффендуйцев, доставали и принижали больше остальных. Ацуши скривился — на душе стало тоскливо и обидно. Болезненные толчки локтями по рёбрам, подножки и подзатыльники, открытые насмешки и публичные унижения доставались особенно им. Несправедливость жгла нервы, натягивала их до режущего уши скрипа, казалось бы, ещё немного, ещё одна капля и начнётся буря. Сдерживаемые эмоции, наставления, которые твердили быть умнее обидчиков и не опускаться до их уровня, лишь усугубляли положение. Показатель тому было отношение его сокурсников к чёртовой летающей чернильнице.
В прошлый раз им всем и вправду повезло. Застукай их за эдаким безобразием кто-нибудь помимо профессора Сосэки, то баллы улетели бы в минус. А так подставлять старосту Ацуши хотел в последнюю очередь. С самого начала года Анго вовсе растворился в учёбе, даже на обедах стал реже появляться, отдавая предпочтение скудному обществу в виде библиотечных пожелтевших от старости книг и длинных записей на огромных кусках пергамента. Ода же следует за ним молчаливым хвостиком, таская еду из Большого зала этому трудоголику.
Нельзя их подводить, решил для себя Накаджима, старшие стараются на благо их колледжа, поэтому ни в коем случае не нужно впутываться в бессмысленные драки и разборки. Даже если очень хочется.
Единственным его криптонитом оказался самонадеянный маг, что сверлил дырку в его груди как только пуффендуец ворвался в кабинет. Злобно сверкал глазами, то и дело сжимал и разжимал кулаки. Ацуши краем глаза оглядел Рюноске сверху донизу, с ужасом подмечая усыпанное синяками лицо. Едва видными, уже заживающими, с желтоватым оттенком, но синяками. Наверняка даже разговоры отдавали на челюсть болью. Стоп. С каких пор он волнуется об Акутагаве? Ацуши встряхнул головой, дабы отвадить навязчивые мысли. Это немыслимо и неправильно, слишком необычно. Просто пустой интерес и ничего более, конечно же. Странно не заинтересоваться таким видом своего… кого?
Кем же являлся Акутагава по отношению к нему? Они не выносили друг друга, спору нет. Бесконечно раздражались и бесились, старались превзойти и утереть нос своим успехом. Но ненавидели ли? Нет. Упрямо соперничали во всём на свете, но не вредили, не подставляли. Их споры внезапной волной обрушивались, сбивали с ног, но неминуемо забывались на следующий день, находя новый источник раздора. Так и сегодня.
С приходом профессора Ацуши слегка расслабил плечи. Ученики внимали каждому вымолвленному слову, сосредотачиваясь на одной из сложнейших дисциплин. Обстановка стала гораздо более приемлемой и пуффендуец с удовольствием убедился в том, что в отсутствие постоянных помех ему вполне по силам состряпать нужное зелье. Трудности концентрации преследовали вечной тенью, а волнение лихо передавалось в неловкость рук. Помнится первый пойманный снитч он едва не выпустил из рук и не улетел камнем вниз с метлы. Вовремя появившийся товарищ помог спуститься целым и невредимым, тихо проговаривая что-то про нерадивых новичков.
Кабинет заполнился шуршащими постукиваниями. Танидзаки уже вовсю уверенно молол в чаше сушёные листья алихоции, пока Ацуши застрял на первом этапе, помешивая жидкость в котле, которая вот-вот должна была стать серебристого цвета. Острое обоняние уловило приятную свежесть мяты. Пуффендуец обернулся в сторону манящего аромата и шокировано выпучил глаза. Акутагава хмуро, слегка агрессивно, крошил зелёные листики мелким ножом. Уверенно и резко, острие быстро шинковало зелень. Напряжение выдавало вздыбленные вены на руке, настолько сильно сжимающей деревянную рукоять, что Ацуши всерьёз опасался услышать её треск.
Последний ингредиент поместили в бурлящее зелье. Огонёк под котлом исчез. Слизеринец отряхнулся от невидимой пыли и, понимая, что зуд на коже был нисколько не паранойей, поднял голову. Ацуши всё никак не мог отвести взгляда, а встретившись с чужим, замер с вытянутым в изумлении лицом. Рюноске дерзко ухмыльнулся. Он всегда был даже слишком хорош в зельеварении. Это бесило, а с другой стороны противоречиво восхищало.
Неприятный запах с кислинкой ударил в нос, отчего Накаджима непонятливо поморщился. И глядел бы до сих пор на Акутагаву, если бы тот не кивнул многозначительно на его котёл с неизменно уверенной улыбкой. От вида почерневшего нечто, не успевшего стать полноценным зельем, пуффендуец едва не завопил. Он отпрыгнул от, словно чрезмерно густой смолы без на намёка на серебряный оттенок. Профессор, проходивший меж парт, неодобрительно покачал головой. Ацуши горестно ударил себя по лбу, сдержавшись от протяжного стона отчаяния.
Урок окончился на неутешительной ноте и такой же оценкой, вводящей в уныние. Многие ученики сплоховали на первых этапах, поэтому в подземелье стояла дикая вонь. Юные колдуны поспешно выбегали из помещения и галопом начали взбираться по лестнице. В придачу его бегло покинул Джуничиро, дабы повидаться с сестрой перед завтрашним матчем. От него так и веяло нервозностью и волнением весь период официального объявления игроков.
С победным видом Акутагава остановился на ступенях чуть выше тех, на которых стоял Ацуши. На плечах обоих покоились сумки. У одного плотный материал с искусной вышивкой зелёной эмблемы, у другого потрёпанный и местами порванный, держащийся на постоянной ручной штопке.
— Незачем, — тот надменно смотрел сверху вниз.
— Что «незачем»? — Ацуши раздражённо передразнил того, но в ответ Рюноске лишь снисходительно хмыкнул, будто видел перед собой обиженно ребёнка.
— Незачем носить это уродство. Слизерин всё равно одержит победу, — он излишне гордо вздёрнул подбородок кверху.
Ацуши потупил взгляд, удивлённо распахивая глаза.
— …так значит ты злился весь урок, потому что я надел гриффиндорский значок? — на одном дыхании выдал пуффендуец.
Акутагава, кажется, поперхнулся воздухом с возмущённым выражением лица. Встрепенулся и озадаченно уставился на Накаджиму. Выглядел столь потерянным и оторопелым, каким не выглядел никогда. Они оба замершими статуями неотрывно глядели друг на друга, не сыскав подходящих слов.
— Не понимаю о чём ты, — вдруг бойко прорычал парень. — Просто озвучиваю факт, — и бегло унёсся прочь.