Господи.
Господи, ёп твою мать.
За что?
Почему именно Сайхара? Почему, зачем он забрёл в столь пустой угол в такой ранний час? Что он вообще здесь делает? В чём смысл… Почему они все не могут просто оставить его наедине с самим собой? Но Шуичи уже здесь и этого не отменить. Даже отсюда видно, как у несчастного дрожат руки и подкашиваются коленки. Видимо, он его испугал. Что же ты за человек такой, Нагито, если пугаешь своих единственных знакомых? — Прости… — виновато извиняется, пряча взгляд в пол. Сайхара-кун не должен увидеть его слёз, а если уже увидел… Что ж, нужно убедить его, что всё хорошо. Всё ведь и правда замечательно!..Ведь так?..
— Ты… — прерывает его парнишка, переводя дыхание. — что произошло?.. — А разве что-то произошло? — То есть ты сам не видишь?.. — Я… — застывает Нагито, задумываясь. Наверное, в чём-то Шуичи прав. Но он явно не имел в виду собственное появление, но тогда к чему тот клонит — непонятно. — Тебя избили!.. — эмоционально подмечает Шу, устраиваясь ближе в попытке разглядеть ранки и синяки. — Не такая уж и редкость, — сухо заключает Комаэда, продолжая уводить взгляд. Ах, не устраивал бы он истерик, всё бы обошлось. — И. насколько часто это происходит? — Несколько раз в неделю? Он что, издевается что-ли? Разве. разве не у всех так? Почему он так странно реагирует на обычные побои? Реакция Сайхары и правда была неожиданной для Комаэды. Обомлевшее лицо, застывший ужас в глазах совсем не подходили под каноничное для мальчика «всё хорошо, буду улыбаться :)». — Пиздец… — наконец произносит нецензурщину Шуичи, издавая сдавленный стон. Неужели всё так плохо? — Я вас разочаровал? — участливо интересуется Нагито, слегка расслабляясь. Что несколько удивляет, если учитывать, что пару часов назад этого мальчика избивала кучка деградантов. — Нет-нет, дело в другом… — спешит ответить Сайхара, открывая уставшие от всего этого дерьма глаза. — просто это не самая… Нормальная ситуация. — Хех… — вздыхает «жертва», запрокидывая голову и взирая на пыльный потолок. Его предположения оказались верны. Для Шуичи «это» не норма. И вбить что-то другое ему в голову вряд-ли получится. — Так, ладно… — наконец приподнимается с досок Шу и деловитым взглядом окидывает его травмы. Тому страшно представить, что такого пережил Комаэда, если подобные избиения стали для него нормой. Но в то же время… В этом появляется некий азарт. Сможет ли он — самый обычный и скучный Шуичи Сайхара — хоть немного изменить чужую жизнь? Самую малость? Только для того, чтобы жизнь Нагито стала чуточку легче? — У тебя есть какие-нибудь лекарства? — спрашивает он, с недоверием оглядывая душные библиотечные коридоры. — Если не обработать раны может стать намного хуже и… — Ты про перекись? — тактично уточняет Комаэда, слегка ёрзая на месте. — Да-да… — Она вот здесь, — мальчик слегка отодвигается от насиженного места, показывая Сайхаре отодвинутую доску с наспех засунутой туда игрушкой. Среди пыли и паутины действительно лежит заветная баночка с аккуратной надписью «перекись водорода», а рядом пара ваток и изрядно потрёпанный и использованный моток бинтов. Небольшая кучка конфет в цветных обёртках, зачем-то лезвия от канцелярского ножа вместе с самодельной книжной закладкой — вот и всё содержимое крошечного тайника, расположившимся под дубовыми досками старого здания. — Любишь сладкое? — уточняет Шуичи, разглядывая наполнение ямки. — Нет, что ты… — равнодушно отвечает Нагито, отводя взгляд куда-то в сторону. — это для Соды. Для Соды?.. для Соды. Значит, вчерашнее отсутствие ссадин объясняется банальной взяткой? А не дал он её сегодня из-за… Из-за попытки спрыгнуть? Господи, господи, господи… — Можно узнать, зачем тебе… — небрежно указывает на банку с обеззараживающей жидкостью Комаэда. — …это? — Чтобы… Чтобы обработать повреждения, — уверенно произносит Сайхара, забирая из тайника полупустую колбу. — Зачем? — непонимающе хлопает ресницами Нагито. — и так заживёт… — Нет, не заживёт! — недовольно фыркает Шу, протягивая мальчику руку. — можно? Тот недоверчиво смотрит на неё, видимо прикидывая в голове риски. — Как хочешь… — безучастно бормочет он, поддаваясь Сайхаре. Тому же стоит небольших усилий вспомнить, как вообще нужно обрабатывать раны. Прозрачная жидкость оказывается на смятом комке из бинтов, придавая ему приятную прохладу. Шуичи осторожно касается тканью одной особо крупной ссадины на предплечье Комаэды, внимательно наблюдая за реакцией. Тот, на удивление, даже не жмурится, когда перекись вступает в контакт с кровью и начинает тихо шипеть, выпуская уйму белых пузырьков. — Всё хорошо? — вопрошает он, следя за химической реакцией. — А могло быть не хорошо? — уточняет Нагито. — Ну… Тебя фактически избили. — И что это меняет?.. Избили и избили. Ничего страшного или странного не произошло. — Но это же… — он с трудом переводит дыхание, стараясь сохранять спокойствие. — …отвратительно! — Это я и без тебя знаю. — С этим нужно что-то делать. — Вовсе не обязательно… — Обязательно, — с усилием замечает Шу. Упрямый же ты, Сайхара-кун. В этот момент, ватку окидывает новая волна перекиси, и та с глухим шлепком попадает на щёку Нагито, прижигая очередную ранку. — Сейчас мы пойдём вниз… — продолжает Шуичи. — …и ты позавтракаешь. А потом… — …а потом я утоплюсь в туалете… — шепчет Нагито, на что незамедлительно получает ответ. — А потом мы идём думать, как можно отсудить тебя у дяди. — Не получится. — Получится. Обязательно, — утверждает Сайхара, наконец отрывая ватку от Комаэды. — я закончил. Порезы и правда больше почти не болят, что никак нельзя сказать о синяках. Выходит, Шуичи действительно ему помог?.. Что ж, наверное, стоит сказать… — Спасибо… — тихо шепчет Нагито, всё ещё не отрывая взгляд от пола. — Не за что… Идём? — откликается Сайхара, протягивая ему руку. Жизнь налаживается, или ему это только кажется?..***
Столовая встречает мальчиков, которые никак не могут отпустить руки друг друга, сытным запахом еды и детскими криками. А так же недовольной Тоджо-сан, которая стоит прямо на входе и прожигает Комаэду ледяным взглядом. Господи, ну конечно… Он, самонадеянный идиот, прогулял почти весь завтрак, и если бы не Шуичи, вообще бы на него не явился. До чего мерзотный поступок, верно?.. — Руки мыть и на завтрак, живо! — шипит она, подталкивая их к рукомойникам. — Мы ещё легко отделались, — тихо замечает Сайхара, старательно намыливая ладони. — Верно, — кивает Нагито. — могла бы и подзатыльник дать. Вместо ответа он получает тихий смешок, от которого всё внутри слегка сжимается. Вообще, сам факт, что Шуичи с ним разговаривает — чудо. Кто бы мог подумать, что такой замечательный паренёк, как Сайхара, обратит на него внимание?.. Сейчас Комаэда чувствует себя счастливейшим мусором на планете, не меньше. В обеденном зале по обыкновению стоит полный пиздец. Сода всё ещё рыскает между столами, но теперь уже с немного другой целью. После завтрака воспитанникам обычно раздавали какие-нибудь мелочи, вроде конфет или яблок. Собственно, их Казуичи и компания и пытались вырвать из чужих рук. — И их никто не останавливает?.. — Шу удивлённо дёргает Нагито за рукав, косясь на пристающего к одной девочке парня. — Конечно, нет… — начинает было Комаэда, но тут ситуация набирает интересный оборот. — Отдавай по-хорошему, свинка!.. — «дружелюбно» вещает Сода, наседая на беззащитную жертву. — П-прости, н-но я уже два д-дня их не ела… — вякает она что-то невнятное в ответ, оглядываясь по сторонам в поисках защиты. И она приходит. — Съебись от Микан, пидорасина! — раздаётся звонкий голос Ирумы-сан, подбегающей к Казуичи со спины и слегка подталкивающей того вперёд. — Сама ты пидораска! — огрызается Сода, неохотно отступая. — с чего ты вообще эту свинью защищаешь? — У Цумики-чан есть имя, но если у тебя не хватает хромосом даже на то, чтобы просто его запомнить, то прощаю, — начинает Миу, но совсем не торопится останавливаться. — хотя, я не уверена, что у таких пидоров вообще есть мозг. — Да ты сама лесбуха!.. — с обидой бормочет ущемлённый пацан, прогибаясь под авторитетом старшей. — И чё? — с непониманием смотрит Ирума, но не упускает шанса лишний раз подцепить паренька. — ты всё равно всех парней себе забрал, гей ебаный… — Ты!.. — он буквально задыхается от злости, однако, ударить девчонку не может — принципы. — ты хоть раз видела меня с парнем, пиздаболка? Мысленно, на этом моменте Нагито попрощался с Казуичи и построил храм поклонения Ирумы, но зрелище не заставляет ждать. — Ну конечно видела, — с упрёком отвечает Миу, мечтательно закатывая глаза вверх. — ты с таким пристрастием отсасывал Танака-куну, я просто не могу… Ах, а как ты причмокивал, ммм… — ЧТО ЗА БРЕД?! — кричит Сода, окончательно выходя из себя. Сзади стоит ошеломлённый такими новостями Хаджиме, непонимающе смотря на парня. — Так ты… Правда ему отсосал?.. — поражённо уточняет он, представляя эту сцену. — Конечно же нет, идиот! — эмоционально восклицает Казуичи, рывком отворачиваясь от девушек. — пойдём отсюда, Хината-кун… — Нет, я просто думал, что это он должен был тебе отсасывать, а оно вон как… — Закрой пасть, Хаджиме. Банда медленно удалялась из столовой, оставив Нагито с, на удивление, приятными ощущениями на душе и давящимся от смеха Сайхарой. — Ты вообще это видел?.. — прикрывая рот рукой, спрашивает он. — Я же тут сидел, конечно, я это видел, — фыркает Комаэда, старательно разрезая творожную запеканку. — Господи, его так просто вывести на эмоции… — наконец успокаивается Шуичи, откидываясь на стуле со стаканчиком какао. — Нужно будет это использовать? — уточняет Нагито, наконец отправляя злополучный кусочек в рот. — Верно… — сам не замечая как, соглашается Шу. Про себя, конечно, но Сайхара замечает, что с Комаэдой ему как-то… Легче, что-ли? В школе он пару раз находил себе «приятелей» с которыми мог завтракать или, к примеру, сидеть за одной партой. Однако, если от тех индивидов он достаточно быстро уставал, чувствуя именно физическое истощение, то с Нагито всё было… По-другому. Он не должен был выставлять из себя весёлого, позитивного пай-мальчика, который будет потакать всем и вся. Нет, конечно, ещё рано что-то говорить, но… Что если Комаэда сможет стать его первым другом? Именно настоящим, а не компаньоном ради компаньона. Чтобы не чувствовать себя одиноким, ему достаточно хорошего детективного романа и чашечку кофе, не по наслышке знает. Но вот чтобы отдохнуть от разговора… Такого у него ещё толком не было. А Нагито, кажется, уже дарует ему это божественное чувство. — Я закончил, — мягко замечает Комаэда, увидев почти задремавшего на неудобном стуле Сайхару. Он так просто засыпает. Самому Нагито иногда ночью и вовсе уснуть не получается. — А, да?.. — встряхивается Шу, оглядываясь по сторонам. У Комаэды такой… Приятный голос. Интересно, он хоть раз пробовал себя в вокале? — тогда можно идти. — Конечно, — кивает Нагито, неспешно поднимаясь с сидения. Проблема не в том, что у них нет выхода, как он предполагал ночью. Проблема в том, что они не знают, что делать. Абсолютно. С чего начать, если им банально не верят? Они же буквально беспомощны во всех аспектах этого дела. Никто, абсолютно никто и никогда не поверит двум школьникам, которые без запинки не могут и слова сказать. Эти мысли преследуют Комаэду всю дорогу с первого по третий этаж, не давая покоя. План Шуичи с судом кажется ему слишком глупым и наивным, хоть и имеет право жить. Как жаль, что сам Нагито этого права не имеет. — Итак, мы здесь, — бодро замечает Сайхара, подбегая к столу с цветными карандашами и бумагой в зале между спальнями. — Могу я поинтересоваться, зачем тебе детские раскраски? — уточняет Комаэда, со странной улыбкой следя за усевшимся на полу мальчиком. — Будем рисовать план того, что нам нужно, конечно же, — незамедлительно отвечает тот, вытаскивая из кучи тёмно-синий карандаш. — Ясненько… — бормочет Нагито, усаживаясь рядом и выбирая тёмно-зелёный огрызок, которым всегда очёркивал небольшие клеверы на листах бумаги. Пока Сайхара старательно черкает закорючки, под которыми подразумевает буквы, Комаэда всё так же старательно черкает на белом листе очертания Сайхары. Аккуратные чёрные прядки чёлки, всегда прикрывающей глаза, приятные черты лица, на которые Нагито невольно любовался всё это время — всё это ложится на бумагу в виде неровного скетча. Ему всё больше нравится этот набросок, ибо с каждой линией он всё больше напоминает свой неповторимый оригинал — Шуичи. А тот ему уж очень нравится, уж поверьте. Почему-то на нижнем веке карандаш нажимается чуть сильнее, от чего кажется, что глаза у нарисованного Сайхары подведены. «Так даже лучше», — отмечает про себя Комаэда, добавляя «макияж» и на второй глаз. — Итак, нам нужно… — начинает было Сайхара, однако, замечая усердно корпящего над рисунком Нагито, невольно замирает. — А?.. — наконец отвлекается тот, прикрывая изображение ладонью. — Да так, ничего… — затихает Шуичи, но тут же вздрагивает. — а… Можно посмотреть? Ну кто может отказать, когда твою жалкую работу просит посмотреть такой маленький и милый Сайхара-кун, который заикается на каждом шагу, а в данный момент выглядит абсолютно очаровательно? Конечно же, не Комаэда. — Д-да, конечно… — бормочет он, протягивая обрывок бумаги. Шуичи весьма неловко принимает лист и, не скрывая любопытства, заглядывает на его содержание. — Вау… — восторженно выдаёт он через несколько минут пристального разглядывания изображения. — это… Я?.. — Ты?.. — неуверенно отвечает Комаэда, размышляя, что будет тому приятнее услышать: что это он его так бездарно изобразил, или что он своровал его образ для другого персонажа, всё так же отвратительно нарисованного. — Это просто… Божественно, — переводит затаившееся дыхание Сайхара, с нескрываемым восторгом изучая каждую линию собственного портрета. — у меня с-слов нет, чтобы описать, как это к-красиво. — Но это не красиво, — хладнокровно отрезает Нагито, с непониманием наблюдая за мальчиком. Что такого красивого в простых закорючках, которые не стоят и гроша?.. — Красиво… — бормочет Шуичи, наконец отпуская листок на стол — в творческий хаос, который образовался в процессе разработки схемы. — но вернёмся к нашему плану. — А у нас есть план? — Конечно есть, Комаэда-кун. Для начала, главная проблема… — он окидывает Нагито оценивающим взглядом, от чего тот немного ёжится, — …твоя речь. — О. о чём ты?.. — нет, он, конечно, иногда заикался и делал через чур длинные паузы между словами, не мог выговорить слова, когда тех было слишком много и они пробкой застревали во рту, но что бы назвать свою речь плохой — у него для этого язык не поворачивался. Хотя, с другой стороны… В нём же нет ровным счётом ничего хорошего. Совсем не удивительно, что Шуичи посчитал его речь уродливой… — Она слишком вышколенная для травмированного ребёнка, — констатирует факт Сайхара, ставя Нагито в ступор. Нет, ну не может же всё быть так хорошо?.. — Разве?.. — тихо уточняет Комаэда, вжимаясь в стульчик. Почему всё это звучит, как один большой комплимент? — Да… И это действительно проблема, — гнёт он свою линию. — ты должен говорить так же дерьмово и искренне, как и все. Как думаешь, как много психологов поверят мальчику, который абсолютно безэмоционально произносит идеальный текст, будто с бумажки читает? — Ни один… — соглашается Нагито, вздыхая. Почему он ничего не может сделать правильно?.. — Ты… — Сайхара слегка чешет голову, краем глаза замечая странное движение возле девчачьей спальни. — можешь сымитировать запинки и тому подобное?.. — Н-наверное… — начинает входить в роль мальчик. — т-так. сойдёт? — Как ты это сделал?.. — Шуичи действительно не понимает. Голос Нагито звучит слишком натурально в новом амплуа, будто никто его и не перенастраивал. Будто он всю жизнь заикался и делал паузы. — С-само собой? — он даже дрожание в голосе смог подменить. Сайхара окончательно теряется. — я просто старался вам подражать, не более, — он снова вернулся в привычный режим, но это не так важно. Стоп, что? — Подражать?.. — зачем подражать ему, Шуичи? У него же отвратительная дикция и… А… Это просто он тупой. Всё в порядке. — Прости-прости, если тебе неприятно, я могу перестать… — спешит оправдаться Нагито, нервно посмеиваясь. Почему стало так страшно? — Всё в порядке… — едва отходит Сайхара, переводя дыхания. Сам факт, что ему пытались подражать заставляет его слегка трястись. — тогда, с дикцией проблем не будет… В этот момент бордовая молния проносится мимо столика с мальчиками, прямо к роковому окну. Приятный запах вишни свидетельствует, что молнией является никто иной, как Харукава-кун. Только вот. зачем ей окно? Нагито невольно подскакивает с сидения, выглядываясь в проём. Маки уже стоит на краю окна, оглядывая мальчика полным презрения взглядом. Длинные хвостики развеваются на ветру, а на губах появляется то, что на девочке раньше было увидеть невозможно — улыбка. Ещё секунда, и Харукава исчезает из поля зрения, но из-под окна раздаётся равномерный шорох каната. Откуда она его взяла? Ни Комаэда, ни Сайхара этого не знают. Но кого это волнует? Нагито срывается с места, кидаясь к подоконнику. Маки уже внизу отчаянно преодолевает сухую траву и колючки, с небольшим усилием забирается на забор и всё так же легко исчезает по ту его сторону, пока Комаэда провожает её тоскливым взглядом. Даже дрожащий рядом Сайхара не может отвлечь его от этой навязчивой, но простой мысли:Маки сбежала.
У неё получилось.
А значит… И у него есть шанс?
— Нагито! — трясёт его за плечо Шуичи, на что тот отвечает лишь неразборчивым мычанием. — Комаэда-кун. Отойди от окна, ты можешь выпасть, — уже знакомая рука Тоджо-сан отталкивает его от столь любимой рамы и грубо усаживает на пол, пока сама воспитательница оглядывает улицу. — всё-таки ушла. — Мы обязаны это сделать… — словно заворожённый, бормочет мальчик, пока Сайхара суетится рядом. — Сделать что? — переспрашивает тот, склоняя голову на бок. — Мы обязаны сбежать, — с улыбкой заканчивает Нагито, светясь от счастья. — и мы обязательно сбежим. — Это безумие… — бормочет Сайхара, оглядывая, по-видимому, окончательно приехавшего Комаэду. — Не совсем… — он расправляет спутавшиеся прядки молочного цвета волос, с вызовом заглядывая Шуичи в глаза, — это игра. Наша игра.