» — А если твой Нагито пойдёт с крыши прыгать, ты тоже прыгнешь?
— Возможно, Тоджо-сан.»
— Это твой уголок, зайчик, — проговаривает Тоджо-сан, указывая на небольшую кровать рядом с ровно такой же крохотной тумбочкой. Шуичи боязливо проходит в пустующую комнату, оглядывая своё новое место жительства. Всё так же осторожно садится на койку, янтарными глазками заглядывая за окно. Там — на вечернем небе — блистают крохотные огоньки, именуемые звёздами. Он завидует им. Жизнь небесных светил стабильна и монотонна. Они парят в бескрайнем космосе и им нет дела до жизни какого-то там Шуичи. Но вот если безразличие к собственной персоне со стороны вселенной Сайхара понять может, то вот спокойствие и халатность, с которыми на него смотрели собственные родители, когда его забирали люди из органов опеки, он не понимал. Болезненные воспоминания заставляют мальчика поморщиться и отвести взгляд от окна. — Надо же. Всего пол-дня прошло… — шепчет он, зарываясь лицом в подушку. Ещё утром он прятался от пьяного отчима, а сегодня вечером успел познакомится с таким количеством детей, сколько за всю жизнь не знал. Взять, хотя бы, ту же Миу. Красивая? Да. Умная? Ну, тут вопрос спорный, но допустим. Ругается матом… Но это её никак не портит. Ещё бы она исключила шутки про внешний вид Сайхары и извращенцев, вообще класно бы было. Дальше. Маки. Маки Харукава. Тихая и спокойная, как и сам Шуичи. Только вот, что-то в ней неумолимо пугает его, как будто вокруг Маки витает «пугающая» аура. Сония и Сода. почему-то, мальчик уже не может представить этих двоих по-отдельности. Казуичи хвостиком ходит за Невермайнд-чан, угождает ей во всём, и вообще — выглядит как её лакей. Хотя Шуичи, естественно, его не осуждает. Не ему осуждать настолько прекрасный людей, не ему. Остальные воспитанники либо показались мозгу Сайхары слишком скучными, либо у него развился склероз, ибо их имена он так и не запомнил. Хотя, нет. — Нагито Комаэда, — будто заворожённый, мальчик бормочет имя того странного паренька, который никак не хотел его сообщать. Нагито не ходил за Тоджо-сан, как например, хорошенькая девчонка по имени Каэдэ. Но и собственной компании у него тоже не было, как у постоянно окружённой кучкой фанатиков, во главе с Содой, Сонии. Комаэда был. один. Вот только если той же Маки шло быть волком-одиночкой, то Нагито в этом амплуа выглядел жалко.Маленький.
Растрёпанный.
Худенький.
Болезненный.
Никчёмный.
Никчёмный. Какое забавное слово. Очень точно описывает внешний вид и поведение Комаэды. Сидит в своём уголке, уткнувшись в тарелку, и ничегошеньки не видит. Одно удивляет Сайхару — как при таких то социально-активных сверстниках этот Нагито умудрился остаться один?..Скрип
— Бля!.. — доносится откуда-то из-за двери. Только не снова. Боже, что нужно сделать? Аптечка? Прятаться? А может, позвонить в полицию и. С лёгким вскриком Сайхара просыпается, вскакивая на кровати.Это всего лишь сон.
Или нет?..
Скрип половиц и мат явно были реальными. Этого нельзя отрицать. С чувством лёгкого облегчения, Шуичи падает обратно на кровать, пытаясь успокоиться.Всё хорошо.
Это не родители.
Он не дома.
Можно не боятся.
Или нужно боятся? Кируми разве не упоминала, что лишний раз выходить после отбоя нельзя? Или это уже у Шуичи глюки? Это ведь не его дело, верно? Может, кто-то шёл в туалет и задел мизинчиком угол шкафа? Не его же, Сайхаровское дело. Не его дело. Не. Его. Дело. И он встаёт. Оглядывает комнату в поисках тапок, чтобы «не наступить на осколки», но тут же вспоминает, что уже не дома. — Всё хорошо. Я просто проверю, что случилось, — шепчет он, открывая скрипучую дверь. Шуичи бредёт по тёмному коридору, попутно рассматривая двери чужих спален. Тоджо-сан упоминала, что ему безумно повезло попасть в комнату всего на трёх человек, к тому же пустую. А это значит, что в остальные помещения битком набиты детьми.Интересно, а в какой комнате коротает ночи Комаэда-кун?
Так, а с каких пор его так волнует именно этот мальчик? Есть же куча других ребят… Может, это просто жалость? Но тогда почему Нагито не покидает его мысли? Они же знакомы от силы пару часов… Просто почему?.. Хотя, Сайхару раньше никогда не интересовала жизнь других людей. Может, он просто хочет узнать его получше и, возможно, стать его другом? Да, наверное, так и есть. Но что, если… Навязчивые мысли прерывает свежий поток воздуха, непонятно откуда взявшийся в душном помещении приюта. Ночью окна открывать запрещается, а значит, воздух во всех помещениях весьма затхлый и тёплый. Но сейчас в общем зале между комнатами появилось свежее дуновение осеннего ветра: прохладного, но в тоже время приятного, каким он бывает только в раннем сентябре. Поток доносится из-за арки лестничного проёма, где-то ближе к туалетам. Видимо, Шуичи и правда зря опасался. Кто-то просто пошёл в туалет и шутки ради открыл окно, что было в проёме между кабинками. Однако, закрыть его всё же стоит, чтобы у ночного шутника не было проблем на утро. Сайхара, скрипя половицами, медленно бредёт к уборным, надеясь, что дотянется до щеколды на окне. А вот и свечение из окна, только оно какое-то… Не такое… Не похоже по форме на раму. Пульс резко увеличивается, когда страшные предположения разрезают мозг мальчика, заставляя его идти быстрее. На окне и правда кто-то есть. На подоконнике стоит знакомая фигурка, объятая лунным светом. Волосы фигурки колышатся на осеннем ветру, пока она наслаждается видом. Шуичи не может не отметить, что под смятой потоками воздуха кофтой не находится ничего, кроме жалкого скелета. Фигурка худая, через чур худая. На неё жалко смотреть даже сейчас. Но намного больше пугает не сама фигурка, а то, что она делает. Она вздыхает, занося ногу, по всей видимости готовясь спрыгнуть. — Ч-что ты делаешь?! — кричит Сайхара, кидаясь вперёд. Фигурка оборачивается, и в бледном, испуганном криком лице он узнаёт… Нагито. Именно того Нагито, мысли о котором не покидали Шуичи последние пару часов. Того самого Нагито, который сейчас пытался умереть. Он дёргает его за рукав кофты, тем самым роняя на самого себя. Под тягой совсем лёгкого, но всё же веса Комаэды, Сайхара оказывается на полу, придавленный им. Однако, на его счастье, Нагито весит как пёрышко. Так что от удушения Шуичи спасён, можно отменять похороны. Сердце всё ещё бешено бьётся, а в голове сущий хаос. Что вообще только что произошло? Почему Нагито стоял на краю, пытаясь спрыгнуть? Почему они сейчас лежат в обнимку на полу, а Нагито просит его отпустить. стоп, что?.. — Отпусти, — монотонно проговаривает мальчик, пустующим взглядом уставившись в заполненный паутиной потолок. Только сейчас Шуичи осознаёт, что они лежат на грязном полу, а он вцепился в его свитер настолько сильно, что пара ниток решила отойти и вытянуться из шва. — Прости, пожалуйста, я… — но тут Сайхара снова ломается. Впервые за множество лет, он не понимает, за что извиняется. За то, что спас его от смерти? За то, что не позволил спрыгнуть? За то, что ценой каких-то ниток спас ему жизнь? Он явно переоценил Нагито, не иначе. — Сейчас придёт Кируми и вставит пизды. Отпусти, пожалуйста, — констатирует очевидное Комаэда, всё ещё пялясь наверх. Ему вообще всё равно? И Шуичи отпускает. Отпускает, чтобы Нагито моментально подскочил и юркнул в проём, лисом бросаясь мимо лестницы: куда-то к комнатам. Отпускает, чтобы продолжить лежать на холодном полу, под скрип лестницы, по которой и вправду поднимается Тоджо-сан. Отпускает, чтобы выслушивать её причитания за открытое окно и непослушание. И лишь когда она провожает его обратно в комнату, Сайхара замечает под одним из столиков странное шевеление. Значит, Нагито не в спальне. Он в самом конце коридора, прямо возле двери Шуичи, прячется от Кируми на пыльном полу. Тоджо-сан уходит, бурча что-то про дежурство возле окна. Всё ещё не веря в происходящее, Сайхара ложится на кровать, тяжело дыша. Что вообще только что произошло? Он. спас кого-то от суицида? Да нет, не кого-то. Он спас Нагито. Которым были забиты его мысли. Которым он чуть ли не восхищался, но теперь… Нет, он не чувствует презрения. Ведь не может человек просто совершить самоубийство, без мотива? Верно, у всего должен быть мотив. Даже у обычных издёвок, не говоря уже о краже или… Суициде. Он повторяет эти слова несколько раз, стараясь убедить себя в этом. Он обязан распросить Нагито обо всём, а иначе он — не он. Однако, когда? Вероятность того, что парнишка до сих пор сидит под столиком, очень мала, да и подойти завтра кажется наиболее хорошим вариантом, нежели пытаться искать Комаэду среди кучи спящих детей. Дверь с лёгким скрипом отворяется. Нагито боязливо оглядывает помещение вместе с сидящим на койке Сайхарой, который решительно не понимает, что происходит. Осознав, что в комнате кроме них никого нет, мальчик прошмыгивает внутрь, облегчённо затворяя дверь, после чего садясь под ней. — Ну что, доволен? — язвительно спрашивает он, уставившись бледно-зелёными глазами прямо на Сайхару. А что отвечать? Извинятся? За что? Сайхаре надоело. Он уже извинился. В собственной голове, но кого это волнует? — Вполне, — стараясь подражать издёвке Нагито, отвечает Шуичи. — полностью и безоговорочно. Отвечает ему лишь тишина и опустивший голову вниз Нагито. Что не так то? — Что-то не так? — решается задать свой вопрос Сайхара. Только не говорите, что он снова сделал что-то неправильное. — Да всё не так. Вообще всё не так. — бормочет Комаэда, с силой зарываясь в волосы пальцами, будто пытаясь их вырвать. — теперь, благодаря тебе, я снов вернусь к дяде, и он снова начнёт «играть», и- — А разве это плохо? — невинно уточняет Шуичи, отчаянно пытаясь понять, почему возвращение в семью — проблема. — разве это плохо, что он будет уделять тебе время?.. — Ты явно никогда не «играл», Сайхара-кун, — метает он безумный взгляд, сжимая запястье руки другой — Это же… Это же адски больно и мерзко. Злому врагу не пожелаешь это пережить. Теперь Сайхара чётко видит на худощавом лице хрустальные капли слёз. У Комаэды истерика. Однако, то, что он подразумевает под словом «игра», игрой, по всей видимости не является. — А… Можешь объяснить, в чём суть «игры»? — А ты и правда идиот, Сайхара-кун, — Нагито старается давить улыбку, но слёзы мешают ему издеваться над Шуичи. — Остаёшься с кем-то наедине. Ложишься. Дальше, этот кто-то с тобой «играет». А потом… — слёзы подступают к горлу, не позволяя ему чётко произносить слова. — а потом ещё очень долго лежишь, потому что больно. Только это секрет, — добавляет он, когда слёзы отступают. Неприятные мысли потихоньку начали закрадываться в голову Шуичи. Он сделал ему больно.? Но каким образом? Если бы он его избил, вряд-ли назвал это игрой. Да и глупо называть побои «игрой», тем более взрослому человеку. Нехорошая идея посетила мальчика, на что тот лишь слегка помотал головой. — Это издевательство над ребёнком! — возмущённо проговорил Шу, пусть он и не был до конца уверен в своей теории, но если Нагито вернётся к тому типу — это может плохо закончиться. — за это можно посадить! Нагито лишь вскидывает голову, с издёвкой смотря на Сайхару. В его взгляде чётко читалось классическое «идиот?». Но он не понимает… Почему Комаэда пытается отбить его помощь? Почему просто не может согласиться? Почему он вообще пытался выпрыгнуть. — Теперь, Сайхара-кун, у меня нет выхода, — он снова опускает взгляд, а коленки начинают трястись. — вы его у меня отняли. — Отнял… — мальчик выдыхает. — зачем ты вообще хотел спрыгнуть? За любые издевательства над ребёнком человека можно посадить, или просто лишить права опеки. — Да не сработает это! — восклицает Нагито, со злостью глядя на Шуичи. — я… Я пытался. Пытался сказать, намекнуть… Но каждый, каждый раз это заканчивалось одним и тем же… Они игнорируют. Издеваются. Растаптывают твои проблемы в прах… Кажется, ему снова плохо. И вот что ты наделал, Сайхара? Опять портишь людям настроение? Нехорошо. Эгоистичная тварь — вот ты кто. Абсолютно бесполезный и никчёмный… — Кусок мусора — вот я кто, — шепчет Нагито, пряча лицо в ладонях. — у меня просто нет будущего. Впереди только проблемы, проблемы и ещё раз проблемы, потому что ничего кроме проблем я принести не мог… Что-то затыкает речь мальчика, заставляя того вздрогнуть. Сайхара подсаживается рядом, осторожно кладя руку тому на спину. — Всё в порядке, — начинает он, тщательно подбирая слова. — мы это так не оставим. Что бы эта тварь тебе ни сделала, — он заглядывается на зашторенное окно, пытаясь снова зацепить взгляд на звёздах. — я тебя не брошу и постараюсь помочь. В ответ раздаётся лишь молчание и прерывистое дыхание, от которого сердце Шуичи неприятно сжимается. Всё ли он сделал правильно? Может, идея помогать Нагито не так уж и хороша? Но… С другой стороны, если он не поможет ему, то кто?.. — Ты просто не знаешь, о чём говоришь… — шепчет Комаэда. — ты не сможешь… Никто не сможет помочь… — Но… Почему? Домашнее насилие, к сожалению — весьма распространённая проблема, и мы вполне можем лишить его права на опеку… — Ты… Точно не понимаешь. То, о чём ты говоришь… Это другое. Совсем другое, — и снова всхлипы. Да что за вид избиений такой, что он не может о нём даже говорить? Страшный вариант снова закрадывается в разум Сайхары, но тот с лёгким недовольством отметает его прочь. А что если… В памяти всплывает вчерашнее утро. Комиссия. Странный вопрос. — А… А где было больно? — неуверенно спрашивает Шуичи, продолжая поглаживать Комаэду по спине. Может, поможет? Тот неуверенно поднимает взгляд. В нём ясно читается «говорить или нет?». И Сайхара улыбается. Настолько дружелюбно, насколько может. Ну же, просто доверься мне… Пожалуйста. Тяжкий вздох раздаётся со стороны мальчика. Тонкой, дрожащей рукой он указывает куда-то вниз.Сука.
Сука, блять.
Сука, блять, нахуй.
То есть… Его опасения подтвердились? В мозг ударяет то назойливое слово на «и», не дававшее Сайхаре покоя последние пятнадцать минут. Изнасилование. Впервые он услышал его по вечно работающему телевизору, который, к великому счастью Шуичи, показывал только детективные передачи. И, естественно, там много раз упоминалось насилие. И подробно расписывалось. Мерзко, жутко, ненавистно. Но что самое приятное, за него вполне можно посадить. Но вот как объяснить это Нагито, который, похоже, не в курсе уголовных дел? — За это мы можем его посадить, — уже более уверенно проговаривает Шу, продолжая разглядывать звёздное небо за окном. — хотя бы это я тебе гарантирую… Вместо ответа он получает лишь прерывистое дыхание и жалкий писк, который издаёт Комаэда. Похоже на нервный срыв. — Подожди пару секунд, — Шуичи отрывается от холодного пола, подбегая к прикроватной тумбочке. Тот стакан с водой, что так любезно оставила ему Тоджо-сан, всё ещё здесь. Он срывает его с лакированной поверхности и возвращается к успевшему упасть на пол Комаэде. — Держи, — протягивает чашку мальчику. Тот старается приподняться. Неудачно. Нагито падает обратно, в ответ на что лишь фыркает. Наконец, стакан с живительной влагой оказывается в руках Комаэды, а сама вода внутри него. Внезапно тишину прерывает заливистый смех. Смех неудавшегося суицидника. Смех истеричный, с нотками безумия. Смех, который пробирает Шуичи до глубины души своей искренностью и сумасшествием. Смех, от которого у нормальных людей кровь стынет в жилах. Но Сайхара не из таких. Он лишь молча наблюдает за ним, пытаясь угадать следующую эмоцию Нагито. Скорее всего, это будет либо очередная тоскливая пауза, либо безосновательное веселье. Почему-то Шуичи нравится играть в «угадай эмоцию». Возможно, тому поспособствовали непредсказуемые родители и постоянный стресс, а может банальное любопытство. Однако, он не угадывает. После истеричного смеха он абсолютно спокоен. Полностью и безоговорочно. Будто так и нужно было. Что ты за человек такой, Нагито?.. — Может, поспишь?.. — он неловко указывает на свою кровать. — А ты тогда где?.. Теперь и Нагито любуется ночным небом. Белая россыпь приковала к себе взгляды обоих мальчиков, заставляя на пару мгновений забыть о земных заботах и проблемах — Рядом, — уверенно проговаривает Шуичи, переводя взгляд на мальчика со странным цветом волос. — я всегда буду рядом. Он точно не помнил, как Нагито на это согласился. Просто в какой-то момент они оказались рядышком. Просто в какой-то момент Сайхара сжал руку Комаэды, от чего тот вздрогнул. «Что бы не убежал» — подумалось ему. Он не помнил, когда бывший суицидник прижался к нему так близко. И что самое главное — он не помнил, чтобы люди могли быть настолько холодными. Нагито был ледяным. Возможно, тому поспособствовала получасовая истерика на деревянном, промозглом полу. Возможно, это из Шуичи хреновая грелка. А возможно, через пару минут Комаэда смог пригреться и мирно засопеть, оставив Сайхару наедине со своими вопросами и недомолвками.***
Утро встречает Шу двумя вещами. Во-первых, это Тоджо-сан, которая настойчиво зовёт его на утреннюю линейку. Во-вторых, это отсутствие Нагито под боком. Однако, место, на котором лежал мальчик, ещё едва тёплое, а значит, Комаэда был тут недавно. Видимо, ушёл, чтобы не получить нагоняй от Кируми. И он никак не может винить его за этот выход. Страшно представить, что может подумать весьма консервативная воспитательница в сторону двух спящих рядом мальчиков, а если верить памяти Шуичи, то спящих в обнимку. Поэтому Сайхара нехотя поднимается, надевает повседневную рубашку, и сонный, как медведь после спячки, выходит в общий зал. А вот и ночной любитель окон пожаловал. Стоит отметить, что Нагито совсем не выглядит уставшим. Хотя, как можно отличить выспавшегося Комаэду от невыспавшегося, если мешки под глазами у него с рождения? Он держится достойно. Не шатается, не предпринимает попыток заснуть стоя, в отличии от того же Сайхары. И что самое главное, этот идиот умудряется улыбаться. Не так маниакально, как вчера ночью, но всё же. Улыбка хоть и притворно вежливая, но работает. Тоджо-сан желает всем доброго утра, на что наиболее активные ребята отвечают «утречко, Тоджо-сан» и продолжают разговаривать между собой, игнорируя всех и вся. — Все в ванные и на завтрак, живо! — прикрикивает Кируми, пропуская ребят в коридор, к туалетам. И вся толпа повинуется ей, послушно выполняя приказ. Нагито явно терялся в толпе. Даже издалека было видно, как более сильные ребята прижимают его к стене, не давая пройти.Забитый.
Какое точное слово для описания состояния Комаэды. Его отталкивают от проходов, отталкивают от основной массы, забивая в пыльный угол, оттаптывая и так изрядно измятую обувь, нанося на тело лишние синяки. Единственное, чего Сайхара не понимал — почему его толпа не зажимала. Почему он мог запросто пройти куда угодно через кучку воспитанников, не боясь быть сбитым и убитым?Может, нужно помочь?..
Пересиливая свою внутреннюю социофобию, Шуичи решается. Он ныряет в поток из детей, таких шумных и настырных.Нечем. дышать
Он теряется. Теряется среди множества ярких кофт и их обладателей, которые спешат к туалетам. Однако, Сайхара не из тех, кто сразу сдаётся. Героически пробивается через толпу к заветной стенке, что бы увидеть.Ничего.
Он ушел.
И вот почему с ним всё так сложно?..
Сейчас Нагито напоминает ему бродячего кота. Приходит поздно вечером, греется на руках, а на утро уходит, оставляя в напоминание о себе только пару белых шерстинок на месте своего отдыха. Только вот где сейчас этот кот — одному Соде известно. И то не факт. Казуичи Шу, кстати, тоже не видел.И где они?
Умываясь в потемневшей от частого использования раковине, Сайхара заглядывает в крошечное зеркальце над ней. На него смотрит далеко не двенадцатилетний мальчик, нет. Этот уставший, потрёпанный жизнью представитель рода человеческого совсем Шуичи не знаком. Зеркало в его родном доме разбили много лет назад, так что свою внешность он мог оценить лишь в блестящих осколках от пивных банок и лужице во дворе.Как же он… Устал.
Шуичи выходит из кабинки, не желая более задерживать остальных. Сейчас ему нужно найти Комаэду. А потом, можно подумать и о себе. — Абортыш!.. — раздаётся из-за поворота. Мимо Сайхары проскальзывает белое облако в помятой куртке и с разбухшей от ударов щекой и бросается к лестничному пролёту, сбегая на второй этаж. За ним, выкрикивая далеко не самые культурные слова, скачет Казуичи и парочка мальчиков, имена которых Шуичи не знал. Одно он знал точно — облачко в опасности. И он обязан помочь. Хотя бы один раз. Мальчик бросается вслед за преследователями, надеясь их опередить. Сода с его щенками уже на первом, но Сайхару это не остановит. Даже если они не будут продолжать избиение, он должен помочь Нагито. Возможно, если он будет ходить вместе с ним, задиры побоятся так открыто быковать на паренька… И с чего такая ненависть к Комаэде? Он выглядит вполне обычно, если, конечно, не считать волос, которые напоминали собой сладкую вату. Он ведёт себя тихо, никуда не лезет, и даже не жалуется Кируми на открытый буллинг. Да, довольно удобная жертва, которая даже не вскрикивает от ударов, но. зачем? Разве удовольствие не должно пропасть, когда несчастный перестаёт сопротивляться и просто отдаётся нападающим? Видимо, Шуичи этого не понять.Найдись, прошу…
Запыхавшийся Сайхара врывается в столовую, где по его первым предложениям может быть Нагито. Только вот, предположения на то и предположения, чтобы быть ложными. Нагито здесь нет. Только рыскающий между столиков Казуичи и его дружки, одному из которых Тоджо-сан уже кричит: — Хината-кун, не бегай во время завтрака! — Хорошо, Тоджо-сан, — отвечает парнишка и послушно садится за стол, печально провожая глазами вовремя ускользнувшего из поля зрения воспитателя Соду.Так. а если Нагито никогда здесь и не было?..
Тогда где он? Кроме столовой и фойе Шуичи комнат не знал, да и вряд-ли дверь на улицу открыта, ещё же даже не обед.Думай, Сайхара, думай.
Под столами искать явно лишнее, да и вообще встаёт под сомнение вопрос о том, есть ли Нагито на первом этаже… Этаж. Ну конечно!Он не спускался на первый этаж.
А если не первый, но с третьего он точно ушёл, то это.Второй этаж.
Как всё просто, если ты начинаешь думать, не так ли, Шуичи?
Стараясь не попасться Кируми, мальчик бросается обратно к лестнице, со скоростью молнии поднявшись на нужный ярус приюта. — С роду так быстро не бегал, — шепчет уже наверху запыхавшийся Сайхара. Итак, что дальше? Справа располагается комната без опознавательных знаков, ещё и с закрытой дверью. Вероятность, что её запер именно Комаэда, очень мала, так что этот вариант отпадает. Шуичи проходит левее и натыкается на белоснежную дверцу с красным крестом поверх. Табличка рядом гласит «медпункт», а интуиция Сайхары, что никто не будет прятаться от преследования среди кучки хрупких банок, которые слишком легко разбить. Позади него громоздкая, барская дверь с позолоченной надписью «администрация». Туда, ясное дело, тоже не пройти. Зачем даже пытаться?.. Остаётся всего две дверцы. Обе предназначены для обучения, ибо первая является классом, а вторая — библиотекой. Так… Какую выбрать? Класс — место, объективно не удобное для пряток. Пол легко просматривается ещё с порога, да и задеть стул и упасть — далеко не самая приятная вещь, когда пытаешься скрыться от погони. А вот библиотека… Витьеватые коридоры из книжных полок, кофейные столики и непередаваемый аромат книг, который может почувствовать только истинный ценитель. Да, это выглядит наиболее выгодным вариантом. Шуичи слегка надавливает на дверь и она с протяжным писком отворяется. Библиотека была бы абсолютно пустой и безжизненной, если бы не лёгкие всхлипы, раздающиеся в одном из её углов.Нагито?..
Книжный лабиринт действительно огромный. Краем глаза Сайхара замечает целую полку, выделенную под детективную литературу, и внутренне пищит от радости. Однако, веселиться нельзя, ибо он совсем близко. За очередным поворотом — в самом конце коридорчика из пыльных шкафов и потрёпанных книг — действительно сидит Комаэда. Мальчик несколько отличается от того Комаэды, которого Шуичи спасал ночью, но и на утреннего Комаэду не похож. Этот, абсолютно новый Нагито вновь вызывает жалость, но теперь уже обоснованную. Покрасневшая щека со спёкшейся кровью, спутанные волосы, ссадины на локтях и коленках, и маленькая плюшевая игрушка в руках, уткнувшись в которую и причитает мальчик. Сайхара ясно может различить в этих всхлипах «лучше бы я умер», а в надорвавшемся голосе невыносимую боль. Это чувство безысходности и отчаяния проникает и в Сайхару, стоило тому наступить на особо скрипучую доску. Нагито вскидывает голову, обнажая перед Шуичи покрасневшие от рыданий глаза. Один из них украшает смачный фингал, а у виска виднеется небольшая ранка. — Н-нагито… — растерянно бормочет Сайхара, чувствуя, как силы стоять на ногах его медленно покидают.