Мотыльки на крыше

Баджи остановил байк так резко, что Мей врезалась носом ему в спину. — Извини, — смущённо промямлила Акияма, а Кейске, сойдя с байка, молча протянул девушке руку, помогая встать на землю. — Ты сказала, её зовут Химари? — осведомился Баджи, и его голос посерьёзнел. Мей закивала ответ, радуясь снова чувствовать под ногами землю. Голова всё ещё кружилась, в мыслях царила жуткая кутерьма. Кейске несколько раз позвал Химари и решительно двинулся вперед, и Мей побежала за ним. Частое сердцебиение не успокаивалось, а даже наоборот, стало чувствоваться сильнее, когда Акияма взглянула на цветные карусели, утопленные в темной зелени парка. Площадка с аттракционами почему-то не работала в этот вечер. Одинокая жёлтая касса с табличкой «закрыто», аляповатый паровозик, спрятанный за поржавевшей огородкой, огромное белое колесо обозрения, — оглядев аттракционы, Мей поёжилась. Ей стало жутко от того, что это место пустовало. Обычный будний вечер: естественно, аттракционы закрыты. Света почти не было, только парковый фонарь бросал на площадку желтоватые пятна. — Химари-чан! — позвала Мей, но вышло сдавленно и с надрывом. Она с надеждой глянула на парня, который, перелезая через ограды, осматривал каждый аттракцион. Акияма отдышалась, решительно сжала кулаки и направилась к колесу обозрения, следуя за Баджи. Поставив ногу на перила оградки, она перемахнула через неё и оказалась у кабинки, висевшей ниже всех. Парень встал на мыски и заглянул в неё, схватившись руками о балку. Мей нервно сглотнула. — А вот и Химари-чан, — победоносно сказал Баджи и улыбнулся. Ошеломлённая, потрясённая Мей расширила глаза и ринулась к кабинке. Кейске запрыгнул на ступеньку и открыл калитку. Там, растянувшись на металлическом сидении, мирно дремала Химари. Кое-где её одежда была порвана, а худенькие выпирающие коленки разбиты в кровь. Мей в изнеможении плюхнулась на второе место и шумно выдохнула. — Только не ругай её, пожалуйста, — попросил Баджи. Мей взглянула на него, кивнула, а потом, чуть улыбнувшись, протянула руку, чтобы стереть с пухлой щёчки ребёнка грязь. Химари поморщилась и открыла глаза. — Я убежала, — гордо заявила Акияма-младшая. — Хочу покататься на колесе и сладку вату! Мей всё еще не могла прийти в себя и только согласно мычала в ответ на лепет сестры. Баджи молча смотрел на них, а потом, согнув колени, опустился и помог девочке слезть со скамьи. Та отпихнула его руку и спрыгнула со ступенек кабинки. Подростки пошли за ней. — Сладкая вата-а! Где?! — заголосила Химари и побежала к киоску, где в выходные шла торговля полным ходом. — Баджи-кун, я… — запинаясь, начала Мей, — если бы не ты, я бы не нашла Химари-чан. Спасибо тебе огромное. — Пустяки, — усмехнулся Баджи и пожал плечами. — Давай лучше догоним твою непоседу, она опять убегает. Заметив байк, Химари с яростным воплем побежала брать его на абордаж. Кейске засмеялся и усадил ребёнка на сидение. Мей тем временем набрала номер воспитательницы и сказала, что сестра нашлась. — Акияма-кун, спасибо вам огромное, — плакала в трубку молоденькая воспитательница. Мей понимающе вздохнула, попрощалась с ней и, погасив звонок, подняла свои очки как ободок. Баджи заметил это и усмехнулся. Всю дорогу домой Химари беззаботно щебетала. Довольная своими приключениями, она задавала Баджи, который катил байк рядом с собой, кучу вопросов и смеялась вместе с ним, а Мей шла чуть поодаль, окунувшись в омут собственных мыслей. Мама, наверное, уже вернулась с работы — не получится незаметно обработать зелёнкой коленки Химари и спрятать одежду. Сказать, что Химари на площадке неудачно приземлилась перед уходом из садика? Вскоре показалась недавно ставшая родной улица из однотипных бело-серых домов. — Кстати, очки тебе идут, — тихо сказал Баджи, наклонившись к уху Акиямы. — Правда? Спасибо… — сказала Мей, смущённо замолкла и через несколько секунд спросила: — Кстати, ты всё ещё хочешь позаниматься английским? — Мне это необходимо, — горько усмехнулся парень. — Мне тоже. Тем более скоро промежуточный контроль. Тогда после прогулки завтра… Ладно, пока, Баджи-кун, — пробормотала Мей и, развернувшись, сделала несколько шагов вперёд. У двери подъезда Акияма обернулась. Кейске всё еще стоял у дороги, провожая её глазами. Мей вдруг ужасно захотелось поговорить с ним ещё, уже без Химари. Скрестив на груди руки, она продолжала стоять у двери, не решаясь подойти. Мей смотрела на парня несколько секунд, потом опустила голову, уставившись в пол. Подняв глаза, она вздрогнула, оказавшись лицом к лицу с Баджи. — Спасибо тебе… — только успела пробормотать Акияма, как Кейске внезапно сократил расстояние между ними и обнял её. Мей удивлённо вздохнула, но расплела скрещенные руки, убирая лишний барьер, и прикоснулась кончиками пальцев к груди Баджи. Инстинктивно закрыв глаза, она услышала слегка сбитое дыхание парня и почувствовала, как билось его сердце. Баджи притянул её ближе, и подбородок Мей оказался у него на ключице. Акияма почувствовала сквозь одежду его горячее тепло, и по её спине до затылка пробежали мурашки. Химари, схватившись ручками за металлические перила, позвала сестру, и Баджи нехотя разжал объятия. Мей не смотрела ему в лицо, опасаясь того, что он увидит, как сильно покраснели её щёки. — До завтра, Мей-чан, — тихо сказал Баджи, а Акияма махнула ему рукой на прощание и торопливо скрылась за дверью на лестницу, приложив пальцы к своей горящей щеке. Мей всё ещё ощущала на своем теле тёплое прикосновение. На первом этаже качнулась занавеска, за которой исчез силуэт соседки. — А я маме расскажу, что ты с мальчиком обнимаешься, — хитро сощурившись, заявила Химари у двери квартиры. — Тогда я расскажу, что ты убежала из садика. И кто-то получит ремня и будет вместо мультиков стоять в углу, — невозмутимо ответила Мей, нажимая на кнопку дверного звонка. Вопреки опасениям Акиямы, мама не стала допытываться, что произошло с Химари, и даже помогла постирать её вещи. Когда Мей обрабатывала ранки сестры, малышка визжала, а потом хотела срывать пластыри. Уложив Химари спать, Мей уединилась в своей комнате и завернулась в плед. Акияма очень осторожно выбирала людей, которых могла допустить в своё личное пространство. Из школьных друзей такой была только Юки. Остальные будто побаивались холодности Мей, а Юкико была настолько открытой, что готова была обнять и расцеловать весь мир. Кроме Юки теперь ещё Баджи. Мей признавалась сама себе, что, когда он обнял её, стало невероятно комфортно и спокойно. В то же время она не могла побороть смущение, но это было даже приятно. В её сердце уже давно успело пустить корни новое чувство, а сегодня оно окончательно утвердилось, — и обманывать себя просто не было смысла. В мыслях Мей проносились события недавних дней. Размышляя, она лежала на кровати и таращилась в белый потолок. Не каждый друг мог примчаться на зов о помощи. Обескураженная исчезновением сестрёнки, Акияма вряд ли бы нашла её — в тревожных ситуациях у неё словно отключался мозг, и она бы не сообразила, что Химари могла убежать в знакомое место, где ей было весело. Если бы не Баджи, случилась бы ужасная шумиха, и не факт, что Химари бы нашлась так быстро. Акияма ворочалась и никак не могла заснуть. Она так и не успела поговорить с Баджи об Ито… А надо ли поднимать эту тему вообще? Если противного зачинщика коллективных травлей избил Кейске, выяснять причину будет… странно. Баджи Кейске гонял на байке и носил форму своей банды. Это могло бы отпугнуть Мей, но теперь её стойкое убеждение о гопниках пошатнулась. Всё-таки не все ребята-хулиганы исчадия зла. Или сам Баджи исключение? Мей только провалилась в поверхностный сон, как тут же услышала тихий плач. Накинув на себя домашний кардиган, она вышла из комнаты. Плач доносился из гостиной. Мама сидела на диване, закрыв лицо руками. Худенькие плечи Акиямы-сан тряслись с каждым всхлипом. Мей молча подошла к маме и обняла её. Когда та успокоилась, дочь протянула ей бумажную салфетку. — Прости, что разбудила, — сказала Акияма-сан, промокнув слезы, и высморкнулась. — Ничего страшного, не беспокойся об этом, мам. Лучше скажи, что случилось? — Я очень устала на работе, — вздохнула мама. — Ещё начальник накричал на меня при всех… Я нашла в себе силы не заплакать там, чтобы не опозориться ещё больше. Помнишь, как я тебя учила? Чтобы никто никогда не видел твоих слез… А сейчас я сидела одна и как накатило… Стала думать, что у нас с тобой и Химари нет никакой поддержки. Нет никаких друзей, родственников нет, кроме дедушки. — Да эти начальники на всех орут, — сказала Мей, погладив маму по плечу. — Ну по сути да. Одна сотрудница уже ушла через месяц, не выдержала. А я перепутала цифры… В первый раз. От этих толстых мониторов у меня ужасно устают глаза… На нервах клоки волос выпадают. Что со мной будет дальше? — Я завтра куплю витамины и всё будет нормально, — пробормотала Мей и обняла маму ещё раз и с сожалением заметила, что на макушке и висках у неё уже седели корни волос. Обнявшись, мама и дочь сидели так еще несколько минут. — А теперь спи. Надо выспаться, чтобы в выходной не быть вялой, как сонная муха, — улыбнулась мама. — Завтра ты идешь гулять с другом? — Угу. Спокойной ночи, — хихикнула Мей. — Доброй ночи. И спасибо тебе. Забравшись в кровать снова, Мей открыла телефон. Там висело уведомление о новом сообщении. «Как Химари?» — писал Баджи. «Она в порядке». «А мама?» «Тоже. Только очень устала на работе. А твоя как?» «Радуется, что завтра выходной. Завтра где-то в полдень?» «Хорошо». «Я тебя у дома встречу». Пожелав другу спокойной ночи, Мей перевернулась на левый бок и уткнулась лицом в холодный край подушки. От маминых слов в уголках глаз Мей собрались слёзы. Акияма-сан была права. У них не было никого, кроме них самих. Без поддержки, без родственников, без знакомств. Как маленькие кораблики в море во время шторма. Или как мотыльки, которых сдувают порывы ветра. Внутри груди где-то на уровне сердца растеклась жалость. Мей свернулась калачиком и размазала кулаком слёзы по щекам. Пелену грусти в мыслях разорвал Баджи, и Акияма, улыбнувшись, задремала.

***

Мей встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. В самый неподходящий момент зазвонил телефон. — Мей-чан, доброе утро! — крикнул голос подруги. — Привет, Юки-чан, — ответила Акияма, зажав телефон между плечом и ухом и продолжая помешивать кусочки курицы с луком на сковородке. — Я зайду к тебе, хорошо? Надо срочно рассказать, вчера тако-ое было… Я подойду к твоему дому. Мама нахваливала простенький омурайсу*, который приготовила Мей, а Химари настойчиво требовала добавки. Акияма, собравшись, надела джинсы, накинула серую толстовку и спустилась во двор. Там уже давно из стороны в сторону ходила Юкико. Девушки сели на лавочку, и раскрасневшаяся и взволнованная Юки начала свой рассказ. — Значит, мы долго катались по городу, а потом приехали на хату к кому-то, значит… мальчики раздобыли выпивку… — И ты тоже пила? — вскинула брови Мей. — Не-ет, ты что, Мей-чан, — запротестовала подруга и затараторила дальше: — Мне лимонад дали… Короче, пришли девчонки какие-то. Я сижу на диване и жмусь к моему парню. Немного страшно было, все вроде ровесники, но незнакомые и, знаешь, такие яркие, а я как серая мышка в школьной форме… Потом кто-то начал петь караоке, моего парня позвал кто-то. Ну так он ушёл, а через несколько минут ко мне подкатил какой-то пьяный тип, начал болтать, а потом вжал в диван и начал лапать. Я перепугалась. Тут вернулся мой любимый, схватил пьяного за горло и чуть по стенке не размазал в прямом смысле. Я упала в обморок, но меня откачали… Он меня поцеловал, когда делал искусственное дыхание… Потом пришлось вызвать скорую, потому что тот дурак чуть не умер… — Юки-чан, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Акияма, заметив в глазах подруги лихорадочный блеск. — Лучше не бывает. Я не ожидала, что будет такое приключение… Знаешь, я родителям ничего не сказала. Папа меня убил бы за такое, что я с парнем на байке ездила, а потом пошла на вечеринку. — Всё равно, будь осторожна, — пробормотала Мей, приобняв подругу за плечи. — Кстати, а как зовут твоего парня?