Нездоровое влечение

Лихорадка все усиливалась, понемногу вырывая из реальности Базарова. Он уже знал, что дело его совсем скверно, и жить осталось не больше недели. «Поди теперь, попробуй отрицать смерть… Она сама тебя отрицает!..» — подумал он, проваливаясь в неглубокий прерывистый сон. Напротив сидела совершенно неопределенного вида темная фигура, напоминавшая человеческую. Однако больше чем зрительно, Евгений как будто чувствовал присутствие этого Некто своей кожей, словно какой-то дух витал в воздухе. «Вот только ''дух'' — понятие размытое, четкого основания под собой не имеющее, а значит ложное…» — Ну здравствуйте, Евгений Васильевич, — силуэт приподнялся и, кажется, снял шляпу, разглядеть было невозможно, — позвольте представиться, Salmonella typhi, для вас просто Тиф. «…зато есть другое, капитальное понятие — бред». А может, и просто сон, не разобраться. — Великодушно решили пообщаться, прежде чем окончательно заселить мой уютный труп? — Ох, от вас я другого ответа и не ожидал! — Тиф рассмеялся. — Как же славно, что мы, наконец-то, с вами лично встретились. Базаров не видел, но почему-то точно знал, что нечто напротив с жадностью в него вглядывалось. — Я ведь за эти пару дней вас изучил почти как под микроскопом или, вернее сказать, как вы изучаете вскрытых лягушек!.. Точно так же я вижу любого человека, в которого мне удается попасть, все как на ладони: каждый сосуд и каждое желание, все органы и все тайные опасения. До чего же волнительно, я уже очень давно не выходил на контакт с человеком во так, лицом к лицу! — Тиф задумчиво склонил голову. — Однако зря вы про труп сказали, я вовсе не собираюсь вас убивать. — То-то я живее некуда. — С неизменным скепсисом заметил Базаров. — Что вы, я ведь серьезно. — Голос Тифа вдруг перестал быть радостным и суетливым. — Мне прежде таких как вы встречать не доводилось. Вы упрямы в своей честности, вы, может, и разбрасываетесь громкими словами, но обладаете реальной силой: вы можете потягаться с такими, как я на равных, и вполне успешно. Пока другие, узнав о беде, впадают в отчаяние или бегут к богу, который, как они считают, возьмёт все заботы на себя, вы трезво и стойко приняли неизбежность своей смерти… — Господин Тиф, — перебил Евгений, — вы сюда похвалить меня пришли? — И все же, — Тиф словно пропустил мимо ушей его слова, — почему вы не спорите со мной? Я ведь, с точки зрения вашей науки, не могу предстать перед вами в таком виде. — Да вы ведь часть бреда, чего с вами спросить? — Вы правы… тогда вот как поступим! Ваше положение, говорите, совсем безнадежно? — Именно так. — Несмотря на то, что в разговоре он не сказал об этом ни слова, подтвердил Евгений. — А значит, о том, чтобы вы завтра смогли самостоятельно встать с кровати и выйти на улицу не может быть и речи? — Базаров кивнул. — В таком случае, если я отступлю, и вы резко почувствуете себя лучше, вы поверите, что я не ваше воспалённое воображение? — А если небо на землю упадет? — Хмыкнул Базаров. — Сначала сделайте, чего напридумывали, и потом уже поговорим. Тиф рассмеялся: — Теперь-то узнаю вас, Евгений Васильевич! — Фигура вдруг совершенно потеряла свои очертания, облаком разобщенных крошечных частиц она как будто окутала его. Базарову даже показалось, что он отчётливо почувствовал прикосновение к колену, а затем у самого уха он услышал шепот. — Да… определенно узнаю… значит, так тому и быть, но помните, я хоть и отступаю, но ни на минуту не покидаю вас… Базаров резко очнулся в холодном поту, ничего толком не успел сообразить и уснул крепким глубоким сном. Встреча с Тифом состоялась уже через четыре дня. Третьего дня до этого он действительно смог сам встать с кровати, украдкой, пока никто не видел, доковылял до двери и посмотрел на мир снаружи, который больше не ожидал увидеть. Был летний час рассвета, где-то четыре или пять утра. Он заслушался было, как безмятежно перешептывались травы, но хмуро одернул себя: «вот ещё, что за болезненная сентиментальность? Не хватает только Кирсанова-старшего позвать для слезной сцены прощения всех обид». Как было сказано выше, Тиф снова явился Базарову. К этому времени Евгению пришлось отбросить мысль, что улучшение состояния было временным, потому что он чуть ли не с каждым часом чувствовал, как жизнь возвращается в его тело. — Итак, я выполнил свое обещание, а вы, смотрю, нисколько не смущены таким развитием событий, Евгений Васильевич? — Я только рад, что пока не умру. А что до невероятного исцеления, так науке давно известны подобные случаи, природа их пока не ясна, но это только вопрос времени и прогресса. — Ха, а вы не теряете уверенности! — Восторженно заметил Тиф. — За это вы мне и нравитесь. — И всё-таки, если допустить, что вы тот, за кого себя выдаете, для чего дали мне жить? Чтобы убедить в своем существовании, а потом прикончить сломленного нигилиста? Так вы все равно не противоречите нау… — Я не собираюсь вас убивать. — Перебил Тиф. Базаров замолчал, его слегка сбило это с толку: обычно это он всех перебивал. — Вы мне нравитесь, я же уже говорил. — Это как ещё? — Усмехнулся он. — Бактерия полюбила человека? — Похоже, что так, — рассмеялся Тиф. «И чего он все время хохочет? — Думал Базаров. — Хотя, наверное, болезни и положено насмехаться над своей жертвой.» — А вы ведь не боитесь дерзить даже тому, кто вас чуть не угробил. — Тиф подошёл ближе. — Это же восхитительно, просто с ума сводит… Неясный темный силуэт стоял впритык к Евгению. Тот просто расслабленно наблюдал, можно сказать, с научным интересом. — Ну так чего же вам от меня нужно? — Вас мне и нужно, и вы понимаете, о чем речь, я чувствую, — неприлично близко услышал Базаров. Но разве нигилисту ведомы приличия? Он и бровью не повел, а между тем, Тиф продолжал, — я могу для вас кем угодно обратиться, хотите? И вот перед Базаровым стояла Анна Сергеевна Одинцова, собственной персоной, в платье, открывающим плечи и шею, кокетливо улыбаясь. — Не нужно этого! — Евгений гневно отшатнулся. — Ты не она и даже не пытайся подражать ей, ясно? — Хорошо-хорошо… А в вас все же сильно это чувство к ней, да? — Тиф принял свой прежний вид. — А может, мне тогда стать для вас вашим юным приятелем? — Аркадием? — Все ещё задетый, Базаров однако усмехнулся. — Я привык быть честным с собой, этому птенцу я уже не нужен, у него теперь свое гнездо. — На госпожу Одинцову эта честность не распространяется? — В ответ на свирепый взгляд Базарова Тиф развел руками. — Ну извините, извините, что же вы так на шутку обижаетесь? Останусь как есть, раз вам так больше нравится. Тиф приобнял Базарова за плечо и тут же рассеялся мелкими частицами, скользнув под его одежду. Евгений почувствовал жар как при лихорадке, который однако шел как будто извне. Пекло неслабо, но терпимо, казалось, ещё чуть-чуть — и ошпарит. Но этого не происходило, Тиф своим горячим нутром перебирал его волосы, неспешно спускался по шее, и при всем этом сохраняя идеальную температуру, чтобы мучить, но не истязать Базарова. Его выздоравливающее тело требовало какой-то физической активности после нескольких дней в постели, и половой акт был бы вполне подходящим решением. Прикосновения Тифа к его рукам, груди, спине иногда напоминали человеческие, но по большей части имели неопределенный характер, с подобным Базаров раньше никогда не сталкивался. Это было нечто одновременно мокрое, грубое и объемное, словно проникающее под кожу, ощущение просто ужасающее, но немного попривыкнув оно становилось отчасти сладостно-тягучим. Отчего Базаров не сопротивлялся? Во-первых, он считал, что это скорее всего сон, и бояться тут совершенно нечего, а во-вторых, он, как истинный доктор и учёный, решил проследить за происходящим с бесстрастным, научным подходом. Он впервые задумался насчёт своего положения в пространстве, но толком ничего не смог понять, то ли он сидел, то ли лежал, ничего не поймёшь, казалось, Тиф держал его подвешенным в воздухе. Базаров зажмурился, это было совсем не то, к чему он привык — обычно это он принимал на себя роль того, кто дразнит в подобных делах, а сейчас даже самую малую ответную меру принять было нельзя, он до последнего волоска находился во власти Тифа. Чтобы немного отвлечься и сохранить хотя бы крупицу контроля над собой, Базаров хотел спросить, откуда вообще у кучки бактерий (пусть даже объединенных общим разумом) может быть сексуальное влечение. Но он не успел — Тиф перешёл от жарких прикосновений к гораздо более раскованным действиям и обхватил член Базарова. В первые мгновения ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Если до этого он пытался держаться с холодным достоинством, то сейчас это было просто физически невозможно. — Погоди! — Вырвалось у него. — Я так… больше не могу… — Запинаясь и задыхаясь, простонал Евгений. — Я не могу дышать… Базаров не слышал собственного голоса, но предполагал, что выглядит в высшей степени жалко. Он чувствовал, что таким образом ему недолго спечься, старался ухватиться за что-нибудь, но вокруг были только обжигающие объятия Тифа. — Все вы можете, не прибедняйтесь… — Вполголоса ответил Тиф. Базаров был в абсолютно безвыходной ситуации. С одной стороны этот невыносимый жар, это обилие чувств могло довести и до припадка или даже удара. Однако… насколько это было ненормально и даже больно, в той же степени это было сладостно. Хорошо просто до безумия. И что же оставалось делать Евгению? Что бы ни сделал Тиф — остановился или же продолжил — он чувствовал, что он пропал. Вдруг Тиф ослабил давление снизу. Базаров немного опомнился, он почему-то задался вопросом, а одет ли он? Опять-таки разглядеть он не смог: глаза застилал то ли пот, то ли слезы, а руки крепко держал Тиф. Едва Базаров расслабился, его снова захлестнула волна пронизывающих насквозь ощущений, вырвав громкий стон, и он услышал негромкий издевательский смех Тифа. — Зараза… — Многозначительно процедил он сквозь стиснутые зубы. — Только попробуй остановиться. Он невидяще посмотрел куда-то, и нахальный взгляд его был полон азарта. Тиф не заставил просить себя дважды, он плотнее сомкнулся вокруг достоинства доктора и увеличил темп. Уже будучи на грани, Базаров почувствовал, что Тиф также слегка провел по его шее и подбородку, заставляя запрокинуть голову. Он уже чувствовал себя одновременно на седьмом небе и в адском котле, хотя в его случае правильнее будет сравнить с кипятящейся для дезинфекции пробиркой, так что сопротивляться не было даже мысли. Жжение, которое он в следующую минуту ощутил на шее, становилось невыносимее с каждой секундой. И вдруг — перед глазами вспыхнули звёздочки — неземное чувство чистого удовольствия прокатилось от первого позвонка по всему телу. Базаров обессиленно обмяк, в полубессознательном состоянии он почувствовал как Тиф бережно опускает его. Очнулся он уже в своей кровати. Сон? Да разве бывают сны такими?.. Базаров чувствовал — он будет жить, но теперь в нем поселился и никуда не уйдет, тот другой, называющий себя Тифом.