Несколько простых правил для изучения языка любви/Romantic Language Requirements

«Я просто…это…это так прекрасно». «Не драматизируй так». «Мне хочется плакать» — добавила я с фырканьем, чтобы подчеркнуть свое предложение. «Вряд ли». «Видеть, как части тебя и меня смешиваются вот так». Голос, который ответил, был твердым: «Андреа». «Хорошо, хорошо, — согласилась я, заглядывая в свой ноутбук, — Но ты должна признать, что мы довольно хорошая команда». Когда наши взгляды встретились, я уже видела, как раздражение тает в глазах Миранды, но она быстро перевела взгляд на свой альбом для рисования, чтобы скрыть их. Она старалась не улыбаться. Ухмыльнувшись, я снова посмотрела на экран у себя на коленях. Французский наконец закончился, и в прекрасном кульминационном моменте мы с Мирандой сделали наш последний проект. Заполненные ее рисунками и моими статьями (с моим французским, сильно отредактированным Мирандой), мы создали модный журнал. Каким бы ироничным ни был выбор, оказалось, что мы обе были довольно хороши в этом. Может быть, я все-таки не такой уж плохой журналист. Я закрыла ноутбук и перегнулась через край кровати, наклонившись, чтобы осторожно положить гаджет на пол. Комната Миранды начинала казаться привычной. Последние несколько недель были заняты выпускными экзаменами, но даже умным штанишкам нужен был перерыв здесь или там. Она затащила меня в свою комнату на очень жаркий перерыв после одного особенно напряженного экзамена по истории, который заставил мое тело болеть и радоваться в течение нескольких дней… Но, черт возьми, я буду скучать по ней на этих зимних каникулах. Это целый месяц. Я перевела взгляд со своего места на кровати Миранды на нее. Она сидела, прислонившись к спинке кровати, подложив под себя подушки, и водила карандашом взад-вперед по странице перед собой. «Могу я посмотреть?» Она многозначительно посмотрела на меня, а затем молча вернулась к своим наброскам. Я начала ползти по кровати. «Ну давай, я показала тебе свои стихи». «Ты безответственно оставила их без присмотра в месте, где я, скорее всего, увижу их», — промурлыкала она, поворачивая альбом под более высоким углом, чтобы еще больше закрыть мне обзор. Я села перед ней, скрестив ноги, практически уткнувшись носом в ее книгу. «Хорошо. Но потом я показала их тебе.» «Только потому, что я спросила». «Ну, я спрашиваю сейчас». Книга слегка опустилась, чтобы она могла как следует рассмотреть меня. Ее волосы были собраны сзади, но выбившиеся пряди падали ей на глаза. Остальная часть ее лица была скрыта, но ее духи четко ощущались на таком близком расстоянии. Я все еще не могла толком объяснить, что заставляло мое сердце каждый раз екать. Даже когда мы становились ближе, ближе, я всегда сталкивалась с вопросами. Даже когда я узнала про её увлечения и любимые вещи, я не могла знать всего. Тайны души Миранды не так-то легко были раскрыты. Получить доступ, даже к ничтожным фактам, было опьяняюще. В своей жадности я хотела большего. Больше ее. Больше всего, что она готова была мне показать. Она медленно закрыла книгу и опустила ее на колени, не отрывая взгляда. Боже, она всегда так на меня смотрела. Как будто она хотела лелеять меня, а затем поглотить. «Я полагаю, это справедливо», — пробормотала она, протягивая мне предмет в кожаном переплете. Мои глаза расширились; я не могла поверить, что это сработало. Я взволнованно схватила свое подношение, откинулась рядом с ней на стопку подушек и открыла на первой странице, аккуратно помеченной именем моей девушки и календарным годом. Я взглянула на нее в последний раз, и она кивнула. С ее последним благословением я нырнула внутрь. Страница за страницей приводили меня в восторг. Сенбернар, удовлетворенно дремлющий в лучах солнечного света, льющегося из окна. Красивые платья, костюмы, струящиеся юбки. Ткань, которая выглядела так, будто могла бы соскользнуть со страницы, если бы на бумагу подул легкий ветерок. Лица смотрели на меня почти на каждой странице. Кофейни, нарисованные чернилами на заднем плане, или оживленные улицы, искусно выстроенные, будто архитектором. Найджел даже появился в драматической позе, я уверена, что это было сделано для практики, когда они рисовали с Эмили. Натюрморты в вазах и даже фрукты. Все, на что я никогда бы не потрудилась взглянуть в реальной жизни, во плоти, за пределами повседневной обыденности. «Ты такая талантливая. Все кажется таким живым», — пробормотала я, переворачивая страницу. А потом я внезапно оказалась лицом к лицу с самой собой. Мое лицо, четко и тщательно проработанное в ярких и интимных деталях. Я улыбнулась, подумав, что, должно быть, это было в тот день, когда меня попросили быть моделью. Но я перевернула страницу, и там был другой мой портрет. И еще один. И еще один. Некоторые были похожи на сон. Некоторые были похожи на фотографию, сделанную с незнакомого угла обзора; я в куртке, которую одолжила у Лили, я, указывающая на небо. Как будто она воспроизвела мои воспоминания, когда мы впервые начали входить в миры друг друга. Там было даже изображение, где я была частично завернута в простыню. Набросок был грязным, даже ленивым. Но теплым. Я почувствовала, как краснею от своей обнаженной спины и бедер в этой визуализированной сцене, мои волосы развевались веером от того, что явно было страстным эпизодом за несколько часов, если не минут, до того, изображение будто застыло во времени. «Оу». Когда я перевернула последнюю страницу, отмеченную карандашом, там тоже была изображена я. Просто мое лицо, смотрящее на то, что, как я догадалась, было ноутбуком, по которому я щёлкала в течение последнего часа. Здесь она сосредоточилась на деталях, которых я никогда не замечала в себе. Длинные ресницы. Пухлые губы. Ее карандаш не спеша провел по определенной линии на моей шее, как будто целовал ее, и я почувствовала себя такой же раскрасневшимся, как на рисунке после секса. «Ты заставляешь меня выглядеть красивой». Я почувствовала, как она ближе прижалась к моему плечу. «Ты довольно долго мучила мои мысли», — тихо сказала она, ее дыхание коснулось моей шеи. Я осторожно закрыла книгу и посмотрела на нее сверху вниз. «Ты все еще мучаешь мои. Каждый день.» Легкая улыбка заиграла на ее губах, когда ее рука скользнула по моему бедру, и мое дыхание стало смущающе прерывистым от этого легкого прикосновения. Она взяла альбом с моих коленей и бросила на пол, не отводя взгляда. Она даже не вздрогнула, когда он громко ударился об пол позади нее. Ее рука вернулась к моему бедру, когда она прошептала: «И что нам с этим делать?» Я не уверена, кто поцеловал первым, но мне было все равно. Я была сверху, я целовала ее, а она уже обвивала ногами мою талию. Миранда. Что я делала без нее в своей жизни так долго? Мне так чертовски не хватало её. Ее руки скользнули мне под рубашку, и она напевала, почти мурлыкала, в то время как ее пальцы рисовали узоры на моей спине. Пронзительный, мерзкий, оцифрованный звонок проревел рядом с нами. Миранда повернулась туда, где на столе лежал мой телефон. Я проигнорировала его, вместо этого потянувшись к волосам Миранды, чтобы убрать их в сторону. Ее краткое отвлечение открыло доступ к ее стройной шее, которую мне не терпелось украсить поцелуями. Ее стоны подсказали мне, что телефон был забыт. Я скользила вдоль ее ключицы, когда мой телефон снова прозвенел. С раздражением меня толкнули на спину, и тепло, окутавшее меня, исчезло. Я заскулила, но Миранда потянулась к своей тумбочке, где мой телефон продолжал пиликать. «Я предполагаю, что «Роженица» — это твоя мать». О боже, мама. Самое. Неподходящее. Время. «Черт, дай мне просто убедиться, что нет ничего важного, тогда мы сможем продолжать это проигнорировать», — проворчала я, садясь на кровати. Когда Миранда протянула мне телефон, вместо этого схватила ее за запястье и потянула к себе для поцелуя. «Быстрая пауза, обещаю». Она закатила глаза, но, тем не менее, казалась довольной. Я восприняла это как хороший знак, что она поняла, когда снова легла в постель, а не встала. На экране моего мобильного телефона вспыхнули четыре новых текстовых сообщения от Роженицы. Господи, почему она не могла просто отправить одно длинное сообщение? Я быстро просмотрела ее сообщения. Как только я благополучно пришла к выводу, что никакой чрезвычайной ситуации не было, сообщение передо мной почти заставило меня улыбнуться. «Мама на самом деле хочет знать, не хочешь ли ты приехать в Огайо во время зимних каникул». Хотя вся эта история с сапфической активностью удивила их во время Дня благодарения, они справились с ней достаточно хорошо. Они хотели познакомиться с Нейтом, до того, как мы расстались. Я была очень впечатлена тем, что то же самое было с Мирандой. Я посмотрела на женщину, лежащую рядом со мной. Прошло мгновение, прежде чем она невозмутимо спросила: «Твоя мама единственная, кто хотел бы пригласить меня, или у тебя есть свое мнение по этому вопросу?» Я усмехнулась и легла на бок рядом с ней. «Я хочу, чтобы весь мир знал, что мне удалось уговорить тебя стать моей девушкой. Я хочу показать это всем, — объяснила я, протягивая запястье, чтобы взять ее за руку, — Конечно, я хочу, чтобы ты познакомилась с моими родителями. Но я не была уверена, было ли это слишком быстро или слишком странно для тебя». Я ожидала немедленного ответа; Миранда, как правило, твердо думала о состоянии мира и своих делах. Однако меня встретили легким наклоном головы. Она посмотрела на противоположную стену, прежде чем спросить: «Ты когда-нибудь боялась состариться?» «Окей, это было сейчас немного внезапно». Она закатила глаза и продолжила: «Моей целью почти всегда была карьера. Успех. Я знала, что это потребует жертв. Я уже начала готовиться к этой жизни, ограничивая свои контакты с другими людьми и погружаясь в свою работу». «Хорошо, — медленно сказала я, — Это заставило тебя волноваться из-за того, что ты становишься старше?» Она покачала головой. «Вовсе нет. Но теперь это так». Предоставьте Миранде пережить кризис среднего возраста до двадцати двух лет, чтобы она смогла захватить власть над миром. «Я не совсем понимаю», — ответила я, кладя свою руку на ее. «Я верю, что заплатила бы любую цену, чтобы достичь такого положения власти. Мне было бы все равно, насколько одинокой или презираемой она меня оставила», — объяснила она почти глухим голосом. Холод. Я не слышала этого голоса с тех пор, как впервые встретила ее. «А теперь?» «Неважно, слишком ли это быстро или слишком странно, или какие бы другие прилагательные, которыми ты это описываешь, — объяснила она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня с легкой улыбкой, — Твое присутствие изменило меня». Обморок. «Миранда». Она пожала плечами. «Давай перейдем к стереотипным этапам новых отношений и начнем знакомство с нашими семьями. Эта связь, которую мы имеем друг с другом, — единственная вещь в моей жизни, выходящая за рамки моих карьерных амбиций, которую я хочу просто принять как данное», — заявила она, когда ее рука сжалась вокруг моей. Обморок². «Я могла бы обнимать тебя весь день». Мои брови начали шевелиться, прежде чем я смогла их остановить. Ее тело обмякло от того, что, я уверена, было разочарованием от того, что она решила встречаться с такой идиоткой. «Это было абсолютно ужасно». «Да ладно, ты скучала по мне, когда мы обе были так заняты выпускными экзаменами», — сказала я, мягко перекидывая ногу, чтобы оседлать ее колени. Она казалась невозмутимой, когда я нависла над ней. «Возможно». «Ты скучная», — прошептала я, наклоняясь ближе. Она усмехнулась: «Я могу быть веселой». Я разразилась лающим смехом и схватила ее за запястья, чтобы лучше прижать к земле. Наши носы соприкоснулись от такой близости. «Спорно», — пробормотала я ей в губы. Она фыркнула и прижалась ко мне. «Ты собираешься заткнуться и поцеловать меня или будешь продолжать двигаться в ледяном темпе? Ты знаешь, как я это люблю». Я наклонила голову в притворном удивлении; «Ты думаешь, это ледяной? Я могла бы показать тебе ледяной.» Я переместила свою ногу между ее ног и услышала, как она резко вдохнула. «Андреа». По крайней мере, я была идиоткой с парой карт в рукаве. «Хм?» Я начала целовать ее в шею, медленно прижимаясь к ней бедрами. «Андреа» — на этот раз в ее голосе было больше отчаяния. Я дышала ей в ухо и, клянусь, слышала, как она скулила. «Скажи «пожалуйста». Она нерешительно оттолкнула мои руки. Я отстранилась и выжидающе посмотрела на нее. Она раскраснелась, на ее щеках играл очень здоровый оттенок розового, который спускался по ее шее. Ее грудь двигалась от усилия дышать. Ее глаза изучали мои. «Я твоя», — выдохнула она. Я сорвалась. Та животная часть моего тела, которая так сильно хотела ее, полностью взяла верх, и я немедленно принялась за работу, сосредоточившись только на том, чтобы доставить ей удовольствие и заставить ее стонать от блаженства. Я принадлежала ей. И она хотела быть моей. Там были только «мы». И она хотела показать это всем остальным так же сильно, как и себе. Наши тела сплелись в единое целое, и мое сердце набухало, с каждым мгновением все больше и больше приближаясь к ее душе. Но, черт бы ее побрал, она так и не сказала «пожалуйста».