Until It Hurts

Март 2012 г., Йокогама Он появился внезапно. Но при этом как будто всегда тут был. Тощий, скрытный, бесшумно передвигающийся, он быстро начал восприниматься как нечто само собой разумеющееся, привычное. Когда Эцуко в первый раз заметила перебинтованного с ног до головы мальчишку, покидающего клинику, она приняла его за очередного пациента. Мало ли, какой-то беспризорник в передрягу попал. Через два дня они снова столкнулись в коридоре. И ещё раз. Он приходил и уходил в разные дни и разное время, не обращая ни на кого внимания и никогда не задерживаясь надолго. В очередной раз заметив парня, но выходящим уже из кабинета Мори, девушка не могла сдержать своего любопытства и без приветствия начала разговор с вопросов «Кто это?» и «Откуда он взялся?». Пацана звали Дазай Осаму, и полторы недели назад "добрый" доктор в последний момент выдернул его из-под колёс фуры и привёл в клинику. Краткость, конечно, сестра таланта, но не в конкретной ситуации. Поэтому Кавамура продолжила выжидающе смотреть на Огая. – У мальчишки нет семьи, незаурядные мозги и болезненное стремление покончить с собой. Раз ему нечем заняться, я предложил работать на меня, и он согласился. Что ж, уже лучше. Но не достаточно. Эцуко знала наверняка, что ей предоставили не полную информацию. Она видела по хитрому лицу, так и подначивающему справиться с этой загадкой самостоятельно. Поэтому перестала расспрашивать. Вызов принят, доктор Мори. Девушка твёрдо решила узнать о загадочном субъекте по имени Дазай как можно больше. Ринтаро никогда ничего не делал просто так, а заурядные люди на него не работали. И он точно не тянул на образец милосердия, готового приютить любого бездомного ребёнка с нездоровой психикой. Навязчивая идея узнать, что в пареньке особенного, не отпускала мыслей волчицы. Но возможность поговорить со странным субъектом свалилась ей на голову совершенно неожиданно. И совершенно буквально. Рыжеволосая тогда обыденно совершала пробежку по безлюдной дороге вдоль заброшенных зданий совсем недалеко от клиники. Недостроенные дома и опустевшие склады привлекали своей архитектурой лишь бездомных и наркоманов, но те, как истинные создания ночи, прятались по своим норам с наступлением рассвета. В этот раз, следуя своему привычному маршруту, девушка с каждой секундой проникалась чувством обеспокоенности. Волчья чуйка, которая была её полноценным шестым чувством наравне со зрением и слухом, никогда её не подводила, и Кавамура исправно следовала ей. В какой-то момент ноги просто свернули на незнакомом повороте. Она замедлила темп, отдаляясь всё дальше от дороги. Вышла к очередному дому с незастеклёнными оконными проёмами от пола до потолка. Осмотрелась: ничего необычного. Подошва кроссовок шуршала по дороге из щебня. Тук. Замерла, когда слух уловил звук сердцебиения. Вот только не смогла разобрать откуда. Тук. Спокойный, размеренный ритм. Даже редкий, отчего было сложно найти его обладателя. Снова огляделась: рядом определённо никого не было. Секунда осознания. Быстрый взгляд вверх. Её тело сработало быстрее, чем мозг успел проанализировать ситуацию. Резкий рывок, взмах руками, не более чем секундная синяя вспышка – и девушка оказалась придавлена к земле чьей-то костлявой тушкой. Острый щебень врезался в спину сквозь ткань толстовки. Твою ж... – Не повезло, – безрадостно констатировал мальчишеский голос откуда-то сбоку. Кавамура приподнялась на локтях. Поперёк её тела развалился Дазай Осаму, с недовольством глядящий на неё через плечо. – Я в порядке. Спасибо, – с едким сарказмом пропыхтела рыжеволосая, небрежно спихивая с себя неудавшегося самоубийцу. Они оба поднялись и уставились друг на друга, не источая ни капли благодушия. Для Эцуко это был шанс внимательно рассмотреть своего, прости господи, коллегу. На вид ему было лет тринадцать: полтора метра ростом, но с тонкими, длинными ногами, одетый в великоватые для него брюки, рубашку и пиджак. Копна лохматых каштановых волос, бледная кожа и отсутствие эмоций в единственном не скрытом бинтами глазу глубокого коньячного цвета. То, с какой лёгкостью парень двигался, говорило о том, что бинты он носит скорее из собственной прихоти, чем для практической пользы. Она могла предположить, что скрывалось под ними. Быстро потеряв к Эцуко всякий интерес (если он вообще был), шатен нагнулся за слетевшим во время падения чёрным плащом, но резко схватился за запястье и грязно выругался. Помыть бы этому пацанёнку рот с мылом. А лучше всего целиком в стиральную машинку забросить. От лазания по стройке светлые повязки потемнели, а тёмная одежда посветлела, вобрав в себя всю местную пыль. – Дай посмотрю, – вздохнула волчица. Её исколотая камнями спина уже пришла в норму. С подозрением зыркнув на неё, он всё же протянул руку. Девушка аккуратно обхватила чужую ладонь и... Впервые за почти два года в голове Эцуко стало тихо. Внутренний волк перестал подавать признаки жизни. Вернулось совершенно человеческое восприятие мира – никаких лишних запахов, звуков, предчувствий. Никакой затаённой в самом тёмном углу её души жажды крови. Держа этого странного паренька за руку, волчица снова стала... обычным человеком. Так её не вставляло даже после двух таблеток экстази. В себя девушку привела маячащая перед глазами, здоровая рука Дазая. – Ты это сделал? – она перевела на него потрясённый взгляд. Карий глаз недоуменно нахмурился. – Отключил мою способность? Паренёк слегка неуютно передёрнул плечами. Бросил в ответ нарочито равнодушно: – Иногда оно само получается. Когда я кого-то касаюсь, – потом постарался ненавязчиво высвободить запястье. Вот и ответ на загадку: мальчишка – одарённый с нейтрализующей способностью. Ринтаро не мог упустить столь ценный кадр. – Спасибо, – сама не зная зачем, поблагодарила Эцуко. Это заставило Дазая недоуменно замереть. Он посмотрел на неё как на сумасшедшую. – Странная ты. Девушка дёрнула уголком губ. – Кто бы говорил, – она вернула внимание травмированной конечности. Слегка надавила. – Больно, – недовольно насупился шатен. – Да. Так бывает, когда прыгаешь с пятого этажа. Кто вообще пытается покончить с собой, прыгая с пятого этажа? Совсем не смертельная высота. – Я не умер бы? – прозвучало с искренней озабоченностью. А доктор не преувеличивал о болезненном стремлении покончить с собой... – Маловероятно. Отделался бы многочисленными переломами и разрывами внутренних органов, – весело ответила рыжеволосая, так и так вертя перебинтованную руку. Эти повязки значительно осложняли диагностирование. – Это больно? Ауч! – он был похож на взъерошенного воробья. Очаровательно. – Очень, – шатен напряжённо сглотнул. Эцуко азартно приподняла бровь. – Долгие операции, месяцы восстановления и отсутствие морфия в профилактических целях. Бесконечные часы агонии и язвительный доктор Мори над душой, – со зловещей улыбкой закончила Кавамура. Открытый глаз напротив был преисполнен лёгкого шока. Потом Дазай задрал голову к крыше здания, видимо вычисляя, сколько этажей необходимо для мгновенного ухода из жизни. – Похоже на вывих, но может быть и перелом. Док точнее скажет, – запястья этого пацанёнка выглядели такими хрупкими, что она рисковала случайно сделать хуже, помогая самостоятельно. – Идём. Он неожиданно выкрутился из её хватки. Девушка едва не пошатнулась, когда её сознание вновь стала разделять вторая сущность. Она любила свою способность, та была неотъемлемой частью её личности. Но было приятно ненадолго снова стать просто Эцуко Кавамурой. Сила всегда предполагает ответственность. Иногда её груз становился очень тяжёлым. Волк обиженно фыркнул и свернулся клубком. Ничего, переживёт. – Приятно было познакомиться, странная леди. Чудесная причёска, глаза и всё такое, – как-то суетливо заговорил шатен, пытаясь всё-таки накинуть на плечи свой плащ. Ей кажется, или она видела такой у Ринтаро? – Технически, мы так и не познакомились... – сказала девушка, с лёгкой усмешкой наблюдая за пацанёнком. Ему бы подрасти, научиться говорить комплименты и сменить тактику знакомства – тот ещё дамский угодник получится. – ...Но мне пора. Уже ничего не болит. Только он развернулся, собираясь слинять, как крепкая хватка удержала его за шкирку, аки нашкодившего кота. Дазай дернул ногами в воздухе, забавно крякнув. Потом задрыгался в попытке вырваться, даже умудрился схватить её руку, снова обнуляя способность, но безуспешно. Кавамура была сильной и по человеческим меркам. В итоге горе-беглец обвис, обиженно скрестив руки на груди. – Слушай, Киндер-говнюк, – ласково-угрожающим тоном начала девушка. – К нашему общему сожалению, прямо сейчас ответственность за твоё здоровье несу я. А так как я – старше и авторитетнее, ты будешь меня слушаться, – скепсиса в единственном глазу хватило бы, чтобы в нём утопиться. – Мне даже не нужна способность, чтобы дотащить тебя до клиники, но лучше будет, если сможешь самостоятельно передвигать ногами. Приняв раздражённо-обреченный вздох за согласие, Эцуко ослабила хватку. – Вот и умница, – взлохматила каштановые волосы, со злорадным удовольствием впитывая волны юношеского раздражения. – Я Эцуко, к слову. – Я знаю, кто ты, – она удивлённо приподняла брови. – И ты невыносима, Эцуко Кавамура, – бросил маленький великомученик, разворачиваясь в направлении подпольной больницы. – Ты тоже не подарок, Осаму Дазай, – нарочито надменно фыркнула девушка и последовала за пареньком. До клиники шли молча, время от времени обмениваясь изучающе-презрительными взглядами. – А вот и пропажа объявилась. Дазай-кун, на секунду отвернулся, а тебя и след простыл, – поймав их парочку в коридоре, запричитал Огай и, приобняв обоих за плечи, стал подталкивать к процедурной. – Нельзя же быть таким беспечным. Хорошо, что внимательная Эцуко оказалась поблизости, верно? Пацанёнок бы с этим поспорил. Он жалостливо косился на выход, но волчица убила его надежду на побег, плотно закрыв дверь. – Посмотри его левое запястье. Похоже на вывих. – И как только угораздило... А доктор Мори почти натурально вошёл в роль взбудораженного родителя. Какой, однако, занимательный сегодня денёк... Даже не поморщившись от испачканного плаща, отложенного в угол, хирург приподнял бинты, одним движением вправил кость и заново перебинтовал. Дазай снова выругался. Но теперь она хорошо его понимала. – Не выражайся при даме, Дазай-кун. – Умоляю вас, доктор. Я и похуже ежедневно слышу. – А обезболивающее будет? Усадив паренька на кушетку, брюнет с притворным сожалением ответил: – Увы, увы. Это крайне нежелательно перед прививкой. Прививкой? Этот киндер-говнюк пытался разбиться на смерть, чтобы не делать долбанную прививку?! Пока Огай отвернулся за лекарством, парень стал медленно сползать с кушетки, но ему на плечи тут же опустились женские руки, вжимая обратно. – Не дёргайся, Дазай-кун. Прививки – это очень важно, – с неприкрытым удовольствием оскалилась девушка. – Для чего? – Чтобы не умереть медленно, мучительно и крайне глупо, – хм, эта исключительно резкая непереносимость боли может оказаться полезной. – Правда, доктор Мори? – Абсолютно. – Значит, ты тоже будешь её делать? – он ехидно поинтересовался. – Нет. Я не болею. – Это нечестно, – буркнул пацанёнок себе под нос. – И вправду, Окаминоко. Как я раньше не подумал? – доктор озабоченно повернулся. – Профилактика не повредит, – с каким-то странным удовольствием почти пропел Огай. Улыбка мгновенно слетела с её лица. Она сглотнула под победным взглядом мелкого засранца. – Ага, конечно... – рыжеволосую передёрнуло. Не то, что бы она боялась уколов. Просто не любила. Кто вообще любит уколы? Эцуко была уверена, ей даже не дадут выбора, куда колоть лекарство. Её ягодичная мышца тоже подвох почуяла. Видимо смирившись, пацанёнок перестал вырываться, когда брюнет проводил необходимые манипуляции с его плечом. Только агрессивно сопел. – Вот и всё, – хирург вновь отвернулся, распечатывая новый шприц. – Эцуко, тебе, я думаю, будет достаточно витами... Договорить ему не дал хлопок двери. Недоуменно обернувшись, Огай обнаружил такого же удивлённого Дазая. И больше никого. – Что ж, – он вернулся к набору лекарства. – Значит, Дазай-кун, дополнительная порция витаминов достанется... Новый хлопок двери. Мужчина с усмешкой повернулся и осмотрел опустевшую комнату. – ...Мне, – договорил он в пустоту. И почему у его самых талантливых дарований такой сложный характер? ••• Неделей позже, Подпольная клиника Рыжеволосая сидела на излюбленном подоконнике, не отрывая взгляда от неба гадкого серого оттенка. Она смотрела долго и пристально, пытаясь, видимо, просверлить в нескончаемом потоке мрачных туч отверстие для солнца. При всей любви Эцуко к пасмурной и дождливой погоде, сегодняшняя ситуация за окном вызывала лишь глухую тоску. На коленях мирно покоилось «Искусство войны», прочитанное примерно на треть, и вряд ли девушка собиралась осилить за сегодня ещё хоть одну страницу. Едва взглянув на специфический слог книги, написанной до нашей эры, она скиснет настолько, что в отчаянии может и согласиться на предложение Дазая покинуть этот бренный мир вместе. Бррр. С глухим звуком книга захлопнулась. Сидящий за столом мужчина с любопытством обернулся. – Не самое занятное для тебя чтиво? – произнёс с подначивающей усмешкой. – Занятное. Просто тяжкое, – Сунь Цзы действительно давал неплохие советы, но ей требовалось время, чтобы по кусочкам проанализировать, понять и утрамбовать прочитанное. Вот она и двигалась, мягко говоря, неспешно. – Ты можешь спросить, если что-то непонятно, – Огай полностью развернулся в кресле. – Ну да, Док, тебе это книга явно легче далась. Во сколько ты её прочитал? В десять? – Вовсе нет. Не обязательно так утрировать, – он задумчиво усмехнулся. – Мне было тринадцать. Ответом ему послужил убийственный взгляд. Просвещение, что б его. Когда постоянно находишься в обществе начитанного, эрудированного человека так или иначе захочется ему соответствовать. Или хотя бы попытаться. Теперь Эцуко Кавамура официально была свободным человеком со средним образованием. Со вручения аттестатов она сбежала под песню «Bella Ciao», ставшую её символом сопротивления школьной деспотии. За небольшую плату её включил знакомый девушки по школьному громкоговорителю. Госпожа директриса вопила ей вслед что-то вроде: «Что б глаза мои больше тебя не видели, Кавамура!». По крайней мере, это было веселее, чем унылое распевание гимнов. Недавно Юкимура таки уехал в Токио, а она всё же прониклась идеей учить итальянский. Это было удобно, так как il dottore del diavolo* тоже его знал (наравне с ещё пятью языками, что б его), и у неё была постоянная практика. Ну, будет, когда волчица выучит что-то больше, чем десяток разговорных фраз. Работы у Кавамуры знатно прибавилось. Собирать сведения не только из пациентов, но и ненавязчиво изучать все самые мельчайшие преступные уголки Йокогамы. Запоминать расположение нитей в огромной преступной паутине, подготавливаемой для самого ядовитого и опасного паука. Это тоже были своего рода загадки, разгадывая которые можно в полной мере почувствовать себя вершителем судеб. К слову, у неё в голове теперь были сведения, способные погубить около полусотни людей в один момент, если ими неправильно воспользоваться. Решать, что делать с поступающей информацией, было обязанностью самого хирурга. Тот временами уходил в штаб Мафии по делам. К сожалению, для получения сведений изнутри у Мори не было ни возможности, ни достаточно доверенных людей. Ненадолго, конечно. Но сейчас им оставалось лишь совершенствовать картину влияния Мафии снаружи. И делать это осторожно, ибо у теперешнего босса медленно ехала крыша. В Йокогаме становилось по-настоящему опасно. Что до их отношений с доктором Мори... Ну, больших изменений не произошло. Они по-прежнему обменивались ядовитыми колкостями и похабными шуточками. Вот только тактильный контакт стал более интимным, длительные взгляды более двусмысленными, и вообще Эцуко не упускала момент урвать лишний поцелуй. А ещё хирург стал чаще интересоваться её мнением, хотя девушка и не очень понимала, зачем это столь опытному и расчётливому гению. Огай говорил, что неискушённый взгляд со стороны может дать очень полезную пищу для размышлений. Иногда он ставил ей условия реальной ситуации, например, на основе новообретённых сведений, и спрашивал решение. Медленно наталкивал на мысль, развивая в ней подобие стратегического мышления. Подобные интеллектуальные беседы были чем-то важным и личным конкретно для рыжеволосой, ибо так мужчина исполнял своё обещание не держать её в стороне. Волчица, со своей стороны, тоже прилагала усилия. Так в её руках и оказалось «Искусство войны». Вероятно, вечером ей всё же стоит прочитать с десяток страниц. Эцуко перевела взгляд с книги на задумавшегося доктора. Синяки под его глазами росли в геометрической прогрессии, умудряясь при этом выглядеть до безобразия эстетично. Мужчина всё так же мало ел, хотя привычку приносить еду на двоих рыжеволосая не забросила. И именно эту привычку оценил неожиданно прожорливый Дазай. Ей было не жалко, пацанёнок был таким же худощавым, как и хирург, только у него, вдобавок, отсутствовал какой-либо намёк на развитую мускулатуру. На столе в хаотичном для неё, но идеально структурированном для Мори порядке лежали бумаги с какими-то таблицами и чертежами. Один взгляд на них давал понять, что ночевать сегодня доктор будет здесь. Кавамура не знала, сколько раз с той самой ночи доктор оставался дома, но она там больше не появлялась. Что не сильно её смущало. Если убрать все эти бумажки, стол, оказывается, может быть чрезвычайно удобным. Хорошо всё-таки, что давным-давно мужчина установил здесь звукоизоляцию... Почувствовав на себе чужое внимание, Эцуко оторвалась от плотоядного прожигания предмета мебели взглядом. Иногда хирург так делал: смотрел. Без похоти, а расслабленно, довольно... по-собственнически. Соскочив с подоконника, волчица практически сразу оказалась на коленях мужчины. Руки того с азартом легли ей на талию. Она запустила руку в смоляные волосы и стала расслабляюще массажировать, делая доктора похожим на довольного жизнью кота. Придвинулась ближе. Потянулась к губам и вопросительно прошептала: – «Война и Мир»? На секунду сбитый с толку мужчина устало усмехнулся и отрицательно покачал головой. Разочарованно сжав губы в трубочку, рыжеволосая встала, невзирая не немой протест брюнета. – Попытаться стоило. Ещё одно новое развлечение под названием: «Угадай любимую книгу Мори Огая». Не более одной версии в день. А ведь талмуд одновременно о войне и человеческих отношениях в обществе был неплохим вариантом... – Уже уходишь? – невозмутимо спросил мужчина, когда она накинула куртку. – Работы нет, а меня пробирает хандра. И голод. Да и вас, доктор Мори, отвлекать не буду, – ехидно усмехнулась. – Какая забота, – отразил усмешку. Снова глянул за окно. – Возьми зонт. – Дождя же нет. Подло, очень подло со стороны дождя было начаться через мгновение после её слов вместе с раскатом грома. – Он не сильный. Дойду. Капли забарабанили по окну быстрее. Черти в рубиновых глазах насмешливо скрестили руки на груди. Не отрывая взгляда от доктора, Эцуко небрежно открыла шкаф, небрежно достала чёрный зонт, небрежно закрыла шкаф. Потом небрежно двинулась к двери, пафосно тряхнула волосами и, бросив ещё один небрежный взгляд на наслаждающегося небольшим представлением хирурга, небрежно бросила: – Arrividerci, signore Mori! – Ci vediamo, signorina Kavamura!** По коридору Эцуко шла едва не подскакивая, слегка размахивая зонтом и с самой идиотской улыбкой на лице. И в кого она только превратилась... Начавшее было подниматься настроение снова пошло на упад, когда, выйдя на крыльцо, она заметила сгусток отрицательной энергии в чёрном плаще, что-то внимательно разглядывающий на земле возле забора. И медленно промокающий насквозь. Его же отпустили около часа назад... Кио, сегодня дежуривший один, то и дело бросал на парня подозрительные взгляды. – Давно он там стоит? – Минут тридцать. Ошивался сначала по округе, потом что-то увидел. Так и замер, – стиляга почесал затылок. – Жуткий пацан. – Почему? – Смотрит сначала будто сквозь тебя, а потом – будто в самую душу. Бродит тут, как ожившая тень. И глаз этот, пустой совсем... – он осёкся под насмешливым взглядом рыжеволосой. – Можно подумать, тебе он не кажется каким-то... не таким. Глянула на парня, небрежно приподнявшего плащ над головой. Наверняка, чтобы не намочить повязки на лице. Вспомнила, как эта «ожившая тень» за обе щеки уплетала принесённый ею рамен. – Да не то, что бы, – ответила и шагнула из-под навеса. «Ну, может быть немного», – всё же пронеслось в голове Кавамуры, когда она остановилась рядом с пацанёнком, скрывая того под зонтом от набирающего обороты дождя. На земле лежала мёртвая ворона, которую, невзирая на погоду, планомерно пожирали мухи и личинки. И Дазай просто смотрел. Слегка склонив голову к плечу, но в целом без каких-либо эмоций. Он полчаса смотрел на труп птицы. Примерно такая информация частенько встречается в биографиях серийных убийц. Можно было бы даже заволноваться, но в этом конкретном случае... Вероятно, Дазай просто завидует этому отошедшему в иной мир созданию. Обглоданное тельце охватила голубая дымка и перенесла в ближайший мусорный бак. Она ожидала недовольный взгляд в ответ, но тот оказался скорее... пустым. В отличие от Кио, рыжеволосую эта пустота ни разу не покоробила. – Где ты живёшь? – нарушила девушка минуту гнетущего молчания. – Зачем тебе? Можно подумать, она знает... – Мне нужно знать, где искать твой хладный труп, если однажды ты не явишься в клинику. – Ты будешь искать мой труп? – изумлённо моргнул. – Будем надеяться, что не придётся, – это официально самый странный и депрессивный диалог за всю её жизнь. – Идём. Я провожу. Пацанёнок пожал плечами, и они неспешно выдвинулись в путь, не почувствовав на себе изучающего взора алых глаз. Пацанёнок оказался прытким, и шла парочка в неплохом темпе. Правда чем дальше, тем больше напрягался зверь внутри Эцуко, ибо местность была максимально нежилая и опасная. Вообще-то, Кавамура понятия не имела, что из себя может представлять дом Дазая. Док сказал, у него нет семьи. Тринадцатилетний пацан живёт один? – Так ты живёшь без родителей? – всё же попыталась она ненавязчиво что-то выпытать, старательно удерживая зонт над тёмной макушкой. – У меня нет родителей, – равнодушно бросил, явно не собираясь делиться подробностями. Девушке впервые самой не захотелось знать больше. – Да, у меня тоже, – задумчиво сказала волчица, осматриваясь. Дазай поднял на неё непонятный взгляд, но быстро вернулся к дороге. С каждым шагом Эцуко становилось всё больше не по себе. Ещё бы, они вышли к какой-то радиоактивной свалке. Но пацанёнок шёл уверенно, и ей оставалось просто слепо следовать за ним. Сама ведь напросилась. Старые грузовые контейнеры, мелкий ржавый хлам, острые металлические пластины и ни одной живой души вокруг. Казалось, даже крысы тут не жили. Они вышли на пустырь. Здесь ничего не росло, голая земля противно чавкала, размывшись от дождя. Сюда даже самые отчаянные бездомные не заглядывали. Где, чёрт возьми, может жить... Пожалуйста, пусть он пройдёт мимо. Примерно в середине пустыря стоял слегка обособленный от остальных, совершенно жуткий чёрный контейнер. Четыре ржавые стены и крыша. Он не прошёл мимо. Со скрежетом приоткрыл тяжёлую дверь и прошмыгнул внутрь. Рыжеволосая зашла сразу за ним. Жуть. Жуть, жуть, жуть. Рот слегка приоткрылся не то в ужасе, не то в недоверии. Футон в углу, ржавый холодильник, естественно, никуда не подключенный, сомнительного вида металлический стул и стол. И всё. Она однажды посетила наркопритон, в котором и то уютней было. Тряхнув каштановой шевелюрой, как промокший пёс, пацанёнок сбросил плащ на спинку стула, достал из неработающего холодильника какие-то консервы, уселся на всё тот же стул в позе лотоса и принялся вскрывать банку. Опомнившись, бросил недоуменный взгляд на волчицу. – Долго ты ещё тут будешь? – А ты знаком с понятием о гостеприимстве? Фыркнув, Дазай подцепил из банки жутковатого вида морепродукт. Единственным источником света была беспроводная лампа из клиники. Стащил или выпросил? – Доктор Мори знает, где ты живешь? – Хм-м, – он деловито облизал замасленные пальцы, – Он спросил, не нуждаюсь ли я в чём-либо. Я сказал нет. – А ты не нуждаешься? – У меня есть всё необходимое, – сказал, словно это была очевидная истина. Желание засунуть этого мальчишку в стиральную машинку троекратно возросло. Интересно, душ он принимает в больнице? Там и бинты в постоянном доступе. Но Дазай действительно выглядел расслабленным. Выудил неизвестно откуда книгу («Полное руководство по самоубийству»? Вы должно быть шутите...) и погрузился в чтение. Единственным напрягающим его фактором сейчас была только рыжеволосая. Со странной растерянностью она опустилась на холодный пол, прислонившись спиной к стене контейнера. Капли дождя громко отскакивали от металлического покрытия. Крыша слегка протекала в углу. Этот пацан, которого Эцуко знает без году неделю, поставил её в тупик. Волк настойчиво советовал ей убираться из этого жуткого места. Пойти в свою тёплую квартиру, полную противоположность этой конуре, которую облюбовал зубастый, бродячий щенок. Но она не могла сдвинуться с места. Ушло немного времени, чтобы ей самой разглядеть в этом мальчишке нестандартный ум, отмеченный подпольным хирургом. Обладатель этого ума носит пистолет за пазухой, живёт на жуткой, токсичной свалке в одиночестве, недолюбливает собственную уникальную способность, работает на одного из самых опасных людей в Йокогаме и пытается свести счеты с жизнью. А ещё ему тринадцать лет. Теперь даже внутренний зверь, несмотря на мелочную неприязнь к мальчишке, способному вывести его из строя, сконфуженно заерзал, прижав уши к затылку. Он сам сказал, что его всё устраивает. Ему не нужна помощь. Эцуко не будет лезть ему в душу. – Эй, Киндер-говнюк. Дазай недовольно обернулся на прицепившееся прозвище. – Собирай свои немногочисленные пожитки. Поживёшь у меня. Но чёрта с два она оставит его здесь. В глазу пацанёнка загорелась подозрительность. – Зачем? – скрестил руки на груди. – Не хватало, что бы ты в клинику какую-нибудь заразу принес отсюда. Доктор Мори сказал мне убедиться, что твоё здоровье хотя бы косвенно не подвергается опасности, – ничего подобного, но звучало достаточно достоверно. Замаскировать помощь под обязательство показалось правильным вариантом. – Неужели? – Ага. Теперь волчице действительно казалось, будто стеклянный взгляд карего глаза направлен ей в душу. «Что ты там пытаешься разглядеть? Жалось? Её нет. Очевидно, ты не приемлешь подобного чувства. Сама его терпеть не могу». – Если я правильно поняла, тебе всё равно, где обитать. Главное, чтобы было всё необходимое. У меня дома есть свободный диван, ванная и горячая еда на постоянной основе, – давай, убеждайся, паразит несчастный. – Нужно всего лишь не мусорить, не шуметь ночью и не пытаться там покончить с собой. Ни единым из способов, описанных в твоей книге. На мальчишечье лицо легло недовольство, но всё же оно стало менее подозрительным. – Еда? – задумчиво протянул он, бросив взгляд на опустевшую консервную банку. – Ага, – а ещё все блага цивилизации, но это так, мелочи. Она непринуждённо стала разглядывать свои ногти. – И я всё еще старше и авторитетнее, так что... В ответ девушке прилетел скептичный хмык. Книга, лампа и несколько запечатанных бинтов легко поместились в её рюкзаке. Рыжеволосая первой выбралась наружу. Дождь продолжал лить. Пацанёнок застыл на пороге контейнера, выделяясь на фоне внутреннего мрака. Наконец шустро скользнул ей под зонт. – И всё-таки ты странная. – Кто бы говорил. Две фигуры, укрытые единственным зонтом, стали удаляться от совершенно жуткого контейнера. ••• Май 2012 г., квартира Эцуко Одинокая капля молока перекатилась из пустой бутылки в тарелку с жалкой горсткой сухих хлопьев. С непроницаемым выражением Эцуко проводила её взглядом. Глянула на обиженно скрестившего руки Дазая. – Приятного аппетита. – Ты издеваешься, да? – Нет. Это твоя награда за первый самостоятельный поход за продуктами. – Так я и купил продукты. – Да, точно. И чем предлагаешь позавтракать? Желатиновыми червяками? Консервированным крабом? Или, может, жидкостью для розжига? Как ты вообще умудрился купить жидкость для розжига?! В ответ пацанёнок пожал плечами и рукой отправил все хлопья в рот. Рыжеволосая успокаивающе потёрла висок. Фатальной ошибкой было доверить этому киндер-говнюку поход за продуктами. Но ведь доктор Мори доверял ему задания с куда большей значимостью, и всегда оставался доволен результатом. Что происходит в этой маленькой гениальной голове? Возможно, ей просто стоило написать список... Уже больше месяца это паразитирующее существо обитало в её доме. Суть в том, что волчица сама его сюда привела и выгнать не могла. Мы ведь в ответе за тех, кого приручили, и всё такое. На самом деле, всё оказалось не так плохо. Сначала он заходил сюда просто, чтобы поесть и поспать. Иногда не приходил вовсе. Ему в личное пользование был предоставлен целый диван в гостиной. Зная, по каким помойкам болтается этот проходимец, Кавамура отдала шатену несколько футболок и шорт своего отца, которые пришлось предварительно постирать и уменьшить на несколько размеров. Всё это приходилось преподносить как данность, от любой маломальской помощи засранец отплёвывался как от палёного коньяка, который на днях случайно попробовал. Едва ли девушка услышала хоть одно «спасибо» в свой адрес, но внутри была необычайно довольна. Со временем киндер-говнюк неплохо прижился. Облюбовал телевизор и холодильник. Однажды ночью она проснулась попить воды и застала Дазая не отрывающимся от просмотра «Discovery» и нагло поедающим ведёрко её мороженого. Было легко определить, когда на него накатывала такая бессонница, ибо весь последующий день ей приходилось выслушивать «жутко интересную» информацию, поразившую мысли пацана. Иногда под информационную раздачу попадал и доктор Мори, но тот лишь посмеивался над обречённым лицом волчицы. Подпольного хирурга, казалось, очень забавлял факт сожительства своих самых приближённых работников. Когда она ему об этом рассказала, тот лишь хитро сверкнул глазами, будто нечто такое и предполагал. Он ненавязчиво заинтересовал девушку пацанёнком, а она уже самостоятельно и на добровольной основе сделалась его нянькой. К слову, слушался её Дазай с завидной неохотой, но авторитетность доктора Мори, в отличие от её собственной, им не оспаривалась. Поэтому, посредством приказа Огая, пацанёнку приходилось быть послушным и с ней. Насколько это возможно. Главное, что напрягало Эцуко, были бинты. Ну, он не снимал их. Никогда. Только закрывался в ванной по утрам, чтобы сменить повязки. Девушку беспокоил не вид бинтов и даже не то, что под ними. Смущал факт, что в её присутствии он не может их снять. То бишь, почти никогда. Исключением стала лишь повязка на глаз, которая ночью сползала с лица. Однажды они с одинаково растерянным видом столкнулись в коридоре. Два бездонных коньячных глаза смотрели со странным смятением, и Эцуко, решив на этом не зацикливаться, сделала вид, что ничего не случилось. Но второй глаз куда реже стал прикрываться. В своём контейнере пацанёнок мог позволить себе больше личной свободы. На её скромное беспокойство, комфортно ли ему, он отвечал издевательским взглядом и безразличным кивком. Тем не менее, она нашла в магазине домашнюю кофту с горлом и длинными рукавами и скромно сложила на диван вместе с отцовскими штанами. Они долго лежали без дела, но всё же изредка стали появляться на шатене, бросающим на неё непонятные взгляды. Она не знала, продолжал ли Дазай носить бинты под ними, но волк внутри удовлетворительно урчал. Несмотря на это относительно спокойное сосуществование, ни дня не обходилось без взаимных мелочных издёвок и околонеприязненных взглядов. Вот как сегодня. – Надеюсь ты ничего не планировал, ведь мы снова идём в магазин. Вместе. Шатен попытался было ретироваться, но был настойчиво усажен обратно на стул. – И это не обсуждается, – она вздохнула. – Может госпожа Утида любезно поделится яйцами и молоком... – вспомнила Эцуко о милой, но настырной соседке. С ней девушка уже давненько не пересекалась. – Пожилая леди по соседству? – он задумался. – Так её ж дома нет. – А ты откуда знаешь? – волчица недоуменно нахмурилась. Пацан неуютно заёрзал на стуле. – Ну, возможно она заходила пару дней назад. Говорила что-то про отдых по скидке. Ключи от квартиры дала... – Зачем? – она чувствовала, сейчас это пацанёнок ей ещё проблем организует. Тот с невероятной заинтересованностью уставился в тарелку и пробубнил: – Рыбку кормить, – о боже... – И ты, – уголок её губ нервно приподнялся. – Кормил? Дазай с громким звуком сглотнул. ••• 5 минут спустя, квартира госпожи Утиды – Может она просто на спине любит плавать... – Осаму Дазай, – процедила Эцуко, раздражённо прикрывая глаза. – Это была не моя обязанность, – защищающе взбрыкнулся Дазай. – Пожилая леди заходила к тебе, а не ко мне. – Твоя обязанность была передать мне её слова и ключи. Хотя бы. – Я и собирался. Но ты даже здесь не ночевала. А потом не до этого было! – Это было полторы недели назад! Ты сказал пару дней! – Ну, я сказал приблизительно. Они смерили друг друга взглядами и вновь уставились на дохлую золотую рыбку. Невероятно, такое ведь только в мультфильмах и тупых ситкомах происходит... – Мы идём в зоомагазин и покупаем такую же рыбку. Только теперь на твои деньги. – Что?! Почему?! – Это, мой юный падаван, – Эцуко ехидно улыбнулась. – Называется ответственность. Настоятельно советую внести данное слово в свой лексикон. – Ответственность? – он с сомнением переспросил. – Ответственность! – неестественно весело всплеснула руками девушка. – Мне не нравится это слово... – Оно никому не нравится. Ближайший зоомагазин оказался совсем не поблизости. Хмурый киндер-говнюк, нёсший в руках коробку с рыбкой, дабы подобрать наиболее похожую, нехотя передвигал ноги, лишь замедляя их миссию исключительной важности. Радости не добавляла и нехарактерная для середины мая жара. По крайней мере, Дазай оставил свой зловещий плащ в квартире. Неожиданно карий взгляд с любопытством на неё уставился. – Так у вас с Мори-саном что-то есть? Волчица едва не споткнулась. – Не твоего неполовозрелого ума дело, – фыркнула она. – Да ладно. Это ведь у него ты иногда ночуешь? – Даже не мечтай переложить на меня вину за убийство невинной рыбки только потому, что я не ночевала дома в тот день. И ещё раз – это не твоё дело. – Но... Хэй! – его прервал лёгкий подзатыльник. Дальше они шли молча, но пацанёнок продолжал бросать на неё подначивающе-насмешливые взгляды. Впрочем, те ни капли не волновали рыжеволосую. Она действительно пару раз оставалась у хирурга дома. И сильно рисковала, оставляя квартиру в единоправное пользование Дазаю. Благо, кроме почившей соседской рыбки никаких других неблагоприятных последствий не наблюдалось. Тем более, что все волнения как-то сразу вылетали из головы, стоило лицу мужчины оказаться между её бёдер. Да, половое воспитание тоже шло своим чередом. – Фу, – поморщился шатен, заметив довольную ухмылку девушки. Словно прочитал её мысли. Эцуко весело рассмеялась и привычным жестом растрепала каштановые волосы. Дазай привычно вывернулся и тоже хмыкнул. – Прошу прощения, – в девушку на полном ходу врезался какой-то парень. – Ничег... – волк среагировал слишком поздно. Шею кольнула острая боль. Эцуко как в трансе выдернула из шеи дротик. Звук открывающейся машинной двери. Расплывчатый взгляд на упавшего без сознания Дазая. И темнота. ••• У неё очень болели руки. Это было первое, что почувствовала Кавамура, возвращаясь в сознание. – Видите, она приходит в себя. А вы переживать начали. Слишком большая доза, бла-бла-бла. – Ну, знаешь... Нечасто мы лошадиный транквилизатор на людях используем. – Лучше перебдеть, чем недобдеть. – Ебать ты умник... Отрывки диалога доносились до неё, будто в уши напхали ваты. Кто-то коротко похлестал её по щекам. – Проснись и пой, спящая красавица. Или чудовище. Как ты себя предпочитаешь называть? Желая поскорее увидеть такого инициативного смертника, девушка разлепила глаза. Среднестатистическая внешность второсортного бандита, только с мелкими татуировками на лице. Стряхнув с себя остатки коматозного состояния, прошлась по собственным телесным ощущениям. Почему у неё так болят руки? Подняла голову. Обмотанные вокруг кровоточащих запястий цепи уходили вверх и присоединялись к крюку на железной перекладине. Ноги едва доставали до земли носками ботинок. Первая мысль: «Ого, меня что, похитили?» Вторая мысль: «Киндер-говнюк!» Бегло осмотрелась: какой-то склад, накрытые брезентом ящиками, бочки с взрывоопасным газом и с десяток вооружённых человек. – Где... – в горле сильно пересохло. Она прокашлялась. Смертник, как окрестила для себя мужчину Эцуко, ухмыльнулся. – Где мальчишка? Хорошо, что ты сразу о нём заговорила, – после его пафосного хлопка двое человек вывели презрительно зыркающего Дазая, усадили на стул, связали руки сзади. Двигался пацанёнок бодрячком, его лошадиным транквилизатором наверняка не усыпляли. Высокая брюнетка со шрамом приставила к гениальной голове пистолет. Блять. Они в заднице. – Целая толпа на одну девушку и ребёнка. Вы так в себе не уверены? Хотя, мне это даже льстит.... Она успела напрячь пресс, прежде чем из неё смогли бы выбить дух. – А у тебя острый язык, – он заговорил ей прямо в лицо. Черт, этот парень зубы чистит? – Но можешь не стараться. Мы знаем про твои нечеловеческие особенности, вол-чи-ца. И если я увижу хотя бы намёк на них, мозги этого зверёныша тут же разлетятся как праздничное конфетти. Мы друг друга поняли? «Я тебе глотку собственными зубами вспорю». – Безусловно, – она дёрнула уголком губ. «Думай, думай». Снова глянула наверх. Крюк крепился к перекладине особым приспособлением. Достать винт – и конструкция рухнет. Эти ребята знают про «Волка», но не знают про «Восточный ветер». Он её и спасёт. В ней было много силы, но в отходняке от успокоительного, со связанными руками и Дазаем на мушке всё было несколько сложнее. Рукам нужна была свобода для полноценного контроля способности, иначе вреда могло быть больше чем пользы. Сейчас руки девушки смотрели вверх и всё, что оставалось – незаметно раскручивать винт. Хорошо, что все были заняты её лицом. – Мы – клан Золотого Дракона, – он сказал так, будто это что-то объясняло. – Прости, кто? – Клан Золотого Дракона, – раздражённо повторил. – Ммм, всё ещё не... – она состроила неловкую мордашку. Вперёд выступил умник, который предложил накачать её лошадиным транквилизатором. Чёрт, это же... – Помнишь меня? Рыжеволосая зло улыбнулась и промолчала. На шее сомкнулась крепкая хватка. – А я тебя хорошо запомнил, докторская подстилка. Да, и акцент тот же. Этот верзила около двух недель назад поступил в клинику с пулевым. Китаец. Она запомнила акцент, когда его допрашивала. Полученная информация была такой расплывчатой, что Огай сказал ей капнуть на него глубже. И быть осмотрительнее. Клан Золотого Дракона. Газ. Ящики. Картинка уверенно сложилась. Это был склад оружия. А люди перед ней – крупнейшие нелегальные поставщики огнестрела в Йокогаму. Нелегальные даже по преступным меркам. Она этих ребят уже месяц искала. Оружие – одна из главнейших составляющих криминальной сети по всему миру. Особенно процветает такой бизнес там, где активно ведут свою деятельность крупные преступные группировки. В Йокогаме наибольший куш с торговли оружием всегда срывала Портовая Мафия. С недавних пор, у них появились чрезвычайно наглые конкуренты на стороне. А главное – их было очень сложно вычислить. Доктор Мори подобрался ближе всех. Примерно тут пришло осознание, что скоро её начнут пытать. Вот последствия работы и близости с опасным по всем меркам человека – твоя жизнь автоматически попадает в зону риска. Шантаж, добыча информации, месть... Никогда не знаешь, что станет мотивом для охоты за твоей головой. Кавамура попала сюда из-за Ринтаро. Дазай – из-за неё. Она – для информации. Киндер-говнюк – для шантажа. Хотя стоит отметить, доверенные и близкие люди могут быть не менее опасными, чем те, кто всем заправляет. Этим идиотам ещё аукнется этот факт. – Доктор Мори любит помоложе, а? – тем временем продолжила эта ошибка человеческой эволюции. – Скажи, как он тебя ебёт? И почему всех так ебёт, что Мори Огай её еб... – Страстно, на шёлковых простынях. Твоим подружкам такого и не снилось, – она язвительно хмыкнула, вновь бегло поднимая взгляд. Винт выкручивался мучительно медленно. Здоровый кулак впечатался ей в скулу. – Ну, ну. Мы тут не для того, чтобы в чужую постель заглядывать, – примирительно сказал смертник. – Ладно, я подыграю: для чего же мы здесь? – Ты скажешь нам всё, что твой доктор успел на нас найти. И ещё некоторую информацию о Портовой Мафии. Например, её крупнейшие точки сбыта. – Ловить его напрямую кишка тонка? Покушение на члена Портовой Мафии может иметь отрицательные последствия. – Хорошо, что ты соображаешь. Сообразишь, что тебе не стоит пытаться от нас что-то скрывать. О рыжеволосой они могли узнать благодаря умнику. Вол-чи-ца. Наверняка видели её на боях. Да и слухами земля полнится. А в течение того времени, что она рыскала по городу... пару раз ей приходилось применять когти. Что ж, эти ребята не такие уж и идиоты. Эцуко бросила взгляд на Дазая. Тот глазел на упёршееся ему в лоб дуло почти с восторгом. Нет, серьёзно, тот не выглядел ни капли напуганным. Если бы к волчице в плен попал подобный субъект, она бы отпустила его, от греха подальше. Неожиданно карий глаз метнулся в её сторону. И моргнул. Одного пустого, зловещего взгляда хватило, чтобы Эцуко заранее посочувствовала всем будущим врагам Дазая. Тощее плечо слегка дёрнулось. Однажды пацанёнок так её взбесил, что она вскользь бросила, что посадит его на цепь. Он горделиво усмехнулся, якобы из любых оков выберется. Поспорили. Девушка обмотала его цепями с ног до головы. Через минут двадцать шатен был полностью свободен. Их не собираются отпускать живыми. Надо выиграть время. Ладно, она умеет терпеть боль. – С чего вы взяли, что я что-то знаю? Мы просто спим. – Брехня, в больнице обещана экзекуция каждому, кто плохо с тобой обойдётся. «Вот это новость». – Я на побегушках. Исполнитель с большой физической силой. Не более. – Интересно будет узнать, насколько велика твоя сила воли. Было больно. Сначала через неё пропускали ток. Много тока. Эцуко побоялась представить, в каком состоянии оказались её волосы. Терпи, Эцуко. Одни и те же вопросы. Уходы от ответа. Саркастичные комментарии. Ради Ринтаро. Ещё у них была горелка. Ожоги появлялись и исчезали. Исцеление работало на полную катушку. Её едва хватало на то, чтобы продолжать выкручивать винт. Ради Дазая. Она не знала никаких специальных приёмов и моделей поведения при пытках. Надо будет попросить Ринтаро заполнить этот пробел. Он, кажется, даже не предполагал такого развития событий. Слёзы стали защитной реакцией на боль. Но никак не показателем слабости. Эцуко даже не кричала. Только посмеивалась в лицо смертнику, пока тот ковырялся в её теле ножом, проверяя, как быстро она исцеляется. Рыжеволосая по глазам видела: он был чёртовым садистом. Кровь образовала под ней небольшую лужу, но большая часть впитывалась в одежду. Ради Йокогамы. Остальная шайка никак не реагировала. Интересно, как часто они пытают людей? Разная внешность, разная одежда. Объединяли их только татуировки на лице. Они переговаривались друг с другом, время от времени бросая на Кавамуру пренебрежительные взгляды. Но им страшно. Сейчас их жизни находились в шатком положении. – Если отрезать тебе голову, она встанет на место или новая вырастет? Мужчина предвкушающее завел циркулярную пилу. Ради самой себя. Эцуко снова бросила взгляд на Дазая. Смертник проследил за её взглядом. – Знаешь, мы ведь не звери. Пытать ребёнка... Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я почти уверен, этот червяк не сможет продержаться так долго, как ты. – Стой! – винт практически полностью вышел из крепления. Дазай кинул на неё ответный взгляд. – Я скажу. Длинные порезы превратились в шрамы, но полностью не исчезли. Надо было экономить силы. Её мучитель стал точно напротив неё. Изобразил на лице сожаление. – Такая молодая, привлекательная, – провёл рукой по её талии. – И так ужасно закончить. Ты разбиваешь мне сердце. Она постаралась наклониться к его уху, будто собиралась рассказать важную информацию. Тот охотно придвинулся. – Я не разбиваю сердца, а вырываю их из груди. Я люблю... до крови. Ноги крепко обхватили талию мужчины. Острые клыки вцепились в сонную артерию. И разорвали её, заставляя внутреннего волка довольно облизнуться. Где-то на заднем плане Дазай прибрал к рукам чужой пистолет и выстрелил своей надзирательнице между глаз. Рывок – и крюк отскочил от балки. Эцуко рухнула на бетонный пол, укрывая себя истекающим кровью смертником от череды выстрелов. Цепи скользнули с её запястий. Синий энергетический шар, брошенный наугад, прекратил автоматную очередь. Что-то с грохотом упало. Сплюнув чужие кровь и плоть, Эцуко приподнялась. Киндер-говнюк куда-то слинял. Боже, волчица только порадуется, если он её кинул. По крайней мере, он окажется в безопасности. На неё кто-то налетел сзади. Умник... Они просто начали кататься по полу, нанося друг другу беспорядочные удары. У Эцуко было не то, что бы было много сил на нормальную оборону. Но выбить нож из чужой руки она смогла. В них больше не стреляли, вероятно, чтобы своему не навредить. Но Эцуко чувствовала направленные на неё дула автоматов. Чёрт. Хотя бы Дазай смог... – Эй, – вот же... Они вместе с умником, и со всеми остальными людьми в комнате, перевели взгляды на тощую фигурку на противоположной стороне склада. С гранатой в руках. Кажется, у всех присутствующих глаза комично округлились в ужасе. Эцуко переглянулась со своим противником. Радиуса поражения такого снаряда вполне хватит на всех. Кто-то хотел поднять на Дазая оружие, но он предупреждающе положил палец на колечко чеки. Отрешённый взгляд был ничем не худшим предупреждением. Тринадцатилетний мальчишка контролировал кучку взрослых амбалов. Он точно далеко пойдёт. – Пацан, не дури! Ох, дорогуша, этот пацан кто угодно, но не дурак. Эцуко с силой отпихнула умника как раз в тот момент, когда граната покатилась по полу. Откатилась вбок, накрывая себя голубым, мерцающим куполом. Взрыв. Её щит сильно зарябил. Но выдержал. В ушах загудело. В идеальном круге вокруг неё были размётаны мелкие осколки. Ужасная пыль заполнила помещение. Эцуко тщательно всматривалась, прикрывая нос и рот рукой: примерно пять трупов, что-то медленно горело, сквозь пелену виднелись силуэты баков... баков со взрывоопасным газом. Граната их не достала, но вот распространяющийся огонь может. Она рванула в сторону выхода. По пути выцепила слегка контуженного и балдеющего от самого себя пацанёнка. На улицу они вырвались эффектно – с огненным взрывом на заднем плане. Пацанёнок завис, попытавшись оглянуться, но волчица уверенно потянула его в сторону чёрной тонированной машины с фразой: «На взрывы не оглядываются». С силой рванула дверь. Ключей, естественно, не было. – Скажи мне, что ты умеешь угонять машины, – она с надеждой глянула на Дазая. Её деловито подвинули в сторону. Спину пронзила боль. Пуля застряла у неё в лопатке. Следующая врезалась в мерцающую стену. Оставшиеся в живых гады открыли по ним огонь. – Вот же “нецензурная брань на итальянском” Киндер-говнюк, ты там скоро? – Да всё уже. Эцуко запрыгнула в машину, отпихивая шатена на пассажирское сиденье, и вдарила по газам. Пуля продолжала ныть в лопатке, кровь заливала сиденье. Вся энергия уходила на поддержание девушки в сознании. Было явно вечер, но ещё не стемнело. Окружающий пейзаж размывался, Эцуко уповала на внимательность пацанёнка. Надо только выехать из этой однотипной местности, а дальше уже сориентируются. – Пригнись, – рыжеволосая заставила Дазая наклониться, когда мимо них с воющими сиренами проехали машины пожарной службы. А за ними примерно четыре полицейские машины. Их джип был единственной машиной, ехавшей с обратной стороны. Только бы пронесло. Не пронесло. Две полицейские машины отделились от цепочки, развернулись и начали преследовать их. – Полиция Йокогамы. Немедленно остановите машину и выйдите с поднятыми руками, – донеслось до них по специальному громкоговорителю. – Это они нам? – любопытно обернулся пацан. – Что делать будем? – Уходить от погони, – скрежетнула зубами Эцуко. – Пристегнись. Их машина была быстрее, чем у копов, но водили те явно лучше девушки. Они выехали в населённые пункты. Предупреждения продолжали долетать им в спину. Скоро они вызовут подкрепление и перекроют им путь. По её лицу все ещё была размазана кровь смертника. Интересно, Ринтаро сможет вытащить их из тюрьмы и детской колонии? Эцуко заезжала на тротуары и молилась на хорошую реакцию пешеходов. Проигнорировала около пятнадцати красных светофоров. Едва не сбила велосипедиста. Им на встречу выехала ещё одна полицейская машина, но они вовремя свернули. Не день, а долбанный боевик. Не хватало только вертолёта, с которого их весёлую поездку транслировали бы по всем телеканалам. А ведь всё началось с рыбки. Чёрт, рыбка... – Гадство, твою ж “ещё больше нецензурной брани на итальянском”. – Что это значит? – Что всё очень, очень плохо. Куда дальше? Взявший на себя роль штурмана киндер-говнюк задумался. До этого он прокладывал дорогу так уверенно, словно карта Йокогамы у него на сетчатке выжжена. – Скоро надо будет свернуть к мосту. Но можно оторваться в парке. В парке они привлекут ещё больше внимания. И там есть дети. Свернула к мосту. – Какого..? Это мост был меньше, чем Йокогама Бэй, но даже тут оказалась пробка. Поворачивать нельзя. Придётся ехать под мостом. – Держись крепче. Машину изнутри стала заволакивать синее сияние. Ей нужно только донести их на ту сторону. Потом они уже смогут идти пешком. Только бы хватило сил. Кавамура вывернула руль, и вместо того, чтобы заехать на мост, они съехали вниз, прямо к воде. Очень сильно напрягшись, волчица переместила их под дорогу, скрывая от лишних глаз. Они пролетали буквально под пробкой. Руль был уже без надобности. Дальше всё держалось исключительно на «Восточном ветре». Терпи. Они были уже на середине. Скоро всё закончится. На её предплечье сомкнулась чужая рука. Эцуко вопросительно повернула голову. Глухой взгляд коньячного глаза. Доля секунды на осознание того, что волчица больше не держит машину. Они полетели вниз. ••• Эцуко была зла. Была зла, когда очнулась в практически заполненном водой салоне машины. Когда пыталась вытянуть Дазая, ремень которого так некстати заклинило. Когда у неё стал кончаться воздух, а глаза разъедала солёная вода. И даже когда они наконец всплыли, унесённые течением к галечному, безлюдному берегу, девушка всё ещё была очень зла. Но только эта злость всё ещё придавала ей сил. Мелкий засранец приложился виском и наглотался воды, поэтому едва девушка вытащила его из воды, тут же опустилась рядом. Уж как проводить сердечно-лёгочную реанимацию она на зубок знала. И чего это у неё так руки трясутся? Спокойно. Этот паразит ей за всё ответит. Пульса не слышно, дыхания нет. Но это же ещё ничего не значит. Очистить лёгочные пути, дыхание рот в рот, регулярные надавливания на грудину в ритме «Stain’ alive». – Только. Попробуй. Сдохнуть. Только. Попробуй. Сдохнуть. Ничего не менялось. Дыхание рот в рот, регулярные надавливания на грудину... – Давай, Киндер-говнюк. Я же тебя с того света достану. Потом убью собственными руками. А потом снова достану. Давай, давай, давай! Глаза, более не скрытые намокшими бинтами, распахнулись, и она сразу наклонила пацанёнка, давая тому выхаркать лишнюю воду. Потом он рухнул без сил ей на руки. Сердцебиение слабое, но главное, что оно вообще было. Рыжеволосая прижала к себе пацанёнка и облегченно расплакалась. Этот день точно войдёт в Топ-3 самых ужасных в её жизни. То, что Кавамура дотащила Дазая до клиники, можно было назвать чудом. Часть пути засранец даже самостоятельно волочил ноги, закинув руку ей через плечо, но где-то за две улицы до больницы перестал подавать признаки жизни. Еще к ним прицепилась стая бездомных собак, но в сравнении со всем, что уже произошло, это была такая мелочь. Рявкнув Менэбу, чтобы живо звал Мори, она буквально ввалилась в приёмную, скинула Дазая на стоящую здесь для подобных случаев каталку и почти рухнула под стойку медсестры. Совсем скоро можно будет отключится. Ей было очень жаль, что она не видела лица доктора в тот момент, когда он обнаружил своих мокрых, грязных, полуживых подчинённых. Вокруг Кавамуры уже суетилась Айяно-сан. Потом напротив появились такие родные, но размытые черты лица. Женский голос вещал что-то про жар, пулю... Пуля до сих пор была в ней? Ринтаро раздавал указания, голос доктора Сугиямы что-то отвечал. Последние силы волчица потратила на то, чтобы толкнуть мужчину в грудь. – Дазай... Сначала Дазай. И снова темнота. ••• Ей уже надоедает просыпаться вот так. Эцуко была в больничной палате. Нарисованный павлин на стене. Капельница с физраствором возле кровати. Нехорошо это, когда человеку со сверхисцелением капельницу ставят. Приподнялась. Кто-то переодел её в одну из сменных рубашек Ринтаро, которые он хранил в своём кабинете. Хотя почему кто-то... Доктор Мори перевёл взгляд с изучения настенной живописи на неё и протянул стакан воды. Волчица быстро его осушила, под конец поперхнувшись. – Окаминоко, никто же не отбирает, – покачал головой. – Вот так. А теперь подумай и без преуменьшений скажи мне: что болит? – Всё, – она просто уткнулась лбом ему в грудь. Над ухом послышался вздох, рука доктора легла ей на спину. – У вас с Дазаем очень экстравагантное понятие о выходных. Вы устроили переполох с масштабом. Она фыркнула, не поднимая головы. Посидела так ещё какое-то время. Удобно, чёрт возьми. И безопасно. – Долго я спала? – Чуть больше суток. – Сколько?! Из-за резкого движения руками игла капельницы выскочила из вены. Доктор укоризненно цокнул. – Ерунда, я в порядке, – сказала она, свешивая голые ноги с кровати. – Пять минут назад ты сказала, что всё болит. – Не придирайся. Что с Дазаем? Огай нахмурился, но помедлив, ответил: – Жив, несмотря на все его старания. Лежит в соседней палате. Быстро оклемался. Порывался сбежать, но я поумерил его пыл, – Эцуко кивнула. – Он рассказал мне обо всём. – Обо всём? Совсем всём? – Совсем всём, – что это за эмоция на его лице? Холодная ярость? Досада? – Я должен был это предвидеть, – мужчина бережно провел тыльной стороной ладони по её щеке. – Даже ты не можешь предвидеть всего, – он собирался что-то ответить, но Эцуко неожиданно продолжила, перехватывая чужую руку. – Это правда, что ты обещал экзекуцию каждому, кто плохо со мной обойдётся в клинике? – Было дело, – настороженно ответил Огай. Но рыжеволосая слегка улыбнулась. – Они принимают поставку в субботу в порту Хиномару. Можешь устроить им ад? – выразительно заглянув в алые омуты, произнесла девушка. Доктор удивлённо-вопросительно на неё смотрел. – Они болтали. Я слушала. Даже из пыток можно извлечь пользу, если постараться. Теперь ты сможешь устранить главных вредителей Мафии и заручиться доверием босса, как и хотел. Всё к лучшему, правда? Черти замерли с открытыми ртами. Шестерёнки в голове доктора быстро крутились. – Ты это спланировала? – Нет. Не совсем. Возможно, я привлекала чуть больше внимания, чем нужно. Чем случайно мог бы привлечь ты, – подвижная мимика активно сопровождала слова девушки, но взгляд был рассеян. Пальцы продолжали поглаживать ладонь хирурга. – Я была излишне самоуверенна, полагая, что, благодаря звериной чуйке, меня не застанут врасплох. И я не планировала попадать в плен. И совершенно точно не хотела втягивать в это киндер-говнюка. И поплатилась за свои ошибки. Но... главное ведь результат. В глазах мужчины злость смешивалась с оттенком восхищения. – Ты злишься? Потому что не смог контролировать ситуацию, но... Ты ведь сам сказал разузнать побольше. И не ограничивал меня в методах получения информации, – рыжеволосая придвинулась ближе, ластясь как кошка. Уткнулась носом в шею. – Когда ты успела стать такой хитрой, Окаминоко? – он едва не обречённо вздохнул и стал пальцами выписывать круги на её голой коленке. – Я устрою им ад, милая Эцуко. Всем, кто остался. Что же насчёт тебя... – Что насчёт меня? – оставила лёгкий поцелуй на линии челюсти. Вряд ли она могла всерьёз отвлечь кого-то, вроде Мори, подобным, но свой эффект это возымело. – Я решу, что с тобой делать позже, – он всё же жадно впился ей в губы. – Останешься у меня сегодня. – Только закончу кое-что. ••• Молчать с Дазаем было на удивление комфортно. Рыжеволосая, переодетая уже в свою одежду, устроилась на противоположной стороне кровати шатена и... просто молчала. Дазай тоже не стремился начинать разговор. Сидел в позе лотоса и о чём-то размышлял. На самом деле, когда девушка захотела поговорить с пацанёнком, она понятия не имела о чем. До сих пор не особо. Может она так и уйдёт, не сказав не слова. Все раны на её теле исцелились, пока она спала. По словам Огая, её регенерация была мощнее, чем у Тэкеши. А вся боль была остаточной. Ближайшие дни можно и не мечтать использовать хотя бы одну из способностей. – Почему ты меня спасла? – неожиданно хмуро выпалил парень. – Ты могла выбраться намного быстрее. – Я могла вообще не выбраться, – скорее задумчиво, чем с упрёком, протянула Кавамура. – Я знал, что выберешься. Я всё рассчитал. – Мило, что ты так в меня верил, когда решил утопиться. Но я буду тебя спасать так долго, как это возможно. Смирись. После того случая с заброшкой её чуйка неведомым образом позволила ей дважды предотвратить скоропостижную кончину малолетки. От передоза таблетками, которые засранец стащил у дока, – отделался промыванием желудка. И один раз, когда он пытался правильно завязать галстук на батарее. Хотя отрадно, что он соблюдал правило не пытаться себя убить у неё в квартире. – Почему ты плакала? – продолжил странный допрос шатен. – Когда вытащила меня. – От облегчения. Я не хотела, чтобы ты умер. Не люблю терять людей. Близких людей, – прозвучало отстранённо. Пацанёнок по-птичьи склонил голову. Точно воробушек. – Мы знакомы месяц, – с сомнением пробормотал. – И за этот месяц ты неведомым образом превратился в младшего брата, которого я никогда не хотела. Но теперь ты есть, и я от этого никуда не денусь. И не хочу, – она усмехнулась. – Ты... – Странная? Они одновременно фыркнули. – Зачем ты это сделал? – уже серьёзно спросила Эцуко. – Просто тогда это показалось... хорошей возможностью. Всегда сложно удержаться, когда представляется возможность. Эцуко не хотелось задавать этот ужасный вопрос: «Почему ты так хочешь умереть?» Но пацанёнок продолжил сам: – В смерти мне пока видится больше смысла, чем в жизни, – это прозвучало без сожаления, без печали. Просто факт. – Может, ты его ещё найдёшь, – Эцуко постаралась ободряюще улыбнуться. – Смысл, – для этого пацанёнка не всё было потеряно. Столько провальных попыток – это казалось почти нереальным. В конце концов, у него всегда под рукой был пистолет для быстрой кончины. Но... – Может, – выдохнул он. Помолчали. – Ну, уверена доктор Мори сказал тебе всё, что можно по поводу ныряния в воду в движущемся автомобиле. Так что забудем. Дазай хорошо запомнил одни конкретные слова подпольные хирурга: «Дазай-кун, я с уважением отношусь к твоему желанию покинуть этот мир, хоть и не одобряю его. Однако больше никогда в своём стремлении не ставь под удар Эцуко. Это ясно?» – Ты в порядке? – как-то неуверенно спросил шатен. Будто сам себе удивляясь. Удивилась и рыжеволосая. Нервно потёрла шею. – Вроде как. Мы добыли важные сведения и остались живы. Из нас даже вышла неплохая команда, – забавно: пацанёнок спас ей жизнь, хотя потом всё равно едва не угробил. – Но Киндер-говнюк, – Эцуко привычно угрожающе-ласково улыбнулась и приблизилась к поднапрягшемуся мальчишке. – Вытворишь такое ещё раз... – И ты меня убьешь? – саркастично фыркнул. – Хуже. Я заставлю тебя жить. Кажется, они поняли друг друга. – Мне пора. – Эй, почему тебе можно уйти, а мне нет? – Потому что мне ещё необходимо найти новую золотую рыбку до возвращения соседки. Ты со мной потом рассчитаешься, – ещё один мальчишечий хмык. – Кстати, а когда госпожа Утида обещала вернуться? Он громко сглотнул и дёрнул уголком губ. – Эм, вчера... – Осаму Дазай!