***
— Мам, куда мы идём? — Домой, Антон. Домой. Мальчик расстроено закусил губу. Он прекрасно понимал, куда они идут, ведь они уже стояли возле дверей подъезда, просто хотелось не отпускать надежду, что ему не придётся видеть эту квартиру снова. Шастун покинул этот дом три года назад. За это время он успел понять, что тот парень, с которым он пересёкся в первый же день прибытия в детдом, был прав - лучше бы выбросили на улицу. Но во всяком случае, действительно было лучше жить на улице и умереть самой страшной смертью, чем продолжать жить с матерью и отчимом, так что и приют с этой стороны медали казался каким-то спасением. К сожалению, спасал он не от всего. Сегодня утром к Антону пришла мама и сказала, что хотела бы с ним пообедать, так как соскучилась. Мальчик до последнего отказывался идти, так как начал понимать, что ни к чему хорошему это привести не может. Но где-то глубоко в его юной душе засела надежда на то, что всё может измениться. Ох, как же он тогда ошибался. Даже то, что на улице должна была быть гроза, намекала на то, что всё пойдёт по не очень правильному месту. Шастун действительно пообедал с матерью, отчимом и своим младшим братом. Это вполне можно было посчитать за обычный семейный обед, если бы не вечные взгляды явно пьяного мужчины, которые не на шутку пугали мальчика. Как только все доели, мама куда-то слишком сильно заторопилась. Она внезапно захотела погулять с младшим сыном, хотя спокойно могла сделать это и потом. Это стало ещё одним тревожным звоночком для Антона. — Можно мне с вами пойти? - тихо спросил Шастун, стоя в коридоре и наблюдая, как мама помогает своему по-настоящему любимому сыну обуться. — Нельзя, Антон, - женщина поднялась и с неким осуждением посмотрела на мальчика. - Твой папа хочет с тобой провести время. Не паясничай, слушай его и меня, маму свою. Младший тихо вздохнул. Хотелось сейчас сказать «он мне не папа». Хотелось сказать «ты мне давно перестала быть мамой». Хотелось сказать «настоящий папа так бы со мной не поступал». Но Антон не сказал ни слова или потому что могло стать хуже, или потому что не успел. Дверь за матерью закрылась, а рука отчима резко вцепилась в руку Шастуна. Тогда же по спине последнего прошёл табун мурашек. Становилось страшно. — Не рыпайся и всё будет хорошо, ты меня понял? Антон быстро закивал головой, даже не пытаясь как-то сопротивляться. Ну вот. Он снова попался. Сейчас всё опять произойдёт. Его сейчас усадят на колени и вновь вытворят то, после чего не хочется жить. Но это главное пережить. Это закончится, Шастуна отпустят и он продолжит жить, будто бы ничего не случилось. Он продолжит жить обычной жизнью, словно его не травмировали снова. К сожалению, на этот раз случиться что-то намного хуже. Когда Антон оказался сидящим на полу из-за сильного толчка в грудь, отчим навис над ним и изо всей силы ударил по правой части лица. Мальчик вскрикнул от боли и зажмурился в ожидании ещё одного удара. Ему и так некуда бежать. — Ты заставил меня терпеть три года. Скажи честно, ты просто сбежал к своему папке? - рука отчима опустилась на шею ребёнка, сдавливая её до синяков. - Ты просто три года прятался у своего сопляка, как слабак, и трахался с ним, верно? Шастун всхлипнул, стараясь избавиться от давящих на его шею пальцев. Воздуха становилось катастрофически мало, от чего мальчик почти что посинел. Когда чужая ладонь исчезла с нежной кожи ребёнка, тот сразу же сжался в комок и закрыл лицо руками от страха. Что происходит? Почему на него вдруг внезапно решили сместить накопившуюся злость, если несколько лет он совершенно ничего плохого не делал? — Не прячь свою морду, мерзкое ты уёбище, - после этих слов последовал удар по рукам мальчика, который был нанесён чем-то, что не было похоже на кулак. Убрав ладони от лица, Антон увидел в руках отчима ремень, который тот непонятно откуда успел достать. Когда ребёнок поднял взгляд на лицо старшего, ему захотелось завыть от отчаяния. У того в глазах было столько гордости, сколько Шастун не видел за всю свою жизнь. Причём гордость эта была из-за того, что мужчина смог запугать кого-то, а от этого было до жути обидно и больно. Хотя, насчёт последнего, это ещё сомнительно. Настоящая боль ещё впереди. Внезапно отчим потянул пасынка на себя, грубо снимая с него его штаны. В это же время Антон дрожал от холода, страха и непонимания происходящего. Он совсем не понимал, что сейчас должно случиться, ведь ранее такого не происходило. К сожалению, столь перепуганные зелёные глаза мальчика доставляли ещё больше удовольствия старшему, отчего тот решил ещё несколько раз пройтись ремнём по чужой заднице. Спустя буквально несколько мгновений на Шастуне не осталось даже боксёров, а он сам только дрожал и всеми силами старался сдерживать слёзы, которые вот вот могли бы создать новый глаз из-за своего количества. Эта «оборона» продлилась совсем не долго - прошло минуты две или три, когда Антон увидел размытым взглядом, как его отчим откручивает крышку стеклянной бутылки с водой и приставляет горлышком к отверстию младшего. И тогда уже страх перерос в настоящий ужас. — Пиздец ты тощий и узкий. Что, папик плохо выебал? Шастун закричал во весь голос, когда почувствовал, как холодный, инородный, сухой предмет вводят в него. Кроме этого, он прекрасно чувствовал, как внутри него расстекалась вода, от чего становилось только больнее и хуже. — П-пожалуйста, хватит.. - сквозь слёзы и вскрики пролепетал Антон, ногтями цепляясь в деревянный паркет. — Тебя надо промыть, чтобы сюрпризов не было, когда я тебя трахать буду, - в ответ прорычал отчим, но всё таки вынул горлышко из пасынка. Последний облегчённо вздохнул, надеясь, что на этом его мучения окончены. К сожалению.. Шастун кое-как сквозь пелену слёз увидела как старший сплёвывает себе на пальцы. Его губы растянулись в настолько пугающей и хищной ухмылке, что мальчик понял - он не сможет жить так, как жил раньше, если ему вообще повезёт жить после этого. И снова к ребёнку вернулось чувство почти буквально разрывающей боли - отчим начал с напором вдавливать пальцы в мальчика, лежащего под ним. Антон начал плакать и вскрикивать громче и вновь закрыл лицо руками, за что получил по рукам. Но в любом случае эта лёгкая боль, которую он почувствовал на своих предплечьях, не могла сравниться с тем, что сейчас происходило у него между ног. Толстые и длинные пальцы отчима полностью вошли в младшего, после чего начали рвано двигаться внутри, а отросшие ногти до боли расцарапывали нежные стенки. Это всё происходило несколько минут, но Шастуну казалось, что прошла целая вечность. С каждой секундой он кричал всё громче и громче, а слёзы текли уже даже не рекой - это был целый водопад. А это ведь внутри только два пальца, на которых отчим не собирался останавливаться. Когда Антон был уже в полуживом состоянии, а крики перестали исходить из измученного горла, дверь квартиры внезапно открылась. На это не обратил внимания ни мальчик, так как он уже был на грани того, чтобы упасть в обморок, ни отчим, который был слишком увлечён попытками вдвинуть в младшего четвёртый палец. Но позже всё таки пришлось обратить внимание на постороннего в доме. — Что ты творишь? Он ведь ещё ребёнок! - вошедшая мать резко оттолкнула своего мужа, принуждая того наконец-то отстать от истощённого сына. — Какая тебе нахуй разница, ты его ненавидишь! — Он всё равно ребёнок, ты не имеешь права творить с ним настолько ужасные вещи! Ладно ещё прошлые разы, это не могло травмировать его физически! Тогда Шастун почувствовал, как на него обратно натягивают штаны, а его самого ставят на ноги, из-за чего всё тело свело от боли, а из глаз снова полились слёзы. Но сейчас было не до того. Мальчик не помнил, как оказался обутым. Не помнил, что происходило между старшими далее. Не помнил, наблюдал ли за этим его младший брат. Помнил только, как его выставили в коридор, а женщина бросила напоследок: — Беги в приют и не соглашайся сюда приходить, даже если я попрошу. Тогда то у этого ребёнка поселилась надежда на то, что его мама хоть немного любит его. К сожалению, это был единственный случай, когда она его защитила. Но к счастью, это был последний раз, когда он виделся с отчимом. Антон кое-как вышел из подъезда и оглянулся вокруг. На улице лил дождь, а в небе то и дело появлялись молнии. Мальчик возненавидел грозу. Он начал её бояться. Парень ненавидел грозу. Он её боялся. И именно поэтому утром, когда по комнате разлился внезапный свет от молнии и когда из улицы донёсся громкий раскат грома, Антон подскочил на кровати и оглянулся в поисках Арсения, так как это уже вошло в привычку. Того рядом не оказалось, но из кухни доносились какие-то странные звуки, что намекало на то, что хозяин дома сейчас бушует именно там. Шаст тихо вздохнул и, обмотавшись одеялом, поднялся с кровати. Ему сейчас крайне не хотелось находится одному в комнате, когда за окном он видит ненавистную ему грозу, поэтому он молча пошёл на источник звука на кухне. Как и ожидалось, Попов был там и как раз садился за стол, на котором уже стояли две чашки кофе. — Ты как-то говорил, что утром не любишь есть, поэтому вот. Если захочешь поесть, то говори, я приготовлю, - Арсений заботливо улыбнулся, протянул руку к Антону и усадил его на диван рядом с собой. Младший не сильно сопротивлялся, поэтому плюхнулся рядом и сильнее укутался в одеяло. Шастун так не привык, что о нём кто-то может заботиться. Он не привык, что кто-то запоминает что-то о нём. И сейчас на душе внезапно стало тепло от того, что Попову он действительно важен. Или?.. — Ты помнишь, что вчера сказал мне, перед тем как уснул? - решительно выпалил Антон. Почему-то ему показалось, что если не спросит сейчас, то не сможет спросить уже никогда. Арсений еле заметно нахмурился, после чего задумался. Конечно, он помнил, но как-то не думал, что они будут это обсуждать. Мужчина слабо кивнул. — Это была правда или ты сказал это в состоянии аффекта? - чуть тише спросил Шастун, будто бы боясь, что Попов за такие вопросы может его ударить. Некоторое время они молчали. Антон сильнее вжимался в одеяло из-за страха услышать столь нежеланный ответ, в то время как Арс действительно обдумывал то, как всё правильно преподнести парню. В конце концов, он решил начать с более или менее заготовленной фразы, а далее уже импровизировать. — Знаешь, я с самого детства мечтал о семье. В первую очередь я всегда очень хотел ребёнка. Мне казалось, что у меня уже есть семья, есть ребёнок, а значит они никуда не денутся, - заметив, что Шаст чуть поник после разговоров о семье, Попов поспешил договорить быстрее. - Когда Алёна забрала Кьяру, я перестал понимать, ради чего живу. Я потерял семью и думал, что это уже навсегда. Но потом я встретил тебя. Ты в какой-то момент ворвался каким-то светлым лучиком в мою жизнь, хоть и отталкивал меня поначалу. И я понял, что живу я не ради того, чтобы у меня была жена и дети. Мне кажется, что я живу ради того, чтобы помочь тебе. И для меня цель помочь тебе забыть о прошлом и стать счастливым сейчас намного важнее, чем просто заделать ребёнка. Знаешь, я даже в последнее время начал чувствовать себя таким, каким был ранее. И, хоть мы и познакомились относительно недавно, я осознал что с тобой мне действительно намного лучше и комфортнее. Не знаю, правильные ли я слова вчера подобрал для того, чтобы выразиться о своих чувствах к тебе, но сейчас мне кажется, что я и вправду тебя люблю. И я пойму, если это невзаи.. Договорить Арсений не успел - как только Антон понял, что тот хочет сказать в конце, так сразу же накрыл его губы своими, руками обвивая шею старшего. Последний почти в ту же секунду ответил на поцелуй, будто бы только и ждал этого момента. Шастун почувствовал, как на его спину ложатся чужие ладони, после чего они аккуратно начали поглаживать его талию. Самое странное, что заметил Шаст - это то, что он не чувствует того страха, который обычно присутствовал при прикосновениях. Он сейчас чувствовал только то, что хочет быть с Поповым ближе, поэтому младший лишь крепче обнял мужчину, прикусил напоследок чужую губу и отстранился, соприкасаясь с Арсом лбами. — Ты впервые поцеловал меня первый, - прошептал Арсений, не открывая глаз и не убирая рук с талии парня. Последний только слабо улыбнулся. За окном вновь прозвучал громкий раскат грома, а Антону сейчас всё равно. Он ненавидит грозу. Он её боится. Но он любит Арса. Его он не будет бояться.я настоящий, когда ты со мной. во времена лучшие или худшие, я знаю, ты не подведёшь. это очевидно, но скажу вновь - я всецело стал твоим. ты вдохнул в меня новую жизнь. я в себя верю, хотя уже сдался ранее. я стал другим, я всецело стал твоим. ты единственный, в ком я нуждаюсь. ты единственный, кто меня любит всецело, в мире столько загадок, но одно ясно точно ты единственный, кто меня любит всецело.