***
— Антош, солнышко, мы дома, - громко сообщил Арсений, отпуская Кьяру переодеваться. Поняв, что Шастун не отвечает, Попов вспомнил, что как-то младший упоминал, что может уснуть, если ему плохо. Поэтому первое место, где Арс решил поискать своё чудо - это спальня. Антона там не оказалось, а идеально заправленная кровать говорила о том, что тот тут даже не лежал. Арсений усмехнулся от мысли о том, что вместо того, чтобы отдыхать, его парень невесть чем занимается, и пошёл на кухню, так как именно там в последнее время очень часто «обитал» младший. — Антош? - поняв, что даже там Шастуна нет, Попов не на шутку запаниковал. Увидев выходящую из комнаты дочь, мужчина сразу же обратился к ней. - Ты не знаешь, где Антон? Конечно же, Кьяра ответила отрицательным кивком. Тогда-то Арс достал телефон и начал дрожащими руками набирать Антона. Было очевидно, что он не взял трубку, поэтому Арсению пришлось кое-как писать сообщения.Антош, где ты? Ответь мне, пожалуйста. Я волнуюсь. Я очень сильно волнуюсь. Ты же просто в магазин пошёл, да? Скажи, что ты в магазине, прошу тебя. Антош, я знаю, что вёл себя как мудак и мне стыдно за то, что напугал тебя. Но вернись ко мне. Умоляю тебя.
Попов дрожал так, будто бы вернулся с поездки в Антарктиду. Ему было страшно за Шастуна. Мало ли, что с ним могло случиться. Арс вернулся в свою с Антоном спальню, не смотря на то, что Кьяра просила пойти с ней поиграть. Он просто больше не слышал ничего. Только стук своего сердца. Тогда Попов совершенно случайно увидел на столе в комнате ту проклятую записку, которая окончательно рассеяла его надежды на то, что Шастун всего лишь ушёл в магазин. Арсений опустился на пол, пытаясь переварить то, что случилось. Что вообще может значить это письмо? Что вообще должна значить фраза «я поторопился с переменами»? В тот момент Попову безумно сильно захотелось треснуть себя чем-то по голове. Какого хрена он вёл себя, как какая-то грубая мразь, если он прекрасно знал, что Антону станет страшно? И теперь сидит и думает, чего ж от него парень сбежал, действительно. Арсений перестал надеяться на то, что Антону хватит нескольких часов на раздумья, только вечером, когда Кьяра уже крепко спала. Попов понял, что ему больно, так же только вечером. До этого он просто не успел понять, что всё это происходит с ним взаправду. А сейчас, когда он вернулся из спальни дочери в пустую, холодную комнату, где на кровати не было его лучика солнца, стало по-настоящему больно. Было больно даже банально от того, что в квартире было тихо. По комнате не разливался смех Шастуна или его бурчание по поводу того, что Попов его скоро в могилу сведёт своими комплиментами. Арсений не мог просто прийти и упасть в объятия Антона, который тут же начинал шептать ему на ухо о их будущем. Арс не мог поцеловать любимые губы. Потому что Антона не было. И от осознания этого хотелось кричать, бить посуду, громить квартиру. Так было бы намного легче. Было бы легче просто разбить что-нибудь, что вообще попадётся ему на пути. Было бы легче стереть костяшки рук в порошок и превратить собственные ладони в кровавые мешки. Было бы легче сорвать голос от душераздирающего крика. Так было бы легче, потому что тогда бы Попову не было так тошно и больно на душе. Но нельзя. Его разум скован ледянящей душу пустотой в сердце. Его руки скованы обязанностями хорошего отца. Тишина в комнате начала превращаться во что-то материальное, давя на Арсения всё сильнее. Он морально уже не мог выносить этой тишины. Хотелось услышать хотя бы что-то. Желательно, чтобы это «что-то» было голосом Антона, который может выйти из тёмного угла и с весёлыми нотками сообщить, что «я пошутил, лисёнок!». Попов тихо посмеялся. Конечно же этого не случится. Арс оглянулся. Такое чувство, будто бы Антона здесь никогда и не было. Арсений помнил, как тот лежал на кровати и прижимал старшего к себе, не желая отпускать. Помнил, как они впервые спали здесь вместе. Помнил, как Шастун запрыгивал на эту кровать с разбегу, почти что задавливая Попова собой и смеясь до изнеможения. Помнил, как ещё совсем недавно младший целовал его губы с щемящей нежностью и как обнимал за талию в попытке спрятаться от всего мира. Но всё это выглядело, как иллюзия. Будто Антон был просто плодом воображения. Арс зарычал от злости, запуская стоящий на тумбочке стакан в стену и наблюдая за тем, как стеклянные осколки отбиваются от пола. Ему уже было всё равно на то, что Кьяра может проснуться. Хотелось хоть где-то выместить свою злость. Но вместо того, чтобы крушить комнату и портить воспоминания о том, как он был здесь с Антоном, Арсений решил сорваться на самого себя - дрожащие в треморе пальцы зарылись в темные отросшие волосы, оттягивая их настолько сильно, насколько сейчас позволяло состояние мужчины, а зубы последнего стиснуты настолько сильно, что, казалось бы, могли разбиться, как этот чёртов стакан. Из глаз наконец-то полились слёзы, которые подрагивали на ресницах Попова последние несколько часов. А он лишь беспомощно поджал колени к груди, стараясь сжаться в маленький клубок и исчезнуть из этого мира. Почему так больно? Как бы там ни было, но Арсений готов ждать. День, неделю, месяц, год, столетие. Но он дождётся Антона. А если последний больше не захочет иметь с ним ничего общего, он это примет. Поймёт и примет. В соседней комнате Кьяра уже давным-давно проснулась. Она слышала, как разбился стакан. Слышала, как её папа ударял кулаком по тому месту, где лежали осколки стекла. Слышала, как Арс тихо всхлыпивал от горьких рыданий, которые ему не под силу было остановить. Напуганная девочка не пошла к Попову. Она лишь молча слушала то, как мучается её отец. Но утром она подойдёт к Арсению и спросит, почему он такой грустный, в надежде услышать что-то про свою маму. — Почему я грустный? - переспросил Арс, улыбаясь без каких-либо эмоций, что выглядело довольно таки жутко. - Без Антона я никто.***
— Ир, да открой ты уже дверь, её вынесут скоро, - Оксана недовольно промычала, закутываясь сильнее в одеяло. — Могла бы и сама открыть, - фыркнула Ирина и поднялась с кровати, натягивая пижамные штаны и направляясь к двери, в которую уже несколько минут очень настойчиво долбились. Какое-то время Кузнецова даже злилась из-за того, что кто-то решил к ней наведаться, но как только она увидела на пороге явно расстроеного Шастуна, вся злость сразу улетучилась. — Я не помешаю? - тихо спросил Антон, не решаясь поднять взгляд на девушку. — Конечно нет, - она отошла от двери, пропуская друга внутрь. - Проходи на кухню, я сейчас буду. Ира скрылась в своей комнате, чтобы переодеться и заодно разбудить Окс окончательно. Шастун же решил не терять времени, действительно пошёл на кухню и включил электрический чайник, чтобы сразу сделать всем либо чай, либо кофе - во всяком случае, он бы не отказался от чего-то такого. Сначала Антону хотелось сделать себе кофе, так как он прекрасно знал, где он здесь, да и тем более у него ужасно болела голова, а значит нужна порция кофеина. Но как только парень достал баночку с кофе и открыл её, так сразу же ему в нос ударил горький запах, который он всегда чувствовал, находясь в объятиях Арсения. И тогда стало хуже. Казалось, будто Шастун выпал из реальности на десять минут как минимум - он начал соображать только когда оказался сидящим на диване, напротив него с видом заботливых родителей сидели Кузнецова и Фролова, а на столе стояли три чашки ромашкового чая, потому что девушки решили, что всем сейчас нужно будет успокоиться. Ни Ира, ни Оксана, не решались начать разговор. Они терпеливо дожидались того момента, когда Антон найдёт нужные слова и сможет рассказать всё сам. В то же время Ирина прекрасно понимала, что её другу сейчас просто ужасно плохо и очень сильно хотела помочь, но даже не представляла как. — Я снова вернулся в тот период своей жизни, когда чувствую себя виноватым во всём, - наконец-то собравшись с мыслями, начал Шастун. - Арс стал для меня роднее семьи, но я не представляю, что делать с его дочерью, Кьярой. Она меня буквально ненавидит. Она всегда пытается где-то вставить фразу о том, что я разрушил их семью и что я там лишний. Ира знает, как я отношусь к этим фразам. В подтверждение этих слов, девушка кивнула, после чего поднялась со своего места, села рядом с Антоном и аккуратно обняла его. — У меня начались проблемы, причём довольно значительные. Но я не могу поделиться ими с Арсом, потому что боюсь, что буду мешать. У него и так много забот. Ну и, в общем-то, я сбежал, - после этих слов и Оксана, и Ирина в унисон дёрнули головой в сторону парня. Чего-чего, а этого они не ожидали. — Так, слушай, - Кузнецова наклонилась, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза Шастуна. - Я хочу попросить тебя об одной вещи. Не делай глупостей из-за поспешных выводов, хорошо? Тебе стоит поговорить с Арсом и всё уладить с помощью слов. Сбегать от проблемы - это худшее решение. — Я понимаю, но я не могу так просто.. Справиться с этим, - Антон тяжело вздохнул, утыкаясь лбом в стол. — Может быть, это всё происходит из-за того, что у вас всё слишком быстро. На тебя столько всего навалилось сразу и ты не успел приспособиться, вот и попал в эту ситуацию, - предположила Фролова, уж слишком внимательно наблюдая за чаем в своей чашке. - Тебе нужно время, чтобы это всё переварить, так что.. Наверное, не стоит сейчас связываться с Арсом. Лучше отложить этот разговор, пока ты.. Оксана резко замолчала, когда подняла голову и заметила не совсем доброжелательный взгляд Иры в свою сторону. Окс кивнула в знак того, что она намёк поняла, и вернулась к молчаливому рассматриванию ромашкового напитка. — Окс права, мне нужно подумать. Простите, что наглею, но можно мне остаться на несколько дней с вами? - Антон поднял голову, смотря то на одну девушку, то на другую. Обе сразу ответили кивком. — Но пожалуйста, Антон, не делай ошибок. Не бросай свою возможность стать счастливым из-за того, что не поговорил с Арсением вовремя, - Кузнецова аккуратно погладила плечо Шастуна. Где-то в сердце девушки что-то начало неприятно щипать от всей этой ситуации. С одной стороны, ей очень жалко Антона, так как она прекрасно знала, что он слишком близко принимает к сердцу любые негативные фразы в свою сторону. С другой стороны, сейчас хотелось поехать к Арсению и крепко его обнять, так как Ира даже примерно не могла понять, насколько больно ему будет, когда он вернётся домой и поймёт, что его возлюбленного там нет. - Вы ведь любите друг друга. И всё у вас будет хорошо, я в этом уверена. — Ты уверена. Но я.. - Шастун замялся, виновато опуская голову. Кузнецова непонимающе посмотрела на Фролову, которая находилась в таком же недоумении. — Что ты имеешь ввиду? - осторожно спросила Оксана, пододвигаясь чуть ближе к Антону. Последний тихо вздохнул и закрыл глаза руками. — Я не уверен, что мои чувства к Арсу не были мимолётным желанием просто стать кому-нибудь нужным.тело боль пронзает от молчания. для меня не станет завтрашнего дня. мы ждать продолжаем, злость внутри храня. то что было в прошлом нам вернуть нельзя. свет на горизонте ярче был вчера, вновь неумолимо гаснут небеса. наших обещаний не вернуть назад, и мы завершаем этот маскарад.