***
— Вы заходите с боков, я иду через основную дверь. Мы не можем быть уверены, что он уже не знает, что мы здесь, — Артём смотрит на каждого, кого смог собрать Ваня. Люди его, псы верные, которые остались ему служить даже после того, как босса их на зону упрятали. И Габрелянов это ценил. Удивился искренне, когда вернулся и обнаружил, что его клан ждет его с распростертыми объятьями. — Есть, босс! Разом отвечают те, чем вызывают довольную ухмылку Артёма. Он кивает им, мол, пока можете расслабиться, а после оборачивается, ибо слышит, что к их месту подъехала машина. Копы. Олег Борисович редко опаздывал куда-то. За служебной машиной также двигалась карета скорой помощи без включенных мигалок — конспирация, конечно, дело важное. Определенно так. — Арамович, — Олег смотрит на Артёма холодным, пронизывающим взглядом. И Габрелянов хмыкает, узнавая в этом того Олега, с которым они когда-то пополам клан держали. Того Олега, который относился к делам максимально серьезно, а проблемы решал жестко и радикально. Габрелянов закусывает губу и совершает несколько широких шагов в сторону Трофима. Массивные берцы, заправленные в них камуфляжные штаны, футболка и поверх накинутая кожанка — отличный лук, который даже на процент не защищает от возможных пулевых ранений. Артём их никогда не боялся. Ни-ко-гда. — Если ты посмеешь не вернуться оттуда, — Олег смотрит ему в глаза и своей интонацией вызывает лишь более довольную улыбку на лице Артема. — Я спущусь в ад, где тебе самое место, достану тебя из котла, где ты вариться будешь, вытащу на землю и убью опять, — Трофим волнуется. Трофим охренеть как волнуется и точно знает, что Артём это видит и чувствует. Габрелянов опускает взгляд, только сказать что-то хочет, но объятья со стороны майора окончательно отключают мозг. Артём выдыхает и обнимает того в ответ, глаза прикрывая. Теперь он правда боится умирать. По этому чувству он определенно скучал.***
Артём стоит напротив входной двери и боком глаза видит, как остальные ребята подходят к зданию с правой и левой стороны. Мужчина выжидает несколько секунд, а после кратким кивком даёт знак и сам следует ему. Красиво, как он любит, выбивает входную дверь с ноги и заходит внутрь. С Богом, так ведь говорится? Последние года своей жизни Артём уже задумывался о том, а был ли тот когда-то рядом с ним? Габрелянов всегда вывозил на чистой удаче, которая местами обходила его стороной, почти что отдавая руки подруге костлявой. «За Габреляновым уже давно охотится смерть» — говорили в девяностых. И Артём нагло смеялся в лицо, ведь смерть его так и не нашла. — Красиво, Артём Арамович, красиво, — хрипит Горошко, усмехаясь, когда несколько парней Артёма сразу скручивают его и заставляют уткнуться лицом в ближайшую поверхность. Артём взглядом показывает остальным, чтобы те обыскали дом на предмет заложников. Таким образом вскоре в комнате остается только он, два его человека и Горошко. — Не изменяешь своим громким традициям врываться куда-то с ноги, поразительно даже, — Габрелянов усмехается, пока комнату сам осматривает, проходясь по ее периметру. — Тебе откуда знать о моих традициях, малёк? Когда я так врывался ты еще пешком под стол ходил, — около какой-то двери, которая, вероятнее всего, вела в другие комнаты этого дома, Артём встает и переводит взгляд на Горошко. Мужчина сразу подмечает, что улыбка парня пугающая. И пугала она даже такого человека, как он. Стоящий кадр. — Местами вы настолько глупы, Артём Арамович, что я удивляюсь, что ты до сих пор держишь на себе клан. Старая дверца с треском и скрипом открывается, и Артёму приходится реагировать быстро, уже не думая о сказанном Горошко. Мужчина ловко уклоняется от удара, а после также легко захватив нападающего в захват прижимает его к себе и ударом колена призывает пасть на пол. Габрелянов в достаточно резкой манере откидывает голову того, дабы посмотреть, что это за самозванец, который посмел на него напасть. Габрелянов смотрит на парнишку изумленно, брови хмуря, а после резко оборачивается назад, сразу выуживая из кобуры пистолет. И вполне правильно — в другом дверном проеме стоял сам Тихон Игоревич Жизневский. Отличная встреча. — Сразу пистолет? Откуда в тебе столько агрессии, Тём? Вы с братом чертовски похожи.***
Артём выводит Сережу, его люди почти на руках выносят жертв, которые, на их счастье, живыми оказались. Горошко Олег сразу наручниками вяжет и сажает в служебную машину и, вроде бы, закончилось все. Почти удачно. Почти. — Вези в отдел, оформляй, — Артём смотрит на Олега так, будто взглядом просит, чтобы тот лишних вопросов не задавал. — А ты? — а тот никогда на эту просьбу не реагировал. Вопросы были всегда. И проблема заключалась в том, что Артём не умел врать этому человеку. Вообще. — Найди моего брата. У тебя срок в две недели, в противном случае меня убьют за него, — Габрелянов отводит взгляд и хмурится, чувствуя, как мигрень пульсирующей болью отзывается в висках. — Тём, я… — Просто сделай это! — Габрелянов резко смотрит в чужие глаза вновь. Трофим дергается и замирает. — Пожалуйста, Олег, я… я жить хочу, — умоляет почти, а после, особо не думая, за грудки к себе Олега притягивает целуя. Нежно, осторожно, будто боясь, что майор оттолкнет его. Только Трофим этого не делает. Мужчина выдыхает судорожно, а после прижимается, целуя в ответ. Руками забирается в растрепанные пряди волос Артёма, кожу голову оглаживает, целуя так, будто делает это в последний раз. Только думать об этом не хотелось. Хотелось увидеть Артём еще. Хотелось быть с ним. Хотелось восстановить то, что порушилось несколько десятков лет назад. — Вопрос, который ты мне задал в кабинете вчера, — тихо шепчет Олег в чужие губы, а после, выдыхая, взгляд в глаза переводит Артёма. — Я согласен. И я сделаю все, чтобы спасти тебя. — Мои люди будут слушаться тебя, — Артём улыбается. — Я доверю тебе всецело, Олег, — сам не верит, что говорит это. — И я буду ждать, я… Я люблю тебя. Трофим кратко кивает ему, а после, кратко чмокнув чужие губы напоследок, все-таки отстраняется, позволяя Артёму сделать шаг назад. Габрелянов опускает взгляд вниз, а после, обращая внимание всех своих людей на себя, руку поднимает, отдавая им честь. Выдыхает, вдыхает вновь и разворачивается, отправляясь обратно в дом. — Ты молодец, Артём. Всегда ценил честность в тебе. Странно даже, что твой брат не отличился таковой, — Тихон долгое время смотрел за представлением около дома, только потому, что заметил в толпе знакомое до боли лицо Ваньки Янковского. Воспоминания автоматом в голове поднимаются. — Ты, вижу, ностальгии решил отдаться, Тихон Игоревич, — Артём усмехается и, развернувшись, усаживается в кресло. — Чертов ты психопат, Жизневский. Понять теперь могу, почему Ваня решил от тебя свалить тогда.