MGPD Preferences

— Т/И? Ты слышишь, как Юля стучится в дверь ванной и закрываешь глаза руками. Боже, какая же ты идиотка. Поцеловала ее и глупо капитулировала, даже не объяснившись толком. После такого Пчелкина тебя точно из своей квартиры выгонит. — Черт! — шипишь ты, оседая на пол и прижимаясь спиной к двери. Как же стыдно. И ведь не объяснишь теперь, что это совсем не то, о чем можно подумать, что ты не лесбиянка и что этот поцелуй был, видимо, следствием нервного перенапряжения. Да, ты просто перенапряглась, потому что сильно боялась этой встречи и волновалась перед ней. Даже спала плохо, так что понятно, почему сознание помутилось и почему ты вдруг так глупо поступила. Идиотизм. Все это звучит, как плохая отмазка, и Юля вряд ли поверит, но ты-то знаешь, что лесбиянкой никогда не была. Девушек ты вообще никогда не рассматривала, как потенциальных партнерш, это просто в голове не укладывалось, как вообще кто-то может быть с человеком своего пола? Только вот ты ее поцеловала. Даже не поцеловала, просто коротко клюнула в губы, но даже это тебе чертовски понравилось, и, если быть честной, ты была бы не против повторить. Нет. Нет, ты просто перенапряглась. Это просто чертово нервное напряжение. Так Юле и нужно объяснить. Она поймет. Должна понять, по крайней мере. Ты приоткрываешь дверь и сталкиваешься с обеспокоенным взглядом до ужаса красивых карих глаз. Боже она ведь просто чертова модель. — Все нормально? — Юля, кажется, искренне волнуется. В ее голосе нет ненависти, она смотрит честно, открыто, словно ее действительно беспокоит то, как чувствуешь себя ты, а не тот глупый поцелуй. И ты ненавидишь себя за то, что заставляешь ее беспокоиться. Ты коротко киваешь и отводишь глаза. — Прости, я сейчас соберусь и уйду, — тихо отвечаешь ты. Конечно, уходить совсем не хочется. Хочется провести с Пчелкиной как можно больше времени, запомнить каждое мгновение, чтобы после смотреть ее видео и вспоминать ее мягкие руки, красивый смех и невероятные карие глаза, сводящие с ума. — И куда ты собралась? — Юля пытается притворяться обиженной, но даже так в ее голосе звучит беспокойство. — Я же говорила, что не пущу тебя всю испачканную. У меня даже где-то щетка была, сначала очистим, потом простираем, много времени не займет. Ты качаешь головой. — Прости, я правда не хочу тебя напрягать. Давай лучше уберем муку с пола, а вещи я уже потом, когда домой вернусь, постираю. Юля кажется даже немного разочарованной. Ее плечи опускаются, она смотрит на тебя так несчастно, что у тебя сердце замирает: это ведь ты виновата в этом. Это из-за тебя она так расстроена. Наверняка ведь тоже обеспокоена этим глупым поцелуем. Ты осторожно кладешь руку ей на плечо, все еще стараясь не смотреть в глаза, и тихо говоришь: — Прости. Я не знаю, что там на меня нашло. Я никогда прежде… Ну, со мной никогда такого не случалось. — Все хорошо, Т/И, — искренне отвечает Юля, кладет руку тебе на щеку, и ты замираешь от этого мягкого прикосновения. Она осторожно поглаживает кожу большим пальцем, улыбается уголком губ и смотрит так… так восхищенно, как будто перед ней совсем не ты, а какое-то произведение искусства, глупая картина или статуя. Она так близко, она такая красивая, и ты бы обязательно ее поцеловала, если бы… Если бы она не сделала этого раньше. Пчелкина живо подается к тебе и осторожно касается твоих губ своими. Ты изумленно приоткрываешь рот и едва не оседаешь на пол, потому что ноги вдруг начинают дрожать, когда Юля настойчиво проникает языком тебе в рот. Она целуется так умело, ощущения настолько невероятны, что ты просто не можешь оттолкнуть ее. Губы Юли на вкус, как гранатовое вино, которым она тебя угостила, и теперь ты уверена, что будешь почаще его покупать. Вы же друзья, да? Иногда друзья могут целоваться… Ведь так? Потому что ты определенно не лесбиянка, но когда Юля принимается стягивать твою объемную кофту, то все, что делаешь ты — это послушно поднимаешь руки, нисколько не сопротивляясь. А когда девушка тянется к застежке твоих джинсов, прерывая поцелуй, ты издаешь полустон-полувздох. — Ну все, теперь мы точно это постираем, — улыбается она, хватая твои вещи в охапку и окидывая тебя довольным взглядом, а ты ежишься и стараешься прикрыться. Она обманула тебя. Обманула, чтобы добиться желаемого. Только вот зачем ей это? — Если хочешь, я могу пока дать тебе что-то из своих вещей, — девушка раздумывает какое-то время, а затем закидывает твои вещи прямо в стиральную машину, раздевается, и повторяет то же со своей одеждой. А ты нервно сглатываешь, разглядывая ее красивое подтянутое тело. Она поправляет лямку темно-синего кружевного лифчика, нажимает несколько кнопок на стиральной машинке и бесстыдно выпрямляется, кажется, нисколько не смущаясь того, что вы обе стоите в одной маленькой комнатке только в белье. — Или мы можем еще немного выпить для смелости и продолжить начатое, — она подмигивает так насмешливо, что тебе кажется, что краснеет все твое тело — от кончиков пальцев на ногах до горящих ушей. — Я не лесбиянка, — хрипло выдыхаешь ты. — Я тоже, — пожимает плечами Юля. — Но это не значит, что я не могу искренне восхищаться действительно невероятной девушкой, правильно? Ты киваешь. Конечно, правильно. Ведь не нужно быть лесбиянкой, чтобы оценить женскую красоту, чтобы восхищаться человеком… чтобы поцеловать его… Когда-то в каких-то глупых подростковых фильмах ты даже видела, как подруги могли чмокнуть друг друга в губы. Но одно дело — чмокнуть, а другое — по-настоящему поцеловаться, как было в вашем с Юлей случае. — Я би, — наконец добавляет Юля, словно сдаваясь. Ты прищуриваешься. Ты никогда особо не погружалась в эту… странную культуру. Родители, конечно, тебе ничего не рассказывали, а ты и сама не спешила узнавать больше. Ну, есть и есть, пусть только тебя не трогают. — Мне и девочки, и мальчики нравятся, — поясняет Юля, пожимая плечами, а ты приоткрываешь рот, чтобы что-то спросить, но не находишь слов. Еще недавно ты считала это чем-то аморальным, плохим, а сейчас ты общаешься с самым невероятным человеком в мире, который, как оказалось, относится к этому же… движению, но ты не считаешь ее мерзкой, ты не чувствуешь презрения… Но ведь би — это не так плохо, как лесбиянка, да? Ну, то есть, это же наполовину нормальная ориентация, ей и парни нравятся, а значит, это плохо только наполовину. Ведь так? — Вау, — наконец выдыхаешь ты. — А как твои родители отнеслись к этому? Юля усмехается и пожимает плечами. — Они были в шоке, но приняли это легко. Ну, по крайней мере, не возненавидели и не отказались уж точно. Конечно, шутили первое время, а сейчас и это перестали. Ты вздыхаешь. Если бы ты оказалась бисексуалкой, то родители бы точно были недовольны. А если бы назвалась лесбиянкой, так вообще бы убили. Ты бы и сама, наверно, убилась, потому что… Ну, потому что мама всегда говорила, что это настоящий позор, когда видела подобное где-нибудь по телевизору. Ты и привыкла это считать позором. — Ладно, — улыбается Юля. — Не хочешь продолжить — как хочешь. Сейчас принесу тебе какую-нибудь одежду. Она проскакивает мимо тебя, ненароком касаясь твоей талии, а тебя словно током прошибает. Это такое короткое, но чертовски приятное прикосновение. Остается непонятным только одно: почему ты так реагируешь на Юлю? Думать о том, что ты ошибалась, причисляя себя к гетеросексуалам, совсем не хочется. Дело должно быть в чем-то другом. Нужно только подумать хорошенько.