MGPD Preferences

Костя мягко обнимает тебя, еще даже не переступив порог. Ты утыкаешься в его пропахшую чем-то сладким рубашку и вздыхаешь. Плакать больше не хочется, слезы закончились уже давно, и теперь ты просто стоишь, прижавшись к другу, и чувствуешь, как твоя жизнь медленно рушится. И ты готова все отдать, лишь бы Кирилл не оказался среди погибших, потому что ты вряд ли сможешь это пережить. Потому что счастье было так близко, только руку протяни, и если теперь все это разрушится… — Все хорошо, — тихо говорит Костя, поглаживая тебя по волосам. — Может, его и не было там. — Кость, мне уже звонили. Нужно на опознание приехать, есть несколько неопознанных… людей, — назвать их трупами язык не поворачивается, потому что среди них все еще может быть Гречкин. — Я поеду с тобой, хорошо? — тихо говорит Костя, сочувственно улыбаясь, а ты благодарно киваешь. Ты надеялась, что он сам это предложит, потому что было бы полным свинством с твоей стороны просить об этом. И ты в очередной раз благодаришь судьбу, что она послала тебе Костю. Он, кажется, понимает тебя даже не с полуслова, а с полудвижения, четко улавливает изменения в твоем настроении… и всегда старается оказаться рядом, чтобы поддержать. Костя — подарок судьбы, а Кирилл — ее чертово наказание. Потому что ты пока не понимаешь, где так провинилась, но это больно, когда у тебя забирают счастье, которое дали совсем недавно. — Я вызову такси, — тихо говорит друг, и ты киваешь и наконец отпускаешь его рубашку, чувствуя, как сразу становится чертовски холодно и одиноко. И сейчас тебе вообще-то даже не Костя нужен, а один глупый белобрысый парень. Друг почти тащит тебя до такси, потому что ноги дрожат, и ты едва не отключаешься в какой-то момент, но он легонько трясет тебя, приводя в чувство. Водитель смотрит на вас с подозрением, но ничего не говорит, а ты в очередной раз за вечер благодарно киваешь Косте и отворачиваешься к окну. Ты чувствуешь, как парень осторожно касается твоей руки и успокаивающе сжимает, но ты вынимаешь ее из хватки и отворачиваешься теперь всем корпусом, слыша разочарованный вздох. Когда вы останавливаетесь перед нужным зданием, ты не можешь заставить себя выйти из машины, поэтому Косте приходится снова вытаскивать тебя наружу и вести по улице. Со стороны ты, наверно, больше похожа на безвольную куклу, марионетку, которую тянет за ниточки неумелый мастер. В какой момент Гречкин стал для тебя настолько важен? Когда это произошло? Когда ты позволила этому глупому мажорику войти в твою жизнь и прочно в ней засесть? Наверно, это изначально было ошибкой. Если бы ты не дала слабину, не приняла его в свою жизнь, то теперь… теперь тебе не пришлось бы стоять в холодном помещении над несколькими прикрытыми белой тканью телами, совпадающими с Кириллом по полу, возрасту и каким-то еще критериям. Тебя тошнит. Тебе правда плохо, и больше всего сейчас хочется убежать куда-нибудь и забыть обо всем произошедшем, но ты упорно стоишь, сжимая руку Кости и не решаясь попросить скинуть чертову тряпку с одного из тел. Друг делает это за тебя. Он кивает следователю и чуть приобнимает тебя, и это, наверно, единственное, из-за чего ты не грохаешься в обморок в первую же секунду, когда видишь изуродованное мужское лицо. Пуля прошла насквозь, раздробила череп, и ты прикрываешь рот, чувствуя, как ужин просится наружу. Ты пытаешься разглядеть в человеке Кирилла, рассматриваешь его шею, выделяющиеся ключицы. — Это не он, — хрипло выдыхаешь ты. Врач кивает и накрывает неопознанного парня простыней, а затем показывает тебе другого человека. Тот выглядит несколько лучше предыдущего, но его лицо все еще практически невозможно разглядеть. Не сдержавшись, ты отворачиваешься к Косте, утыкаешься носом в его рубашку и изо всех сил пытаешься не скатиться в истерику. Друг поглаживает тебя по спине, и ты слышишь его жесткий ответ: — Это не он. Гречкин помельче будет. И черт, как же ты благодарна ему, что он взял инициативу на себя, потому что ты не справляешься. Когда вам показывают третьего человека, тошнить начинает еще сильнее. Ты выдыхаешь, прижимаешься к Косте и мотаешь головой. Парень на носилках немного полнее Гречкина, и у него совсем другие татуировки. Ты выходишь из здания первой. Какое-то время ты шумно вдыхаешь прохладный воздух, пытаясь прийти себя… а после бежишь к мусорке и нагибаешься над ней, потому что тебя все-таки рвет. А Костя молчаливо стоит перед тобой, чуть придерживая волосы, и мягко гладит по спине. Когда ты наконец приходишь в себя, он подсовывает тебе под нос неизвестно откуда взявшуюся бутылку воды, и ты жадно пьешь ее, не отрываясь, пока не становится трудно дышать. Кирилла там не было. Значит… Значит, он жив? Ведь так? Костя торопливо вызывает такси, а ты нервно сжимаешь и разжимаешь кулаки, впиваешься ногтями в ладони и понять не можешь, стоит ли тебе радоваться, или тебя ждет еще что-то похуже. Ведь машина Гречкина была там, она была у того клуба. Звонок раздается внезапно. Ты тупо смотришь на незнакомый номер на экране и, переглянувшись с Костей, снимаешь трубку. И тут же едва не кричишь, когда слышишь пьяный голос Кирилла: — Кисунь, эт’ты? — Кирилл? — звук, который ты издаешь, похож на писк, и Костя оборачивается и смотрит на тебя растерянно, а после подскакивает, когда ты начинаешь медленно оседать на землю, и удерживает тебя в вертикальном положении. — Кисунь, наконец-то, — пьяно говорит Гречкин. — Я три раза пытался твой номер набрать. Прикинь, я где-то телефон посеял. Ты беспомощно смотришь на Костю, все еще удерживающего тебя, и замечаешь, как тот хмурится, поджимает губы и рычит: — Гречкин… Я его убью. Ты слышишь чьи-то приглушённые голоса и хохот Кирилла в трубке, а после парень весело говорит: — Ну че ты молчишь, Кисунь? Ты что, обиделась? Я ж предлагал тебе пойти со мной, ты че! Ты много потеряла, Кис! Ты сглатываешь и хочешь сказать что-то колкое, обидное, но выходит только обессилено всхлипнуть. Кирилл этого, кажется, даже не замечает, а Костя вдруг выхватывает у тебя телефон и угрожающе шипит, сильно, до белых пальцев сжимая телефон: — Слушай сюда, ублюдок! Ты даже представить не можешь, что только что пришлось пережить Т/И, так что тебе лучше бы проспаться и прийти с чертовыми извинениями! Потому что иначе приду к тебе я, и нам с тобой придётся серьезно поговорить о твоих ебаных пьянках! — Кость… Друг замолкает, видимо, слушая, как Гречкин что-то говорит, обеспокоено поглядывает на тебя, словно боясь, что ты в любой момент можешь грохнуться в обморок, а затем вдруг взрывается: — Это реально, блядь, единственное, что тебя волнует?! Почему я с ней?! Ты сейчас, блядь, смеешься надо мной?! Он снова замолкает, а ты безуспешно пытаешься забрать у него телефон, но он отмахивается рукой с телефоном, другой продолжая придерживать тебя. Он слушает что-то торопливо говорящего Гречкина и снова шипит в ответ: — Телефон ей дать? А тебе ничего не дать?.. — Кость, не надо, дай трубку, — ты говоришь тихо, едва слышно, потому что сил почти не остается. Ты злишься на Кирилла, ненавидишь за то, через что тебе пришлось пройти из-за него. И если честно, ты уже жалеешь, что полюбила его. Жалеешь, что позволила ему войти в твою жизнь. Потому что без него определенно было бы спокойнее. — Только попробуй к ней подойти до того, как протрезвеешь, придурок, — Костя говорит уже тише, а ты немного приходишь в себя, трясешь головой и чувствуешь, что теперь уже увереннее стоишь на ногах. Костя дал тебе немного времени, чтобы собраться с мыслями. Хочется высказать Гречкину все, что ты о нем думаешь, но друг уже отдает тебе выключенный телефон. — Я хочу домой, — тихо говоришь ты, и Костя поспешно кивает. — Поехали. Я тебя провожу. Ты не находишь сил отказать ему.