MGPD Preferences

Когда Кирилл появляется в ресторане, ты не можешь сдержать улыбки. Он привычно вальяжно подходит к одному из столиков и усаживается за него, развалившись на стуле. Ты хмыкаешь и старательно делаешь вид, что не заметила его присутствия, направляясь к одному из уже давно сидящих с меню в руках клиентов. К Гречкину же подскакивает другая официантка, Василиса. Ты замечаешь, как она приветливо улыбается ему, как кокетливо заправляет волосы за ухо, даже видишь, как подмигивает ей в ответ Кирилл, и закатываешь глаза. Гречкин явно флиртует, но его взгляд направлен на тебя, и ты, заметив это, отворачиваешься, кивая милому мужчине, показывающему пальцем на один из пунктов меню. Кирилла, кажется, такое игнорирование его персоны крайне возмущает, поэтому, когда ты, уже приняв заказ, идешь к кухне, он хватает тебя за руку, привлекая внимание. — Вы что-то хотели? — лукаво улыбаешься ты, глядя на парня сверху вниз. — Кисунь, а я-то думал, что сегодня ты примешь у меня заказ. Ты усмехаешься. — Что ж, Ваш столик не в моей зоне ответственности, так что извините. Кирилл с притворным возмущением оглядывает тебя, а затем кивает в сторону улыбчивого мужчины, у которого ты парой мгновений ранее принимала заказ: — Мне стоит волноваться, что ты к кому-нибудь уйдешь? Ты хмуришься и хлопаешь его по руке. — Дурак! Парень смеется, и ты оглядываешься по сторонам. Василиса смотрит неодобрительно, словно ты прямо на глазах у всех ее обворовываешь, и ты чуть наклоняешься к Кириллу, тихо выдыхая: — А вот мне точно стоит волноваться. Кажется, у меня появилась конкурентка. Гречкин непонимающе оглядывается, кажется, искренне удивленный этой новостью, и внимательно разглядывает резко смутившуюся Василису. Флиртовать у него выходит стихийно, он уже даже почти не придает этому большого значения, поэтому ему, видимо, действительно странно, что ты допускаешь мысль, что кто-то, кроме тебя, конечно, может претендовать на отношения с ним. И ты немного расслабляешься, видя его растерянный взгляд. — Кисунь, да она даже не в моем вкусе, — в тон тебе отвечает он. Ты усмехаешься и чуть отходишь, снова возвращаясь к роли простой официантки, которую просто остановил один из клиентов. Кирилл расслабляется, пробегаясь по залу нахальным взглядом. А ты глаза снова закатываешь. Чертов пижон. — Ладно, герой-любовник, какие планы? Кирилл расплывается в улыбке. — В клуб собираюсь. Поедешь со мной? Ты смеешься и мотаешь головой. Клубы — это точно не по твоей части, тебе вполне хватило прошлого похода в бар. Хватит, нагулялась. — Лучше давай как-нибудь по классике в кино сходим. Кирилл морщится. — Ну Кисунь, зачем ехать в кино, если у меня есть домашний кинотеатр? Бессмысленное занятие. Ты пожимаешь плечами. — Ну, нужно же тебя к нормальной жизни приводить, — ты резко становишься серьезной. — Кирилл, тебе стоит завязать с клубами. Ты и правда не так давно пришла к этой мысли. Гречкин не брезгует даже самыми злачными местами, желая получить сиюминутное удовольствие. Возможно, у него даже неплохо получается, только вот привести это может к плачевным последствиям. А потерять любимого человека, только обретя, очень не хочется. — Не будь занудой, все нормально будет. Я и тебя когда-нибудь склоню на темную сторону, — парень хохочет, а ты качаешь головой. Дурак. Какой же дурак. Только вот за это, наверно, ты его и любишь.

***

Ты, если честно, даже не собиралась включать телевизор. В твоей квартире ему вообще уделялось не слишком много внимания, потому что всё всегда можно легко найти в интернете, но в этот раз, вернувшись домой после действительно тяжелого рабочего дня, ты вдруг решила немного расслабиться под какие-нибудь глупые передачи. И сначала у тебя это получалось. Ты смотрела, как веселые актеры скачут по сцене, вызывая смех аудитории, даже успела оценить серию какого-то ужасно клишированного сериала… а затем неожиданно, листая каналы и уже собираясь выключить зомбоящик, наткнулась на выпуск новостей. Ты до сих пор не знаешь, что именно заставило тебя задержаться именно на этой программе. Жадно вглядываясь в экран, в тот момент ты пыталась отыскать хоть малейшую деталь, которая привлекла твое внимание, но не находила ничего… пока не обнаружила машину Кирилла в углу экрана. Ее сложно спутать с чем-то, вряд ли кто-то, кроме Гречкина, появился бы в подобном месте на такой машине. Выкрутив громкость почти на максимум, ты вслушивалась в каждое слово, но они никак не хотели укладываться в голове. Строгий диктор рассказывал о какой-то стрельбе в одном из клубов Питера, в которой погибли все посетители. Выживших не было. Когда убитые и раненые уже лежали на полу какой-то жуткой кровавой кучей, стрелок прошелся и убедился, чтобы никто не смог выбраться, а затем застрелился… И теперь, чувствуя, как по лицу текут слезы и как к горлу подступает истерика, ты раз за разом набираешь номер Кирилла, с трудом попадая по контакту и каждый раз слыша чертовы короткие гудки. — Нет-нет-нет, Гречкин, только попробуй сдохнуть! — зло шипишь ты, когда снова включается автоответчик. Ты сжимаешь кулаки, пытаясь унять дрожь, жмуришься сильно-сильно и ненавидишь чертова Кирилла, чертова стрелка и весь этот чертов день. Потерять парня страшно, и ты надеешься, что он в порядке. Что просто оставил машину возле этого ужасного клуба и пошел в какой-то другой, покруче и побезопаснее. Диктор теперь рассказывает про сельское хозяйство, и ты кидаешь пульт в телевизор. Экран разбивается, картинка исчезает, но звук, словно издеваясь, все еще разносится по квартире, и ты зажимаешь уши руками, пытаясь заглушить говорящего диктора. Не выходит. Он принимается рассказывать о новом выходящем сериале, а у тебя в ушах звучит ваш с Кириллом последний разговор. Вместо того, чтобы сказать парню, как много он стал для тебя значить, ты подшучивала над ним. Ты предложила ему пойти в кино, хотя должна, просто обязана была сказать, что любишь его. Ты подскакиваешь к телевизору и выдергиваешь провод из розетки, на мгновение удивляясь, как тебя еще не ударило током. Звук исчезает, и ты остаешься одна в полумраке своей квартиры наедине со своими мыслями. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — повторяешь ты, падая на пол и раскачиваясь из стороны в сторону. Хочется сорваться с места и бежать куда-то и одновременно оставаться здесь на случай, если Гречкин решит приехать к тебе. Вероятность последнего мала, конечно, но если ты признаешь, что этого не произойдет, то последняя ниточка, удерживающая тебя от истерики, пропадет, и ты уже не сможешь справиться с этим. Холодными пальцами ты хватаешь телефон, сжимаешь его так, что кожа белеет, и подносишь его ко рту, повторяя, словно какое-то заклинание: — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, Кирилл, пожалуйста… Ты едва не подпрыгиваешь на месте, когда тишину квартиры разрывает звонок. На дисплее высвечивается имя Гречкина, и ты торопливо принимаешь вызов… Но вопреки твоим ожиданиям, ты слышишь незнакомый мужской голос. — Добрый день, Вы были в экстренных контактах этого телефона. Меня зовут Константин Цветков, я полицейский. — Где Кирилл? — выдыхаешь ты, вслушиваясь в каждый звук на фоне. — С кем я говорю? Ты прикрываешь глаза. Ну почему чертовой полиции всегда нужно задавать бесполезные вопросы? Почему он просто не может сказать тебе, где сейчас Кирилл, чтобы ты приехала за ним и забрала его поскорее? Потому что он сейчас, вероятно, слишком пьян, чтобы взять трубку. Ведь так? — Т/И Т/Ф, девушка Кирилла Гречкина, — шипишь ты. — Мы обнаружили его вещи здесь, — отвечает Цветков. — Но нам необходимо, чтобы Вы были на опознании через некоторое время. Вам позвонят. — На каком… на каком еще опознании? — хрипишь ты. — Он что… он умер? — Мы пока не можем точно установить личность у некоторых… пострадавших. Но есть веские основания полагать, что да, — мужчина на том конце провода замолкает на мгновение, а затем тихо и как-то виновато говорит: — Мне жаль. Когда из телефона доносятся короткие гудки, ты издаешь измученный стон и закрываешь лицо руками. Теплые слезы катятся по щекам, и ты вдруг ловишь себя на совершенно абсурдной мысли: «Эти слезы такие крупные». Ты зачем-то бежишь к зеркалу проверять, правда ли это так. Из глаз действительно вытекают какие-то неожиданно большие капли. Возможно, дело в том, что это слезы искренней скорби? Может, свойства слез зависят от того, что стало их причиной? Ты когда-то читала, что настоящие, искренние горькие слезы начинают катиться сначала из левого глаза. Ты пытаешься напрячь память и вспомнить, как было в этот раз, но ничего не приходит в голову. Ты смотришь в зеркало, следишь, как красные глаза наполняются влагой ровно до тех пор, когда уже не можешь видеть, и только тогда моргаешь. Очередные крупные капли стекают по щекам. Боже, какой абсурд. Ты даже чувствуешь какую-то вину за то, что происходит: твой любимый человек, вероятно, умер, а ты неподвижно стоишь перед зеркалом, смотришь в свое отражение и думаешь о чертовых слезах. Ты валишься на колени, все еще не отрывая глаз от зеркала, и разглядываешь свое покрасневшее лицо. Оно уже пошло пятнами, нос распух, и ты на мгновение думаешь о том, что Кириллу бы ты в таком виде точно не понравилась. Пару секунд ты сидишь совершенно неподвижно, а после в голове вдруг проскакивает какая-то важная мысль, и ты пытаешься ухватиться за нее, лишь бы больше не думать о том, что произошло. Трясущимися руками ты берешь телефон и быстро отыскиваешь нужный контакт. Лишь бы взял… Ты немного расслабляешься, когда в трубке раздается хриплый со сна голос: — Слушаю. — Кость… Твой голос звучит просто жалко. Ты шмыгаешь, и друг, кажется, поняв, что что-то не так, спрашивает обеспокоено: — Т/И? Что-то случилось? Ты правда пытаешься не плакать, но стоит тебе начать говорить, как голос начинает дрожать, и ты снова срываешься на всхлип: — Кость… Кирилл, кажется… умер. Пару секунд друг ничего не говорит, а после вдруг резко и как-то жестко отвечает: — Еду. Ты только не делай глупостей. Скоро буду. Когда Костя отключается, ты снова остаешься одна. И на этот раз ты утыкаешься лицом в колени и громко рыдаешь.