MGPD Preferences

Самолет еще не успевает приземлиться, а ты уже спешишь отключить режим полета и ждешь, пока наконец появится сеть. Нетерпеливо постукивая по задней крышке телефона, ты чувствуешь, как он начинает вибрировать, уведомляя тебя о сообщениях, звонках и уведомлениях, которые ты пропустила, пока была в пути. И среди них нет ни одного сообщения от Юли… — Еще бы, — шипишь ты себе под нос, кажется, привлекая внимание сидящей рядом женщины. По крайней мере, ты замечаешь, как она с интересом косится на экран твоего телефона, пытаясь даже, кажется, прочитать продолжающие появляться уведомления. Возможно, конечно, она делает это несознательно, но все равно становится немного неловко, и ты спешишь отключить телефон и отворачиваешься к иллюминатору. Самолет уже опустился и теперь несется по посадочной полосе со все еще большой скоростью. На душе неспокойно, противно. Ты вспоминаешь о том, что наговорила Пчелкиной перед отъездом и злишься на саму себя. И на что ты надеялась, когда отправляла то дурацкое сообщение? На то, что она прочитает его, с радостью ответить и продолжит общаться с тобой, как ни в чем не бывало? И это после того, как ты ясно дала понять, что все случившееся — глупая ошибка? А ведь она действительно восприняла это всерьез. Для нее это действительно что-то значило. А ты так с ней поступила… Телефон снова вибрирует, и ты смотришь на экран. Мама. Сердце начинает бешено стучать. Только бы она не узнала о произошедшем. Только бы ты никак не выдала себя. Потому что ее же удар хватит, если она узнает, что ты по-настоящему целовалась с девушкой. Или так, или она просто возненавидит тебя за то, что ты неправильная, может быть, даже всерьез откажется иметь с тобой хоть что-то общее. — Да, мамуль? — твой голос срывается на писк. — Привет, ты уже прилетела? — слышишь ты веселый голос. — Ага, — выдавливаешь из себя ты и снова ловишь на себе странный взгляд женщины. Плевать. Сейчас есть проблемы куда посерьезнее. — Тебя папа заберет, — оповещает тебя мама. — Хорошо, скоро должны уже выпускать, думаю, — ты смотришь на снующих рядом с самолетом людей и облегченно выдыхаешь. Ну, хотя бы долетела ты без происшествий. — Хорошо. Позвони папе, когда уже будешь в самом здании, он должен тебя где-то там встречать. Потом обязательно расскажешь подробно, как съездила. Ты и не ожидала, если честно, что мама спросит об этом. Она совсем не одобряет твое увлечение видеоблогом, не понимает, почему ты тратишь время на это, хотя могла бы всерьез заняться своим образованием, устроиться на нормальную работу и стать тем, кем она всегда хотела тебя видеть. Неудивительно, что мама долго не хотела отпускать тебя в Санкт-Петербург на сходку блогеров. Только спустя некоторое время она, во многом поддавшись убеждениям папы, который наоборот всегда с большим одобрением относился к этому твоему увлечению, позволила тебе уехать. Вообще-то ты уже достаточно взрослая, чтобы не спрашивать, но все равно не можешь принять окончательное решение, не получив одобрение родителей. Это даже тебе самой кажется немного странным, но ты уже слишком привыкла к такому течению жизни, чтобы попытаться что-то изменить. Папа выходит из машины с улыбкой, ты наскакиваешь на него, сжимаешь в объятиях и с удовольствием чувствуешь, как он ласково поглаживает тебя по волосам. Твой папа всегда и во всем тебя поддерживал. Может, потому, что когда-то его собственные интересы не воспринимались всерьез, и теперь он пытается сделать все, чтобы ты не чувствовала себя несчастной и занималась тем, что тебе по-настоящему нравится. — Привет, обезьянка, — улыбается папа, открывая тебе дверь, а ты чувствуешь неожиданную горечь от того, что еще недавно так же делала Юля. Папа рассказывает тебе какие-то последние новости, а ты натягиваешь улыбку и киваешь, делая самое заинтересованное лицо. В какой-то момент ты снова открываешь окно мессенджера, надеясь увидеть там сообщение от Юли, но там по-прежнего ничего нет. Только вот она ведь начинала что-то писать… Или обида оказалась слишком сильной, чтобы она решила тебе ответить? Неужели ты настолько ее задела? Конечно, задела. Ведь ты буквально назвала ее больной. — Т/И? — слышишь ты обеспокоенный голос папы. — Я уже три раза вопрос задал. Все нормально? Ты поспешно киваешь. Конечно, все нормально. Просто ты в очередной раз все испортила. Ничего необычного, все как всегда. — Встреча блогеров плохо прошла? — продолжает допытываться папа. — Или кто-то обидел? Ты скажи только… Ты быстро мотаешь головой, но на мгновение тебе становится приятно, что папа действительно волнуется. Может быть, ты слишком себя накручиваешь, и мама с папой даже смогли бы принять тебя, если бы ты призналась, что тебе понравилась девушка? Конечно, им бы понадобилось время, но ко всему ведь привыкаешь, верно? — Я просто… познакомилась с одной блогершей, а она чего-то не отвечает, — быстро объясняешь ты. — Волнуюсь просто, вдруг что-то случилось. — Уверен, что все хорошо, — спокойно отвечает папа. — Наверно, у нее просто дела? Попробуй потом позвонить. Ты киваешь и отворачиваешься к окну. У тебя нет никакого желания разговаривать о чем-то, в голове роятся неприятные мысли, и папа понимающе замолкает. Оказавшись дома, ты выбираешься из машины и тянешься за своим рюкзаком, но папа проворно хватает его и мотает головой. — Иди давай, мама заждалась. Я все занесу. — Спасибо, — натянуто улыбаешься ты, на лету подхватываешь брошенные тебе папой ключи и несешься к подъезду. Удивительно, как сильно можно соскучиться за каких-то пять дней. Ты даже не дожидаешься лифта, влетая на нужный этаж по лестнице. Мама уже стоит в коридоре, когда ты открываешь дверь и входишь в квартиру. Ты торопливо снимаешь ботинки и разводишь руки в стороны, позволяя маме подойти и крепко прижать тебя к себе. — Проголодалась? — весело спрашивает она, и ты киваешь. Мама тянет тебя к кухне, усаживает за большой стол и залезает в холодильник, а ты прислушиваешься, надеясь услышать гулкий низкий голос младшего брата, но единственный звук в квартире сейчас — звон тарелок. — А И/Т/Б где? — наконец спрашиваешь ты, и мама на секунду отвлекается от переливания какого-то супа из большой кастрюли в кастрюльку поменьше. — Он с другом гуляет, скоро вернуться должен. — Опять с Ильей? — улыбаешься ты и понятливо хмыкаешь, увидев, как мама кивает. Илья и И/Т/Б — неразлучные друзья, и ты действительно не можешь понять, как вообще эти два человека сошлись. Илья — всего на год младше тебя, но в душе он остался таким же балбесом, каким сейчас является твой брат, поэтому, вероятно, они сошлись еще в школе и с тех пор не расставались ни на минуту. Даже в один институт поступили, пусть и в разные годы. — Пусть с ним общается, Илья — хороший парень. Ты киваешь и открываешь было рот, чтобы что-то спросить, когда вдруг дверь в квартиру шумно распахивается, и И/Т/Б врывается на кухню прямо в ботинках под недовольный вздох мамы. — Это кто у нас вернулся? — весело восклицает он, и ты не сдерживаешь улыбки. Вскочив со стула, ты обнимаешь его, утыкаясь носом в холодную куртку. Мама шипит на него, заставляя снять наконец ботинки, а И/Т/Б звонко смеется, отстраняется от тебя, несется обратно в прихожую, а затем возвращается уже в одних носках. — Прикиньте, сейчас пока с Илюхой ехали, новость по радио услышали, — И/Т/Б подходит к нарезающей какой-то салат маме, хватает кусок огурца и нахально улыбается, когда та шлепает его по руке. — В Питере жесткая пробка, куча погибших. Говорят, какой-то мудак нажрался и выехал на встречку, собрав четыре машины. В груди неприятно колет. Ты подаешься вперед, прислушиваясь к словам брата. — Там жесть, машины просто в кашу, я фотку видел. Жопа какая-то просто, — живо продолжает он. — Он сначала в машину какой-то блогерши въехал, говорят, она отвлеклась на телефон, не успела среагировать. Да там и не среагировать было особо. Ты сжимаешь зубы. И/Т/Б ведь не назвал имени блогерши, значит, это могла быть не Юля, да? Только почему тогда в комнате стало вдруг так душно? — А что за блогерша? — хрипло спрашиваешь ты, и брат смотрит на тебя как-то подозрительно. — Не помню. Фамилия какая-то, связанная с насекомыми. Типа Осина или Пчелова… И/Т/Б пожимает плечами, а ты переспрашиваешь. — Юля Пчелкина? — Ага, — брат хмурится. — А ты ее знаешь? Ты киваешь и пытаешься подняться на ноги, чтобы вернуться к куртке, в которой ты забыла телефон, но ноги вдруг подкашиваются, и ты валишься обратно. А в груди так больно становится, словно тебя ножом наживую режут… Это ведь неправда? Она ведь в порядке, да? «Я во всем виновата», — появляется в голове ужасная мысль. Ты даже не чувствуешь, как мама ощутимо трясет тебя и сует под нос стакан с водой. Все, что ты можешь — думать о вашем последнем разговоре. «Любить людей своего пола — это ненормально. Это болезнь. А я не больная». И чем ты тогда думала?