MGPD Preferences

Путь до аэропорта… долгий. Нельзя сказать, что твой город очень большой, объехать его на машине можно меньше, чем за час, но мыслей слишком много, на душе снова слишком тяжело и противно, и Юля, словно почувствовав это, не пытается заговорить с тобой, позволяя тебе пережить все произошедшее самостоятельно. По-прежнему с трудом верится, что все это происходит с тобой. Еще неделю назад ты бы посмеялась над тем, кто попытался бы сказать тебе, что ты разругаешься с родителями из-за своей новой девушки. Как минимум потому, что ты никогда бы не подумала, что будешь в отношениях с девушкой. Вы молчите, проходя регистрацию. Молчите, когда поднимаетесь в самолет. Молчите, когда самолет взлетает. Молчите даже тогда, когда самолет заходит на второй круг из-за облачности. Только Юля осторожно берет тебя за руку, ласково переплетает пальцы и осторожно сжимает. Ты поднимаешь голову, и она ободряюще улыбается тебе. А когда вы наконец садитесь спустя сорок минут в небе, Пчелкина наконец спрашивает тебя: — Ты как? В порядке? — Все хорошо, — киваешь ты, и вы выходите на улицу, взявшись за руки. За то время, пока вы были в аэропорту, на улице начал моросить неприятный мелкий дождь. Ты запрокидываешь голову, подставляя лицо мороси, ежась, а Юля обнимает тебя за талию и тянет к одному из таксистов. — Замерзнешь, — предупреждающе говорит Пчелкина. Ты мотаешь головой. Юля заметно прихрамывает, и ты спешишь за ней. Не стоит заставлять ее долго стоять, порезы едва ли успели затянуться, и тебе очень не хочется, чтобы они снова вскрылись. Дождь усиливается, когда вы приезжаете к дому Юли. Ты выходишь из машины, пока Юля быстро расплачивается с таксистом. Ты могла бы спрятаться под козырек подъезда, но крупные холодные капли помогают немного остыть и прийти в себя. Это кажется чем-то практически необходимым. Поэтому, когда Пчелкина наконец оказывается рядом и тянет тебя к подъезду, ты мотаешь головой, подставляя лицо потокам воды. Твои вещи уже мокрые насквозь, на улице холодно, но идти в дом пока совсем не хочется. Да и есть ли у тебя теперь дом? От родителей ты сбежала, а Юля… будет ли она рада тому, что ты станешь пользоваться ее добротой? Вряд ли она ожидала, что ее девушка принесет ей столько проблем. — Т/И, простудишься же, — укоризненно качает головой Пчелкина. — Не простужусь, — уверенно говоришь ты. — Смотри, как хорошо! — Хорошо, — согласно кивает Юля, переступая с ноги на ногу и морщась. Черт, ты снова забыла. Хорошая же из тебя партнерша, если ты заставляешь свою девушку стоять на улице с больной ногой! Ты чувствуешь, как одежда неприятно прилипает к телу, а холодные капли резко перестают быть такими приятными, какими они казались тебе еще пару мгновений назад. И правда ведь обе можете заболеть с такой-то погодой. — Идем, и правда прохладно, — спешишь сказать ты, поправляя лямку рюкзака на плече. Юля кивает и медленно, чуть прихрамывая, идет к подъезду, сжимая твою руку в своей. Ее волосы повисли сосульками, с которых теперь на лицо стекает вода, смазывая макияж. Тушь уже начала течь по щекам, и, едва оказавшись в лифте, ты тянешься к лицу Пчелкиной, пытаясь стереть хотя бы часть потеков. А она улыбается, задумчиво разглядывая твое лицо. — Что? — со смешком спрашиваешь ты. — Ты красивая. Ты же знаешь об этом? — спокойно говорит она, а ты чувствуешь, как загораются щеки. Ты не успеваешь понять, как это вообще происходит. Мгновением раньше вы стояли, разглядывая друг друга, ты касалось замерзшей рукой ее щеки, а теперь вдруг мягкие губы Юли накрывают твои, ее язык проникает в твой рот, а руки обнимают тебя за талию. И ты готова поклясться, что теперь тебе уже не так холодно. Ты вздрагиваешь, когда двери лифта раскрываются и до тебя доносятся причитания старушки, которая стала невольной свидетельницей вашего поцелуя. Она говорит что-то про потерянное поколение, про разврат, про извращенцев, но вслушаться в ее речь ты не успеваешь: Юля хватает тебя за руку и утягивает прочь из лифта. И ты готова поклясться, что, когда вы пробегаете мимо старушки, та испуганно отшатывается и едва ли не крестится. — А у нас не будет проблем из-за этого? — спрашиваешь ты, когда вы наконец врываетесь в квартиру. В ней куда теплее, чем на улице вообще-то, и ты довольно прикрываешь глаза. — Если и будут, то разберемся с этим потом! — весело отзывается Юля, а затем снова вовлекает тебя в поцелуй. Ты отстраняешься на секунду: — Нам переодеться надо, разболеемся же, — пытаешься сказать ты, но Юля мотает головой и горячо шепчет: — Главное — снять мокрую одежду. Она, словно в подтверждение своих слов, тянется к твоей кофте, рывком задирая ее, и тебе приходится поднять руки, чтобы Пчелкина смогла снять ее с тебя. Ты ахаешь, когда мягкие губы касаются твоей шее, проходятся по ней короткими поцелуями. На мгновение Юля прихватывает кожу в районе ключицы зубами, а затем зацеловывает это место. Ты откидываешь голову, давая ей больший доступ и прикрываешь глаза. Внизу живота словно затягивается узел, ты цепляешься руками за плечи Юли и шумно выдыхаешь, когда она принимается расстегивать твои джинсы. Мозг готов вот-вот отключиться, когда Юля снова целует тебя, а ты догадываешься начать расстегивать ее рубашку. Она падает на пол рядом с твоей одеждой, а Пчелкина хватает тебя за руку и утягивает за собой в свою… теперь уже вашу спальню. Она нависает над тобой, глядя сверху вниз, мокрые волосы падают ей на лицо, глаза блестят, и ты почти уверена, что это едва ли не самое прекрасное, что тебе приходилось видеть. Хотя, возможно, всему виной затуманенное сознание. Джинсы Юля стягивает с себя сама и отбрасывает их в сторону, а затем следом летят и твои трусы. Ты пытаешься свести ноги, но Пчелкина снова осторожно разводит их, улыбается, оставив дорожку почти невесомых поцелуев на твоем животе, а затем ты вздрагиваешь, когда следующий поцелуй приходится на твой лобок. — Все хорошо, — шепчет Юля, осторожно оглаживая руками твои бедра. Под этими прикосновениями ты плавишься, таешь, сознание плывет, ты выдыхаешь на грани со стоном, когда чувствуешь дыхание Пчелкиной где-то… внизу. Все это слишком смущающе, но так хорошо, что ты не сдерживаешь вскрика, когда что-то влажное касается твоего клитора… Глаза широко раскрываются, и ты смотришь на Юлю, наклонившуюся совсем вплотную к твоей промежности. Она улыбается и нарочито медленно проводит языком по лобку, а затем спускается ниже. — Юль, Юль, Юль, — шепотом повторяешь ты, прикрывая глаза и срываясь на поскуливание от того, как, черт возьми, хорошо. Юля касается языком твоего клитора, спускается ниже, проникает внутрь, а ты выгибаешься и ерзаешь по постели, пытаясь продлить ощущения. А когда Пчелкина снова поднимается языком к клитору и входит в тебя одним пальцем, ты напрягаешься. Черт, у тебя ведь ни с кем еще… — Все хорошо, доверься мне, — шепчет Юля, и этот шепот заставляет тебя окончательно отпустить себя. Ты мечешься по кровати, пока Юля вылизывает и трахает тебя теперь уже двумя пальцами, и даже не испытываешь тех неприятных ощущений от первого проникновения, о которых тебе приходилось слышать. Твои ноги дрожат, когда оргазм накрывает тебя с головой, ты выгибаешься и хрипло, надсадно стонешь, зажмурившись. Перед глазами пляшут цветные пятна, и ты вдруг не сдерживаешь всхлипа от обилия эмоций. И ты бы, возможно, хотела помочь и Юле достичь оргазма, но глухие рыдания сдавливают грудную клетку, ты закрываешь лицо руками изо всех сил пытаясь взять себя в руки, но ничего не получается. Ты чувствуешь, как Юля оставляет короткие поцелуи на твоем плече, на лбу, на щеках, как что-то шепчет тебе, будто бы пытаясь успокоить, но слезы текут только сильнее. И ты не понимаешь, почему это происходит, тебе стыдно, неловко за свои эмоции, но ничего сделать с этим не выходит. Когда истерика наконец прекращается, ты виновато смотришь на Юлю. — Прости меня, — шепчешь ты. — Все хорошо, — ласково отвечает Пчелкина, заправляя выбившиеся волосы тебе за ухо. — Эмоции — это нормально. Ты киваешь и прижимаешься ближе к Юле, утыкаясь носом ей в плечо. От нее приятно пахнет каким-то сладковатым парфюмом, и ты прикрываешь глаза, вдыхая этот запах. Ты даже не успеваешь понять, когда засыпаешь, только чувствуешь, как тебя осторожно укрывают мягким-мягким одеялом. И от этого становится так тепло и уютно, что ты окончательно расслабляешься, погружаясь в сон. Хотя, возможно, дело совсем не в одеяле.