MGPD Preferences

Ты нервно трешь куртку Вадима и думаешь, думаешь, думаешь. Еще несколько часов назад ты чувствовала гнетущее одиночество и ненавидела весь мир за то, что он сделал с тобой, но сейчас буквально через стенку от тебя сидит человек, которому было не все равно настолько, что он не только спас тебя от смерти, но и нянчился с тобой все это время. Видимо, хоть что-то хорошее все же должно было произойти в твоей жизни после всего этого кошмара, и этим хорошим оказался Вадим. Вся грязь с куртки уже давно сошла, но ты продолжаешь тереть ее, почему-то вдруг боясь выйти к парню и остаться с ним один на один. На своей территории ты должна чувствовать себя комфортнее, но это место теперь словно забирает у тебя жизненные силы. Ведь еще недавно ты жила здесь с дорогими тебе людьми, а теперь ничего и никого не осталось. — Ты так скоро в ней дыру протрешь, — слышишь ты насмешливый голос и резко разворачиваешься. Вода выплескивается тебе на ноги, и ты чертыхаешься, отскакивая в сторону. Вадим стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, сложив руки на груди и улыбаясь. Ты прижимаешь к себе его мокрую куртку и замираешь, не понимая, какие действия стоит предпринять дальше. Вадима ты не боишься. Нет. Более того, ты чувствуешь, как тебя заметно тянет к нему. Возможно, ты просто цепляешься за человека, который так вовремя оказался рядом. — Я просто… Ты не знаешь, что сказать. Хочется многое: поблагодарить Вадима, излить душу, рассказать что-нибудь, лишь бы не оставаться в тишине. Но все слова сейчас кажутся неподходящими и бессмысленными. Ты прикрываешь глаза и протягиваешь парню куртку и чертыхаешься, когда замечаешь, что с нее стекает вода. — Кажется, тебе придется остаться здесь, — тихо говоришь ты. — По крайней мере, я не могу тебя отпустить в мокрой куртке. Вадим прищуривается, оглядывает тебя внимательным взглядом и кивает. — А тебе не страшно с каким-то мужиком оставаться одной в квартире? Ты мотаешь головой. — Если бы хотел меня убить, то просто дал бы мне спрыгнуть. Вадим хмыкает и кивает, соглашаясь. Ему и правда нет никакого резона причинять тебе боль. По крайней мере, очень хочется в это верить. Не могла же ты пустить к себе в дом серийного маньяка? Должно же хоть что-то хорошее произойти в твоей жизни? Вадиму хочется верить. По крайней мере, плохой человек не стал бы спасать другого просто так. А Вадим сделал это. И пусть он не выглядит и не ведет себя, как типичный благородный рыцарь, готовый спасти свою прекрасную принцессу, а заодно и все человечество, но для тебя то, какой Вадим на самом деле — даже лучше. Ты проявляешь инициативу первая. Возможно, Вадим вовсе не хочет этого, и ты очень пожалеешь, но когда парень, отложив куртку, поворачивается к тебе, ты подскакиваешь к нему ближе, поднимаешься на цыпочки и целуешь губы, цепляясь за широкие плечи. На мгновение Вадим замирает, ничего не делает, но скоро одна его рука ложится тебе на талию, другая — касается волос, чуть сжимая их. Когда вы отстраняетесь друг от друга, Вадим выдыхает: — Ого. А чего это ты? — Не задавай лишних вопросов, — практически рычишь ты и касаешься его ремня. — Я тебя хочу, неужели непонятно? Он чуть отступает, выставляя руки перед собой, и смотрит на тебя с противно-противной ухмылкой. Самодовольной такой. Неприятной. Совсем неподходящей в сложившейся ситуации. — Золотце, а меня спросить? Ты снова подходишь к нему. Приходится поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. В них нет ни отвращения, ни раздражения — только какое-то непонятное веселье, которое вызывает внутри тебя бурлящее раздражение. — А ты не хочешь? — растерянно шепчешь ты. Он неопределенно пожимает плечами, не давая однозначного ответа на твой вопрос. Тебе, возможно, только чудится, что он тоже этого хочет, тебе кажется, что он вот-вот продолжит то, что начала ты, но Вадим стоит неподвижно, глядя на тебя с этой глупой усмешкой. — Будешь ведь жалеть на следующий день, — хмыкает он. — Не буду, — мотаешь головой ты. — Ни за что не буду. Возможно, ты просто пытаешься заглушить надолго поселившуюся в груди тоску, но сейчас, когда Вадим так близко, когда он такой… просто такой, ты чувствуешь только прилив каких-то давно забытых эмоций. У тебя действительно давно никого не было. И сейчас ты и правда хочешь Вадима, и не важно, какая причина тобой движет. Вадим смотрит на тебя испытующе, словно ждет, когда ты передумаешь, но этого не происходит. И точно не произойдет, потому что отступать ты не собираешься. Ты успеваешь изумленно ахнуть, прежде чем он целует тебя напористо, грубо, больше не сдерживаясь и проникая языком в рот. И хорошо становится до дрожи в коленках, ты блуждаешь руками по его спине и притираешься ближе. Вадим разрывает поцелуй с рыком, легко приподнимает тебя и сажает на стиральную машинку, а ты стонешь, когда он ощутимо цепляет зубами кожу твоей шеи. Раздеться выходит быстро: ты уже лежишь (насколько вообще позволяет небольшая поверхность) на стиральной машинке, Вадим нависает над тобой, то целуя, то кусая, то широко зализывая места укусов, то касаясь шершавыми пальцами, и ты теряешься в ощущениях, прикрываешь глаза, стараясь уловить каждое его движение на коже. Когда он медленно входит в тебя, ты стонешь на одной ноте, чувствуя, как его крупный член постепенно заполняет тебя. И это чертовски необходимое сейчас ощущение, ты сжимаешь подставленную ладонь Вадима и закусываешь губу до крови, стараясь не кричать. — Вад, пожалуйста, сильнее, — хрипло умоляешь ты, сталкиваясь с ехидным взглядом серых глаз. Он двигается внутри размашисто, то заполняя тебя полностью, то практически совсем выходя из тебя, а ты стонешь, опираясь на стиральную машину и стараясь не свалиться с нее. Руки Вадима скользят по твоей коже, пальцы цепляют и оттягивают соски, хочется кричать, потому что нужно больше-больше-больше. Больше Вадима, больше уверенных движений, больше касаний, больше поцелуев. Тебе не хватает. Ты, как кукла, послушно слезаешь со стиральной машины, когда Вадим тянет тебя за руки, поворачиваешься к нему спиной и нагибаешься, опираясь локтями на белую поверхность. Что угодно, лишь бы больше, сильнее, ярче. И когда Вадим входит в тебя со спины, до боли цепляясь за твои плечи, ты уже не сдерживаешь криков. Оргазм похож на атомный взрыв: тебя накрывает, когда Вадим несильно сжимает горло — недостаточно, чтобы задушить, но ощутимо. Ноги дрожат, тебя всю крупно трясет, колени подгибаются, и ты едва успеваешь уцепиться на стиральную машину, когда колени подгибаются. Хорошо так, как никогда еще не было. — Боже, — шепчешь ты, чувствуя, как Вадим выстреливает спермой тебе на поясницу и шумно дышит, не отходя от тебя. — Все нормально? — тихо спрашивает он. Ты киваешь, утыкаясь лбом в предплечье и пытаясь перевести дух. А в висках стучит пульс: «Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо…» И ты даже поспорить с этим не можешь, если честно. Да и не стала бы вообще-то. Ты чувствуешь, как руки Вадима помогают тебе принять вертикальное положение, ощущаешь вдруг, как влажная ткань касается твоей поясницы, видимо, стирая белесые капли. — Я тут твоим полотенцем воспользовался, — зачем-то объясняет Вадим. Ты тупо киваешь. Мыслей нет совсем. Оно и к лучшему вообще-то. По крайней мере, сейчас тебе точно не хочется вздернуться. Тебе и не дадут, видимо, пока Вадим рядом. — Я тебе… в гостиной постелю, — шепчешь ты, тряся головой и пытаясь вернуть себе остатки разума. Вадим, кажется, кивает.