MGPD Preferences

Ты сразу его узнаёшь. Тот парнишка, молчаливый и холодный к окружающим, вырос в серьёзного статного юношу, волосы стали на порядок длиннее и теперь собраны в аккуратные косы, в чёрные глаза-льдинки равнодушно оглядывают обстановку, длинные пальцы с чёрными глянцевыми ногтями вцепились в кожаный ремень на преступно узких брюках, но это все еще он. Его ты точно ни с кем не перепутаешь: его испуганный взгляд и торопливые движения, которые бросились тебе в глаза в тот момент, когда серьёзный седоволосый мужчина вошёл в вашу палату, навсегда отпечатались в памяти. В первые дни после выписки ты даже хотела найти его, рыскала по всем соцсетям, но нашла только его деда, Баатара Дагбаева, который частенько мелькал в новостях. У Алтана соцсетей не было, либо он был зарегистрирован под псевдонимом — поиск по имени не дал никаких результатов. Тогда ты сдалась. Да и времени на продолжение поисков не было — начался период тяжелой реабилитации. Твои родные верили, что ты чудесным образом встанешь и пойдешь, врачи, вроде как, делали благоприятные прогнозы, утверждая, что можно будет даже обойтись без оперативного вмешательства. Но ты так и осталась сидеть. И если сначала и тебе тоже хотелось верить, что все будет хорошо, что ты снова сможешь вести такую жизнь, как до… всего, то постепенно надежды оставалось все меньше. Теперь ты уже оставила любую надежду. Поздно уже надеяться, пора бы уже начинать жить. Да, твоему положению сложно позавидовать, но даже в такой ситуации можно вести вполне полноценный образ жизни. И ты собираешься доказать это всем на своем примере. Поэтому ты ведешь весьма активную жизнь: ходишь в кино, театры, музеи, встречаешься с друзьями. Да, порой ты ловишь на себе заинтересованные взгляды (в такие моменты снова как никогда ярко в голове вспыхивает понимание того, что ты отличаешься от других, но оно так же быстро проходит), но в целом ты чувствуешь себя полноценной частью общества. И очень хочешь, чтобы другие чувствовали то же самое. Театр полон. Вот неподалеку от тебя сидят девушка с высоким парнем. Должно быть, сидящему за ним человеку будет очень неудобно смотреть постановку. У парня хмурое лицо и брови интересной формы. Он, кажется, не слишком доволен походом в театр. А вот чуть поодаль сидят две девушки, держась за руки и тихо переговариваясь. Ты улыбаешься. Они выглядят весьма мило, и ты невольно заглядываешься на них чуть дольше, чем нужно. А потом ты видишь Алтана. И вот уже несколько минут ты не можешь отвести от него глаз. Он стоит в ложе, оглядывает всех холодным взглядом, и ты можешь рассмотреть его очень четко. И с каждой минутой ты все больше убеждаешься, что это точно он. Дагбаев скользит взглядом по тебе, но определенно не узнает. Оно и неудивительно, учитывая то, что вы были знакомы… сколько? Неделю? Меньше? Только ты почему-то его запомнила. А он тебя — нет. Ни о каком просмотре спектакля уже речи не идет. Ты постоянно переводишь взгляд на ложу, пытаясь рассмотреть в темноте Алтана. Правда, ничего не видно, и тебе все-таки приходится переключить внимание на сцену. А в антракт ты не без помощи капельдинеров выбираешься в коридор и оглядываешься. Было бы глупо предположить, что Алтан, наследник крупного бизнесмена, решил бы выйти к вам, простым смертным. Такие, как он, напротив, стараются держаться как можно дальше от обычных людей. По крайней мере, тебе так кажется ровно до того момента, как ты видишь Алтана в сопровождении крупного светловолосого мужчины, одетого явно не для театра. На нем большие берцы на толстой подошве, куртка болотного цвета, надетая поверх черной майки с вырезом достаточно глубоким, чтобы открыть вид на цветастую татуировку. Они неторопливо проходятся по коридору, внимательно разглядывая фотографии местных актеров. И ты не сдерживаешься. Передвигаться на коляске даже спустя годы трудно, но расстояние между вами ты преодолеваешь неожиданно быстро. Светловолосый мужчина при виде тебя заметно напрягается, но не делает ничего, что обычно делают охранники или кто-то вроде того, а просто встает чуть ближе к Дагбаеву. — Привет, — говоришь ты с улыбкой, вспоминая ваше первое знакомство. — Ты же Алтан, верно? Дагбаев хмурится, кажется, не вполне тебя узнавая. Он внимательно разглядывает твое лицо красными глазами. «Линзы», — догадываешься ты. Впрочем, на его лице так и не появляется узнавания. — Спасибо, что рассказал про кактусы, я больше их не заливаю, — улыбаешься ты, держась на безопасном расстоянии от Алтана, чтобы не нервировать его охранника (а в том, что это охранник, нет никаких сомнений). Теперь светловолосый мужчина смотрит на тебя, как на безумную, а Алтан приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но вдруг замирает, снова принявшись вглядываться в твое лицо. Теперь его глаза смотрят на тебя куда более осмысленно. — Т/И? — шокировано выдыхает он, разом теряя свой холодный и жесткий образ. Ты киваешь, расплываясь в улыбке. Охранник Алтана немного расслабляется, пусть и посматривает на тебя немного недоверчиво. Дагбаев, впрочем, тоже становится куда более… очеловеченным. По крайней мере, не выглядит больше, как каменная статуя. — Ты как здесь? — удивленно говорит он, а ты пожимаешь плечами, привычно кладя руки на колеса коляски. — Пришла посмотреть спектакль. Мне с моим транспортом нехилые скидки выделяются, — ты с многозначительным взглядом стучишь по колесу. — Так что активно ими пользуюсь. Очень удобно, к слову. Он словно только сейчас замечает коляску, в которой ты сидишь, и это, если честно, приятно. Даже теперь, когда он наконец оглядывает тебя с ног до головы, в его глазах нет ни замешательства, ни жалости, ни растерянности. Он хмыкает и кивает. — Да, было бы глупо не воспользоваться. Ты бросаешь быстрый взгляд на охранника, старательно делающего вид, что ваш разговор ему не интересен, отвернувшегося куда-то в сторону, но все равно периодически посматривая то на тебя, то на Алтана. Заметив твой взгляд, Дагбаев оборачивается к нему и быстро говорит: — Вадим, можешь сходить в буфет и выпить чего-нибудь. Я оплачу. Мужчина заметно приободряется и живо кивает. — Будет сделано, босс. Оставшись с Алтаном вдвоем, ты почему-то чувствуешь некоторое смущение и вместе с тем неожиданную радость. Первая ваша встреча произошла при не самых приятных обстоятельствах, но сейчас все выглядит куда более нормально. — Давай сдвинемся куда-нибудь в сторону, — предлагает Алтан. — А то мы людям дорогу перегородили. Ты киваешь и готовишься привычно катить коляску самостоятельно, но Дагбаев подходит к тебе со спины, касается ручек и, чуть наклонившись к тебе, спрашивает: — Позволишь? Ты киваешь. Алтан доходит до ближайшего диванчика, останавливает коляску так, чтобы ты не осталась в проходе, и садится на него. Теперь ваши глаза оказываются на одном уровне, и тебе удается куда лучше его рассмотреть. Тебе кажется, что его черты лица заметно заострились по сравнению с вашей первой встречей, словно бы став жестче. Следствие ли это воспитания его деда, тебе неизвестно. — Как ты вообще? — спрашивает он, и ты пожимаешь плечами. — Как видишь. Жива и ладно, — ты издаешь смешок. Алтан хмурится на мгновение. Но затем его лицо разглаживается, он хватается рукой за одну из кос и принимается теребить ее кончик, словно бы борясь с нервами. Впрочем, Дагбаев не производит впечатление человека, который вообще способен нервничать. — А ты, как вижу, уже в порядке, — спешишь сказать ты. — Это здорово. — Да, мне повезло, — кивает Алтан. — Какое-то время были проблемы, но меня быстро окончательно поставили на ноги. Тебе хочется проговорить с ним подольше, но антракт оказывается преступно коротким. Когда звенит первый звонок, вы едва входите во вкус, только-только найдя общий язык. Ты расстроенно вздыхаешь, а Алтан вдруг предлагает: — Как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь встретиться на днях? — Отлично, — спешишь ответить ты. Дагбаев быстро тянется к карману и выуживает из него телефон. На вид явно дорогой, и тебе даже стыдно становится за свою раскладушку. — Запиши свой номер, я тебе напишу, ладно? Ты киваешь и быстро набираешь свой номер телефона, чувствуя, как колотится сердце. Ты и не ожидала, что Алтан тебя вспомнит, куда более вероятным казался расклад, что его охранник даст тебе от ворот поворот. И уж тем более ты не могла надеяться на новую встречу с ним. Второй акт ты смотришь в куда более приподнятом настроении, иногда все же поглядывая на ложу. И тебе чудится, что ты видишь заинтересованный взгляд на себе.