MGPD Preferences

Невозможно пройти через то, через что прошла ты, без последствий. Да, жизнь в горячих точках оставила свой неприятный след. И пусть ты старательно делаешь вид, что все хорошо, что ты совсем не рассыпаешься на части порой, но это лишь притворство. Не хочется просто расстраивать людей, которым не все равно. Твое плохое настроение ведь все равно скажется на их состоянии, а это даже эгоистично как-то, наверно? Поэтому, когда ты в очередной раз просыпаешься, чувствуя, как практически рассыпаешься в пыль, ты изо всех сил стараешься вести себя как ни в чем не бывало. Ты поднимаешься с кровати, улыбаешься маме, перекидываешься парой шуток с братом, отправляешься на работу. Там ты приветлива и добродушна, как и всегда, даже злые комментарии некоторых особенно колких пациентов получается пропускать мимо ушей. Ты уже привыкла притворяться, и это не слишком сложно. А вечером ты отправляешься к Олегу. Конечно, о своих проблемах ты ему не расскажешь — чувствовать себя слабой ты ненавидишь. К тому же ему, должно быть, еще хуже, чем тебе. Он принимал участия в боевых действиях, видел, как умирали его товарищи, а после того, как он вернулся обратно в Питер, легче не стало, теперь на его плечах друг, которому очень нужна помощь. И кто знает, что произойдет с ними дальше. Пока ты хотя бы можешь жить жизнью самого обыкновенного человека, он вынужден оглядываться, вечно чего-то ждать и готовиться к худшему. Поэтому ты точно не собираешься рассказывать о том, что в последнее время тебе все чаще снятся жуткие сны со взрывами, с умирающими, со стонущими ранеными, тянущими к тебе свои обожженные руки. Ты не станешь рассказывать о проблемах с дыханием, которые появились у тебя в последнее время. О тревоге, охватывающей тебя каждый раз, когда ты выходишь на улицу. Ты просто проведешь время с Олегом. С ним тебе точно станет легче. Ты это знаешь наверняка, потому что с ним вообще всегда гораздо спокойнее. — Привет, — улыбается тебе он и отходит в сторону, впуская тебя в квартиру. — Сережа уснул, так что давай побудем на кухне. У него сегодня была тяжелая ночь. Ты киваешь, замечая уставшее выражение на лице Олега. Тебе не жаль его, потому что жалость — точно не то чувство, которое он хотел бы у тебя вызвать. Но ты беспокоишься за него. — Он снова выходил ночью? — напряженно интересуешься ты, и Олег мотает головой. — Нет, просто кошмары. Ты снова киваешь и идёшь за Олегом на кухню. Пока он не видит, ты несколько раз вдыхаешь полной грудью. Странно — воздух поступает в твой организм в полном объеме, но его все равно не хватает. На груди как будто сидит кто-то тяжелый, не давая тебе нормально дышать. — Ты в порядке? — спрашивает Олег, ставя перед тобой кружку с горячим чаем. Ты в очередной раз киваешь, скрывая новую попытку вздохнуть за зевком. Его рука ложится на твою ладонь, и ты хватаешься за нее и наконец полноценно зеваешь. Вместе с зевком воздух наконец поступает в твой организм в нужном объеме, и ты немного успокаиваешься. Пару мгновений назад ты была близка к панике. Тебе казалось, что ты вот-вот задохнешься, даже несмотря на то, что ничего не мешало тебе дышать. Олег интерпретирует твои зевки по-своему. — Не выспалась? — Не выспалась, — соглашаешься ты. — Нужно было сразу домой после работы. И спать, — качает головой Олег. — Тебе необязательно приходить ко мне так часто, лучше отдохни. «Но мне это необходимо», — хочешь возразить ты, но быстро удерживаешь себя от этого протеста. — Да я просто соскучилась, — говоришь вместо этого ты. Он улыбается и чуть сжимает твою ладонь. — Я тоже соскучился. Вы сидите так некоторое время. Никто из вас не спешит нарушить тишину — вам и так комфортно. Сейчас вам даже разговаривать не нужно, чтобы наслаждаться обществом друг друга. Тебе спокойно и безопасно в его компании, и ты наконец можешь нормально дышать. По крайней мере, до того момента, пока в комнату не входит Разумовский. Само его присутствие тебя не пугает. Ты киваешь ему, все еще сонному, он тихо здоровается с тобой в ответ и идет к шкафу с посудой. Олег легонько сжимает твою руку, привлекая внимание, и широко улыбается, когда ты переводишь взгляд на него. Тогда-то это и происходит. Громкий звон застает тебя врасплох. Что-то разбивается, и ты на одних рефлексах быстро прячешься под стол, закрывая уши руками и жмурясь. Ты еще не понимаешь, что произошло, мозг отказывается адекватно обрабатывать информацию, но тело действует на автомате. Ты снова пытаешься глубоко вдохнуть, но воздух теперь, кажется, совсем не поступает в легкие. Ты дрожишь, быстро дышишь, пытаясь справиться с удушьем и, кажется, начинаешь плакать. Тебе кажется, что ты умираешь. Перед глазами вспыхивают яркие всполохи огня, проносятся картинки из твоих снов, а ты изо всех сил пытаешься просто дышать. Когда чьи-то руки ласково касаются твоей спины, ты вздрагиваешь и валишься в противоположную от них сторону. Прятаться, прятаться, прятаться. Сейчас будет что-то плохое. Сейчас что-то случится. Ты плачешь еще громче, когда кто-то пытается тебя обнять, и начинаешь отбиваться, но не успеваешь даже ничего предпринять. Кто-то гораздо больше тебя заключает тебя в знакомые успокаивающие объятия, и ты обмякаешь, позволяя человеку обнимать тебя, осторожно гладить тебя по плечу и прижимать к своей теплой груди. Сквозь звон в ушах до тебя доносится успокаивающий шепот. Ты еще не понимаешь его содержания, но почему-то постепенно становится куда спокойнее. Когда кто-то касается твоих щек и заставляет тебя повернуть голову, ты наконец открываешь глаза и сталкиваешься со взглядом любимых голубых глаз. В голове немного проясняется. — Слушай меня. Слушай мой голос, — мягко, но настойчиво говорит он, и ты киваешь, снова пытаясь вдохнуть. — Дыши со мной, хорошо? Он глубоко вдыхает, и ты повторяешь за ним. Ничего не получается, и ты готова снова запаниковать, но он снова привлекает твое внимание и опять вдыхает. Ты послушно делаешь несколько вдохов, повторяя его действия, и наконец понимаешь, что ощущение удушья постепенно пропадает. Тебя еще трясет, когда он помогает тебе подняться, но ты снова можешь дышать. Ты утыкаешься носом в его грудь и всхлипываешь, пока он мягко поглаживает тебя по спине. — Я здесь, — шепчет он. — Я с тобой. Я рядом. Тебе ничего не угрожает. — Я знаю, — тихо говоришь ты, когда к тебе возвращается способность строить связные предложения. — Только… не отпускай меня пока, ладно? — Ни за что не отпущу, — отвечает он. Ты не знаешь, сколько времени проходит, прежде чем вы наконец отстраняетесь друг от друга. Сергея в комнате уже нет, и ты нервно сглатываешь, представляя, как, должно быть, твоя реакция напугала его. И как жалко ты смотрелась, сидя под столом, закрыв уши руками и дрожа. Олег отходит в сторону и опускается на колени, а ты внимательно следишь за его действиями, наконец замечая осколки чашки на полу. Становится стыдно. Испугаться чашки… — Прости, — тихо говоришь ты. Он поднимает голову, глядя тебе в глаза. — Тебе не за что извиняться. Все хорошо, — мягко отвечает он. А ты думаешь, что тебе, возможно, пора бы обратиться к специалисту. Но точно не сейчас. Сейчас твое лекарство здесь, в этой комнате, подбирает осколки чашки с пола. И это все, что сейчас тебе нужно.