Seer no evil

Вчера он похоронил свою мать. Им еле-еле удалось унести ноги от отца, но ранение оказалось слишком серьезным. Нил не мог смириться с тем, что он теперь совсем один. Ему едва исполнилось семнадцать, и не было во всем мире ни одной живой души, которой он мог бы довериться так же, как своей матери. Он механически продолжал двигаться вперед, чтобы оказаться как можно дальше от побережья, где теперь покоились останки матери. И лишь ночью, в трехстах километрах от места, где он видел ее в последний раз, в сырой комнате дешевого мотеля, в котором принимали наличные без просьб предъявить документы для регистрации, он дал волю своему горю, впивался зубами в кулак, чтобы новой болью хоть немного заглушить ту, что терзала сердце. Он не плакал с пяти лет. Нил знал, что мать разозлилась бы на него за слабость, но ничего не мог с собой поделать. Слезы продолжали литься по щекам, собираясь на подбородке и капая на видавший виды плешивый ковролин. Что же он теперь будет делать один? Долго ли сможет прятаться? У него осталось последнее, не засветившееся перед людьми отца удостоверение личности на имя Нила Джостена, но без способностей матери он был уверен - его поймают. Теперь это был только вопрос времени. Время. Мать всегда говорила ему о странной связи Нила и времени. Такая же связь была и у самой Мэри. Время от времени это помогало им уходить от погони. Нил не до конца понимал, что и как она делает, но Мэри словно знала наперед, где именно будет поджидать засада с людьми отца. Семь лет назад они пустились в бега неспроста. Мэри объяснила свое решение неминуемой смертью Нила после провала на второй день испытаний перед тренером Морияма. Тогда она решила рискнуть их жизнями и сбежать, прихватив с собой кругленькую сумму денег. Мэри пользовалась своими способностями нерегулярно. Говорила, что игры со временем очень опасны и нужно всегда помнить об осторожности и правилах. И после каждой попытки взаимодействия со временем, мать мучилась сильнейшей головной болью. Когда Нил впервые увидел страдания Мэри вдали от дома, он перепугался не на шутку и вызвал скорую. Приступ головной боли тогда купировали, но после город пришлось покидать в дикой спешке. Как только они оказались в новом безопасном месте, Нил получил трепку такой силы, что запомнил ее надолго, как и одно из правил - «ни за что не светиться в больницах». Когда гнев улегся, Мэри рассказала Нилу, что же это было на самом деле. Она могла заглядывать в будущее. Многое из детских воспоминаний Нила обрело новый смысл. Все недомогания матери были связаны именно с использованием ее способностей, ведь как часть семьи Веснински она должна была приносить пользу и клану Морияма, в том числе. Семья Веснински была очень ценным союзником: Мэри могла заглядывать в будущее, а Натан - в прошлое. Мать считала, что Нил мог унаследовать эти качества от обоих родителей. Но до десяти лет его способности так и не проявились, а сам Нил стал величайшим разочарованием для своего отца. Зато в экси мальчик явно делал успехи. Ему дали шанс проявить себя хотя бы в спорте, раз уж ни в будущее, ни в прошлое он не мог заглядывать. И, по словам матери, в итоге провалился даже в этом. В бегах Мэри время от времени пыталась обучить Нила, но к его четырнадцати годам бросила эту идею. Ее способности проявились в пять лет, и от Нила было уже поздно ждать чуда. Он оказался бесполезен. А теперь еще остался совершенно один. Был ли где-то для него безопасный уголок? Смог бы он хоть день прожить, как нормальный подросток, не вздрагивая от подозрительных теней и звуков, не оглядываясь за спину, в поисках слежки? Вряд ли. Безысходность от того, что его короткая жизнь будет именно такой, пугала. Нил прижал ноги к груди, сидя на полу спиной к кровати. Он уперся в колени лбом, обхватив голову руками, до боли впиваясь пальцами в крашеные волосы. Нил не хотел так жить. Он устал. Сил сопротивляться не осталось. Отчаяние волнами накатывало на него. И каждая последующая волна была сильней предыдущей, пока одна самая большая не оглушила, закрутив в своих темных водах. Нил задыхался. Он отчаянно пытался остаться на плаву, выбраться, но чем больше сопротивлялся, тем быстрее гасло сознание во всепоглощающей панике, как вдруг яркая вспышка ослепила его. События калейдоскопом закрутились перед глазами. Новые места, школа, стадион экси, тренер Ваймак, предлагавший немысленное - будущее, первая встреча с Эндрю, которая буквально вышибла из него дух, Кевин, настаивающий, что Нил нужен им, и верящий, что вместе они достигнут невероятных высот в спорте, друзья из команды лисов, которые стали семьей. Жизнь проносилась перед глазами, и Нил переживал все настолько остро и глубоко, что пульс отбивал в голове сумасшедшие дроби. Он не думал, что сердце не выдержит и может остановиться от подобной нагрузки. Он вообще ни о чем не думал, просто продолжал жить тем, что видел, чувствовал страх от преследования, гнев, радость и азарт, отчаяние от приближающейся расправы и первый поцелуй на крыше с Эндрю. Боль от пыток Лолы, запах крови и горелой кожи, оцепенение и ужас от встречи лицом к лицу с самой смертью - с отцом; отчаянное желание выжить, за которое он цеплялся из последних сил травмированными пальцами. А потом радость и безумное ликование от понимания, что Натана больше нет в живых. Счастье от воссоединения с командой и Эндрю. Тепло его губ было самым прекрасным за всю безрадостную жизнь Нила, а жар ладоней ощущался так правильно и желанно, что хотелось раствориться в этих чувствах без остатка. Осознание, что между ними что-то большее и стоящее, наполняло душу Нила трепетом и робким счастьем. Леденящее кровь признание Эндрю: «Мне было семь, конечно, я поверил», суд над Аароном и первая встреча с Кэсс, и новая волна ненависти ко всем, кто когда-либо причинял боль Эндрю вперемешку с отчаянным желанием уберечь его от страданий, исправить хоть что-то, защитить, чего бы ему это ни стоило. Нила крутило в водовороте эмоций, швыряло о камни гнева с такой силой, что пульс в висках начал сменяться невыносимой болью. - Эндрю, - сорвалось с губ, как только все прекратилось и перед глазами снова появились стены дешевого номера в мотеле. Звучание этого имени неожиданно наполнило его спокойствием, окутало оголенные нервы желанным чувством безопасности. Словно исцеляющая мазь, имя легло на открытые душевные раны Нила. Он не мог сказать точно, сколько времени провел в этом состоянии. Минуту, час, месяцы? Это не было похоже на то, что рассказывала ему мать, но почему-то Нил не сомневался – это было его будущее. Но он был настолько истощен морально и физически, что ему едва удалось перебраться на кровать с продавленным матрацем и затхлыми подушкой с одеялом, обессилено закрыть глаза и провалиться в новую черноту. На этот раз он ничего не видел, но его тело начало сводить судорогой. Казалось, каждая мышца вопит от боли. Сколько еще он выдержит? Как это остановить? Нил не знал и продолжал кусать губы, сдерживая стоны, чтобы никто не услышал его через тонкие стены номера и не дай бог не подумал, что ему нужна помощь. Внимание незнакомцев было ни к чему. В самые болезненные моменты он утыкался лицом в подушку, заглушая свой голос. Судороги сменила тупая, ноющая боль во всем теле. Но сил не осталось больше, и, не открывая глаз, Нил провалился в тяжелый сон. - Натаниэль! Проснулся Нил словно от рывка за пупок. Сердце бешено заколотилось под ребрами, как после очередного ночного кошмара. Поверхностное, быстрое дыхание с шумом вырывалось между стиснутых губ. Влажные волосы неприятно облепили лицо. Нил хорошо помнил, что именно ему снилось. Но это не было похоже на сон. Все события казались настолько реальными, что в груди щемило от боли. - Натаниэль! – теперь Нил понял, что именно его разбудило. От звука настоящего имени мороз пробежал по коже. В голове билась паническая мысль о том, как его смогли найти так быстро. Нил резко подорвался, намереваясь валить да поскорее из мотеля. Но вместо того, чтобы вскочить на ноги, он, запутавшись в одеяле, упал на пол. Черт! И когда только успел укрыться? Отчаянно выкручиваясь из одеяла, Нил услышал приближающиеся шаги с той стороны двери. Он активнее заработал руками, но через секунду замер, пораженно уставившись на свои ладони. Они определенно принадлежали ему – шрам от глубокого пореза на указательном пальце правой руки, который он получил во время уроков с Лолой еще в пятилетнем возрасте, не оставлял сомнений. Но пухлые короткие пальчики могли принадлежать ребенку, а не семнадцатилетнему подростку. Дальше хуже. Освобожденные из плена ноги тоже выглядели непозволительно детскими. - Натаниэль, ты уже встал? – дверь открылась, и на пороге появилась невысокая женщина с густой копной черных волос, собранных на макушке. И именно в этот момент Нил с ужасом начал узнавать в окружающей его обстановке свою детскую комнату в доме отца. - Быстренько умывайся и иди завтракать. Нил застыл, во все глаза уставившись на экономку Бониту. Его мозг лихорадочно пытался найти оправдания тому, что произошло. По всей видимости ему каким-то образом все-таки удалось совершить скачок в прошлое. Нил не знал, как это произошло, какой это был год, но главное – как теперь вернуться обратно? В голове сразу всплыло предостережение матери: «Ты можешь только смотреть. Нельзя менять прошлое. Иначе застрянешь». Но она никогда не рассказывала ему, как вернуться обратно в такой ситуации. Мать не знала всех тонкостей. Она была по другой части. Нил осторожно поднялся на ноги. Мир казался непривычно большим вокруг него. - Доброе, - свой высокий детский голосок резанул уши, заставив Нила запнуться, - утро, Бонита. А где мама? – с замиранием сердца спросил Нил. - Миссис Веснински уже завтракает, - добавив что-то еще на испанском, женщина принялась застилать постель Нила. - А где… - Нил сглотнул, не в силах произнести вопрос до конца. Но Бонита догадалась, о ком еще он спрашивает. - Мистер Веснински возвращается сегодня вечером. Разве ты забыл? - Нет, - соврал Нил. - Поторопись, Натаниэль! Больше ему не пришлось повторять. Он со скоростью кометы метнулся в ванную, не имея терпения тщательно вычищать зубы, провел пару раз щеткой во рту, наскоро умылся, оделся в подготовленную Бонитой одежду и бросился вниз на первый этаж. В столовой зоне спиной к окну сидела его мать. - Мама, - Нил не смог сдержаться и прильнул к ней. Он похоронил ее накануне и снова смог увидеть. Живую, здоровую, молодую и еще не утомленную постоянными бегами. Он еле-еле смог дотянуться и обхватить ее руками за шею, уткнулся лицом в плечо, глубоко вздохнул родной запах и прижался всем тельцем. - Натаниэль, что ты делаешь? - раздался над макушкой сдержанный голос матери. Нил помнил, что проявлять нежности и привязанность в доме Веснински было непозволительно. Свои чувства мать могла демонстрировать только намного позже, когда отдала Нила в экси и возила его на тренировки за много километров от Балтимора. Там она открыто болела за него, ярко улыбалась и искренне радовалась его успехам. Но не дома. Не тогда, когда здесь постоянно маячили люди отца. - Какие мерзости с утра пораньше. Меня сейчас вырвет. Со стороны двери раздался женский голос. Нил никогда не смог бы спутать его с кем бы то ни было. Он отстранился от Мэри, обернулся на Лолу и в ужасе вздрогнул. Воспоминания о ее пытках встали перед глазами, словно настоящие. Фантомная боль в руках растекалась от локтей до кончиков пальцев. Левая щека нервно дрогнула, а нос как будто уловил запах паленой кожи. Лола прошаркала к одному из стульев и мешком свалилась на него. Подогнув одну ногу и поставив стопу на сидение, она потянулась к тарелке с тостами. - Чего уставился, Младший? – зло бросила она, глядя на Нила из-под жирной челки. Она явно была не в духе. – Жри давай. Нила затошнило. Кровь отхлынула от лица, и голова пошла кругом. - Он уже позавтракал, - быстро сориентировалась мать. – Отвезу его в детский сад. С этими словами Мэри встала из-за стола и повела Нила к выходу. Им вслед звучали злобные комментарии Лолы о бессмысленных хлопотах и спиногрызах, виноватых в них. Перед входной дверью, застегнув куртку на маленьком Ниле, Мэри с силой потянула его за ухо и прошипела: - Что на тебя нашло? Забыл, где ты находишься? - Я больше не буду, - прошептал он в ответ. Дернув напоследок за ухо еще раз, Мэри отпустила Нила и, наконец, открыла дверь. В машине он то и дело украдкой поглядывал на мать. Если она это и замечала, то не подавала вида. По дороге в сад они сделали одну остановку, чтобы купить легкий перекус Нилу. Перед тем, как передать сына дошкольным воспитателям, Мэри напомнила: - Сегодня вечером Натан вернется домой. Если будешь вести себя как утром, огребешь. Все время в саду Нил находился в легком шоке. Не успел он привыкнуть к мысли, что попал в свое же прошлое, как его огрело необходимостью оставаться весь день в детском саду с мелкими детьми и под надзором воспитателей. Нил не хотел общаться ни с кем из малышни, он плохо помнил время, проведенное в этом месте, но видимо ни для кого не было в новинку, что Нил предпочитал держаться в стороне от других. Воспитательница попробовала втянуть его в игру для проформы, но сдалась очень быстро, лишь подтверждая мысли Нила. Время в саду все-таки прошло не зря. Он смог выяснить точную дату, в которой оказался. Четвертое ноября девяносто третьего года гласил настенный календарь рядом со столом воспитателя, и Нил глубоко задумался. По дате вычислил, что ему пять лет. Но почему он попал именно в этот день? Что в нем такого особенного? Мать говорила, что возвращаться назад можно только в то время, когда сам человек уже существовал. Невозможно было отправиться на триста лет назад. Потому что для этого сознанию нужен был подходящий сосуд. А что может быть роднее и удобнее для разума, чем собственное тело. Это правило работало и в обратную сторону. Нельзя было отправиться в будущее, если тебя в нем уже не было. Но как именно выбрать время из прошлого, она не могла пояснить точно, говоря, что ее способности работают по-другому. Чтобы заглянуть в будущее, ей нужно было представлять, на какой интервал вперед она собирается заглянуть: на две минуты вперед или же на день. В то время как в прошлое можно было отправиться только в определенную дату. Нил пытался воспроизвести все, что ему удалось увидеть в мотеле. Единственная дата, которая могла бы иметь значение, это день рождения Эндрю. Оно было сегодня. Ему исполнялось семь лет. А дальше пазлы начали складываться с ужасающей скоростью. В общую картинку легло его желание что-то сделать, чтобы помочь Эндрю, защитить от несправедливости. Его признание про жестокие события, которые случились с ним именно в этом возрасте, всколыхнуло в Ниле желание что-то исправить. Он не знал точной даты, когда с Эндрю поступили настолько жестоко, но знал наверняка, когда ему исполнилось семь лет. Нил был шокирован тем, как много стал значить для него этот человек в будущем. Как сильно его закрутило в эмоциональный водоворот. И как сильно заныло сердце от тоски и желания увидеть его сию же секунду. Но если Нил хоть что-то изменит, то останется здесь, без единого шанса снова взаимодействовать со временем. «Ты как переключатель в простой электрической цепи. Ты можешь замыкать время и направлять его вперед или назад. Но стоит тебе только изменить что-то в потоке прошлого, и твой переключатель станет бесполезным», - вспомнились слова матери. Нил совсем не понимал, о чем говорила тогда ему Мэри. Он вообще не знал, каким образом мог задействовать свой переключатель. Но судя по всему, он стал заложником ситуации. Нил не мог сбежать из дома, попросить помощи у Бониты или рассказать матери – это привело бы к изменению прошлого. А еще его отец не должен ничего заподозрить. По словам матери, Натан был хорош не только в свежевании людей. Он прекрасно управлялся со своими способностями, и мог понять, что Нил вовсе не тот же ребенок, каким должен быть. И как только это произойдет, прошлое изменится, а значит Нил больше не сможет взаимодействовать со временем. Его и растили-то и терпели только как потенциально полезный в будущем ресурс для Морияма. Тут и к гадалке не ходи, Натан будет в ярости, и жизнь Нила снова окажется в опасности. Чем больше Нил размышлял, тем больше понимал, что хотел бы вернуться обратно. То, что он видел в будущем, не было безнадежным. Ему было куда возвращаться. Пусть далеко не сразу, пусть придется преодолеть много трудностей и боли, но в конце концов у него будет Эндрю, лисы и экси. У него будет шанс на нормальную жизнь, насколько это возможно с его искалеченной душой. Ближе к вечеру Мэри забрала сына из сада. Они недалеко отъехали, когда она заговорила: - Натаниэль, тебе скоро шесть. И я решила записать тебя в детскую команду по экси. Ты знаешь, что это такое? Нил заворожено смотрел на Мэри и не верил своим ушам. Экси. Неужели именно в этот период жизни он начал им заниматься. Нил плохо помнил, как именно попал в команду. Он хорошо помнил свои тренировки уже в более позднем возрасте. - Знаю, - звонко ответил он, не сдержав радостную улыбку. – Когда я начну? Мать улыбнулась в ответ своей редкой улыбкой, и у Нила потеплело на сердце. - В это воскресенье поедем знакомиться с тренером и клубом. Сердце Нила билось в предвкушении. Он сможет заниматься любимым делом до тех пор, пока не найдет способ вернуться обратно. Эта мысль приободрила и немного отвлекла от предстоящей встречи с отцом. Но стоило им подъехать к дому и увидеть машину Натана, припаркованную на въезде в гараж, как парализующий страх в мгновение ока охватил тело и разум. - Натаниэль, выходи. Мать открыла дверь машины со стороны Нила, но он не шевелился, смотря на машину широко раскрытыми от ужаса глазами. Коротко вздохнув, она легонько, но ощутимо хлопнула Нила по щеке. И когда более-менее осмысленный взгляд голубых глаз встретился с ее глазами, она строго произнесла: - Прекращай это. Мы должны поприветствовать его как полагается. Ты же не хочешь наказания? Нил не хотел. Нужно было вести себя как обычно, напомнил он себе. Нельзя ни в коем случае вызвать подозрения у отца, иначе он не сможет вернуться обратно. Стиснув зубы, Нил вылез из машины и вошел в дом вслед за матерью. К ним навстречу уже спешила Бонита. Ее лицо было напряженным, от утреннего добродушия не осталось и следа. - Вы как раз вовремя, ужин через пятнадцать минут. - Натаниэль, - обратилась мать, - вымой руки и переоденься. Не опаздывай. Нил послушно отправился выполнять сказанное. Сосредоточенность на простых действиях немного успокоила загнанно бьющееся сердце. Даже пальцы перестали мелко дрожать к тому моменту, когда Нил спускался по лестнице. Он почти дошел до столовой, как вдруг замер, заметив краем глаза дверь, ведущую в подвал. Утром он так торопился к матери, что проскочил мимо. Дверь была деревянной, выкрашенной в белый цвет. Круглая ручка как будто заявляла случайному гостю, что это самая обычная дверь из всех обычных дверей в мире. Но Нил знал, что за ней начинается лестница вниз, и после последней ступеньки была расположена еще одна дверь. Металлическая, звуконепроницаемая, с замком, который мог поддаться разве что только промышленному плазморезу. Воспоминания Нила о будущем накатили с такой силой, что он словно наяву видел, как после стольких лет в бегах люди отца все-таки сумели похитить его и доставить на растерзание Натану. Порезы и ожоги на коже чувствовались, как будто их нанесли секунду назад. Боль растекалась по телу, затуманивая рассудок. Ужас полностью парализовал маленькое тельце Нила. Он пытался зацепиться за мысль, что этого не произошло. Пока что. Но могло произойти, если ему все-таки удастся вернуться обратно. А вот эта мысль никак не помогла. Был ли он готов пройти снова через этот ад осознанно, зная, что его ждет, и какую награду получит в конце в виде жизни, Эндрю, потенциальной карьеры в экси? Нил знал ответ. Он бы определенно пережил это снова. Как ни странно это смирение с решением успокоило. Паника отступила, и сердце начало замедляться. Но ненадолго. - Привет, Младший. Голос отца раздался со стороны лестницы. Нил огромными глазами смотрел на приближение Натана и не мог не то, чтобы пошевелиться, но даже моргнуть.