forever in my heart

Уже глубоко за полночь. В палате непроглядная темнота, ведь все источники света выключены в качестве экономии. Комнату не освещает даже луна, которая скрыта тусклыми звездами и пушистыми облаками. Тихое дыхание рядом заставляет Юнги проснуться, он не ожидал, что еще когда-то проснется в уютных и теплых объятьях, но сейчас... "Почему мне так хорошо? Мой приступ не прошел? Чимин, если я открою глаза, то ты будешь рядом?" - про себя думает старший. Рискуя своей несбывшейся надежде, он открывает глаза, но рядом с ним не Чимин, но это не расстраивает Мина, ведь в крамешной темноте он разглядывает трепетающие ресницы на худощавых щеках, ровный, небольшой нос и пухловатые губы. Рядом с ним лежал Хосок и стало быть, он спал. Даже в темной комнате, никак не освещаемой, Чон смотрелся потрясающе. И что могло успокоить Юнги, так это одно единственное прикосновение к скуле спящего парня. Альфа все никак не решается это сделать, он мнет губы, зубы крепче жмет и кусает нижнюю губу, то, как невинно спит Хо заставило Мина разбудить что-то из прошлого: что-то уютное, тихое и такое важное для Юнги. Все же рука старшего дрогнула в сторону щеки младшего. Шершавая тыльная сторона прикоснулась к ухоженной коже, проводя по ней в сторону мочки уха и остановилась там, продолжая оглаживать кожу темноволосого. Карие глаза смотрят слишном близко на друга, поглужаясь далеко в мысли и зависая на некоторое время. "Не уходи от меня сейчас. Побудь рядом. Понимаю, что это эгоистично звучит, но сейчас я нуждаюсь в тебе и хочу, чтобы ты не пропадал" - внутри Юнги это прозвучило как молитва. Когда люди нуждаются в чем-то, но уже отчаялись, они читают молитвы, они просят Бога помочь им, но сейчас Богом казался Хосок. Альфа приблизился к лицу Чона предельно близко, прислоняясь ко лбу младшего своим, прикрыл тяжелые веки, выдыхая горячий воздух в губы доктора. Внутри Юна сейчас тихо. Ни одна нервная клетка не смеет вздрогнуть и только сердцебиение предательски растет настолько сильно, что Юн слышит его без любого стетоскопа. Дыхание Чона кажется сейчас последней ниточкой с нормальной жизнью, жизнью человека. Рука доктора внезапно дрогнула к затылку альфы, сейчас бы Хосок явно проснулся и тогда засмущался, с ужасом отскочил от Юнги и прикрыл губы стыдливо покрываясь румянцем, ведь их близость перешла дозволенные границы: сейчас губы Юнги примкнули к губам Чона, удивление Мина не передать, он широко распахнул глаза на первое время, казалось, проткрыл губы и все же, он не мог сказать, что ему сейчас плохо от этого или как-то стыдно, ведь это не так, возможно подсознательно он хотел бы это повторить, но уже в другой обстановке, когда те оба не спят и возможно не в этой больнице. Юн все же приспускает веки, отпуская свое смущение и какое-то удивление и отдается влечению. Те показались для Юнги настолько мягкими, что он сравнил бы их с облаком. Юн аккуратно отстраняет руку доктора от своего затылка, тихонько отодвигась от губ доктора, чтобы не разбудить, руками опирается на подушку и поднимается вверх по ней. Глядя сверху вниз на спящего доктора, Мин с тяжестью в груди вздыхает, он укладывает руку на волосы Хосока и треплет их, скатывая ладонь ближе к плечу. Еще долго ему доводилось видеть, как доктор, которого он принял в бреду за Чимина, лежал на его подушке, забившись носом ближе к Юнги, и тихо, совсем незаметно то сопел, то тяжко-тяжко вздыхал. Может это знак сверху? Может Чим дает второй шанс любимому? Начать все заново, выбраться из этой дыры и жить так, как и суждено хотя бы альфе: долго и счастливо? Но вот болезненное сердце Юнги сейчас не до конца оправилось, для него не существует кого-то любимее своего мальчика, он словно потерян, вроде бы и любит Чимина, вроде бы и жить без него не может, но такое чувство, что Чон дает ему второе дыхание и он не понимает, что за химия, что за круговорот, где он возвращается к прежнему, а Хосок все пытается его спасти - снова и снова. У Юна действительно есть то, что его тянет к доктору, что заставляет его доверять ему и что-то такое, что заставляет его в одно время быть с ним как дома: в некой меланхолии, а с другой стороны, есть что-то такое, что заставляет его сердце, рядом с этим человеком, удвоить темп в несколько раз. За долгими рассуждениями, которые заставляли уйти альфу в себя, разобраться в своей дурной куче, что скопилась в голове, Юнги и глазом моргнуть не успевает, как его тело медленно становится неуправляемо мягким, а его голова все меньше и меньше соображает о том, что в ней ведется разбор, она заполняется туманом, погружая Мина в красочный и долгожданный сон.