Твои руки
Асе стало лучше только через сутки. И то, «лучше» это условно… Она прекрасно слышала все слова Разумовского, которые он говорил ей прошлым вечером. Они отбивались от стенок ее черепной коробки, проникая в самое сердце раз за разом. Девушка потихоньку пошевелила рукой, что бы взять воды. Уснувший рядом с ее кроватью Сергей, сразу же почувствовал эти слабые движения. Он резко распахнул сонные глаза. Ася хотела что-то сказать, но даже на разговоры все еще не было сил: настолько был истощен ее организм. Она потянулась к воде, но Сергей взял бутылку и помог ей присесть. Девушка была так тронута его заботой. Все это так ужасно мило с его стороны. Слабыми, дрожащими руками Ася держала бутылочку воды и жадно пила. Организм был ее не только обескровлен, но и обезвожен. Ходячий труп, если можно так сказать про человека. Разумовский ни на секунду не оставлял Асю одну. Он не мог себе позволить этого. Сергей понял, как он нуждается в этой девушке. Он понял, что без нее его жизнь уже будет не та. Но все остальные чувства мужчина напрочь отрицал. А Ася никак не могла осознать то, что Разумовский сделал для нее. Он спас ей жизнь, хоть она и хотела покончить со всем этим ужасном, в котором она находилась. Часть своих чувств девушка начинала принимать, но опасалась всего. Любое лишнее слово или движение могли привести к ужасным последствиям. Все могла испортиться, сойти на нет или еще что похуже. А ей меньше всего хотелось все портить и лишиться всего прекрасного в ее жизни. На второй день Ася уже встала с постели. Но Сергей не давал ей что-либо делать: он опасался как бы ей вновь не стало хуже. Мужчина приносил ей в постель завтрак, воду, сладости… Разумовский делал все, чтобы Асе было комфортно и она не напрягалась лишний раз. Столько заботы… И это от чужо… Уже не чужого, а единственного близкого человека. К концу недели Ася уже спокойно передвигалась по квартире и выполняла свои обязанности. Все возвращалось на свои места. Они снова вместе готовили: он — кофе, она — завтрак. Руки их по прежнему пересекались, отдавая током. И вновь их руки цеплялись, когда они брали сигареты из пачки. Да практически все время их пальцы сталкивались, создавая свое магнитное поле. А когда Разумовский перевязывал Асину рану, то это был отдельный вид искусства. Буквально картина: едва-едва касаясь бинтов, воздушными движениями Сергей развязывал повязку, выкидывая ее. Затем он брал антисептическое средство, аккуратно капая его на рану. Ася морщила носик, когда начинало щипать, но Разумовский дул на ранку, чтобы неприятные ощущения прекратились. Дальше самое ужасное: намазать зеленкой края края самой большой раны. Без слез не обходилось. Пара поцелуев в лоб и тихое бормотание «Сейчас, сейчас, солнышко, потерпи немного, прошу. Не разрывай мое сердце еще сильнее…». Новый бинт, который Сергей завязывал не так туго, чтобы не передавливало из без того слабую и тонкую ручку девушки. А затем объятия. Самые теплые и самые крепкие, вселяющие надежду и дарящие поддержку. — Сергей Викторович, — в один из выходных Ася резко заговорила, после пары дней молчания, — мне же нужно вернуться обратно в школу… А то могут и исключить или я не знаю… — Хм. Это действительно проблема. Но не вселенского масштаба, Асенька. Что ты там Лере говорила? Болеешь? — Ася кивнула. — Ну значит сделаем тебе справку, есть у меня пара знакомых. — Разумовский подмигнул ей. Очередной раз. Девушка уже перестала смущаться, когда Сергей так делала. Это действие — подмигивание, стало максимально обыденным. И объятия для них стали отчасти обыденным делом. Особенно последнюю неделю. Они оба думали: «это просто по-дружески, ничего в этом нет. Никаких чувств, никаких эмоций. Просто дружба и благодарность». Но Ася все чаще обращала внимание на его руки, представляла их перед сном, а мастурбация на образы Разумовского вообще стала регулярным делом. С каждым разом фантазии были все извращенней, а конец — ярче. И каждый ее стон был громче. Разумовский сходил сума. Его это уже не смущало, скорее его смущала ежемесячная неделя молчания. В такие «дни тишины» Сергей тихо оставлял на тумбочке шоколадки и пачку обезболивающего, пока Ася не видела. Девушка всегда была так тронута его заботой. И она не могла не влюбляться в Разумовского еще сильнее. Его поддержка несла в себе столько теплоты и понимания, что не хотелось ни в какую школу ходить, а все время проводить с Сергеем. Все однозначно шло к чему-то прекрасному. Но Ася понимала, что это обыкновенная созависимость… Они помогали друг другу. Девушка немного разбиралась в психологии и понимала, что скорее всего у Разумовского синдром спасателя, а у нее — потребность в этом самом спасателе. Вот они и сошлись на этом, заботясь друг о друге. Осознание всего этого ужасно стопорило Асю. Она понимает, но остановить химические процессы в организме не может. Она все привязывалась и привязывалась. Это становилось ее безумием. А для Разумовского чувства к Асе были уже не столь запретны, но еще «кусались». Осознание того, что ей всего 16 не давало покоя. Осознание того, что он ее учитель. Осознание того, что ему 24. Осознание того, что он в нее влюбляется… Весь мир рушился и разбивался на мелкие кусочки, когда он смотрел в ее серые глаза. В них больше не было той пробивающей боли, она чуть поутихла. Теперь в ее глазах он видел надежду на что-то лучшее. И это «что-то лучшее» Сергей был в силах дать девушке. К вечеру воскресенья Разумовский долго не возвращался домой. Ася места себе не находила: Сергей ушел еще часов в 14 и предупредил, что вернется не раньше 20. уже в 15:20 ей стало не по себе. Девушка написывала круги по квартире, курила и снова нарезала круги. В 15:50 на пыталась отвлечься: пекла кексы. В 16:30 она старалась не думать: слушала музыку. В 17:30 она старалась успокоиться: делала торт. «Что-то не так, что-то должно случиться. Он не может просто так долго задерживаться. Сергей Викторович обещал вернуться до 20 вечера. Я понимаю, что еще рано переживать. Но паранойя не отпускает меня. На него напали? Избили? А может вообще убили?». В 18:40 ей показалось, что замок открылся, но ей лишь показалось. В 18:43 она решила опять убрать. Она убирала утром, но сейчас ей нужно было занять голову. Ася просто не знала, как дышать. Стрелки настенных часов двигались настолько медленно, что звук секундной стрелки казался грохотанием литавр. В 19:20 Ася опять курила. Она успела съесть почти все кексы, которые испекла к приходу Разумовского, чтобы порадовать его вкусным. И торт его любимый сделала. Заморочилась, но сделала! В 19:30 Ася пошла наводить очередной раз порядок теперь уже в ее спальне. Она натирала каждый сантиметр и так чистой мебели. Каждый кусочек пола. Девушка перемывала всю квартиру. Полы протерла раз 20, если не больше. Но тревожность все не проходила. Она лишь делала Асю еще более взвинченной и реактивной, заставляя делать миллион дел. В 22:30 она очередной раз посмотрела на часы. Телефон Разумовский не брал. Сколько бы раз она ему не звонила — переходило на голосовую почту. Весь мир ее рушился. Ася не могла потерять близкого человека. Опять. Это было бы последней каплей. Но в 23:10 послышался звук ключей. А нет, показалось. В 23:20 она уже сидела у входа, чтобы сразу понять, что в квартиру пытаются войти. В 23:40 стук в дверь. Страшно. Она одна, время позднее и неизвестно кто стучит. Опять стук и тихий скулеж «Блин, я потерял ключи». Разумовский. Со сковородкой в руках Ася посмотрела в глазок. Действительно Сергей. Он как-то странно стоял, немного пошатываясь. Все равно было страшно. Но Ася открыла дверь. Тело ввалилось в коридор с глухим «ухтыбля», как в известном меме. Девушка ничего не понимала. Она медленно отошла чуть дальше от Сергея. Пьяных людей Ася ужасно боялась. Разумовский попытался встать, но выходило не очень ловко. Он даже не особо понимал, что происходит и кто в его квартире. Встать у него вышло. Прогресс. Дальше Разумовский пытался закрыть дверь. — Сергей Викторович, — очень тихо сказала Ася. Разумовский повернулся и посмотрел на нее своим затуманенным взглядом. — С Вами все нормально? — Сковородку она на всякий случай держала за спиной. — А-а-а-асенька… А я и забыл. Ах да, я же ходил тебе за справкой. — Он подошел чуть ближе к девушке. Воняло спиртом и едкими женскими духами, похожими на «Красный Октябрь». Смесь была ядерная. — Доста-а-ал я справочку, достал! Мерзкие бабы там… Не прдставляшь! До того омрзитьлные… А вот ты у меня самая лучшая. — Разумовский попытался обнять Асю, но она отошла от него. — Сергей Викторович, — руки ее все крепче сжимали ручку сковородки, — Вам поспать надо. Вы пьяны. И от Вас воняет женскими духами. — На этих словах сердце ее разбилось. И ни за какой справкой он не ходил. Он ходил к каким-то девушкам. Так думала Ася. — Ты как всегда права, Асенька! Нужно поспать! — Разумовский все шел в комнату, пошатываясь. Он не мог держать равновесие, опирался на стены. Но к Асе не прикасался. Либо забыл, либо еще что-то. На белой рубашке девушка заметила следы красной помады. Ну а на что она могла рассчитывать? На «долго и счастливо со взрослым мужиком?» Нет. Таким нужны дамы их возраста. Ну или хотя бы не 16-летние соплячки. Разумовский очередной раз упал. Ася поняла, что он не опасен, потому что даже двигаться не может и решила помочь бедолаге. Она подошла к нему, поднимая с пола. Разумовский был тяжелым и сам не могу двигаться. Ужасная картина и обстоятельства. С огромными усилиями Ася посадила его сначала на стул, чтобы расстелить ему постель. А потом ей предстояло самое сложное — снять хотя бы рубашку с Разумовского. Она боялась этого и хотела одновременно. Сергей уже успешно уснул на стуле и чуть не упал, но Ася вовремя его подхватила. Ах, какая ирония! Они подхватывают друг друга раз за разом. Изо дня в день. Ловят и поддерживают. «Как все эсто странно. Почему он напился? Что вообще произошло? Мне стоит переживать, что он чем-то болен? Или… Что у него есть девушка? Страшно об этом думать. Мне казалось, что я ему нравлюсь. Какие наивные и детские надежды. Нужно уже смириться с тем, что он учитель, а не человек, которого можно любить и который полюбит меня. Я для него как сестра, скорее, а не девушка… И уж тем более не девушка мечты. Кому нужно вообще возиться с подростком, который вечно находит себе проблемы на задницу? Сергею надо… А почему ему надо? Потому что у него ярко выраженный синдром спасателя и он стремиться быть полезным для людей. А я идеально подхожу для такого объекта. Я нуждаюсь в помощи и защите. Мы просто созависимы друг от друга. Когда-нибудь это пройдет и я перестану быть зависимой. Просто нужно бороться с этим и жить дальше, а не надеется на помощь. Размякла совсем с этим Разумом…» Разумовский что-то промычал сквозь сон, пока Ася пыталась усадить его ровнее, чтобы снять рубашку. Она ужасно воняла духами. Какая дура будет так себя вести и душиться таким мерзки парфюмом? Аж тошнит от запаха. Ася аккуратно расстегивала пуговицы. Они легко поддавались ее тонким и ловким пальчиками. Его ключицы, пресс… Видимо сегодня Ася вновь будет мастурбировать… Аккуратно вытаскивая руки из рукавов, девушка уже придумывала себе сюжеты для мастурбации. Ее любимое занятие. Сергей что-то буркнул и открыл глаза. «Асенька, моя милая Асенька. Фух, разум хоть немного прояснился. Я все еще пьян и даже встать не могу. Ни черта не помню. И все еще ни черта не соображаю. Что она делает? Как я дошел домой? Голова болит. Что я тут делаю? Не понимаю. Ничего не понимаю. Я все еще настолько пьян, что и слова вымолвить не могу. Просто хочу завалиться спать. Желательно с Асенькой в обнимку. Но она еще маленькая. Маленькая и хрупкая, дурья ты башка! Ни черта не соображаю, что за сюрреализм? Почему все крутится?.. Тошнит…». Разумовский попытался встать, но сразу же сел обратно. Он прикрыл рот рукой и Ася сразу поняла, что ему плохо. Она быстро сбегала за ведром и успела прям вовремя. Обычно парни держат девушкам волосы… Но здесь все было наоборот… Ася думала как бы не начать блевать вместе с Разумовским, но стойко держалась, придерживая длинную челку. Она поглаживала его по спине и тихо говорила, что все будет хорошо. Пока у Разумовского был «перерыв», девушка быстро сбегала за водой. Ася делала все, по крайне мере пыталась, чтобы Сергею стало лучше. Вся эта эпопея продолжалась минут 40. Наконец-то Разумовский перестал блевать. Он посмотрел на девушку уставшим взглядом и она молча протянула ему салфетку. Разум чуть прояснился. — Прости. — Единственное, что сказал Сергей перед тем, как упал на кровать. Ася все убрала. Ей было плохо, голова раскалывалась, хотелось спать. Девушка предусмотрительно поставила чистый тазик рядом с кроватью, принесла пару бутылок воды и аспирин. На этом она свою заботу закончила и ушла спать. И сразу же провалилась в сон. Утро наступило слишком внезапно и быстро. Телефон Разумовского разрывался от звонков директрисы. Он проспал работу. И что делать? Не понятно. Ответить за него Ася не может — сразу все поймут. Написать смс? Скорее всего. Как хорошо, что Разумовский не ставил пароль на телефоне. Девушка открыла сообщения. Директриса звонила около 30 раз и отправила около 10 сообщений. Ася отправила ей лишь одно: «Ирина Николаевна, прошу прощения. Ужасно себя чувствую. Голос еще не восстановился. Выйду завтра, надеюсь.» Ася спасла Разумовского от увольнения. Он был на одном волоске от «смерти». Мужчина заворочался на кровати, зарываясь в одеяло. Волосы спадали ему на лоб, прикрывая глаза, немного нахмуренные брови и руки, обнимающие подушку. Такой лапочка, когда спит. Но нужно было этого «лапочку» будить и узнавать, что это вообще было. Но Ася пожалела его. И, погладив его по влажным волосам, отправилась на кухню. Разумовский проснулся минут через 15 от запаха яичницы и бульона. Голова раскалывалась, во рту все пересохло и был какой-то мерзко-кислый привкус. А еще вертолеты… Все немного кружилось вокруг, пока Сергей медленно садился на диване. Рядом он заметил воду и жадно схватил бутылку. Вода стекала по подбородку, капельки катились по его шее, застревая где-то в выемке между ключицами. Он увидел еще две таблеточки аспирина рядом. «Боже, она идеальна… Хочу на ней жениться…» — промелькнуло в голове Разумовского. Пока его мозг осознавал происходящее, уши услышали тихую музыку на кухне. Ася слушала музыку подпевая и пританцовывая. Сергей собирал себя по кусочкам, чтобы увидеть его прекрасную спасительницу. Он оперся одной рукой о стол, а второй отталкивался от кровати. Мышцы его были напряжены и вены проступали. Такое… Эротичное зрелище, а Ася пропустила его! Было бы о чем подумать перед сном… Но теперь Сергей наблюдал за тем, что будет снится ему в самых сладких снах: Ася, в одной лишь майке поверх белья, пританцовывала, пока дожаривала очередной блинчик. Утро у нее задалось хорошее, не смотря на ситуацию с директрисой. Девушка проснулась отдохнувшей. О ночном происшествии она старалась не думать, чтобы не провоцировать негативные эмоции ведь утро такое хорошее и относительно солнечное для Петербурга. Из ее телефона тихо играла какая-то мелодия, в такт которой Ася двигала телом.«Разодеть пелерин
И падать в объятья фрейлин Париж в моём вкусе, но там Нас не ждут и мискузи, мадам…»
Подпевала Ася исполнителю. А Сергей просто наблюдал за ней. Как она, прекрасная девушка, с блондинистыми волосами чуть ниже плеч, крутилась и танцевала. Ее черные кружевные трусики периодически выглядывали из-под длинной белой практически просвечивающей майки. Какое сексуальное зрелище. Видел бы Разумовский такое чаще — был бы самым счастливым человеком во всей вселенной. Но во время очередного поворота с лопаткой в руке, Ася заметила Разумовского. Все сразу рухнуло. Он стоял завороженный, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку. Заспанное лицо с заломами на щеке, глаза щурились от света в окне, а рыжие волосы торчали в разные стороны. На руках его набухли вены. А еще Разумовский все еще был без рубашки. Это будет снится Асе в самых лучших снах. А еще она либо замерзла (что в принципе мало возможно), либо очередная волна возбуждения накрыла ее: сквозь белу майку проступали набухшие горошинки сосков. Так еще и майка была настолько старая, что сквозь так можно было разглядеть все прекрасные детали ее тела. И вот их глаза столкнулись: ее удивленные и его практически влюбленные. — Доброе утро, солнышко. — Разумовский тяжело оттолкнулся от косяка. — А сегодня понедельник? — Ася кивнула. Глаза Сергея округлились от осознания, что он мог пропустить работу. — Ирина Николаевна разрывала Ваш телефон звонками. Я взяла на себя ответственность написать ей сообщение от Вашего имени, что Вы, Сергей Викторович, еще плохо себя чувствуете и выйдете скорее всего завтра. — Ася неловко сжалась, ссутулила плечи. — А теперь разрешите, я пойду переоденусь… Но Разумовский повел себя максимально странно. Он преградил ей путь рукой, загребая в объятия. Сергей прижал Асю к себе настолько крепко, что кости ее хрустнули. Мужчина даже чуть оторвал ее от земли (как бы иронично это не звучало). Ася носом уткнулась в ложбинку между ключицами, вдыхая терпкий аромат его кожи. Именно кожи… Такой сладковатый, но не приторный. Немного терпкий и такой любимый… Они стояли так неизвестно сколько. Разумовский чувствовал ее тело, проникался его жаром, руками исследуя всю натуру. Очередной невинный поцелуй в макушку. Ах, как хотелось бы большего. Он списывал все свои действия на последствия вчерашнего похода к другому знакомому врачу. Выпили они многовато. Даже слишком, потому что Разумовский даже не помнил, как добрался домой. В его памяти сохранился только образ обеспокоенной Аси со сковородкой в руке, а потом она помогала ему. Пока Сергей обнимал Асю, Ася аккуратно обвила его талию руками, которые горели от всего этого. Асины были ледяными, как айсберги Атлантики, а тело Разумовского было настолько горячим, что топило ее льды. Сердце билось, как птичка в клетке. Сергей чувствовал, как ее тело напрягается от возбуждения. И его тело напрягалось в ответ. Они так и стояли — возбужденные и раскрасневшиеся от стыда. И тут Разумовский взял все в свои руки: легким движением поднял лицо девушки на себя, заставляя посмотреть в глаза. Тепло разливалось по их телам, заставляя будоражиться все сильнее. Не сдержался… Разумовский нежно поцеловал ее — самую красивую, самую милую, самую прекрасную девушку в его жизни. А мир этой самой прекрасной собрался воедино, давая ощущение легкости и тягучести. Внизу все горело… Да не просто горела, а полыхало огнем. Никогда она так не возбуждалась. Их поцелуй, такой невинный, длился буквально пару минут. Все это время Разумовский держал ее лицо в свои руках, прижимая ближе к себе. Отпускать не хотелось. Ни ей, ни ему. Еще один взгляд друг на друга и все рухнуло: более требовательный и страстный поцелуй. Сергей водил руками по ее спине, сжимая бока, требуя продолжения. А Ася тоненькими пальчиками зарывалась в рыжих волосах, как бы давая согласие. Мужчина медленно подталкивал девушку к столу. Они все еще не отрывались друг от друга. «Я хочу тебя. Так хочу, что сердце разрывается, а внутренности горят огнем». Эта мысль билась в головах обоих. Причем одно и то же, причем одновременно. Связь их была нерушима. Губы Разумовского опустились ниже на шею. Горячие, влажные поцелуи проходили по всей шее, он руками оттягивал майку, которая и так спадала с ее плеча. Ася просто откинула голову назад. Ей было все в новинку. Все эти чувства и эмоции. Чтобы мужчина, да такой взрослый обратил на нее внимание… Руки Сергея были уже где-то под майкой, сжимая небольшую, упругую грудь. Он покручивал соски, заставляя Асю стонать все громче. Теперь он слышал это не из ванной. Она стонала не от своих прекрасных ручек, а от его сильных и требовательных рук. И вот руки его спускались все ниже и ниже по ее телу, сжимая бедра буквально до синяков. Ася стонала ему на ухо, прижимая все ближе к себе. У Разумовского окончательно снесло крышу. Член его уже болел от возбуждения, но тронуть ее он не смел. Но… Ласки никто не запрещал… И вот Сергей уже ловкими пальцами гладил внутреннюю сторону бедра, ощущая насколько ее белье было мокрым. Насквозь. Смазка сочилась из нее, как нектар из кувшина. Трусиков на Асе уже не было. Разумовскому так хотелось опробовать ее на вкус. Такую девственную и нетронутую. Пару движений же можно позволить. Тем более это простая шалость. Ася и сама не против, она показывала это все Разумовскому своими стонами и прижиманиями. Сергей опустился перед девушкой на колени. Одну ногу он поставил себе на плечо, вторую начал чуть двигать, но Ася странно посмотрела на него. Глаза, конечно, выдавали нескрываемое желание, но она не понимала, что он собирается делать. Серьезны ли его действия. Пальцы прошлись от клитора до входа. Все, Ася уже готова кончить, добровольно раздвигая ноги шире. Ей было стыдно. Но вместе с этим она хотела этого, она мечтала об этом! Сергей размазывал смазку пальцами, а потом облизнул их, блаженно прикрывая глаза. Все еще не тронутое, юное и немного детское. Он ввел сначала один палец. Ася издала настолько громкий стон, что он эхом отбился от стен. Это давало стимул Разумовскому продолжать. Легкие движения пальцами туда-сюда немного загребающим способом. Он задевал ее внутреннюю чувствительную зону, одновременно целуя ее бедра, целуя клитор. Он обводил его языком, двигая им все быстрее. Ася сильно схватила его за волосы, немного оттягивая корни. От этого Сергей рыкнул: он готов был кончить прямо здесь и сейчас и даже без мастурбации. Ему хватало ее стонов и его пальцев в ней. Разумовский ввел второй палец, покручивая ими. Смазка беспощадно текла, что позволяло не травмировать еще девственное влагалище. Таких стонов Сергей никогда не слышал. Мужчина оторвался от ласк клитора, вставая. Он так хотел ее поцеловать, губы горели. Он не прекращал свои движения пальцами, добавляя уже третий палец. Такие искренние эмоции на ее раскрасневшемся лице. Ася сама притянула его к себе, жадно впиваясь в губы. Как же долго она этого ждала. Девушка больше всего боялась, что это сон и она вот-вот проснется. Но чувства были настоящими. Она ощущала его длинные и сильные пальцы в себе. Это было настолько приятно, настолько чувственно. Ее первый интим с мужчиной, да и вообще первый. Ей хотелось больше. Больше Разумовского внутри, больше его чувственного тела. Она прижалась к нему, обнимая и блуждая руками по его телу. И вот этот прекрасный узелок, который вот-вот должен развязаться. Еще чуть-чуть, еще немного… И… С громким стоном Сергею в губы Ася кончила. Девушка цеплялась за его шею, тело ее стало мягким и податливым. Разумовский поцеловал ее в щеку шепча на ухо: «Ты самая прекрасная, вечность бы с тобой прожил». До вечера Ася не выходила из комнаты. Ей было стыдно. Как она позволила себе такое… После утреннего… Происшествия (?) девушка быстро приняла душ и шмыгнула к себе в комнату, а Сергей курил на кухне. Оба не могли прийти в себя. Это было выше их сил и совести. Первой молчание прервала Ася. — Сергей Викторович… Мне… Мне… — Ася не могла и слова больше. Но Разумовский понял все и без ее речи. — Асечка, солнышко, все в порядке. Тебе не должно быть стыдно. По большей части виноват я, потому что не контролировал свои действия. Мне стоит извиниться. Что я могу сделать для тебя? — «Трахнуть меня» пронеслось в Асиной голове. Но вместо этого она молча подошла к нему и обняла. — Сергей Викторович, я все прекрасно понимаю. Просто стоит это принять как факт — у Вас сильные и красивые руки. — Они так и стояли на кухне, обнимались и понимали, что лед между ними окончательно растаял. Но никто не осмеливался перейти черту друг к другу. Завтра им в школу: ему на работу, а ей — учиться. Так странно было все это. Около 12 ночи они разошлись по комнатам. Нужно было выспаться. Как только Асина голова коснулась подушки, девушка сразу уснула. И ей снился очередной прекрасный сон. Вселенная Безвременья, где никого кроме нее и Разумовского не было. Вся их любовь была средоточием мироздания и центром Вселенной. Пара составляла единое целое, разделить которое невозможно. И жили они в этом Безвременье. И ходили абсолютно нагие, не стесняясь ничего — их только двое, они словно Боги, создавшие мир. Но было нечто Величественнее, что создало их. В прекрасном саду Безвременья стояло дерево, огромная яблоня с прекрасными плодами. Жили они в гармонии с природой и всеми существами. И не было прекраснее союза. Все как в Библии: единственные люди в Райском саду. Но Создатель сделал их равноправными существами: женщина не подчинялась мужчине, мужчина не подчинялся женщине. Это давало им свободу слова и выбора. Они любили друг друга день и ночь, пытаясь создать потомство. Их долгом было заселить прекрасное Безвременье такими же людьми, как они сами. Прекрасными и светлыми. Но в один день все Безвременье исчезло. Остались только Он, Она и яблоня. Больше ничего не было. И они решили сорвать яблоко, чтобы было оть что-нибудь для их пропитания. Сразу же поднялся дикий ураган. Черный смерч сносил все вокруг, не давая и намека на жалость. Ветер растаскивал их в разные стороны. И как бы они не хватались друг за друга… Ася проснулась в холодном поту посреди ночи. Это явно что-то значило.Somewhere only we know
Неловкое молчание по утрам все еще не давало им покоя. Хотя, почему это молчание было неловким? Оно им не мешало. Даже наоборот — это молчание придавало им уверенности в том, что они делают все правильно. Они испытывали комфорт рядом друг с другом. В школу приходилось ходить раздельно, чтобы никто не догадался. Им это было не нужно. Сергей и Ася все сильнее привязывались друг к другу, но оба старались не думать об этом. Ася все думала об их созависимости. Почему и зачем? А может это все же любовь? Или созависимость? Или любовь? Такая невинная и святая. Буквально наивная первая влюбленность… Ну, у Аси точно была она. Та, о которой пишут книги, та, о которой пишут песни, та, о которой пишут огромные поэмы… А Сергей? Он до последнего пытался отрицать все эти чувства. До последнего! Не может быть, чтобы он влюбился в свою ученицу. Да, она красивая, даже очень. У нее чувственное тело, такое молодое, нетронутое… Мысли Аси еще не были одурманены деньгами и меркантильностью, разум ее еще не был затуманен циничностью этого жестокого мира. Ася вышла в школу и Лера сразу принялась играть хорошую подругу. Она хвостом ходила за Степановой буквально везде. Даже в туалетную кабинку не давала зайти. Эти игры порядком надоедали Асе. Ведь когда было нужно Анисимова просто отвернулась от подруги, оставила в самый тяжелый момент. Эта довольно токсичная дружба действовала Асе на нервы. Слащавое притворство, приторные улыбки, чтобы не привлекать лишнего внимания. А еще быстрые переглядки с Разумом. Буквально всегда, буквально везде. Сергей как бы спрашивал «Солнышко, ты в порядке? Помощь не нужна?», а Ася отвечала ему «Справляюсь, Сергей Викторович, справляюсь». Школьное время было для них такой обузой. Привычные объятия были под запретом до вечера, а утреннего тепла им так не хватало. Их отношения были в подвешенном состоянии и каждые из них не решался сделать первый шаг на встречу друг другу. Очередной урок французского. Лера снова села с Асей. Разумовский заметил ее презрительно сморщенный носик. «Надо спасать, но как? Пересадить Леру? Или Асеньку поближе ко мне? Точно, так и сделаю!». До урока оставалось 5 минут. Сергей тихо подозвал Асю к себе. — Тебя спасать? — Очередной взгляд в глаза. Все переворачивалось только от осознания, что они в школе… — Да, прошу. Я уже нет могу выносить ее вечный трепет о непойми чем… Она так посредственна и наивна, что тошно становится. Но она моя единственная подруга… — Неловкий взгляд в сторону Анисимовой. — Я все понял. Иди пока с ней сядь. Сделаю все возможное. С тебя кексы. — Разумовский легко улыбнулся. А Ася кивнула. Интерес Леры к этому диалогу превышал границы дозволенного. — У вас все-таки отношения? Он заигрывал с тобой? Расскажи, расскажи, расскажи! Я ведь правильно все рассчитала! Ура! Он так смотрит на тебя, так влюбленно! Так ты у него жила?! — Лера тарахтела без умолку. И Асю взорвало… — Лера, заткнись хоть на секундочку! — крик раздался на весь кабинет. Немая сцена и удивленный взгляд Леры. — Почему ты позволяешь себя вообще со мной разговаривать? Где ты была, когда я нуждалась в помощи? Выбирала, что тебе съесть на ужин? Или грустила, потому что отобрали телефон? Хватит! Я устала от тебя! Ведешь себя как полная идиотка. Будто ты не понимаешь, что мне не до твоих глупых натальных расчетов… — Вообще-то нумерологических… — тихо сказала Лера, виновато пустив голову. — Ты достала! Все, не пиши, не звони, знать не хочу! Что же ты за подруга такая, которая и помочь в трудной ситуации не может. Хорошая подруга! Два раза написала, спросила что случилось и все! Пропала. Спасибо тебе большое подруга! — Асины глаза наполнялись слезами, пока она кричала. Не выдерживала она этого. Слишком тяжело. Девушка просто взяла свои вещи и выбежала из кабинета. Тишина стояла гробовая в кабинете. Лишь всхлипывала Лера, потому что все еще не понимала почему Ася такое ей наговорила. Никто, вообще никто не ожидал, что такое может случиться. Даже Разумовский стоял в недоумении. Его маленькая Асечка просто фурия. Разозлишь — мало не покажется. И Сергей зауважал ее все больше. И влюбился в нее сильнее. Вот она — действительно идеальная для него девушка. Ася просто убежала в столовую, туда, где последний раз было все нормально. Вся заплаканная, с красным носом, она пила чай. Где-то вдалеке глухо прозвенел звонок и через несколько минут стул рядом шумно отодвинулся. — Я присяду? — Разумовский не дожидаясь ответа сел рядом. — Ты как? Все еще плохо? — Сергей заметил платочки и пустой стакан. Ася просто всхлипывала. Плечики ее дергались, а слезы катились по щекам. — Я возьму тебе поесть и еще чаю. Они были на волоске от раскрытия их тайны. Но как хорошо, что Асю никто никогда не замечал. Если бы не Лера, то про Степанову вообще никто не знал. Буквально через минуту началось шоу… В столовую влетела Лера, театрально вздыхая. Она разыгрывала сцену жалости и несчастья. Ее бросила подруга! При одноклассниках и учителе! А Лера же такая хорошая! Вокруг нее столпились другие девочки, шумно обсуждая ситуацию. — Лерочка, да как ты вообще с этой замарашкой дружить могла? Она же и в подметки тебе не годится! Наглая еще какая, ты посмотри на нее! Ни стыда, ни совести! Ты же такая хорошая подруга! — Это стадо театрально успокаивало Леру, пытаясь получить ее расположение. Разумовский с испуганными глазами наблюдал за этой картиной. Он смотрел на Асю, которая буквально кипела уже от злости. Еще пара слов… И ее может сорвать… — Да она вообще тупая шлюшка! Родители вышвырнули ее из дома! И поделом ей, скорее сторчится! — Все. Механизм был запущен. Красная от злости, Ася вскочила и подошла к одной из учениц. — А теперь, моя дорогая, скажи мне в лицо все это. — Девушка испуганно хлопала глазами. Вся столовая притихла, наблюдая за происходящим. — Не можешь? Или боишься? — Нет, — девушка сглотнула, нервно двигая глазами, — не боюсь. — А зря, куколка, зря. Давайте, все скажите мне в лицо, какая я мразь. Давайте, скажите, какая я дешевая, какая я мерзкая. Лерочка, все мне выскажи в лицо, пожалуйста. А то как же так! Тебя обидели, а сама ничего сказать не можешь! — Спокойствие на ее лице пугало. Разумовский уже был на готове, чтобы разнимать или спасать Асю. — Да, я считаю, что ты поступила подло! — Доля секунды и горячий чай оказался на лице Леры. Ася потянула ее голову вниз, придвигая ближе к себе. — А теперь, моя дорогая, рот закрой. И чтоб я и слова в свой адрес от тебя не слышала. — Тихий шепот буквально на ухо. Боль и страх в глазах Леры. И ужас на лицах свидетелей этого события. Степанова просто развернулась, взяла рюкзак и ушла в приемную директора. На ее лице красовалась самодовольная улыбка. Ася уже знала, что ее обязательно вызовут к директору. Лера не могла не пожаловаться. Поэтому Степанова лучше сама и сразу придет на суд. Но все же Анисимова каким-то образом опередила ее и сидела в приемной. Крокодильи слезы, оры и причитания. Жалкое зрелище. Ася презрительно смотрела на нее сверху вниз. Директриса жестом указала, чтоб девушки зашли в кабинет. — Что за ужасное поведение? Степанова, как ты себе позволяешь так себя вести?! Вы же с Лерой такие подруги! А ты ведешь себя как разбойница какая-то! Ты хочешь, чтобы я тебя исключила из школы? Добиваешься этого, я смотрю! На занятиях неизвестно сколько не появлялась! Вообще не понимаю, чем ты думаешь?! Или пропила все мозги? Или выбили в подворотне? — Ася стояла, потупив глаза в пол. В каких-то моментах директриса была права. Но эти унижения в свой адрес Ася принимала очень болезненно. О ее жизни никто ничего не знал, но обсуждать это любили все. Самая обсуждаемая ученица среди всего педсостава была Ася. Ходило столько легенд, столько мифов про нее. Асе было больно, ужасно больно. Девушка уже даже не слушала, что говорила директриса. Она думала как же сильно хочется обнять Разумовского, прижаться к нему и немного всплакнуть. Но сейчас девушка должна защищать себя сама. — Ирина Николаевна, Вы, конечно, простите меня. Но Вы не имеете права в педсоставе обсуждать меня и мою жизнь. Это первое. Второе, Вы не слышали мою точку зрения и уже обвиняете только лишь по показаниям одной из сторон. Причем весьма заинтересованной стороны. Вы понимаете, Ирина Николаевна, когда я нуждалась в помощи Лера мне любезно отказала. Когда я болела — не писала. И вообще бросила меня, так сказать, на произвол судьбы. А потом, будто ничего и не было, снова мило со мной общалась! Снова говорила свою ерунду про натальные расчеты и нумерологические карты. А мне это не нужно! Мне нужна была помощь, а не уничижение меня и моей проблемы. Отчисляйте меня, отстраняйте, делайте что хотите. Я устала бороться за справедливость и нормальное отношение ко мне. — Я устала от ваших глупых разборок. А он сказал, а она сказала. Вышли из кабинета и дверь за собой закройте! — Директриса устало потерла глаза. Ученицы вышли, злобно посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны. Больше им не по пути. Злая и раздраженная Ася шла, гневно шепча себе что-то под нос. Такая маленькая и злая: она жестикулировала, пока говорила сама с собой. На физкультуру она не пошла, решила провести ее в столовой, как и всегда. Очередной чай без булочки. Очередная книга. Все так раздражало. Разумовский был на уроке у девятого класса. Эти мелкие все еще пытались строить ему глазки. «Может, ради прикола пойти к нему и сказать, что меня направили к нему на помощь? Думаю, он против не будет. А может, лучше написать ему? Уточню точно ли получится прошмыгнуть. Не хочу тут сидеть одна. Все так ужасно. Хочу чувствовать его даже в такой обстановке. Мне так важен даже взгляд. Просто присутствие его рядом. Я что, правда так сильно привязалась к нему? И так влюблена? Да что же это такое?! Я так надеялась, что не влюблюсь в него. Слишком, слишком прекрасно все идет. Но… Даже послей той утренней ситуации… Это было так прекрасно. Но он сделал это еще на пьяную голову. Не думаю, что это все было искренне. Не думаю, что я вообще могу ему нравится. Все, мои чувства есть и это неоспоримо. Подавлять их или нет? Или попытаться?.. Не могу забыть его руки. Эти сильные руки. Они мягкие, прекрасные. Просто то, что мне нужно… Попытаюсь все-таки. Может получится… Так, надо ему написать!» Телефон Разумовского противно пикнул. Мужчина недовольно достал телефон, но когда увидел сообщение на лице сразу засияла улыбка. Надпись на экране гласила «Сергей Викторович, я могу прийти к Вам в кабинет? Я знаю, что Вы ведете урок у 9 класса… Но в столовой так не хочется сидеть…». Разумовский был рад ее сообщению. Ему так надоели эти назойливые девятиклассницы, которые лезли с глупыми вопросами про личную жизнь и прочее. «Асечка, я жду тебя!)». Такое короткое сообщение, а сердце бешено колотилось у обоих. Буквально через минуту девушка была уже в кабинете французского. Недовольные взгляды раскрашенных девочек, будто Ася забрала у них конфеты. Разумовский наклонился к Степановой, шепча на ухо. — Они мне так надоели. Не представляешь просто! Давай сделаем вид, что ты переписываешь тест? — Он еле заметно улыбнулся. А у Аси вся кожа покрылась мурашками от его дыхания возле ее уха. Вот что еще она будет вспоминать во время вечерней разрядки организма — его горячий шепот. — Конечно, Сергей Викторович, я пришла переписывать тест! — Чуть громче сказала Ася. Одна из девятиклассниц громко фыркнула. — Иванова, ты чем-то не довольна? — Разумовский недовольно посмотрел на ученицу. — А нам Вы не разрешаете переписывать тесты! А этой прош… — Иванова осеклась. Не хотелось нарываться на конфликт. Она видела, что было в столовой. — А этой Вы разрешаете. Не честно! — Девушка стукнула кулачком по парте. — Иванова, во-первых, у этой есть имя. И ты прекрасно знаешь какое. А во-вторых, переписывать тесты я разрешаю только тем, кто стремится к знаниям и хочет исправить свои оценки! А ты, Иванова, не особо тянешься к знаниям. Пока не увижу рвения — тесты переписывать никто не будет. — Разумовский сам удивился своей речи. Немного грубовато. Ася сидела рядом, опустив голову. И улыбалась. «Как же я люблю его за такое! Стоп… Люблю? Я действительно это подумала? Боже, Ася, ты такая дура…». Разумовский выдал Асе «тест». Это была записка. «Спасибо, что спасаешь от этих дурочек. Они надоели со своими вопросами про наличие девушки. Им заняться нечем?) Мне кажется, что им светит ПТУ или работа мастером по ноготочкам, хаха. Ты такой не была в прошлой году. Ты самая лучшая! Надеюсь, что ты сегодня сделаешь то самое печенье! Ты — солнышко!». Да, такое общение было у них в норме. В неформальной обстановке они были друзьями. Или не друзьями? Такая своеобразная передружба. Но к недоотношениям они даже не дошли. Просто немножечко перешли порог дружбы в один прекрасный день. Ася покраснела. И быстро написала ответ: «Сергей Викторович, Вы меня смущаете! А тут полный кабинет Ваших поклонниц! Они меня просто загрызут за это! Я как раз думала о печеньях! У нас с Вами ментальная связь! Никак иначе!». Разумовский то ли с нежность, то ли с любовью посмотрел на Степанову. Искры летали так, что можно было огонь разжечь, а электричества хватило бы для постоянного освещения города. Пока Ася и Сергей переписывались, урок кончился и недовольные девятиклассницы сдавали свои тесты. — Я вырву тебе все блондинистые патлы. — Злобно прошипела та самая выскочка Иванова на ухо Асе. Степанова немного удивленно уставилась на девушку. — Че глаза вылупила? За школой после 6 урока. — Сейчас Ася вообще не понимала, что от нее хотят. Она и так была занята, а тут идти, еще и за школу. Но делать было нечего, видимо… Разумовский, конечно, все это услышал. Он, кажется, понял, что имела ввиду Иванова. Сергей тихо подошел к Асе сзади. — Не ходи туда, солнышко. — Очередной обжигающий шепот. Когда-нибудь это прекратится? Или всю жизнь он будет подкрадываться к ней и шептать на ухо своим бархатистым голосом? Но Ася просто кивнула. Она и не собиралась идти. Слишком много дел… Разумовский пришел с работы чуть позже 4 часов дня. Ася сидела на кухне и пыталась перевязать руку. Она тихонечко шипела от боли, кровь капала из костяшек, а волосы закрывали лицо, но Разумовский будто видел ее нахмуренные брови и зажмуренные глаза. Очередной раз не получилось завязать бинты и девушка психанула, бросая марлю в стену. — Да что это такое?! — Ася опять залила покрасневшие и сбитые костяшки обеззараживающим средством. — Асенька, что такое? — Разумовский тихо подошел к ней. — Ты все-таки ходила после уроков к этим девицам? — Он погладил ее по волосам. — Я же просил тебя… Вот ты дуреха моя. — Разумовский чмокнул ее в макушку. Такое милое действие, которое снова заставило трепетать. — Тебе помочь? — Ася кивнула. Сергей сел перед ней на корточки, заглядывая в ее серые глаза. Он тихо шептал «Моя героиня», думая, что Ася не слышит. Аккуратные капельки перекиси водорода, которые смешивались с кровью, мягкое промакивание ватным диском, капельки зеленки. Щиплет. Разумовский дует, чтоб не щипало. Он легко-легко дотрагивался губами до ее костяшек, чтобы хоть как-то унять эту боль. И Асе правда было легче. Ловкими движениями он перевязал руку бинтом. Благодарный взгляд девушки и традиционные объятия. Вечные, неизменные объятия. Часть их жизни. — Спасибо, Сергей Викторович. Это очень мило с Вашей стороны. Вы обедать будете? — Ася уже собиралась доставать тарелки, как Разумовский остановил ее. — Я сам, не переживай. У тебя «производственная травма». — Он тепло посмеялся. — Тебе тоже подогреть? — Ася отрицательно помотала головой. — Так, когда ты ела? — Сергей так хотел, чтобы девушка нормально питалась, ему не особо нравилась ее болезненная худоба. Да и в школе она почти ничего не покупала в столовой, только лишь чай. Длительное молчание. Разумовский все понял и с немного строгим взглядом положил ей поесть. Немного расстроенная тем фактом, что ее практически отчитали, Ася пошла делать домашнее задание. Ей еще урок провести и текст написать. Сидеть на шее Разумовского было не позволительно. Хоть он и сам настаивал на этом, аргументируя свои действия тем, что Ася и так много ему помогает. Но все это он делал, потому что… Потому что любил ее. Как все странно. Они уже оба понимали, что у них чувства. Но черту не переходили и переходить не собирались. По крайне мере еще какое-то время. Неизвестно насколько все это может затянуться. Но жить Ася останется у него навсегда. Сергей решил это для себя окончательно, когда однажды шел по какой-то красивой улочке домой. Взгляд его упал на милую кофеенку. А потом на сквер за зданием. «Какое прекрасное место. Здесь очень красиво. Нужно привести Асю на выходных сюда. Главное, чтобы никто нас случайно не заметил. А то еще неприятности и лишние вопросы. Ну да ладно. Им-то какое дело…». Разумовский шел по скверу, наблюдая за голыми деревьями и как последний свет пытается пробиться сквозь серые облака. Он немного поежился от холода. «Нужно быстрее домой. Там Ася ждет. И какао надо сварить. А еще позаниматься с моим солнышком французским. Сегодня дам ей на разбор синтаксиса любовное письмо… Какой я дурак… Зато влюбленный и счастливый дурак!». До занятия так дело и не дошло. Они пили какао и смотрели мультик на французском. — Это чем-то похоже на превращение Кафки! — Ася хихикнула. — Ах, как прекрасна история! Все так романтично! Еще и песня красивая… — Девушка восторженно смотрела на экран. Разумовский наблюдал за ней, отмечая какую-то детскую непосредственность на ее лице. Широко раскрытые глаза, улыбка, которая не спадал с ее лица, красные щечки и немного растрепанные волосы. Он дождался, когда Ася сможет настолько спокойно проявлять при нем свои «детские» эмоции. Для Сергея это означало доверие. — Переведем песню? — Разумовский чуть наклонил голову вправо. — Как раз повторим грамматику и лексику. — Ася немного задумалась: сегодня так не хотелось заниматься. Но очаровательная улыбка Сергея растопило ее сердце и мигом подарила желание работать, чтобы только лишь видеть радостного учителя. — Да, давайте! Не известно сколько времени прошло, пока они переводили песню. Им было настолько хорошо вдвоем. Прикосновения рук уже не отдавали током, они дарили тепло и взаимопонимание. Уже столько времени Сергей и Ася проводят вместе и будто знакомы они целую вечность. Не было уже стеснения, не было неловкостей. Ощущение было, что они два влюбленных. Но ведь так и было, но каждый все еще подавлял в себе это великое и светлое чувство. Им нужен был толчок, осознание, что все это не напрасные чувства. Хотя где-то в подсознании оба все это понимали, но принимать отказывались. Время, опять же, летело настолько быстро, что даже дни не замечались. не замечались косые взгляды учеников, не замечались проблемы. Даже Леру Ася больше не замечала. И ее причитаний по поводу «такого ужасного, ужасного поступка Аси!». Все шло настолько прекрасно, что трудно было поверить в счастье. Воскресенье, выходной день. Погода стояла прекрасная для такого времени года в Петербурге. Сергей планировал отвести Асю в тот самый сквер, который обнаружил на прошлой неделе. Он все думал, как же ее пригласить. «Так и сказать что ли: Ася, пошли гулять в сквер! Он такой прекрасный, прямо как ты! Тьфу, нет! Ерундень какая-то. А если сказать так: Я тут недавно обнаружил один интересный сквер, а рядом кофейня милая. Может, прогуляемся? Опять не то! Да что же мне так сложно пригласить девушку погулять! Никогда такого не было еще! Разумовский, соберись! Соберись, тряпка! Это твой шанс завоевать ее сердце! А если не получится? Ай, черт с ним! Попытка — не пытка! Но мне се равно нужно придумать какой-нибудь текст! Хотя, может импровизация здесь лучше?». «Так, погода хороша. Я бы с удовольствием прогулялась. А может Разума с собой позвать? Да не, дурацкая идея. Как бы это звучало? Сергей Викторович, вот тут такая погода хорошая. Может быть мы с Вами прогуляемся? Ась, ты дура! А может, все же одной прогулять? Наверное да. Я думаю, Разум не расстроится. У него, наверное свои дела. Пойду хотя бы предупрежу его.». Ася и Разумовский одновременно вышли из своих комнат и столкнулись в проходе. Внезапная неловкость и красные щеки. — Сергей Викторович, я тут подумала прогуляться. Вы не против? Я Вам пока что не нужна для помощи? — Глаза опущены в пол, тихий и подрагивающий голос. — Асенька, я конечно не против. Даже прогулялся бы с тобой за компанию, если ты, конечно, не против. — И вопрос с прогулкой решился сам собой. И оба подумали «Какое облегчение!». Через 30 минут они уже шли по направлению к скверу. Какие-то нелепые шутки, странные разговоры. Но их ничего не смущало. Все на своих местах и все должно быть именно так! Они подходили к кофейне. Ася ежилась от холода и растирала руки. — Может, зайдем попить кофе? — Разумовский взял ее ледяную руку, чтобы хоть как-то помочь. Ася просто кивнула. Зуб на зуб не попадал, чтобы ответить. Так же за руку Сергей повел ее в кофейню. На удивление, там было немноголюдно. Сергей усадил Асю поближе к теплу, а сам ушел за напитками. Он тщательно выбирал, что бы такого интересного купить. «Какао, чай, кофе, глинтвейн… О, глинтвейн! Это же прекрасно!». через 5 минут Сергей вернулся с двумя стаканчиками прекрасного глинтвейна. От него пахло апельсинами и корицей. Прекрасный запах приближающегося Нового года…All I Want For Christmas Is You
Декабрь, декабрь, декабрь. Через 28 дней Новый год, что означало только одно — очередной школьный концерт. Директриса тянула с назначением ответственного за это мероприятие. И выбор ее упал на кого? Правильно, на Разумовского. — Сергей Викторович, в этом году Вы будете готовить праздник во французском стиле. Выберите себе в помощники кого-нибудь из учеников. Можете одного, двоих, троих. Да сколько хотите. Главное, чтобы к 25 декабря все было готово! Разумовский вышел из учительской. Странно. Как можно подготовить праздник во Французском стиле. Под Рождество сделать? Ну 25 числа, сочельник. Все правильно. Они с Асей сделают прекрасный праздник! Сергей спешил сообщий своей «помощнице», что она теперь его помощница. У них было не много, и не мало времени. Но нужно было как можно быстрее все это начать, чтобы не делать все в дикой спешке, как обычно это бывало у других учителей. Очередной урок французского. Лера все еще причитала в окружении новых подруг. Уже столько времени прошло, а она все в «депрессии». Какое жалкое зрелище. Сергею вроде и жалко Анисимову, а вроде и нет. Но Асины чувства ему были намного важнее. Он подозвал ее к себе. — Николаевна поручила мне делать новогодний концерт. Будешь помощницей. — Он незаметно подмигнул. — Конечно! Я буду только рада! — Конечно, ведь это сплотит их еще сильнее. И подарит прекрасное и окрыленное ощущение счастья и чуда. — Надеюсь, все у нас получится прекрасно! У Н А С. По буквам это отскакивало от черепной коробки Разумовского. Конечно, у них по-другому и не может быть. Лера странно смотрела в их сторону. Девушка заметила красные щеки Аси и больно уж счастливый взгляд Разумовского. «Между ними либо что-то есть, либо наклевывается. Надо узнать. И развесить омелу.». Она все еще хотела осуществить свой план по соединению Разума и Аси, даже не смотря на то, что девушки больше не подруги. От происшествия Анисимова отошла немного осознав свою неправоту. Лишь немного. И в тайне она хотела, чтобы у Степановой все было хорошо. Тем же вечером, за очередной кружечкой какао Разумовский и Ася пытались разобраться как же все-таки отмечают Рождество и Новый год во Франции. Они смотрели сайты, выписывали информацию, пытаясь систематизировать полученную информацию. — Сергей Викторович, у меня есть парочка идей. ТОчнее, не парочка, а достаточно. Можно сделать мини-вертеп и расставить по актовому залу сантонов. Модно провести мини «мессу», показать застолье, украшение дома и елки. Ну и про Пер-Ноэля не забыть. Как Вам? — Ася оторвалась от листочка. Разумовский смотрел на нее влюбленными глазами. Он поражался ее находчивости. И из ее предложений действительно можно устроить интересный концерт. — Мне кажется, что это все можно связать между собой. И между сценками рассказывать пасторали по теме. — Ася, это просто прекрасная идея! Мы можем действительно сделать полноценный «спектакль». Только как начать? — Мне кажется, что лучше всего начать с украшения дома. Ведь его наряжают намного раньше, чем наступает само Рождество. Плавно перейти к мессе и обязательно упомянуть про полено! Показать как трансформировалась эта традиция. За тем «сбор гостей», традиционный ужин-обмен информацией. И закончить все Пэр-Ноэлем. — Ася усердно записывала, пока говорила. — А связать все это можно тем, что это происходить в одной семье. Ах да, еще не забыть про омелу! — Девушка все записывала и записывала, хаотично зачеркивая и меняя местами сценки и идеи. — Асечка, ты просто гений! Останется нам с тобой прописать слова, найти «актеров» и готовить все! Ты просто лучшая! — Разумовский поцеловал Асю в щеку, пока та записывала про омелу. Это… Так символично, что Ася покраснела и улыбнулась. На следующий день было сделано объявление про набор «актеров» с указанием, что репетиции могут стать причиной «официального прогула уроков». Директриса, конечно, злилась, но ничего поделать не могла. Желающих нашлось довольно много. Даже пришлось устроить небольшой отбор. Ася и Сергей сидели в первом ряду актового зала, просматривая пары на роль родителей. — Иванова, покрутись еще немного! Встань возле Васильева. Пройдитесь вместе. — Командовал Разумовский. — Ася, что думаешь? — Девушка внимательно смотрела. Иванова, конечно, неплохо смотрела с Васильевым, но для этой роли она не подходила. — Она не подходит. — Тихо шепнула девушка на ухо Разумовскому. — А вот Васильев хорош. — Иванова, свободна! Тебе другая роль будет! Калюжная, ты следующая! — НЕмного полноватая и неуклюжая девушка подошла к Васильеву. Смотрелись они не так гармонично, но в этом что-то было. — Пройдитесь. Говорите о чем-то. Петров, подойди к ним! — Разумовский позвал третьеклассника на сцену. — Изобразите любящую семью. — И у них действительно получилось. — Хорошо. Вас троих мы утверждаем! — Сказала Ася, записывая фамилии. — Нам нужны еще «родственники», «священник» для мессы и Пэр-Ноэль. Итого… Человек 5! — Ася рассматривала кандидатов на эти роли. Иванова подходила для непутевой родственницы. Собственно на эту роль ее и взяли. Нашли и остальных людей. Все шло прекрасно. Сценарии Разумовский прописывал, Ася корректировала. Такая командная работа пробуждала в них еще более глубокие и нежные чувства. Радости не было предела. Очередная репетиция проходила спокойно. До концерта оставалось буквально неделя. Текст все выучили, костюмы нашли, декорации доделывались. — Давайте еще раз прогон! — командовала Ася. — Пару раз все это повторим и на сегодня все! Семейные, пошли! Украшение дома! — Ребята начали отыгрывать. Ася оценивающе смотрела на них. А Разумовский стоял сзади, любуясь тем, как ловко девушка справляется со всем этим. Он гордился ей. И не скрывал этого! — Так, стоп! Калюжная, ты чего такая рассеянная? Тебе плохо? — Да, я, кажется, заболела… — Она практически демонстративно покашляла. — Ты в своем уме! — Ася вскочила со стула, роняя все бумаги. — У нас уже на носу концерт, а ты вздумала идти на попятную! Давай иди! Анисимова! — Лера очень сильно удивилась, что Ася позвала именно ее. — На замену. Живо! — Лера вышла. И отыграла намного лучше предыдущей девушки. Все встало на свои места. Прогоны усиленно шли день за днем! Оставалось все меньше и меньше времени. Кто-то забывал слова, кто-то забывал реквизит. Ася очень сильно злилась и в тот вечер просто негодовала. Дома она истерично кругами бегала по квартире. — Сергей Викторович! Я просто их не понимаю! Почему? Вот почему они не могут собраться?! Послезавтра концерт, они валяют дурака! Нужно еще испечь это чертово полено и этот чертов пирог! Никто не скидывается на продукты! Будто это только мне нужно! Им же пойдут бонусные баллы и оценки! Я так зла! Вы бы знали! Практически все делаете Вы! А они такие растяпы! Это ужасно! И у нас все еще нет пары, которая в заключении пройдется под омелой! «Родителей» не поставишь, они не могут, потому что уже «женаты». Родственников тоже нельзя. Никого больше нельзя! — Ася уже просто не понимала, что делать и слезы накатывались на ее глаза. Столько всего ей нужно было успеть! А тут как назло ну абсолютно все валится из рук! — Солнышко, спокойно! Ничего страшного, на еду все купим! Я уверен, что ты сделаешь просто идеальное полено и идеальный пирог! Ты по-другому ведь не можешь. — Он улыбнулся, притягивая Асю к себе, в объятия. — Ну, милая, не плачь. Все хорошо будет. Что ты так разволновалась? У нас есть абсолютно все. Мы отлично подготовились. Не нервничай, прошу. Слезки тебе не идут. Лучше улыбнись. — Очередной поцелуй в щеку. Ася прижалась щекой к груди Разумовского, ощущая поддержку и его «крепкое мужское плечо», которое абсолютно всегда было рядом. — Мы справимся, солнышко, обещаю — Тихий шепот на ухо и убаюкивающие движения. Ася просто устала. Незаметно подкрался день концерта. Весь день они прогоняли сценарий, весь день добирали реквизит. За этим следил Разумовский. Ася пекла дома полено и пирог. Все шло прекрасно. Действительно прекрасно. Только… У Аси не было наряда. А она ведет концерт и читает пасторали. Как быть? Во что одеться? Экстренный звонок Разумовскому. — Сергей Викторович, — взволнованный голос Аси напряг мужчину, — у меня нет платья… — Отлегло. — В твоем шкафу стоит коробка. Я купил тебе платье! — Тихо-тихо сказал Разумовский. — Это тебе за труды, солнышко. — Никто не слышал. — Боже мой, Сергей Викторович! Вы что! — Успокойся, приводи себя в порядок! Ты нужна мне собранной! Ты — ответственное звено! Если ты будешь нервничать, то и я тоже буду нервным! — Хорошо, я буду через 1,5 часа. — Ася отправилась в свою комнату. В шкафу действительно лежала коробка с платьем. Маленькое черное платье. Классическое, французское. Рядом лежали туфли, перчатки, берет и ожерельице под жемчуг. И записка.«Надеюсь, что тебе все понравится и подойдет! Я так долго думал, что же тебе выбрать. И наконец решил! Все утонченно французское! Прям как ты:).»
«Я люблю его все больше! Он такой внимательный и заботливый. Даже не ожидала от него такого. Платье… Оно великолепно…» Оно и правда было великолепным. Немного отдавало стилем шестидесятых годов. Классика. Открытые плечи, юбка-колокол. Идеально село. Будто на Асю и шили. Весь ансамбль создавал неповторимый французский шик. Красная помада, стрелки. Все, вылитая француженка! Но долго любоваться на себя в зеркало у Аси просто не было времени. Девушка собрала все, что нужно было и вызвала такси. Через 30 минут она была уже в школе. До концерта час. Самый финальный прогон. Волнение на пределе. Музыка заикалась, кто-то от волнения забывал слова. Все нервничали. И пары для прохода под омелой так и не было! Но… Разумовскому пришла гениальная (на его взгляд, конечно же) идея. — Ася, а что если под омелой пройдемся мы, как создатели этого концерта? Мне кажется, что это будет весьма и весьма символично. — «Ага, Серег, символично. Ты признал свое поражение в игре чувств. Она однозначно что-то поймет или поняла. Ты — Олух!». — Хм… — Ася задумалась. Какое странное предложение. Но оно однозначно хорошо. Однозначно прекрасно и интересное. — Хорошо. Сделаем так. Зрители в зале. Занавес открывается и предстает прекрасная картина домашнего уюта. Живые цветы, ель и рассказ о традициях наряжать елку. Пять минут сценки. Смена декораций. Пастораль. Месса. Отыграно. Пастораль. Сценка с поленом. Отыграно. Пастораль. Сценка с гостями. Отыграно. Пастораль. Сценка с рождественским ужином и разрезанием угощений. Тоже отыграно. Причем весьма хорошо. Заключительная пастораль. Заключительная сценка с Пэр-Ноэлем. Омела… Из-за кулис с разных сторон вышли Ася и Разумовский. Они пошли на встречу друг другу, вставая на условном месте. Ну как, условном. Они даже не знали, где спустится омела. И она опустилась ровно над их головами… По традиции, пара, которая встала под омелой сыграет свадьбу в следующем году. Но этому никто не придавал значения. Кроме Аси. И Сергея. Для них это было нечто большее, чем выход на сцену в качестве руководителей концертной программы. Для них это означало признание своих чувств. Назад дороги просто не было. Наконец-то спокойный отдых. Новый год уже через пару часов. Маленькая елочка, точнее еловые ветки, которые Разумовский купил специально для Ася. Он узнал, что елку она не наряжала лет с 12. Да и вообще в ее семье была искусственная елка, которую украшали пренебрежительно. Лишь бы была. И поэтому Разумовский радовал Асю последнюю неделю года. Они уже не стеснялись смотреть влюбленно и открыто друг на друга. Им все понятно. Но все же они боялись сделать первый шаг. Такая ужасная нерешительность просто разрывала обоим сердца. Небольшой новогодний стол, шампанское. И они вдвоем. Наконец-то Ася праздновала как нормальный человек. В кругу семьи. Мясо, картошка, пара салатов и тортик. Сергей запретил Асе готовить много еды: они элементарно ее не съедят! А выкидывать жалко. Время неумолимо быстро приближалось к развязке — к 12 ночи. Ася была в платье, которое подарил ей Разумовский. Сергей еще раз отметил для себя, что выбрал потрясающее платье для потрясающей девушки. Все было будто в классическом кино: хозяйка и ее мужчина. Сергей считал Асю полноправной хозяйкой в своем доме. Она была на своем месте. Не в смысле, что ее обязанность убирать, готовить, стирать и прочее. А в смысле, что она делает его квартиру прекрасной и создает уют. Такой радости Разумовский не испытывал очень, очень, очень долгое время. Его сердце было переполнено радостью. Где-то на антресоли прятался его подарок девушке. А где-то в недрах Асиного шкафа прятался подарок для него. Они оба не рассчитывали, что получат подарки. Какие они уверенные. Действительно достойны друг друга. Даже мыслят одинаково. Миска сладких мандаринов, запах елки. Все как в Асином детстве. Ей хотелось плакать… Ведь… Рядом ни мамы, ни папы. Они жила во лжи все это время. Но думать о плохом так не хотелось. Без двадцати минут 12. Ася и Сергей уже сидели за столом. Оба как на иголках. Такая странная для обоих ситуация. Такая неожиданная. Абсолютно не ожиданная! — Асенька, — первым осмелился прервать тишину Сергей, — я хотел сказать тебе спасибо. А знаешь почему? Ты наполнила мою жизнь смыслом. Я и представить себе не мог, что так все обернется. И Новый год я буду встречать не один, а с тобой. Я вообще не мог подумать, что жизнь так обернется и ты станешь для меня самым близки человеком. — ВРемя приближалось к 12. Оставалось совсем немного. План Разумовского был безупречным: поцеловать ее под куранты. — И знаешь, я благодарю судьбу, что ты остаешься в моей жизни. Асечка, ты такая удивительная, такая красивая, умная, добрая… Просто мечта! Я никогда не встречал таких прекрасных созданий. Хотя, ты творение! Произведение искусства! Жизнь моя не имеет без тебя смысла. — Минута. — Знаешь, я ведь… — Он замялся. Практически в самый важный момент! А все потому, что он посмотрел ей в глаза. В ее бездонные серые глаза и увидел в них слезы. И благодарность. Первый бой курантов. Их губы встретились. Миллиард салютов взорвался в них. Сергей притянул Асю ближе к себе. Такой долгожданный и сладкий поцелуй. Все карты раскрыты. Они больше не передрузья. Они подошли к стадии недоотношений.