Профессор Ли Джинки

      Следующие две недели он полностью посвящает математике, настолько глубоко погружаясь в нее, что одним поздним вечером обнаруживает себя в библиотеке университета именно тогда, когда ее уже закрывают на ночь. Он, конечно, успевает выбежать, а удивленный охранник смотрит на него как на умалишенного, но сам факт того, что он способен так много и усердно работать, Джонга очень мотивирует.       Оказывается, он может сохранять интерес к математике, не смотря на высокий уровень загруженности и дикую усталость, и отчасти ему помогают удобно структурированные учебники, которые выслал профессор. Всякий раз, просматривая схемы и шаги решений, Джонг аж диву дается, насколько всё логично и стройно, но, когда находит фамилию профессора Ли на обеих обложках сзади, все встает на свои места. Однозначно, если профессор прикладывает к чему-то руку, в конце концов это что-то обязано быть идеальным.       За всё это время Джонг ни разу не пишет учителю со своей почты и ни разу не подходит к нему на кафедру, решив, что явится туда, как только закончит две объёмных книги. Но он все также методично отправляет страстные письма с другой почты, чтобы не выдать себя в свое отсутствие. Ему помогают фотографии, которые скидывают в общий чат те, кто посещает пары профессора. Один раз в чат даже скидывают видео с решением какого-то особенно сложного задания, но Джонг следит не за доской, нет. 0н пожирает жадным взглядом широкую спину профессора Ли в светлом пиджаке. Да, ему больше идут тёмные цвета, но Джонг так безумно скучает, что ему плевать на цвет костюма, главное, что он видит профессора: его аккуратно уложенные черные волосы, его нежные запястья, то как он размашисто записывает цифры и комментирует решение своим мягким голосом. Вечернее письмо Джонга в тот день чуть более откровенно, чем предыдущие два.       «Профессор Ли, я, конечно, предпочитаю вас в темном, но и в светлом вы всё также сексуальны. Я не могу не думать, как сниму с вас всю одежду, жадно оголяя соблазнительное, крепкое, нежное тело. Когда вы в темном, я хочу вас так жарко, чтобы вы кричали от удовольствия, пока мой горячий язык будет ласкать вас везде, где мне захочется. А когда вы в светлом, я хочу вас нежно и долго, так, чтобы вы задыхались от желания, пока я буду самыми кончиками пальцев гладить вашу нагревшуюся от возбуждения кожу. Вы дрожите, когда заводитесь? Я мечтаю увидеть, как ваше тело покроется мурашками от моих прикосновений, как дрогнет напряженный живот, когда я проведу языком по пупку и ниже, к налившемуся силой члену. Как же мне хочется ощутить вкус вашего возбуждения на языке и облизать покрасневшую головку. Насколько она чувствительная, профессор Ли?»       Перед тем, как прийти к учителю на кафедру, Джонг тщательно готовится, и не только морально и интеллектуально (изучив учебники от корки до корки и исписав две толстые тетради своим ровным убористым подчерком), но и физически. Он подстригается, впервые выбрав андеркат, который мама считает чересчур вызывающей и совсем не подходящей стрижкой для своего прилежного сына, и в итоге остается в полном восторге. Челку он оставляет длинной, а еще на несколько тонов осветляется, и этот цвет шоколада очень удачно сочетается с темными глазами. Именно так он всегда мечтал выглядеть, и он полностью уверен, что если до этого профессор видел в нем лишь мальчишку, то теперь всё изменится. Учитель точно не сможет устоять.       Кроме новой прически и двух толстых тетрадей записей с решениями примеров, Джонг приготовил еще один сюрприз – своё тело. Конечно, не полностью обнажённое, хотя он бы и от этого не отказался, а в узких темных джинсах, разодранных на коленях, облегающей рубашке и черной кожаной куртке. Да, возможно, его тело не настолько восхитительно, как тело самого профессора, по крайней мере на вкус Джонга, но ему есть чем гордиться.       Он размышляет над тем, разрешить ли страсти отразиться в своих глазах в момент, когда он увидит учителя, или сдержать ее. Джонг не хочет являться без предупреждения и заставать его врасплох, поэтому пишет предупредительное письмо, хотя прекрасно знает из расписания, что сегодня профессор проведет на кафедре несколько часов в перерыве между парами.       «Здравствуйте, профессор Ли, можно мне забежать к вам сегодня между третьей и пятой парой, чтобы кое-что уточнить? Заранее благодарен.»       Ответ приходит через пятнадцать минут: «Здравствуйте, господин Джонгхён. Конечно, можно, я буду вас ждать".       Джонг улыбается, читая сообщение, и одновременно укладывает волосы. Он постарался на славу, таким вызывающе горячим он никогда до этого не выглядел. Из-за этого он даже на секунду задумывается, не перестарался ли он, но на войне все средства хороши.       Сегодня он волнуется не настолько сильно, как в прошлый раз, скорее всего из-за того, что безумно соскучился, и желание увидеть профессор гораздо сильнее страха выдать свои чувства. Он уверенно поднимается на нужный этаж и также уверенно входит внутрь уже знакомого кабинета. Там почти пусто, видимо, потому что все преподаватели заняты на парах, и поэтому взгляд Джонга сразу натыкается на профессора Ли, сидящего на подоконнике и смотрящего сквозь стекло куда-то вдаль.       Он одет в тёмно-зеленый пиджак, такого же цвета брюки и горчичную рубашку. Джонг и подумать не мог, что ему идут и такие сочетания цветов. Он выглядит в них более дерзким и модным. Волосы опять зачёсаны назад, а челка открывает лоб, но из-за задумчивого выражения лица это не выглядит настолько неприступно идеальным, как в их первую встречу. Джонга всего пробирает дрожью от вида этого человека, такого невероятно прекрасного, одновременно трепетно - нежного и вызывающе сексуального.       Профессор так глубоко задумался над чем-то, что Джонг подходит к нему незамеченным. И чтобы отвлечь его от созерцания картинки за окном, он тихо здоровается, изучая взглядом его гладкую кожу лица и шеи. - Добрый день, профессор Ли…       Учитель вздрагивает и поворачивается, и Джонг замечает, как его глаза округляются, брови на мгновение взлетают вверх, а зрачки расширяются, заполняя темнотой шоколадную радужку. Но даже не это сильнее всего говорит о том, как он сбит с толку и шокирован обновленным обликом Джонга, а то, как он задыхается, пусть и всего на мгновение, когда видит его. И если бы Джонг не был так сосредоточен на его реакциях, он бы обязательно пропустил это, потому что профессор молниеносно берет себя в руки, но вот только Джонг поклясться готов, что заметил этот судорожный вздох. Именно так дышит человек, когда видит кого-то особенного. - Здравствуйте, господин Джонгхён, - хрипит голос профессора, но он его быстро выравнивает. - Наконец-то добрался до вас! Прошу прощения, был жутко занят с парами и домашними заданиями, - говорит Джонг, проводя пальцами по волосам, и с удовольствием замечает, как профессор на лишние пару секунд зависает, неотрывно наблюдая за этим движением, а его полные губы мягко приоткрываются, и Джонг только теперь замечает на них блеск, делающий их еще более соблазнительными, настолько, что ему нужны все его силы, чтобы не поддаться этому соблазну и не поцеловать его. - Жизнь студента непроста, особенно на первом курсе, - потерянно говорит профессор, похоже, пытаясь справиться с бесстыдно полыхающим огнём в собственных глазах, правда получается плохо. - Есть то, что делает ее по-настоящему увлекательной, - шепчет Джонг, едва сдерживаясь, чтобы не сказать большее, хотя ему так хочется поведать профессору, что он бы с ним сделал прямо сейчас, в этом пустом кабинете, на этом подоконнике. Как он раздел бы его, срывая пуговицы с рубашки и как бы запустил пальцы в его белье и показал, на что они способны. - Не сомневаюсь, что вам есть, чем заняться, - говорит профессор, не справившись с дрогнувшим голосом, и в первый раз за все их встречи опускает взгляд, что Джонг воспринимает как свою личную победу.       Он не равнодушен, пусть и сдержан, но глаза не могут лгать так, как губы. И Джонг клянется себе, что заставит и их говорить правду, выстанывать правду, кричать правду о том, что он действительно чувствует. - Конечно, есть, - жарко шепчет Джонг, но, когда профессор поднимает на него тёмный взгляд, он продолжает. – Математикой, например, - говорит он со смешком, и профессор оценивает его шутку, мягко улыбнувшись и полностью беря себя в руки.       Он встаёт с подоконника, поправляя пиджак, и проходит мимо Джонга в сторону своего стола, обдавая его знакомым манящим, вкусным и теплым запахом. Джонг и сам добавил к своему образу аромат, чуть более терпкий и горький, чем у профессора, с нотками крепкого кофе. Эту туалетную воду ему подарил на прощанье лучший друг, тот самый, что остался в родном городе, и Джонг наконец-то ей воспользовался. Интересно, профессор оценил этот аромат, или он еще не настолько близко, чтобы его услышать? - Вы усердны, а по вашему виду и не скажешь, - говорит профессор, присаживаясь в рабочее кресло около своего стола. - Думаете? Я не похож на усердного ученика? – спрашивает со смешком Джонг, медленно подходя к столу учителя и ощущая его пристальный взгляд на себе, скользящий по волосам и лицу, губам и глазам, спускающийся вниз и изучающий каждый его сантиметр. - Две недели назад вы были куда ближе к образу хорошего ученика, чем сейчас, - с улыбкой говорит профессор, а Джонг присаживается на стул напротив. - Вам не нравится моя новая прическа? – спрашивает Джонг, опять проводя пальцами по волосам, и снова замечая, как профессор зависает.       Интересно, ему нравятся волосы Джонга или его пальцы? А если он догадался, что это Джонг пишет ему те горячие откровенные письма, и, может быть, сейчас он представляет эти пальцы на своем теле? В своем теле? Джонга охватывает еще большим желанием. - Я этого не говорил, - тихо отвечает профессор. - Надеюсь, что развею ваши сомнения по поводу своей усидчивости.       Джонг вытаскивает из рюкзака два учебника, взятых из библиотеки, они под завязку забиты стикерами, с помощью которых Джонг пометил какие-то интересные моменты или вопросы, а за ними и две полностью исписанные толстые тетради. - Только не говорите, что вы прочитали их оба за две недели, - говорит профессор, недоверчиво смотря на Джонга, а Джонг открыто улыбается, всем своим видом стараясь показать, что напряжение, повисшее между ними при встрече и до сих пор мучающее своей откровенностью, не имеет никакого значения в сравнении с учебой. Если профессору так необходимо найти кого-то настолько же увлеченного математикой, как и он сам, то Джонг должен занять место этого человека. - Похоже, я даже немного перестарался, - признаётся он, раскладывая на столе учебники и раскрывая один из них на нужной странице.       Профессор, кажется, до сих пор не может поверить в то, что Джонг ему говорит, потому что даже не смотрит на учебники. Он смотрит на самого Джонга, сканируя его мутным взглядом. А Джонг держится, держится из последних сил, чтобы не сорваться, хотя, возможно, и зря. Может быть, именно сейчас нужно перейти еще одну черту, но он медлит, наслаждаясь тем, что имеет над профессором такую власть – заставить желать его. - Покажите мне, - хрипло шепчет профессор, опуская взгляд на его тетрадь, а Джонг закусывает губу, чтобы не застонать от этого чувственного шепота. - Что показать? – также низко спрашивает Джонг, подаваясь на стуле вперед, желая оказаться максимально близко к профессору. - Покажите, как вы это делали? – также хрипло и эротично, и Джонг слышит в этих словах намек на что-то совсем другое. «Как я делал что, профессор? Ласкал себя, думая о вас?», - хочет спросить Джонг. - Я покажу, если вы обещаете мне помочь с несколькими заданиями, - просит он невинно, и профессор кивает, так и не поднимая на него взгляд, и Джонгу кажется, что он специально не смотрит на него, борясь со страстью, и лишь надеется, что не ошибся в своих выводах. Возможно, этот страстный взгляд посвящён лишь математике, а не самому Джонгу. - Вот здесь, - через несколько страниц прерывает профессор повисшую тишину. Джонг не отвлекает его всё то время, пока он разбирается в записях, изучая его взглядом, полным страсти. – Вот здесь, господин Джонгхён… - повторяет учитель тихо, мягко проводя пальцами по страницам, гладя их с такой нежностью и любовью, что Джонг по-настоящему теряется.       Значит, всё же математика важнее? Значит, Джонг интересует его только поэтому? Он наклоняется, чтобы увидеть, о чем говорит профессор, и вздыхает. - Это еще одна новая формула. Я немного посидел на форумах магистрантов и отрыл профессора, который писал о ее использовании научную работу, и мы немного пообщались… - Вы определенно умеете удивлять, - прерывает его учитель, наконец-то поднимая страстный взгляд к лицу Джонга. – Вы даже не смелый, нет… вы наглый, господин Джонгхён. - Надеюсь, это комплимент, - говорит Джонг, ничего уже не понимая в их разговоре. - Если дело касается математики, то быть наглым – это плюс, и будем откровенны, наглость вам идет, но наглость вне науки лично меня разочаровывает, - говорит профессор, двусмысленно смотря на Джонга, и его взгляд становится на приличное количество градусов холоднее.       Это что, было предупреждение? Он действительно в курсе, что это Джонг строчит ему неприличные сообщения? Тогда почему не скажет прямо? Почему играет? И если ему нравится Джонг, зачем нужно постоянно портить их общение вот этими намёками? Или Джонг опять бредит и всё неверно интерпретирует? Он начинает злиться, потому что не знает, каким должен быть его следующий шаг. Буквально пять минут назад он был уверен, что сегодня их встреча закончится хотя бы жарким поцелуем, но теперь он опять чувствует, будто попал в немилость, и ему нужно защищаться. - Соглашусь, профессор, - говорит подчеркнуто спокойно Джонг.       Профессор сначала удивленно смеряет его взглядом, а потом хмурится, видимо, пытаясь понять, лжет он или нет. - Наглость должна знать пределы, вне всякого сомнения, - продолжает Джонг, смотря на учителя понимающе.       Хорошо, пусть будет так. Раз профессор решил снова отступить на шаг назад, Джонг примет правила игры, продолжит делать вид, словном между ними нет этого огня и сексуального напряжения, продолжит делать вид, словно его тоже, как и учителя, волнует исключительно математика. - Я рад, что вы со мной согласны, но похоже, в вашей группе есть те, кто не поддерживает эту идею, - говорит профессор тихо, и сердце Джонга пропускает удар. Вот тот момент, когда учитель скажет ему, что знает, что это он его преследует. - Я не совсем понимаю, о чем вы, - хмуро смотрит на него Джонг. Он надеется, что профессор примет его игру за правду. Профессор долго изучает его пристальным взглядом, но Джонг по-прежнему не поддаётся, изображая невинность. - Конечно, я привык ко всякого рода странностям на работе, но всегда есть черта, которую люди не позволяют себе переступить, но кто-то из ваших сокурсников, очевидно, думает, что имеет на это полное право, - отвечает медленно профессор, пытливо изучая Джонга темными глазами, но Джонг осторожен в выражении своих эмоций. Он делает вид, будто пытается осознать сказанное. - Прошу прощения, но я не совсем понимаю… - начинает он, но профессор его перебивает. - Я не люблю пошлость, господин Джонгхён, не вижу в ней ничего забавного, и уж точно ничего соблазнительного, - он замолкает, а Джонг ошарашенно смотрит на него.       На самом деле он не удивлен и тем более не шокирован. Джонг ждал даже более бурной реакции. В списке предполагаемых им реакций профессора был и опрокинутый на его рубашку стакан воды, и пощечина, и даже отчисление из университета. - Вы хотите сказать, что… - опять пытается вставить слово Джонг. - Хочу сказать, что кто-то готов рискнуть всем, только чтобы написать мне пару непристойностей, и мне интересно, кто этот безумец, - профессор всё также сканирует его взглядом, но Джонг не смущается и не показывает никакой слабости, только удивленно раскрывает рот. - Возможно, вы знаете, кто это? Может быть, какая-то первокурсница, решившая, что роман с профессором – хорошая идея для того, чтобы весело провести первый учебный год в университете, - задумчиво бормочет учитель, откидываясь назад.       А Джонг внутренне выдыхает. Первокурсница? Значит профессор даже не знает, что ему пишет мужчина, и это отлично. Джонг действительно старается писать письма нейтрально, чтобы не сразу выдать себя. - Хм, - тянет он, жуя губу и делая вид, что пытается что-то припомнить, а потом качает головой с озабоченным лицом. – Сложно сказать, кто из них на это способен, они все кажутся нормальными, по крайней мере с первого взгляда, но лично я никого там не знаю. Я дружу с третьекурсниками из баскетбольной команды. - Вы ходите на баскетбол? – спрашивает внезапно профессор, меняя тему. - Да, я люблю баскетбол, но футбол мне нравится больше, из-за роста, сами понимаете… - с нервным смешком говорит Джонг, и профессор Ли кажется, думает, что причина этого смеха не в опасении насчет раскрытия тайны сообщений, а в неуверенности в себе. - Не думаю, что вам стоит переживать из-за него, господин Джонгхён. Со временем вы поймете, что это не имеет никакого значения, хотя в молодости и кажется по-настоящему важным, - говорит профессор Ли, удивляя внезапным участием.       Джонг судорожно вздыхает. Опять это подчеркивание их разницы в возрасте, обычно людей это отрезвляет, но его - нет. Это делает огонь в его груди еще жарче. - Вы всегда были таким, как сейчас, профессор? – интересуется он, разглядывая морщинки вокруг глаз учителя. - Каким? - спрашивает профессор, смотря в глаза Джонга, уже не так жарко, как в начале их встречи, но и без пронзительного холодного подозрения, как пару минут назад. Он всё же не разгадал загадку писем, иначе точно не был бы таким безмятежным.       «Сексуальным, желанным, горячим, нежным, соблазнительным», и еще огромным количеством прилагательных хотел бы Джонг его описать, но ему нужно сдерживать свои губы и язык, чтобы не испортить все то, что уже есть между ними, пусть пока призрачно. - Слишком любящим математику, - отвечает Джонг, а профессор расплывается в улыбке. - Раньше было хуже, - он тихо смеется, будто что-то припоминая. - Хуже, чем сейчас? - Шутит Джонг, делая большие глаза. - Уж поверьте, я был тем еще занудой - ботаником. - Да быть не может, - удивляется Джонг, а профессор хитро улыбается, без слов понимая, что это подкол. - Бросьте. Разве по мне не видно, что всё свое юношество я провёл за учебниками? – спрашивает он, заинтересованно ожидая ответа.       Джонг еще раз внимательно его оглядывает, и с одной стороны, не может не согласиться, что профессор скорее похож на того, кто учился и в школе, и в университете на одни высшие баллы, но с другой стороны, в его глазах есть какой-то вызов, который никак не вяжется с образом зануды и зубрилы. - Я бы сказал, что вы из тех, кто скрывает больше, чем показывает, - говорит Джонг на свой страх и риск.       Профессор щурится и закусывает нижнюю губу, будто бы раздумывая, какой следующий ход сделать. Они словно играют в игру, правила которой ни один из них не знает. Джонг смотрит на него также пристально и молится, чтобы он перестал мучить свои губы зубами, иначе он сорвется и поцелует его настолько горячо, что профессор задохнется от пламени его страсти. - А вы, господин Джонгхён, из таких? – спрашивается профессор внезапно, а Джонг вскидывает одну бровь. - Я скорее из противоположных, профессор Ли, - тихо говорит он, а учитель складывает руки на груди, неотрывно смотря ему в глаза. - Предпочитаете быть откровенным? – задает он провокационный вопрос.       «Даже не представляете насколько откровенным, профессор Ли», - думает Джонг, и отвечает: - Предельно, - возвращая учителю ту же фразу, что он сказал ему в их прошлую встречу. - Полагаю, с возрастом это пройдет. - Надеюсь, что нет, - отвечает Джонг поспешно. - Боитесь потерять себя? – нажимает профессор сильнее, а Джонг щурится.       Как так вышло, что они перешли с темы математики на тему будущего Джонга, в котором он видит профессора Ли рядом с собой, и от этого настоящее, в котором они до сих пор не вместе, причиняет ему боль? - Боюсь, что могу потерять кого-то важного из-за осторожности, - говорит Джонг, абсолютно не ожидая от себя такого честного ответа. Он что, правда, только что открыл профессору то, о чем даже себе редко признается? - Не боитесь, что потеряете кого-то важного из-за НЕосторожности? – спрашивает профессор, а Джонг на секунду задумывается. - Мой человек должен принимать меня таким, какой я есть, откровенным и настоящим. Разве не в этом смысл любви? – спрашивает он, зная, что звучит наивно, но это то, во что он действительно хочет верить. - Когда-то я тоже так думал, - шепчет профессор, и в его глазах появляется какая-то вымученная тревога и одновременно беспомощность. - Что вы сказали? – переспрашивает Джонг. - Ничего из того, что хотел бы повторить, - поспешно сворачивает тему профессор, но его глаза остаются полными боли. - Давайте вернемся к математике, если вы не против… - Я только за, - сразу отзывается Джонг, чувствуя, что должен разрядить обстановку.       Он бы хотел утешить его, прикоснуться к нему, обнять, но он не имеет на это никакого права, а так хочет иметь. Это глупость, конечно. Джонг знает его всего несколько недель, тогда почему у него так дрогнуло сердце в момент, когда он увидел в глазах учителя боль? Почему ему так важно, чтобы эта боль больше не появилась? - Объясните мне вот этот пример. Как тут лучше сделать, как думаете? – Джонг наклоняется ближе, чтобы найти нужное место в тетради, чувствуя его взгляд на своих длинных темных ресницах, а потом и на губах, долгий и мягкий, и его пробирает дрожью.       Он поднимает глаза к его глазам, и они смотрят друг на друга неотрывно, будто бы видя впервые. Джонг смотрит с теплотой и заботой, а профессор - с благодарностью. Джонгу никогда не было ни с кем так правильно - просто смотреть в чьи-то глаза и чувствовать себя так, будто бы всё сказано одним лишь взглядом. Профессор прерывает контакт первым, но Джонг уверен, что и он ощутил что-то похожее, потому что его ресницы дрожат от чувств, когда он делает вид, что вчитывается в записи. - Давайте покажу, как тут лучше сделать, - он берет из стопки листок бумаги, но Джонг его прерывает. - Напишите в моей тетради, чтобы все было в одном месте. Я оставил там одну пустую страницу, - просит он, а профессор кивает и начинает объяснять решение, записывая расчеты на пустом листе.       Рядом с ровным и убористым подчерком его слегка разрозненный и неуклюжий выглядит настолько мило, что Джонг не может скрыть улыбки. Какие же они разные, и именно поэтому его тянет к учителю еще сильнее. Особенно после этого долгого, так много сказавшего ему взгляда. Что ему еще сделать, чтобы заслужить его? Страсть из-за успехов в математике, нежность за то, что не полез к нему в душу глубже, чем позволено… Какие еще эмоции он ему покажет? - Вам все понятно? – спрашивает профессор, подчеркивая ответ, чтобы выделить.       Он, кажется, отвлекся от грустных мыслей, пока объяснял, чему Джонг несказанно рад. Каким-то образом, сегодняшняя встреча, сначала жаркая, потом ледяная, приходит к моменту, когда Джонг понимает, что ему важен не только секс с учителем, а что-то другое, более глубокое. Он и сам не может описать, что точно чувствует, слишком сложно: страсть вперемешку с беспокойством, желание вперемешку с нежностью, а еще ощущение того, что их будущее возможно. - Да, конечно. Можно еще вот здесь и тут? И это всё, что я хотел у вас спросить, - показывает профессору Джонг, отмечая, что тот опять начинает светиться удовольствием, когда просматривает его записи. - Вы отлично поработали, господин Джонгхён. Вы правы, как бы вы не выглядели, вы усердный и старательный, и я рад, что ваша внешность обманчива, - довольно говорит профессор, внимательно читая решение очередной задачи. - Моя внешность? Что вы имеете ввиду? – спрашивает Джонг.       Ему интересно, что профессор ответит, насколько честно он назовет причину. «Вы слишком страстный для отличника», «Вы слишком сексуальный, чтобы быть ботаником»? - Не заставляйте мне говорить вам то, что вы и сами прекрасно знаете, - отвечает учитель Ли, будто бы прочитав его мысли. - Я бы не заставлял, если бы правда знал, о чём вы, - говорит Джонг, пытаясь вывести его на откровенность. - Сколько девушек с курса математики уже предложили вам сходить на свидание? - Ни одной, - говорит Джонг, и не врёт.       Он был так занят этой самой математикой, что ни с кем кроме парней с баскетбольной команды и не виделся вне занятий. - Быть того не может, - с недоверием поднимает на него взгляд профессор. - У них есть другой предмет страсти. - Надеюсь, что услышу, что этот предмет – математика, - похоже, учитель и сам не верит в то, что говорит. - Этот предмет – вы, профессор Ли, - говорит Джонг, наблюдая за реакцией учителя. Кажется, он совсем не удивлен. - Ко второму курсу они успокоятся, - равнодушно комментирует он. - А что будет на втором курсе? – спрашивает Джонг заинтересованно. - На втором курсе будет профессор Ким с кафедры философии, который уделяет общению со студентами куда больше времени, чем я, - с ухмылкой отвечает профессор, и Джонг тоже улыбается. - Значит, вы в общении со студентами не заинтересованы? - Стараюсь разделять работу и личную жизнь.       Джонг вспоминает о том «Минхо» из его телефона. Значит он – его личная жизнь? - Получается? – спрашивает он, не надеясь на честный ответ. - Это не так уж и сложно. - То есть вы ни разу не встречались со студентками за все время, пока работаете преподавателем? - делает шаг конем Джонг. Он хочет удостовериться, что у него есть шанс. - Это запрещено, - туманно отвечает профессор, всё также пристально смотря на Джонга, будто бы пытаясь понять, зачем тот у него об этом спрашивает. - И только поэтому не встречались? Это единственная причина? - Меня едва ли интересуют женщины младше меня на целую жизнь.       «А как насчет мужчин, профессор Ли?», - хочет спросить Джонг, но профессор продолжает: - Именно поэтому студентки успокоятся ко второму курсу. Им станет ясно, что я в них не заинтересован, а еще холоден. Редко какой человек способен мириться с равнодушием в его сторону, - говорит с улыбкой профессор.       Видимо, он и правда не из тех мужчин, кто любит в свободное время позаигрывать с привлекательными студенточками, просто чтобы потешить свое самолюбие. Но его внешность и сексуальность сама притягивает женщин, как мотыльков на свет. - Но вы производите неизгладимое первое впечатление, - говорит с усмешкой Джонг, проводя пальцами по волосам. Профессор следит за этим движением, польщённо улыбаясь. - Только на это я и способен.       «Ошибаетесь», - думает Джонг. «Вы способны свести с ума».       Они заканчивают с математикой, и Джонг уходит, получив обещание прислать еще книг и нежную улыбку в конце, когда профессор остаётся сидеть в своем кресле, провожая Джонга мягким взглядом до двери. Джонг не знает, поменяла ли эта встреча отношение профессора к нему, но что его собственные чувства стали чуть глубже – он больше, чем уверен. Ему хорошо рядом с ним, уютно и тепло, а не только жарко. И он понимает, что страсть – это не всё, что он от него хочет. Не только страсть, но и нежность. Всю его нежность.