***
Мелко барабанил дождь по подоконнику, отбивая свой затейливый ритм, который, однако, не мог заглушить шума улицы. В комнате, плотно зашторенной тяжелыми занавесками, пахло сыростью и затхлостью. Повсюду были разбросаны вещи: сиротливо развалились на старом кресле джинсы, где-то в углу затерялась когда-то розовая футболка, которая ныне, была покрыта разводами непонятного содержания. Рядом с одеждой, а кое-где и на ней, валялись куски еды, настолько заплесневевшие, что было непонятно: это кусок пиццы или огрызок яблока? Черт его разберет. Посреди всего этого безобразия, на большой кровати, прямо в одежде, лежал молодой парень, тупо смотря в серый безжизненный потолок. Окрашенные когда-то в розовый волосы отрасли, было видно, что их очень давно не мыли, однако их хозяина это мало заботило. Итадори Юдзи, некогда веселый и активный парень, сейчас больше напоминал безвольное нечто, чем того человека, которым был раньше. На тумбочке звенел мобильный, но отвечать парень не собирался. Зачем? Рядом ведь и так есть надежный (ну или не особо) собеседник. — Эй, малец, хоть бы размялся, а то выглядишь как тот кусок пиццы в углу, хотя, я передумал, лучше лежи дальше. Чем быстрее ты сдохнешь, тем раньше я получу это убогое тельце в свое пользование. — Хватит сидеть у меня в голове, оставь меня в покое, — Итадори перевернулся набок, поджав ноги к груди, стискивая со всей дури зубы. Все тело отвратительно ныло и молило о пище и свежем воздухе, но на улицу выходить было нельзя, потому что Сукуна (так представился голос) мог завладеть и другими людьми. — Ой, да ладно тебе. Я оказываю великую милость такому паршивцу своим разговором, а он не ценит. Впрочем, я не в обиде. Как можно обижаться на грязь под ногами? — резкий хохот разрезал тишину в квартире, обдирая уши изнутри, заставляя сердце биться в ускоренном темпе. — Я сказал уходи прочь! — побелевшие пальцы вцепились в грязную шевелюру, отрывая волосы кусками. Это было больно, даже слезы навернулись на глаза, — Почему? За что ты так со мной? Я не хочу отдавать свое тело! — Угомонись пацан, твое нытье только раздражает. Итадори кое-как встал с кровати, не обращая внимания на боль в отекших ногах и медленно побрел по направлению к туалету, держась за стенки. Голос утих, хотя бы на несколько минут можно было расслабиться. От голоса не спасали ни подушки, которыми накрывался парень по началу, ни затычки.Наоборот, Сукуна как будто набирал мощь и начинал говорить еще громче, поэтому, вскоре Итадори перестал пытаться заглушить его. Наконец-то парень добрел до ванной. После щелчка выключателем зажёгся холодный электрический свет, который осветил зеркало, прикрепленное к стенке напротив входа. Итадори дрожащими руками снял загаженную футболку и посмотрел на свое тело: — Выглядит не очень, — снова зазвучал Сукуна в голове, Итадори не стал отвечать, не потому что не хотел, а просто по какой-то причине не смог этого сделать. Под слоем холодного пота виднелись кровоподтеки по всему телу, они уродливыми красными пятнами, подобно плесени, разрастались на белоснежной коже. Демон, сидящий в его голове, словно бил парня изнутри, желая выбраться наружу. Терпеть это было просто невыносимо. Кулак полетел в зеркало, но сил разбить его не хватило, остался лишь кровавый след, мерзко растекшийся по глади. Словно лавиной парня накрыло гневом, он начал бить себя по лицу, выдирать волосы тонкими пальцами с проступившей на них паутиной капилляров, хотелось кричать, но ни одно слово не прорезало тишину квартиры. Итадори обессиленно рухнул на пол, все было тщетно. Звонок в дверь прозвучал неожиданно, липкий страх вмиг опутал тело Юдзи. Люди не должны с ним пересекаться, ни в коем случае. Всё что надо было делать в такой ситуации — это ничего не делать. Парень закрыл глаза под злобный смех Демона. Откроет ли он теперь их когда-нибудь?***
В просторном белом кабинете было достаточно прохладно, однако, хозяина это не заботило, а вот растения на подоконнике подмерзли. Мужчина сидел, буквально утопая, в большом темно-зеленом кресле, с особым вниманием поглядывая на анамнез поступившего пациента. Пронзительно голубые глаза следили с дотошностью за каждым словом, не упуская ни единой детали. Сатору Годжо действительно был заинтересован в данном пареньке. Итадори Юдзи сказочно повезло, что его соседи вызвали тревогу. С температурой в сорок градусов, в крайне тяжелом состоянии его госпитализировали, а после нормализации отправили в психиатрическое отделение с острым чувственным бредом и онейроидной кататонией. В крови были обнаружен лейкоцитоз, увеличение количества мочевины и креатинина, а также повышено СОЭ. Годжо положил анамнез на стол, задумчиво потирая подбородок. Фебрильная шизофрения или как еще ее называют «смертельная кататония», исключительно редкий психоз. С самого начала контакт с больным был затруднен, Итадори полностью отрешен от окружающего, однако, сейчас должен уже наступить период ремиссии, так что Сатору был решительно настроен поговорить со своим пациентом.***
В палате, впрочем как и во всей больнице, было светло, возможно даже слишком. Когда Итадори открыл глаза он даже подумал, что умер. Все тело ломило, в горле была сухость, значит, вроде живой. Парень попытался приподняться, но из-за долго лежания или быть может из-за болезни, сделать это было довольно тяжело. — Сукуна? — в ответ лишь тишина. Улыбка сама непроизвольно натянулась на лицо. Наконец-то закончились эти сумасшедшие деньки, поэтому парень поудобнее расположился на своей койке и закрыл глаза, намереваясь поспать, но заснуть ему не дали. — Итадори Юдзи? Доброе утро, я ваш лечащий врач Сатору Годжо, как Вы себя чувствуете? Понимаю, что вы устали, но надо обсудить пару моментов. Вы же у нас не слабак? То-то же, — врач был настолько воодушевлен, что казалось, будто все пространство превратилось в беззаботную цветочную поляну. — Э? Все болит, а так вроде нормально… — Вот и отличненько, я еще загляну к Вам попозже, у меня тут обходик просто. Сатору быстро удалился за дверь и был таков, тем временем Юдзи медленно начал погружаться в сон. Последние дни действительно выдались тяжелыми. После смерти деда на душе было как-то пусто, казалось, что привычные чувства исчезли и, вскоре, пустоту заполнила злость. Итадори понимал, что с ним что-то не так, он будто утратил самого себя, что очень его испугало. Он закрылся в своей квартирке, маленьком мирке и решил, что лучшим решением будет не выходить оттуда, а после… Появился голос. Мысли медленно ускользали от парня, передавая его в нежные объятия сна. Пора отдохнуть. — Эй, паршивец, ты ведь не думаешь, что все закончилось?