Время будить королей

Дейенерис казалось, что в последний раз она бывала тут в прошлой жизни. Впрочем, не такое уж это и обманчивое ощущение: она умерла и вернулась прежде, чем снова выйти на залитую закатным светом террасу, которая примыкала к просторным покоям. Всё выглядело знакомым — и в то же время новым. Такое случается чувствовать тому, кто после долгого отсутствия вошёл в свой прежний дом, который сам по себе не изменился, но изменилось нечто внутри самого человека. Не надломилось, не ушло. Просто стало иным. И от того окружающая реальность приобретала прежде неведомые черты, которые на самом деле принадлежали не некогда знакомому месту, а самой душе. Даже запахи казались другими. Острыми и терпкими. Нечто внутри Дейенерис трепетало, когда она вдыхала их полной грудью, наполняясь забытым ощущением не то счастья, не то облегчения. Аромат цветов и фруктовых деревьев смешивался с запахом гари, пусть за прошедшие дни дважды шёл дождь — на сей раз чистый — и почти полностью смыл пепел со зданий и улиц древнего города. Дейенерис подошла к самому кирпичному парапету, оглядывая лежащий внизу Миэрин. Вздохнув, она опустила взгляд на свой живот, который стал хорошо заметен за последнее время. Она была облачена в тёмное платье, поверх которого накинула кожаный жилет, напоминающий о Дотракийском Море. Под самим же платьем находились расшитые теперь под её живот бриджи для верховой езды, с которыми она старалась не расставаться никогда, если придётся вдруг броситься в путь. Не самый лучший и представительный наряд, но ей нравилось. Тем более, она не собиралась сейчас ни принимать просителей, ни держать совет. Подниматься вверх и спускаться вниз по широкой мраморной лестнице Великой пирамиды становилось всё тяжелее и от того, что из-за живота она почти не могла смотреть себе под ноги и постоянно боялась поскользнуться и упасть. Приходилось отчаянно цепляться за поручни. Вдовец настаивал на том, чтобы слуги перемещали её в случае необходимости на паланкине, но Дейенерис пока отвергала эту идею, но по прошествии некоторого времени начала всерьёз задумываться об этом. Прямо же сейчас, этим вечером, ей требовалось немного передохнуть прежде, чем вернуться к делам. Хотя всё оказалось не так ужасно, как представлялось в самом начале, когда она верхом на Дрогоне оглядывала оставленный ею город. Тот был покрытым серым, высохшим на солнце пеплом, и зрелище это привело Дейенерис в немалый ужас: никогда ей не доводилось видеть, что случается с городами, находящимися не так далеко от места извержения вулканов. Вскоре выяснилось, что в Миэрине дела обстоят куда как лучше, чем в других городах Залива, если не считать определённой нехватки чистой воды. Вдовец доложил о том, что Астапор сильно пострадал из-за огромных волн, что на него обрушились, в Юнкае совсем недавно потушили последний очаг бушевавшего там пожара. И, конечно, землетрясения. Они же стали причиной схождения с фундамента некоторых пирамид. В Миэрине рухнула, расколовшись на чёрно-зелёные куски, пирамида Накканов, под обломками погибло по приблизительным подсчётам около трёхсот человек. Ещё столько же пропало без вести, если считать время, когда начались пепельные дожди, как их окрестили. Пострадали так же и некоторые из домов, которые теперь предстояло отстроить. Людей временно размещали в возведённых наскоро бараках или свободных уровнях других пирамид. Дейенерис сейчас не могла припомнить, что именно видела с высоты. Но тогда она явно была сосредоточена не на том, чтобы пересчитывать количество строений. — Завалы давно разобраны, — заверил её присутствовавший тут же Джокин. — Даарио Нахарис тогда ещё был в городе, он проследил, чтобы этим занялись. И всех, кого можно мы достали... и погребли. — Слышал, что в Волантисе дела не сильно лучше, пусть нас это пока и не касается. Про Монтарис и говорить нечего, — тут же махнул рукой Вдовец. Но по его угрюмому, исполосованному жуткими шрамами лицу не было видно, чтобы он сильно об этом переживал. — Остров Новый Гис ушёл под воду... Элирия, Толос... говорят, сами города снесло с лица земли. Если там что-то и осталось, то вряд ли есть кого спасать. Что касается Яроса, то он, скорее всего, серьёзно пострадал, и пока мы ничем не можем им помочь, поскольку вода долгое время была отравлена, Миэрин находился на грани голода и засухи. К тому же Ярос... — Вдовец помолчал. — Вы знаете, моя королева, на острове было достаточно людей, что злоумышляли нарушить порядок. И наверняка бы попытались это сделать в самое ближайшее время. Дейенерис хмурилась, внимательно и молча выслушивая этот рассказ. Находились они в просторных покоях рядом с её собственными. На вытесанном из чёрного дуба круглом столе лежала чуть потрёпанная карта, на которой был изображён не только Залив Драконов, но и значительная часть южного побережья Эссоса — от Лиса до Сухих Костей. И Вдовец дополнял свой отчёт резким тычком в каждый из названных им городов, словно некоторые из них готов был для верности придавить пальцем, как назойливых блох. Сквозь резные перегородки и ставни проникали бледные лучи солнца, которое то и дело проглядывало сквозь рваные облака. Пахло дождём, который наверняка скоро вновь прольётся над городом, и на этот случай — если дождь будет обычным — Дейенерис уже распорядилась заранее подготовить большие ёмкости, в которые можно было бы собрать дождевую воду. Марвин посоветовал набросать на дно серебра, сколько отыщется, и теперь оставалось полагаться только на удачу. Помимо Вдовца и Джокина, за столом присутствовали так же Марвин, Кинвара и новый командир Безупречных, что предпочли вернуться в Миэрин. Герой... Дейенерис смотрела на него, и вспоминала, что именно он был одним из лучших друзей Серого Червя, поэтому память невольно рисовала рядом фигуру прежнего командира, от чего постоянно ёкало что-то под сердцем. Всё это были давно свершившиеся дни, что возвращались к Дейенерис по осколкам. И он... он тоже был там, в Королевской Гавани. Дейенерис хотела улучить время и узнать побольше о Сером Черве и тех, кто ушёл с ним. Может быть, Герой вспомнит ещё какие-то детали? Пока он лишь кратко рассказал про Наат и что Серый Червь по какой-то причине не стал убивать Джона Сноу, отправив его на суд. Во многом именно это стало причиной того, что большинство Безупречных вернулось обратно в Миэрин, последовав за Героем, — многие не поняли и не приняли решения своего прежнего командира касательно жизни предателя, погубившего королеву. Вестерос же вызывал только отвращение. Но слова каждый раз застревали у Дейенерис в глотке, когда она намеревалась начать этот разговор снова, особенно видя гнев и боль в глазах Героя. Ей казалось, что она уже приняла новую реальность. Если не смирилась, то хотя бы осознала. Стоило же вернуться в Миэрин, увидеть удивлённые и восторженные глаза Вдовца и Джокина, которые совершенно неподобающе закричали при виде неё, подняв на ноги всю пирамиду... Стоило встретиться с Героем, который, наверное, впервые в жизни выронил из рук своё копьё... Всё это оказалось слишком. Особенно Герой, что хранил в себе память о том дне. Как же горько. И ещё больше от того, что Дейенерис до сих пор не знала, как ей дальше жить с этим. Нет, она не сломается, не повернёт назад, ибо учится на своих ошибках, но как уговорить собственное сердце не вздрагивать каждый раз? Герой в разговоре пока не участвовал, давая возможность высказаться Вдовцу и Джокину, что руководили городом, когда ушёл Даарио Нахарис. Дейенерис невольно думала, что рядом сейчас мог бы быть Серый Червь. И невольно устыдилась уже этих мыслей. Всё это верные ей люди, которые сделали сознательный выбор защищать её людей даже после того, как она... как она ушла. И сейчас она не имела права тосковать, когда вокруг дела обстояли таким образом. Но жив ли Серый Червь и те, кто последовал за ним на Наат? Может быть. Может быть... — Моя королева, — Вдовец коротко прокашлялся, заметив задумчивость Дейенерис, взгляд которой устремился куда-то в сторону распахнутого окна. — Могу я спросить? — Можешь, — Дейенерис посмотрела на его жутковатое лицо и бледно улыбнулась. — После того, как сам, наконец, дашь мне чёткий ответ на вопрос. — Что угодно, — Вдовец коротко кивнул. Джокин рядом с ним тоже весь обратился в слух. — Многого я не спрошу, — Дейенерис неожиданно едва не рассмеялась, пусть и безо всякого веселья. Она вдруг вспомнила, с каким выражением лиц смотрели на неё прочие обитатели пирамиды, явившиеся на невообразимый шум. Как на привидение. Впрочем... не удивительно. Они ведь знали о случившемся за Узким морем. — Скажи мне, почему Даарио Нахарис бросил город, оставив решать проблемы тебя и Джокина? Дела идут не лучшим образом из-за стихийного бедствия. Я понимаю, по какой причине по-прежнему не выбрали другого правителя... Однако и его поведение в этой ситуации вызывает у меня одни лишь вопросы. Он жив? Я хочу слышать только правду. Не нужно пустых утешений, от них всё становится только хуже. Дейенерис заметила, как Вдовец бросил быстрый взгляд на Джокина, который кивнул с хмурым видом. — Он... жив, моя королева, — заверил её Вдовец. — Во всяком случае, был жив, когда покидал Миэрин. Сейчас его судьба мне неизвестна — письма писать он не особенно умеет и вряд ли имел такую возможность. — Где он? Куда ушёл? — с чуть большим напором повторила Дейенерис, голос её прозвучал холодно. — Почему он оставил город? Вы оба так толком и не рассказали ничего, кроме того, что его здесь нет. Но я это и сама заметила. Сердце болезненно сжалось. Ей отчего-то казалось, словно её берегут от какой-то иной, более прозаичной — и при том более мрачной правды. Дейенерис знала Даарио Нахариса, и на какие безумные выходки он способен. Но вот так оставить Миэрин... скорее он отправился на вылазку и погиб. Это было бы похоже на него. — Он направился на запад. Так он нам сообщил, — признался уже Джокин с коротким выдохом. — Мы пытались его отговорить, однако, — он пожал плечами, — Даарио Нахарис упрямый человек. Если уж что-то решил, обязательно это сделает. Вашему величеству наверняка это известно. — На запад? — растерялась Дейенерис. — Но зачем? Он объяснил? Я всё ещё решительно ничего не понимаю. — Даарио Нахарис хотел отомстить предателям за свою королеву, — послышался голос Героя. Он тут же насупился, говоря о врагах. Видимо, и сам двинулся бы следом, да другой долг не позволил это сделать. — Больше он ничего не сказал. — Отомстить? — Марвин посмотрел на нынешнего командира Безупречных, широко распахнув глаза. — Но каким образом? — Вы слышали, мейстер, — Кинвара вздохнула. — Большего он не сообщил. Видимо, не хотел, чтобы кто-то случайно раскрыл его планы прежде времени. Так я понимаю. Дейенерис чувствовала, как внутри неё разливается горячий свинец, состоящий из досады, гнева и тоски. И она даже не понимала, что именно вызывает в ней все эти чувства. — С тех пор прошло немало времени, — продолжил Джокин с коротким вздохом, — но Даарио не давал о себе знать. Одни боги ведают, где его сейчас носит. Когда же он покидал Миэрин... дела обстояли несколько иначе, из всех серьёзных проблем — рухнувшая пирамида да несколько домов рядом с лабиринтом Маздана. Конечно, стихийное бедствие было серьёзным, но настоящие проблемы начались уже после его отбытия. Одно хорошо: работорговцы, что ещё остались и лелеяли надежду навести прежние порядки, нынче заняты другими делами. Им не до войны. Даарио думал в этом направлении... — От этого не легче, — буркнул Марвин. Дейенерис пока никак не реагировала, пытаясь переварить информацию. В голове не укладывалось, что Даарио Нахарис мог отправиться в Вестерос. Или же он вовсе туда не добрался? Могло статься и так. На короткое мгновение прижав руку к груди, Дейенерис закрыла глаза. Опасения её касательно капитана Воронов-Буревестников оправдались... Признавать это было горько и болезненно, как и всё прочее. — Моя королева, — вновь послышался низкий голос Вдовца, поскольку её реакция не осталась не замеченной. — Не беспокойтесь, Даарио Нахарис выживал и в худшие времена. Я его давно знаю. Он обязательно вернётся — особенно, если узнает о вашем присутствии в Миэрине. А уж он узнает... Шрамы на его лице делали улыбку немного пугающей. Дейенерис, похоже, успела от этого отвыкнуть. — Переживания нашей королевы, — Кинвара перебирала пальцами по столу, чуть постукивая, — связаны с тем, что Даарио Нахарис вряд ли знает, с чем имеет дело. Я говорю о новом короле Вестероса. Он не такой беспомощный, как могут гласить некоторые слухи... Разве что его подданные и лорды — истинные дураки, которые пока не понимают, во что ввязались. Вдовец смерил Кинвару долгим взглядом, словно видел впервые. Хотя, конечно, это было не так. И неожиданно мрачно хмыкнул: — Единственная по-настоящему возмутительная весть, которая доходила с той стороны, кроме, конечно, смерти нашей королевы, заключается в том, что он запретил распространять веру в Р`глора, велев всем красным жрецам покинуть Закатные королевства. — Я тому не слишком удивлена, — вкинула бровь Кинвара. — Странно было бы, случись иначе. Владыка Света опасен для всякого рода чудовищ и еретиков, что преклоняются перед оными. — Что ты ещё слышал? — Дейенерис уцепилась за слова Вдовца и устремила на него едва ли не умоляющий взгляд. — Скажи мне! — Очень мало, — тот склонил голову, словно принося извинения, — как вы понимаете, нам доставало другой головной боли, проблемы Вестероса нас не затрагивали... И всё же я хотел бы узнать кое-что от вас. Если позволите. — Как и обещала... Спрашивай, — кивнула Дейенерис, испытывая странный трепет. Словно подсознательно уже понимала, о чём её спросят. Марвин и Кинвара, судя по их лицам, думали о том же самом. Дейенерис откинулась на резную спинку стула, заметив, как взгляды Джокина и Вдовца на мгновение задержались на ставшим заметным животе. Герой деликатно не пялился на неё, хотя и его сдержанный интерес был очевиден. Ведь он видел её... там. Да, видел. Он стоял на ступенях. Герой — ближе многих, ибо был одним из лучших друзей и доверенных лиц Серого Червя. — Те слухи... судя по всему, были лживы. Ведь вы — живы. Сидите перед нами, — чуть сбивчиво начал Вдовец. — Не подумайте дурного, королева, я искренне рад видеть вас, ничего не может быть лучше в такие... мрачные времена, — с жаром заверил он, — и всё же... Дейенерис подняла руку, прерывая его речь, которая едва не стала оправдательной. — Это правда, милый друг, — она грустно улыбнулась. — Не знаю, что именно говорили обо мне злые языки... но моя смерть — не выдумка. Как бы мне ни хотелось обратного. Иначе бы... иначе бы меня, наверное, не было здесь. Вдовец опять посмотрел на Кинвару, однако та, поняв, какой вопрос тот хочет задать следующим, покачала головой с едва заметной улыбкой. — Я причастна к тому лишь отчасти, — заверила красная жрица. — Ничего не понимаю, — пробормотал уже Джокин растерянно. — Это... долгая история, — прокашлялся Марвин. — И, надо заметить, отчасти невероятная. Думаю, когда королева Дейенерис будет готова её вам рассказать, она так и сделает. Сейчас же, как я понимаю, у нас есть другие проблемы. — Верно, мейстер, — Дейенерис благодарно кивнула ему. Ей и в самом деле давались тяжело разговоры на эту тему. Она чувствовала, что начинает бояться. Но не за себя, а за своё дитя, потому предпочла бы сосредоточиться на чём-то другом. — Поэтому мне хотелось обсудить то, что мы можем сделать для жителей города, а так же для других людей, пострадавших во время стихийного бедствия... Это сейчас важнее прочего. Города Залива Драконов нуждаются в помощи, и мы должны решить, что делать. Марвин внимательно посмотрел на Дейенерис, явно выискивая признаки недомогания, после чего предложил: — Позвольте мне выслушать их и обсудить эти проблемы. Вам следовало бы немного отдохнуть... Обещаю, что расскажу вам всё в подробностях вместе со своими предположениями, когда вы немного поспите. Вы выглядите уставшей. Как бы соблазнительно ни звучало подобное предложение, Дейнерис покачала головой. — Спасибо, мейстер, за заботу. Однако... я не желаю перекладывать сейчас на чужие плечи свои обязанности. Мне нужно услышать всё до конца и подумать, что делать дальше. Я отдыхала несколько дней и спокойствия мне это не добавило. — Дейенерис опустила руку на свой живот, в котором снова пиналась её дочь. — Говорите, — она поочерёдно оглядела лица Вдовца, Джокина и Героя, — самое важное, что я должна знать прямо сейчас. *** Герой сообщил, что сейчас в городе находится четыре тысячи Безупречных, ещё три тысячи, по словам Джокина, составляли отряды добровольцев, собранных ещё при сире Барристане и, значительно увеличившиеся за последнее время, а так же Вороны-Буревестники. Среди новых отрядов было много тех, что состояли из бывших рабов, которые предпочитали зарабатывать на хлеб войной против прежних хозяев. Нынче обучением их занимались офицеры из Безупречных, с ними же они патрулировали городские улицы. Вороны-Буревестники охраняли внешние границы, а так же до сих пор вместе с Безупречными вылавливали так и не добитых Сынов Гарпии, которые быстро осмелели, стоило Дейенерис взойти на корабль, идущий по направлению к Драконьему Камню. Господа, присмиревшие после потери своего флота, понемногу начинали поднимали головы, сознавая, что над ними больше не парят драконы. В целом, очередная война против работорговцев стала вопросом времени. Дело бы вряд ли закончилось хорошо, не случись всей этой беды. Юнкай и Астапор уже оскалили зубы, готовясь вцепиться новому режиму в горло. В итоге все эти приготовления пошли прахом, Новый Гис с его легионами и вовсе отправился ко дну, Волантис горел до самого Апельсинового берега... Толос, Монтарис и Элирия почти наверняка перестали существовать, пусть силы их были и не так велики, но они могли выполнить роль той самой соломинки, что переломила бы хребет слона, войдя в коалицию работорговцев. Если бы не Валирия, что, видимо, до сих пор ненавидела потомков Гискарской империи. По крайней мере, именно так случившееся объясняли некоторые люди, усматривая в том божественное вмешательство, не иначе. А другие, как пояснил не без невесёлой усмешки Вдовец, были уверены, что это гнев самой Матери Драконов, что сама была от крови Древней Валирии. Как бы там ни было... случившееся изменило обстановку в Заливе. Сейчас в Миэрине занимались прежде всего тем, чтобы возвести заново некоторые из рухнувших домов, для чего использовали уцелевшие камни из развалившейся пирамиды. Возможно, через время следовало бы заняться и ей самой, но пока куда важнее были лишённые крова жители города. Дейенерис и в Великой пирамиде замечала трещины, которые ещё не успели заделать. Беспокоило её, впрочем, даже не это, а вопрос с продовольствием и состоянием города. В особенности это касалось питьевой воды, поскольку без неё они точно пропадут. Вода из Скахазадхана оказалась пригодна для питья, однако всё одно её старались брать подальше от устья. Для этого приходилось добираться до одного из притоков, и каждый такой «водный караван», как прозвал его Вдовец, обязательно сопровождали вооружённые отряды. Воду разливали по огромным бочкам, и бесконечная вереница телег направлялась в город, где уже каждый житель мог получить строго отмеренное количество жидкости, которую надлежало использовать для питья и готовки. Продовольствие сейчас покупали в основном в Лхазаре, который почти не пострадал от стихии, прикрытый горным перевалом. Но и там еды не хватало. Почва вокруг города теперь вряд ли была пригодна для того, чтобы сажать на ней что-то. По крайней мере, пока нормальные дожди не вымоют из неё пепел. Взошедший урожай пришлось уничтожить, ибо тот совсем не годился для употребления в пищу. По счастью, вода ещё оставалась в подземельях пирамид, а в хранилищах, что находились на нижнем ярусе каждой из них, находились запасы пищи. Но всё это использовали в основном для обеспечения обитателей самих этих пирамид и слуг, что жили в ней. Ситуация, безусловно, складывалась не самая лучшая, пусть и не безнадёжная. Под конец у Дейенерис действительно разболелась голова. Массируя виски, она вынесла следующее решение: — Мне нужно, чтобы ты, Вдовец, раз Даарио оставил тебя своим заместителем, нашёл людей, которые согласятся отправиться в ближайшие города, чтобы принести мне вести оттуда. Я хочу знать точно, что происходит прямо сейчас, а не довольствоваться устаревшими известиями. Пусть проберутся тайно... без лишнего шума. — Какие именно города вы полагаете ближайшими, моя королева? — уточнил Вдовец. — Толос, Мантарис и Элирия находились слишком близко к Валирии. Дорога Демонов сейчас непроходима, на неё сошли Чёрные скалы. Дейенерис чуть рассеяно покачала головой. — Нет, следует как можно скорее попасть в Астапор, Юнкай и на Ярос... Я не хочу лишний раз рисковать людьми, поэтому, — она указала на карту и прочертила пальцем линию от Астапора до старых руин Бхораша на дороге Демонов, — давайте пока ограничимся этим. Как только узнаем, что там происходит, решим, что делать дальше. Когда вы сможете приступить? — Немедленно, — тут же отреагировал Вдовец, — нужно несколько дней, чтобы снарядить отряды, ибо разумнее будет каждому отправиться в свой город. Мы с Джокином... мы возглавим экспедиции в Астапор и Юнкай, как возможно наиболее опасные места. — Нет, — тут же покачала головой Дейенерис. — Не ты, ни Джокин, ни Герой... Командиры должны остаться здесь, в Миэрине, чтобы поддерживать порядок, ибо мы не знаем, с какой стороны и когда может прийти опасность. Сейчас возможно всё, что угодно. Мне вполне будет достаточно того, что вы назначите тех, кому можете доверить подобную миссию. — Но... — впервые Вдовец попытался возразить ей, и Дейенерис нахмурилась: — Слишком мало осталось людей, которые верны мне, и я не хочу рисковать ни одним из вас, — слова эти звучали сурово и даже жёстко, но сама суть сказанного оказалась таковой, что Вдовец невольно улыбнулся. — Как прикажет моя королева, — он склонил голову. — И в ближайшее время я хочу самостоятельно осмотреть каждый склад с продовольствием и проехаться по городу... без дракона, чтобы увидеть всё вблизи, — подытожила Дейенерис. Она посмотрела на Марвина, который не пытался перечить, но всем своим видом выражал недовольство. Из добрых побуждений, разумеется, потому Дейенерис это не разозлило, а заставило улыбнуться. — Не переживайте. После я обязательно отдохну, как следует... «Если у меня будет для этого время», — добавила она уже мысленно, прекрасно сознавая, что того действительно может не оказаться. Успеет ли она предпринять хоть что-то прежде, чем начнётся самое страшное? Ведь она даже толком не представляла, что может произойти. А главное — как этому могут противостоять люди? Дейенерис прекрасно помнила Ифекевронские леса. Вряд ли в мире существовала армия, способная справиться с такими чудовищами. Пока Дейенерис ничего не говорила о Лорате или Мороше, хотя и намеревалась узнать, возможно ли выделить хотя бы несколько сотен Безупречных под командованием одного из офицеров, чтобы направить их на архипелаг для охраны жителей? Для этого требовались корабли и понимание того, как сейчас в действительности обстоят дела на море, поэтому разговор этот пришлось ненадолго отложить, пусть Дейенерис и ощущала смутную тревогу: нечто подсказывало ей, что неминуемое почти стоит на пороге, а люди, которым она обещала безопасность, сейчас совершенно одни без какой-либо защиты. Надолго ли их защитят знамёна с драконами? И защитят ли вообще? Если же Летнее море так же опасно, как некоторые утверждали, то как перекинуть несколько сотен бойцов на практически противоположный край материка? Дейенерис следовало обдумать этот вопрос. Кроме того, как только посланцы вернутся, она была намерена предпринять ещё одну экспедицию: пройти через Залив Скорби, мимо руин Валирии, и проверить, что творится в Летнем море. И по-прежнему ли там плавает та жуткая чёрная жидкость, которая отравила морских гадов. От мыслей же о покинутом Лорате всё равно делалось неуютно. Может быть, от того, что Дейенерис помнила лабиринты и жутковатую силу, которую они источали. Может быть, потому что дни действительно стали короче — или солнце стало светить тусклее? Дейенерис хмурилась, в последние дни всё чаще поглядывая на небо. Она присела на широкую скамью из сандалового дерева, что находилась на террасе, продолжая оглядывать город. В высоком арочном проёме показалась знакомая низкорослая фигура. — Мейстер, — обратилась Дейенерис к Марвину, узнав его в надвигающемся сумраке. Он явился, чтобы подать ей снадобье из тех самых трав, которые Дейенерис начала пить ещё на Лорате. — вы до сих пор ничего не замечаете? Марвин понял, о чём она, как-то недобро и подозрительно покосившись на поблёкшее небо. В сереющих сумерках оно напоминало выцветшую, старую ткань, которую стирали невообразимое количество раз. — Замечаю... помня о ваших словах, я на досуге спросил мнения миледи Кинвары... И теперь вижу сам — вы и она были правы. Однако тому нет никакого объяснения, — Марвин поставил глиняную чашу со снадобьем на низкий столик и развёл руками, выглядя теперь немного растеряно, — да и причин... Это не похоже на смену сезонов. Тем более, мы находимся в Миэрине, где, насколько мне известно, зимы в нашем с вами понимании нет. Словом, всё это неправильно. — Вы думаете, это связано с тем, что происходит в мире? — тихо спросила Дейенерис, взяв чашу и сделав несколько глотков горьковатого снадобья, в которое она всегда просила добавлять немного мёда для сладости. — Безусловно, — не стал отрицать Марвин. — Не вижу иного объяснения. Скрывать не буду, знамение это определённо не сулит ничего хорошего. — Значит, и времени не так много, — Дейенерис едва не закусила губу, но удержалась. — И его мы будем расходовать с пользой, — попытался завершить на более оптимистичной ноте Марвин, однако Дейенерис только вздохнула. — Только это и остаётся. — Моё почтение, ваша милость, — поклонившись, Марвин покинул её, оставив наедине со своими мыслями, как она того и желала. Дейенерис не отказалась бы от присутствия Кинвары — красная жрица порой странным образом успокаивала её. Эта вечная полуулыбка, потаённые искры в глазах, спокойный и ровный голос. *** С тех пор прошла почти половина луны. Отряды, снаряжённые и собранные командирами покинули Миэрин. Один из них, погрузившись на корабль, двинулся в сторону Яроса. И, глядя на них тогда, Дейенерис вновь испытывала знакомый трепет. Они должны были вернуться в ближайшее время, и принести вести — хорошие или дурные. Главное, чтобы вообще вернулись. Дейенерис теперь завела привычку почти каждый день выходить на хорошо знакомую террасу, чтобы оглядеть Миэрин и его окрестности. Пейзаж со временем почти не изменился, но взгляд то и дело выхватывал едва заметные, почти незримые детали, что прежде ускользали от внимания. Как будто воздух над городом дрожал, искажая перспективу. К ночи бойцовые ямы всегда наполнялись зловещей темнотой, напоминая воспалённые дыры в иные измерения. Отмытые дождями кирпичи, из которых был сложен город, тоже тускнели. Зелёный и синий, оранжевый и жёлтый. Красный. Все они выцветали, как только тени становились гуще. Словно на улицы выплёскивался мир, что находился по ту сторону. Мир, который Дейенерис помнила лучше, чем хотела бы. Интересно, что чувствовал Джон Сноу, когда сам... «Нет, — Дейенерис почти зажмурилась, понимая, что мысли её вновь движутся не в том направлении. Она зябко обхватила узкие плечи, чуть наклоняясь вперёд и ничего перед собой не видя. — Не о нём. Не сейчас». — Завтра утром же нужно узнать, — сказала она сама себе, отсекая ненужное, — когда будут готовы доспехи для Дрогона. Не так давно она занялась вопросом, который волновал её ещё в Лорате. И прежде, чем изготовить для Дрогона нагрудник и защиту для шеи, было решено для начала подогнать защитные пластины для глаз, самого уязвимого места даже у взрослого дракона. По счастью, в окрестных городах пока не было баллист, способных пробить кожу на шее или груди, но вот в глаз могла угодить и шальная стрела. Кузнецы занимались ковкой уже не один день, хотя сложнее всего в этом всём — снять мерки. Дейенерис, понимая, что никому иному Дрогон того сделать не позволит, сделала всё сама по инструкции кузнеца, используя выданную ей верёвку. Резко и рвано выдохнув, Дейенерис резко поднялась со скамьи и направилась в свои покои. Возможно, сейчас просто стоило лечь в постель, накрыться с головой одеялом — и отстраниться ото всех забот и мыслей хотя бы на время. За спиной Дейенерис колыхалось море ночных теней, принесённых стремительно падающей на город ночью. Острые вершины пирамид жадно вонзались в набрякшее темнотой небо. Но там, внизу, горели костры, зажжённые теми, кто искал тепла и света в этом мраке. Они походили на маленькие, неверно подрагивающие звёзды, которых сегодня наверху видно не было. *** Дейенерис с усилием перевернулась на спину, чувствуя, как капли холодного пота стекают по лбу и путаются во взмокших волосах. Сон был тягучий, неприятный, смердящий, как болото. И она никак не могла выпутаться из его мучительно-болезненных объятий. Из его скрюченных чёрных пальцев, что оканчивались острыми, как бритва, когтями. Когти эти вонзались в плоть, распарывая кожу до костей. Нечто двигалось — и Дейенерис чувствовала это. Почти осязаемое ледяное дыхание оседало на затылке, но она знала, что не должна поворачиваться и смотреть, ибо тогда и вовсе не выберется отсюда. Сквозь сон она тихо, жалобно застонала. Но мейстер Марвин, что занимал маленькую, скромную комнату, в которой до него жил сир Барристан, видимо, ничего не слышал. Он наверняка крепко спал. Дейенерис, впрочем, не помнила о его присутствии, ибо находилась совсем в другом месте. Не на вершине Великой пирамиды, и даже не в Миэрине, а где-то там, в необозримой дали Дотракийского Моря, которое беспокойно колыхалось вокруг, гудело, шипело, захлёбывалось криком и болью. Восточный горизонт полностью, от края до края, заливала чернильная мгла без единого просвета. Словно кто-то опрокинул на небо и сам мир пузырёк с чернилами. И жуткие кляксы появлялись уже и на земле — то тут, то там. Дейенерис бежала прочь, потеряв направление. Босые ноги её хлестала засохшая трава, иногда нечто вроде мерзких отростков даже пыталось схватить её за щиколотку, остановить, заставить поскользнуться и упасть в грязь, но пока ей удавалось сохранить равновесие. Невзирая даже на большой живот. Где-то вдали виднелся пылающий костёр, казавшийся единственным островком света в этом кошмарном мире, и именно к нему сейчас стремилась Дейенерис, не осмеливаясь не то, что посмотреть, но даже покоситься за спину. Они гнались за ней. Они шли за ней. Кошмарные искорёженные тени, что явились в её смутном видении ещё на острове Лорат, когда Томас собрал их всех, чтобы открыть правду о реальности. Жуткое море заливало восточные земли, вытравливая из них любую жизнь, само существование. Дейенерис почти ощущала, как рушатся основы мира, как шатаются вековечные столпы мироздания, как стонет в болезненной, бесконечной агонии небо. Дыхание сбилось, и в груди становилось больно. Правый бок колол, но Дейенерис не останавливалась ни на секунду, пока исколотые и исцарапанные травой ноги не коснулись круга света, который отбрасывало пляшущее пламя, пока не почувствовала тепло на своём покрытом холодной испариной и слезами лице. Почти сразу она опустилась на пожухлую траву, чувствуя, как подкашиваются дрожащие от усталости колени, и закрыла глаза. Сердце колотилось в глотке, от чего воздух проталкивался в лёгкие короткими, скупыми глотками. — Мама... — коснулся слуха мягкий, негромкий шёпот, от чего Дейенерис резко распахнула глаза, едва не перешагнув границу света. — Осторожнее! — тут же предупредили её. Дейенерис замерла, не смея пошевелиться. Прямо из огня, возле которого она сидела, показалась хрупкая фигурка, в которой угадывались угловатые очертания подростка, которому вскоре суждено стать красивой девушкой. И это заставило Дейенерис шумно выдохнуть от облегчения, ибо она узнала ту, что стояла перед ней. Аметистовые глаза, похожие на её собственные, горели. Светлая прядь падала на лицо, и тугие тёмные косы сверкали в отблесках костра. — Рейенис... — одними губами произнесла Дейенерис, очерчивая в тёмном воздухе это имя. Рейенис же, чуть хмурясь, сделала ещё один шаг, подходя ближе к своей матери. На серебристой, искусно сделанной кольчуге ещё плясали искры пламени. В ножнах на поясе покоился меч, который был слишком велик для такой девочки, от чего едва не волочился по земле. Дейенерис уже видела его, как видела и алый камень, что сиял посередине золотой рукояти. — Что ты делаешь здесь? Это опасное место. Рейенис улыбнулась и присела напротив Дейенерис, скрестив ноги. Меч она отстегнула и опустила на землю рядом. Выглядела она так, словно не видела того, что творилось за спиной Дейенерис, хотя сейчас этот ужас должен был находиться прямо перед её глазами. Но Рейенис смотрела только на свою мать. Молча она вытянула руку вперёд и коснулась большого живота, спрятанного под просторным платьем Дейенерис, и улыбнулась ещё шире. — Совсем скоро, — сообщила она, кивая своим мыслям. — Мне страшно, — призналась неожиданно Дейенерис, хотя именно ей полагалось защищать свою дочь, а не искать у неё самой защиты. — Так и должно быть, — покачала головой Рейенис. — Но я... пришла сказать тебе кое-что. Только выслушай меня. Дейенерис напряжённо молчала, опасаясь, что то будет касаться темноты, оставшейся за спиной, однако Рейенис сказала нечто иное. Нечто, напугавшее едва ли не больше прочего: — Мой отец... Ты знаешь, кто мой отец? — она внимательно посмотрела в глаза Дейенерис, словно ища в них ответ. — Думаю... знаешь. Всегда знала. И скоро он прибудет в Миэрин... прибудет не один. Я видела его в горах недалеко отсюда. — Что? Что? — Дейенерис не хотела верить услышанному. Не хотела даже представлять себе, что сказанное — правда. Ведь это всего лишь сон. Страшный, нереальный, невозможный. — Твой отец? Рейенис, видя растерянность и испуг Дейенерис, ободряюще улыбнулась. — Этого тебе не нужно бояться. — Он убил тебя! — вдруг выдохнула Дейенерис, не понимая, почему Рейенис улыбается. В груди вспыхнул нешуточный гнев — почти ярость. — Убил! Разве можешь ты так спокойно говорить об этом? — Я хочу попросить тебя, мама. Если он придёт, просто послушай, что он скажет. Но ведь ты и сама знаешь, что нельзя сейчас убивать его. Дейенерис едва удержалась от того, чтобы закусить губу. Потому что до сих пор не была уверена, что вообще сможет сделать это. Несмотря ни на что. И это казалось ей куда более несправедливым, чем всё прочее. Ведь сам Джон Сноу — он ведь смог пойти на это, так что мешает ей? Отвратительное, мерзкое чувство. Тошнотворная слабость, которая не должна быть свойственна дракону. — Пообещай мне, — Рейенис коснулась руки Дейенерис, приводя ту в чувства. — Посмотри мне в глаза, и скажи, что ты исполнишь мою просьбу. Пожалуйста. Взгляд Дейенерис вдруг упал на маленькую, трогательную чёрную завитушку, что выбилась из причёски Рейенис и упала ей на лоб. Такая незначительная, почти незаметная деталь.... Но от этого зрелища почему-то захотелось разрыдаться в голос, как тогда, в тёмной, пропахшей смертью комнате в городе Саат, где Дейенерис открыла глаза. — Но зачем? Зачем мне это? Зачем это тебе, милая? — в голосе послушалась мольба. — Я не смогу даже смотреть на него. Это слишком... — Я не говорю тебе — оставь его рядом, я не говорю тебе — люби его, я не говорю даже простить, ибо понимаю, что произошло, — Рейенис говорила совсем как взрослая. Даже прекратила улыбаться. И в пылающих глазах её снова мелькнуло нечто древнее и глубокое. — Я прошу просто принять его и выслушать, ничего более. Он бы явился, так или иначе, я пришла лишь, чтобы сказать — будь готова... Ты теперь моя мать, ибо лишь ты можешь вынести это пламя. Произнеся это, Рейенис вдруг потянулась вперёд, обвивая руками шею Дейенерис и шумно вдыхая. Девочка зарылась носом в серебристые волосы, и её раскалённое дыхание оседало на шее. Дейенерис и сама зажмурилась, обнимая её в ответ, чувствуя горячие кольца кольчуги, в которую была облачена Рейенис. — А теперь — иди, — велела Рейенис, почти сразу отстраняясь и глядя куда-то в сторону. — Ступай в него, — она указала на огонь, что горел за её спиной. — Тебе пора. Липкий, тревожный сон прервался, когда Дейенерис распахнула глаза, видя перед собой высокие мраморные потолки, расчерченные чёрными тенями. Только что она вошла в огонь — и вот уже она там, где и засыпала, лежит на скомканных, пропитанных потом простынях. Видимо, она металась, пока блуждала по зыбким лабиринтам сновидений. Стараясь не сильно шуметь, чтобы не потревожить чуткий сон Марвина, Дейенерис осторожно села на кровати, переводя дыхание. В животе пульсировало, что вынудило внимательно ощупать его. Ничего подозрительного на первый взгляд. Она резким движением откинула одеяло, в котором запутались во сне ноги, и едва не вскрикнула, присмотревшись внимательнее: ступни были перепачканы в земле и золе, кое-где виднелись тонкие, едва заметные порезы от травы с запёкшимися капельками крови. Мейстер Марвин, видимо, что-то почувствовал сквозь сон — или же Дейенерис всё же издала какой-то звук, но почти сразу показался на пороге опочивальни, даже не потрудившись постучаться. И всё-таки Дейенерис испытала облегчение от осознания, что находится здесь не одна. Марвин осторожно вымыл её ноги и смазал пахучей мазью тонкие царапины, беспокойно хмурясь, пусть ничего страшного и не увидел. После этого он внимательно осмотрел кровать и позвал слуг, чтобы те сменили перепачканные землёй простыни на новые. Дейенерис была благодарна ему за то, что он не задаёт вопросов. И за то, что занимается этим всем. Сама она была слишком растеряна и напугана, чтобы отдавать какие-то приказы. Как и всегда после подобных снов, мир мнился каким-то далёким и нереальным, словно сотканным из прозрачной ткани, сквозь которую проступали пугающие очертания чудовищ. — Уже светает, — сообщил Марвин, когда всё было сделано. Вид у него был до крайности мрачный. — Вам стоит поспать ещё хотя бы пару часов, ваше величество. — Я... да. Конечно, — Дейенерис опустилась на подушки, чувствуя лёгкое головокружение. — Вы даже не спросите, как так вышло? — всё же полюбопытствовала она. — Разумеется, спрошу, — пообещал Марвин, криво улыбаясь. — Но не прямо сейчас, когда вы явно не готовы говорить о чём бы то ни было. Обсудим всё, когда вы ещё немного отдохнёте. Если, разумеется, пожелаете об этом говорить. Коротко поклонившись, Марвин направился обратно в крохотную комнатушку. И у Дейенерис странно защемило сердце. Когда-то почти точно так же сир Барристан неусыпно охранял её покой, пока его не стало... Она надеялась, что хотя бы мейстера Марвина этот мир у неё не отнимет так скоро и несправедливо. Сквозь тонкие занавески пробивались первые лучи позднего рассвета, устало разгоняя ночной сумрак, и Дейенерис задула свечи, что горели на столе. Как бы то ни было, ей действительно требовалось немного поспать прежде, чем приступать к повседневным делам и заботам. *** Утром на завтрак подали варёные яйца, пару колбасок, несколько сладких фиников и охлаждённый зелёный напиток с мятой. Дейенерис почти не притронулась к еде, только попила немного. В горле першило, и она старалась перебить странный привкус, что витал во рту после того сна до сих пор. Вскоре явился и мейстер Марвин который, видимо, покинул свою постель ещё до того, как Дейенерис проснулась. Он был не один — вместе с ним в покои вошла и Кинвара. Наверняка она уже всё знала о ночном происшествии. Дейенерис рассеяно покрутила в руках финик, но тут же со вздохом отложила его. Пусть эту еду отдадут тем, кто сейчас голодает, решила она, или хотя бы слугам. Ей самой кусок не лез в горло и нечего попусту тратить продукты. — Позвольте ещё раз осмотреть ваши ноги, — попросил Марвин, подходя ближе. Дейенерис кивнула, отбрасывая одеяло в сторону и позволяя Марвину осторожно коснуться её ступни. Та казалась совсем крошечной в его широких, шершавых ладонях. — Что ж, похоже, всё в порядке, — удовлетворённо заключил он. — Вы чувствуете себя хорошо, ваша милость? — Да... Вроде бы, — она опустила ноги на прохладный пол, вслепую нащупывая лёгкие плетёные сандалии, которые пока не сменила на сапоги. Встав с кровати Дейенерис направилась в сторону террасы. — Пойдёмте, — она оглянулась на Марвина и Кинвару, — мне нужно... нужно, чтобы кое-что знали. Дейенерис не покидала смутное предчувствие, которое почти наверняка было связано с увиденным сном. Или вовсе не сном? Учитывая, в каком состоянии были её ноги, вопрос этот оставался открытым. Но тревожило иное: Джон Сноу. Хотя ей чудилось, что именно сегодня случится нечто... нечто особенное. Поэтому Дейенерис мучительно вглядывалась в линию горизонта, озиралась по сторонам, словно надеясь увидеть некие признаки. Похоже, Марвин и Кинвара это заметили. — Мейстер Марвин уже рассказал мне, что произошло ночью, — первой заговорила Кинвара. Сегодня она не улыбалась. — Мне приснился сон, — Дейенерис оглянулась на неё и осторожно опустилась на низкий бортик маленького, наполовину пустого бассейна. Набрала пригоршню воды и плеснула её себе в лицо, смывая остатки сна. — Странный... Там была Рейенис. Опустив взгляд вниз, Дейенерис едва удержалась от того, чтобы не прикрыться. Грудь её давно налилась молоком, которое порой оставляло пятна на одежде. Но Марвин всё это уже видел, а смущаться Кинвары не имело смысла, потому удалось быстро справиться с подобным порывом. Сам же Марвин подал ей руку, помогая снова подняться на ноги и подойти к скамье, на которую тут же уложил мягкую подушку. — Что же вы увидели? — Кинвара присела на корточки перед Дейенерис и осторожно коснулась её тонких пальцев своими, ласково поглаживая их. — Ничего такого, чего бы не видела раньше, — призналась Дейенерис, глядя Кинваре в глаза, а после бросая быстрый взгляд на Марвина. — Чудовища... Но дело не в них. Моя дочь в этом сне сказала, что скоро в Миэрин прибудет Джон Сноу. Не один. — Скоро? — Марвин удивлённо вскинул брови. — Не один? — повторил он эхом её слова. — И я не могу считать, что это просто выдумка, простой сон, — не отвечая на его вопрос, продолжила Дейенерис, снова глядя на Кинвару, — потому что мои ноги... мейстер видел. Ничего страшного, но они были перепачканы, словно я действительно ходила босиком по земле. — Ночь темна и полна ужасов, таковы же и сны, — заключила Кинвара, серьёзно рассматривающая Дейенерис. — Она... ваша дочь ещё что-нибудь сообщила вам? — Мне кажется, и этого достаточно, — бледно улыбнулась Дейенерис. — Только попросила, чтобы я... чтобы я выслушала его, не прогоняла прочь сразу. — Хорошо, — Кинвара выпрямилась и сделала несколько шагов по террасе, словно что-то обдумывая. Невысокие каблуки мерно застучали по мрамору. И Дейенерис, и Марвин теперь смотрели только на неё. — Хорошо? — растерялась Дейенерис. — Но ведь... — Да, ваше величество, я помню, — кивнула Кинвара. — И тем не менее она бы не стала говорить вам этого, не стала бы просить пойти на воистину тяжёлый для вас поступок, если бы это не имело особого значения, разве не так? — Джон Сноу — предатель. Вы знаете, что он сделал, миледи, — это уже был Марвин, и в голосе его сквозил нешуточный гнев. Кулаки сжались. — Я помню, что об этих перспективах мы говорили прежде, но я не считаю разумным подпускать его близко к королеве. — Нет, — оборвала его Кинвара. — Не вздумайте ему вредить. Владыка... мне всё сложнее слышать и читать его послания в пламени, — вдруг призналась она и рука её легла на алый камень. — И совсем недавно мне казалось, что я тоже... увидела его или кого-то похожего. Может статься, что Рейенис действительно права. Джон Сноу скоро будет здесь. От сказанного Дейенерис испытала уже не гнев, но удивление. — Почему вы не сказали раньше? — Я не была уверена в увиденном... впервые за долгое время, — тихо проговорила Кинвара с неприкрытой скорбью в голосе. Сейчас Дейенерис не видела её лица, поскольку она смотрела вдаль, повернувшись к остальным спиной. — Но, по всей видимости, всё это правда. Мы должны дождаться его прибытия. Дейенерис вдруг захотелось прекратить этот разговор. Это всё было невыносимо. Однако она сжала руки с такой силой, что ногти болезненно впились в ладони, оставляя на тех фиолетовые следы в форме полумесяцев. — Я не хочу его видеть. Не хочу слышать, — это звучало бы как каприз, если бы не всё прочее. Дейенерис с неудовольствием слышала непролитые слёзы и горечь в своём голосе. — Хоть Томас и говорил... Увидеть Джона Сноу значило очередной раз посмотреть в глаза прошлому, что осталось за спиной. Дракону надлежит обладать достаточной смелостью, чтобы сделать это, встретиться лицом к лицу с тем, что причиняло боль. Словно почувствовав её настроение, Кинвара повернулась, но прежде, чем успела сделать шаг к Дейенерис, рядом оказался мейстер Марвин. Он был быстр, когда то требовалось. Он опустился на одно колено перед ней, заглядывая в растерянное, расстроенное лицо и болезненно улыбаясь. Ему явно хотелось коснуться Дейенерис, но, возможно, он счёл этот жест неуместным и непочтительным. — Уверен, миледи Кинвара понимает это... А я сам полностью разделяю ваши чувства. Насколько могу... ибо мне до конца не понять всей глубины кошмара, который вам довелось пережить, — он говорил тихо и мягко, что было ему не сильно свойственно. — Но, прошу вас, не терзайте себя прежде срока. Радуйтесь одному: если всё сказанное здесь — правда, и он действительно явится... У вас будет время, чтобы подготовиться к его прибытию. — Да, — подтвердила Кинвара. Она смотрела на Дейенерис сверху вниз. — Это так. Если Владыка и мне пытался сообщить о том, значит, вам надлежало об этом знать заранее. Ничего не случается просто так. — К такому нельзя подготовиться, — Дейенерис покачала головой. — Но я знаю, что нельзя больше бежать, отворачиваться и прятаться. Не всегда взгляд назад означает погибель, даже если причиняет боль. Если так нужно... я сделаю это. «Ради всех нас. Ради каждого из нас». Она прошла свой путь от погребального костра Дрого через Красную Пустыню, от проливающего лживые слёзы Кварта до украшенных гарпиями ворот Миэрина, от сбросившего оковы Залива Драконов... до покрытого пеплом Железного Трона, остановившись лишь на краткий миг, чтобы оглянуться. Всё это время она устремлялась по ступеням всё выше и выше, оставаясь сильной ради тех, у кого этой силы недоставало, протягивая руку тем, кто уже не мог подняться. Так какое право она имела сейчас проливать бесполезные слёзы и бояться? Да, Джон Сноу убил её, но он был не первым и, вероятно, не последним, кто желал ей смерти. Просто он был более успешен. Но он не отнимет её силу, её волю. Он преподнёс ей очередной, жестокий урок, чтобы она поднялась и шла дальше, выполнив работу над ошибками. Дейенерис Таргариен так и сделает. Она пойдёт отсюда — и до самого конца. Голос её обрёл, наконец, твёрдость, перестал подрагивать, выдавая волнение и простую человеческую слабость. Ту самую, за которую Дейенерис теперь стало немного стыдно. Пора было уже давно принять факт существования в мире Джона Сноу, как и то, что судьбы их связаны. Так или иначе. Он был и останется частью её жизни. Дракон не должен лить слёзы, когда кто-то направляет в его сторону меч. — Я не позволю ему уничтожить меня снова, не важно, в каком смысле. Я не могу позволить, чтобы то, что осталось позади, сбило меня с пути, который я ещё намерена пройти. — Это правильные слова, ваша милость. И не забывайте о том, что вы... не останетесь одна, — почти прошептала Кинвара. *** Дейенерис пригласила Вдовца и Джокина разделить с ней ранний ужин. Помимо Марвина и Кинвары, разумеется. Герой, которого она тоже надеялась увидеть, сообщил, что будет занят караулом, потому лишь передал свои искренние извинения перед королевой и заверил, что явится в любое другое удобное для неё время. Слуги уже подали запечённый с тыквенными семечками хлеб, тонко нарезанные ломтики груши, поджаренный сыр, копчёную утку, по такому поводу в кладовых отыскали даже остатки красного винограда. Все, кроме Дейенерис, пили вино с мёдом и соком лайма, она сама довольствовалась полюбившимся зелёным напитком с мятой. Не самое богатое пиршество, однако продукты следовало экономить, даже это Дейенерис полагала излишеством, когда люди там, внизу, на грани голода. За столом преимущественно царило напряжённое молчание, звон вилок и тарелок. Сама Дейенерис снова не чувствовала особого аппетита, и всё больше просто ковырялась в тарелке или жевала, толком не ощущая вкуса. Ибо тревожное предчувствие не отпускало её. Сердце замирало всякий раз, когда она слышала какой-то шум — не столь важно, откуда он исходил. — Что вас беспокоит, моя королева? — поинтересовался Вдовец, откладывая в сторону вилку и нож, которыми прежде ловко орудовал, и берясь за свою чашу. Разумеется, намётанный глаз наёмника заметил очевидные признаки тревоги. К тому же Дейенерис даже не пыталась этого скрыть, надеясь, что людям, собравшимся за этим столом, она действительно может доверять. Джокин ничего не сказал, но тоже внимательно и изучающе смотрел на неё. — Наша королева ждёт гостей, — спокойно ответила Кинвара, пригубив медового вина. — Её волнение.... объяснимо. — Гостей? — подивился Вдовец, теперь уставившись на Дейенерис с изумлением. — Могу я узнать, прибытие кого так сильно вас беспокоит? Если нужно, я... — он многозначительно опустил руку на пояс, где сейчас не было оружия, как того требовали правила приличия, но жест и без того выглядел недвусмысленно. Дейенерис улыбнулась уголками губ и коротко покачала головой. — Не нужно этого. «Чего бы я сама ни желала». — Но что это за гости? — Джокин попеременно посмотрел на неё, Марвина и Кинвару. — Если их присутствие настолько тяготит вас, нам бы лучше усилить вашу охрану или даже удвоить количество человек в карауле. — Армия здесь вряд ли поможет. Это... это личное, — Дейенерис снова взялась за вилку, давая понять, что тема закрыта. — И надеюсь, что вести из других городов придут быстро, а наши гонцы вернутся невредимыми. В это тоже хотелось верить. Путешествие по воде до Яроса по-прежнему вызывало опасения, хотя море на первый взгляд выглядело спокойным — и чистым. Но то у самых берегов, неизвестно, что можно увидеть дальше. Поэтому за этих людей Дейенерис переживала особенно. На том корабле были Безупречные, и отряд возглавлял Красная Блоха, за которого тоже болело сердце. Дейенерис не хотела никого отправлять на верную смерть. Размышления прервал нервный, какой-то странный стук в дверь, от чего она едва не выронила кубок с напитком. Слуга даже не стал дожидаться дозволения войти, что означало одно: произошло нечто непредвиденное. Сердце снова подскочило к горлу, когда Дейенерис увидела смуглое лицо, наполненные недоумением и страхом глаза. — Ваше... ваше... ваше великолепие, — пробормотал он, глядя на Дейенерис. — К городу едет... — Что? — первым опомнился Вдовец, вскакивая с места. Стул его рухнул на пол с грохотом. — Что, о проклятье? Говори! — ...орда, — довершил слуга обречённым тоном. — Так мне велели передать. Посмотрите! — он указал пальцем в сторону окна, обращаясь ко всем разом. — Посмотрите же! Кинвара, поскольку находилась к распахнутым ставням ближе всех, оказалась у окна первой. Вскоре рядом очутились и все остальные. Дейенерис напряжённо вглядывалась в потемневший, налившийся алыми закатными лучами горизонт. Вначале она ничего необычного не заметила, но потом... Потом она осознала, на что смотрит. Как и все остальные. В небо взвивались клубы песка и пыли. Пусть топота копыт отсюда пока не было слышно, поскольку орда — если это действительно она — находилась далеко, но сомнений не оставалось: кто-то направлялся к городу, и людей этих было достаточно. Радовало одно — они ехали с северо-востока, а значит, находились по ту сторону Скахазадхана и им требовалось пересечь широкий каменный мост, чтобы попасть к стенам города. Дейенерис на короткое мгновение закрыла глаза, напряжённо думая. Что, если те, к кому она обратилась в Дотракийском Море пришли разграбить этот город и убить его жителей? И вина за это лежит на ней. Она резко дёрнулась, ощутив чью-то руку на своём плече. Но это был всего лишь мейстер Марвин. Он выглядел серьёзным и хмурым. — Вам следует спрятаться, — тихо произнёс он. — Нужно собрать всех людей, — тем временем командовал Вдовец. — Джокин... — Да, я знаю, — тот даже не стал дослушивать приказа, ринувшись прочь из покоев. Дейенерис услышала, как удаляется гулкое эхо его шагов, разбиваясь о мрамор. Мир разом заполнился звуками. Она посмотрела вниз и увидела, как по городу зажигаются огни: верно, и другие заметили происходящее. — Герой, — подтверждая её мысли, сказал Вдовец, — наверняка уже поднял своих людей, он как чувствовал... Не бойтесь, моя королева, стены Миэрина по-прежнему достаточно крепки. Если это действительно орда, у них нет осадных орудий и возможности взять город штурмом. А у нас несколько тысяч бойцов. Однако мейстер ваш говорит дело — вам всё же следует находиться в безопасном месте. Чуть подумав, Дейенерис покачала головой: — Это не имеет никакого смысла. Я устала прятаться и убегать. К тому же... — она неожиданно улыбнулась, — у меня есть Дрогон. Стоило ей произнести эти слова, как на пирамиду упала огромная чёрная тень, заслонив небо, и раздался громкий рык, от которого содрогнулись даже камни. Вдовец дёрнулся, лицо его на мгновение исказилось от ужаса, пока не осознал, что происходит. Вскоре он заметно расслабился, и даже криво улыбнулся. — Что ж. Похоже, даже наших людей мы тогда беспокоим зря. Если это враги, то они, прошу прощения за грубость, наделают в штаны от одного его вида. — Идите, — велела Дейенерис. — Делайте то, что должны. Кивнув, Вдовец ушёл. Марвин и Кинвара заспешили следом за Дейенерис, которая направилась к просторной террасе. Именно оттуда доносилось хлопанье крыльев. Дрогон был уже слишком велик, чтобы полностью вместиться сюда, разве что иногда спал на просторной площадке, которой заканчивалась пирамида. Он вцепился когтями в самый край террасы. Кирпичи опасно затрещали, крошась под его весом и мощными когтями. — Теперь мы точно можем быть спокойны, — улыбнулась Кинвара. — Я бы не был так уверен, — возразил Марвин. — В любом случае, нападение на город — не повод расслабляться. Дейенерис сделала шаг к Дрогону, думая, не решить ли все проблемы разом. Для этого, разумеется, потребовалось бы надевать кольчугу и седлать дракона. Она опустила взгляд на свой живот. С тех пор, как она прибыла сюда верхом, прошло не так много времени, но при том многое изменилось. «Кхалиси, — напомнила она себе, — едет верхом, пока не настанет срок разрешиться от бремени». — Велите подать мою кольчугу и защитные шоры для Дрогона, — обратилась она Марвину. Потом посмотрела на Кинвару. — Прошу вас, найдите кого-нибудь, но лучше Вдовца или Джокина и передайте мои слова: пусть открывают ворота и выводят людей к мосту. Я скоро прибуду. Кинвара, как обычно, никогда не пыталась оспорить решения Дейенерис, словно всегда принимала их верность. Потому через мгновение её уже не было на террасе. Тогда как Марвин далеко не всегда вёл себя так же. — Ваше величество... — Спускайся к главному входу пирамиды, — прервав его, попросила Дейенерис Дрогона, переходя на валирийский, — я скоро приду к тебе. Услышав эти слова, Дрогон выпустил из когтей многострадальный парапет, который едва удерживал его вес и с довольным рёвом ринулся вниз. И этому звуку вторили человеческие крики: люди испугались, завидев пикирующего дракона. Зрелище воистину ужасающее, и Дейенерис мысленно извинилась перед теми, кто оказался к подобному не готов, и понадеялась, что Дрогон будет аккуратен. — Это опасно, — предпринял ещё одну попытку Марвин. Безнадёжную. Дейенерис неожиданно улыбнулась ему, сознавая, что именно сейчас — снова — ощущает себя живой. Страх и беспокойство отпустили. Казалось, сковывающее её чувство разбилось, рухнуло вниз подобно цепям. — К тому же... ваше положение, — он указал на живот. — Как я и говорила, Дрогон не причинит ей вреда, — сказала Дейенерис. — Так где вещи, о которых я просила, мейстер? Пожалуйста, не будем тратить время. Что-то неслышно ворча себе под нос, Марвин удалился. Ему ещё следовало отыскать храбрецов, которые не только помогут снести вниз недавно подготовленную защиту для глаз дракона, но и помогут её надеть. Дрогон недовольно фыркал, когда Дейенерис впервые показала ему груду металла, которую перековали в доспехи, однако сейчас его всё же следовало уговорить, ибо она не желала рисковать своим последним сыном. Вскоре Дейенерис в сопровождении Марвина и трёх слуг, которые несли облачение для Дрогона, осторожно спускалась вниз по мраморным ступеням, стараясь не упасть. Длинная кольчуга мягко позвякивала от каждого шага, и Дейенерис ощущала, что ноги у неё немного дрожат, однако то была приятная дрожь волнения. Предвкушения. *** Дрогон, как и следовало ожидать, оказался не слишком доволен, увидев, что ему вынесли. В результате Марвин спешно увёл прочь одного из слуг, чтобы обработать ожог — достаточно оказалось простого недовольного выдоха через ноздри. Даже дым оказался таким горячим, что рука человека от плеча до запястья покраснела и покрылась волдырями, заставляя того завыть от боли. Дейенерис посмотрела на своего сына с недовольством, но тот снова только фыркнул и потряс головой, явно сильно желая стащить то, что на него с таким трудом надели. И как потом уговорить его надеть нагрудную пластину и защиту для шеи? Но сейчас было не до того. Дейенерис пообещала себе сразу же справиться о здоровье пострадавшего, перед этим велев Марвину лично позаботиться о его ране. Всё одно на поле боя мейстеру делать было нечего. Его дело сейчас — это раненные, если таковые будут. Однако хотелось верить, что орда направлялась сюда вовсе не для того, чтобы дать Миэрину бой. Дейенерис с коротким вздохом недовольства, как и её сын, надела лёгкий полушлем, который вручил ей Марвин из беспокойства. На этот раз спорить с ним не имело смысла. И она старалась не думать о том, как будет выглядеть со стороны беременная в кольчуге и полушлеме, ещё и верхом. Не хватило только меча для довершения образа. Но кто сможет посмеяться с неё, увидев Дрогона? Вокруг, несмотря на страх, собирались люди, чтобы поглазеть на дракона. Земля уже слегка подрагивала под ногами: орда за это время стала намного ближе, и поднятая ими пыль долетала даже сюда. Дейенерис принялась осторожно взбираться на подставленное ей крыло, надеясь, что всё же сможет это сделать. Не рухнет вниз у всех на глазах. Она придерживалась рукой за горячую и твёрдую, как камень, шкуру. Другой она обхватила живот. Очень хотелось закрыть глаза, но нельзя этого делать прямо сейчас. Наконец пальцы ухватилась за длинный шип на шее, и Дейенерис не без труда перекинула ногу, усаживаясь поудобнее. Она с силой вцепилась в наросты и смогла с облегчением выдохнуть. Сидеть оказалось даже проще, чем она думала, следовало лишь слегка откинуться назад, чтобы не ложиться на живот. И именно сейчас она впервые задумалась, что седло — тоже не такая уж странная затея. Люди внизу ликовали. Они продолжали радостно кричать даже когда мощный взмах крыльев заставил некоторых рухнуть навзничь. Взмыв над городом, Дейенерис посмотрела вниз: по главным улицам к воротам продвигались солдаты. Видимо, Кинвара уже успела передать её наказ. Хорошо, что не пришлось выслушивать возражения Вдовца, который наверняка попытался бы отговорить Дейенерис от её кажущейся безумной затеи. В закатном свете сверкали остроконечные шлемы, мечи, щиты и копья. — К северным воротам, — скомандовала Дейенерис, направляя Дрогона в нужную сторону, прорываясь сквозь облако песчаной взвеси. Топот копыт уже наверняка слышал каждый житель Миэрина, когда дракон взмыл почти к самым облакам, а потом спикировал вниз, устремляясь к золотым гарпиями, что украшали толстые стены. На них уже успели взобраться лучники, и колчаны их были полны стрел. Дрогон приземлился в ста футах от крепких стен города, вздымая своими крыльями целую бурю. Вскоре ворота распахнулись, и из них стройными рядами выходили защитники города, направляясь к мосту над беспокойно бурлящей рекой. Дейенерис слышала и голос Вдовца, который командовал своими отрядами. Сама она напряжённо смотрела лишь вперёд. Сумерки быстро сгущались, полнясь грохотом копыт. Странно то, что ехали всадники бесшумно. Не кричали, как это обычно бывало в пылу боевого азарта. Не подбадривали себя возгласами, не доставали луки и аракхи. Они молча и стремительно направлялись к мосту, ведущему к воротам Миэрина, выстраиваясь в линию. И Дейенерис, чуть прикрыв глаза рукой, напряжённо вглядывалась вдаль. На стенах за её спиной зажгли небольшие костры, благодаря чему видимость стала чуть лучше. Вскоре Дейенерис смогла разглядеть лошадей и тех, кто сидел на них. Она чуть сильнее сжала руки, и Дрогон беспокойно зашевелился, словно чувствуя её настроение и готовый в любой момент взмыть вверх и окатить незваных гостей смертоносным пламенем. — Лети! — стоило произнести это слово, как он тут же взмыл вверх. Дейенерис направила его прямо на орду. Лошади, почуяв дракона, привычно пришли в ужас, заржали, когда над головами людей пролетел Дрогон. Дейенерис же внимательно смотрела вниз, словно пытаясь различить знакомые лица, однако темнота и пыль не позволяли этого сделать. Странно, но ни одной стрелы не было направлено в неё или Дрогона, как если бы они действительно намеревались дать бой. Так может быть они действительно явились с другой целью? Те люди, что прислушались к ней у Матери Гор. Дейенерис хотела в это верить — и боялась снова обмануться в лучших ожиданиях. Жизнь учила её быть осторожной и, надеясь на лучшее, ожидать худшего. Всадники тоже закричали — не то зло, не то радостно. Дейенерис направила Дрогона к земле, на сей раз опускаясь едва ли ни перед самой ордой, перегораживая им путь к мосту. Всадников и дракона разделяло теперь не больше ста футов. — Дракарис! — тихо приказала Дейенерис, и Дрогон, чуть склонив голову, испустил тугую струю пламени, которая опалила песок, словно прочерчивая границу дозволенного. Достаточно, чтобы никого не убить, но и вполне однозначное предупреждение. Жеребцы ехавших впереди всадников встали на дыбы и закричали от страха почти по-человечески. Безупречные выставили копья вперёд и сомкнули щиты — над рекой прокатился характерный лязг. Никто не двигался некоторое время, словно каждый ожидал какой-то команды. Дейенерис плотно сжала губы, в глазах её отражалось не успевшее даже разгореться на песке пламя, оставляя после себя лишь чёрную полосу. Повисло короткое, но весьма напряжённое молчание, нарушаемое лишь недовольными выдохами Дрогона, который то и дело выпускал из ноздрей струи едкого дыма. — Кхалиси! — наконец раздался оклик. Дейенерис резко обернулась в сторону звука, который шёл откуда-то сбоку. Голос показался ей знакомым. Она коротко сглотнула. — Мы пришли... как ты и велела нам. Ты сказала нам у Матери Гор. Прости, что не сделали этого раньше, ибо прежде ни один кхал или кхалиси не возвращались из Ночных Земель. Теперь мы видим — это действительно ты. Это говорил Коварро. Теперь Дейенерис смогла разглядеть его, как следует. Он выехал к ней, с трудом удерживая перепуганного и фыркающего чёрного жеребца. Она всё ещё молчала, и взгляд перескакивал с одного лица на другое, хотя все они казались такими маленькими со спины Дрогона, и тонули в полумраке. Некоторые из дотракийцев вскидывали свои аракхи, словно подтверждая слова Коварро, и Дейенерис слышала короткие возгласы. Однако большинство из них по-прежнему молчало, явно ожидая, что скажет она сама. — Мы прибыли, надеясь, что ты примешь нас, кровь моей крови, и позволишь нам искупить свои поступки, ибо мы запятнали себя перед предками и души наши не узнают покоя. К тому же мы привезли тебе... дар, — сообщил уже Малкхо, появляясь рядом. В голосе его слышалась улыбка. Дейенерис, напротив, поджала губы. — Что за дар? — холодно поинтересовалась она, выкрикивая эти слова в ночь и всё ещё не до конца веря, что это происходит наяву. Неужели среди тех, кто отвернулся от неё, есть те, кто готов следовать за ней дальше? Малкхо мотнул головой. Один из всадников, понимая его без слов, направил лошадь в гущу орды. Вскоре следом за ним выехали двое. Один незнакомец, по которому Дейенерис только мазнула взглядом, а другой... — Даарио Нахарис! — ахнула она, не сдержав эмоций, даже не подумав устыдиться своей реакции. Настолько это оказалось неожиданно. Дрогон под ней заревел не то от радости, не то смеясь со всего этого. Кто знает? Даарио Нахарис же выглядел совершенно беззаботно, пусть при нём не было аракха — возможно, дотракийцы забрали у него оружие на всякий случай, хотя очевидно вреда ему не чинили. Рядом с Даарио ехал высокий и стройный мужчина, чьи светлые волосы оказались перепачканы пылью и кровью. Однако они явно были серебристыми. Только сейчас Дейенерис поняла, что оба они — и Даарио, и его спутник — покрыты не только грязью, но и пятнами побуревшей, засохшей крови, и, похоже, успели побывать в бою. Но главное — они живы. — Матерь Драконов, — Даарио говорил спокойно, но широко улыбался, вскинув голову и разглядывая снизу её фигурку. Кажется, он был не слишком удивлён. Наверное, за прошедшее время дотракийцы успели поведать ему, куда и зачем едут. — Я всегда знал, что им тебя не победить. Теперь вижу это своими собственными глазами. — Разве вы не узнали Даарио Нахариса? — обратилась Дейенерис к Малкхо и Коварро. — Мы его узнали. Будь это не так... оставили бы там, где нашли... мёртвым, а не сопроводили бы его к тебе, — беззлобно фыркнул Малкхо. — Но с ним был незнакомец, — он указал на того самого мужчину, что ехал в сопровождении Даарио, — и мы не ведали, не предатель ли он. Потому привели их двоих к тебе, кхалиси, чтобы ты решила их судьбу. Мы сделаем, как ты скажешь. Если Даарио Нахарис твой друг, значит, мы поступили верно, что сохранили его жизнь для тебя. Даарио насмешливо хмыкнул, незнакомый мужчина сдержано улыбнулся, словно его тоже эта фраза повеселила, Дейенерис же с облегчением выдохнула. Не думала она, что этот день закончится чем-то хорошим. — Я приму их в Великой пирамиде, сопроводи их туда, Коварро, — велела она. — Направляйтесь в город, — Дейенерис оглядела людей. Хватит ли на всех тех скудных запасов воды и еды? Хватит ли места, чтобы разместить всех? — Однако помните, что это — наш город, и вам надлежит с почтением относиться к его жителям и святыням. Вы получите пищу и место для сна, как и всякий, кто пришёл ко мне с миром. «Даарио Нахарис, как хорошо, что ты жив», — думала Дейенерис, устремляясь на Дрогоне обратно за стены города и оставляя позади тех, кого она совсем не ожидала увидеть. И до сих пор не могла в это поверить. Беспокоило Дейенерис другое — даже сидя на Дрогоне, она видела лица, и на некоторых из них читался страх. Она опасалась, что, помимо хороших вестей, они принесли с собой и дурные. Ведь никогда не бывает так, чтобы всё было хорошо. Только не с ней. Дейенерис к этому привыкла, и заподозрила бы некий подвох, сложись всё иначе. Тем более, сейчас, когда сам мир, сама вселенная дрожит от ужаса. Дрогон поднимался всё выше и выше, направляясь к террасе, на которой Дейенерис и намеревалась спуститься. Самостоятельно преодолевать сейчас ведущую вверх мраморную лестницу не оставалось желания и сил. Ещё успеется: всё одно скоро придётся спускаться в тронный зал. Она чувствовала, как болит поясница даже от столь короткого полёта, и впервые за всё время понимала мейстера Марвина. От этой мысли Дейенерис чуть слышно хихикнула. — Я сниму это всё с тебя завтра, — пообещала она Дрогону, оказываясь уже на самой террасе, откуда виднелся тёмный проём, ведущий в её покои. — Потерпи немного. Дрогон тихо рыкнул и, недовольно тряхнув головой, устремился ещё выше, к самой вершине пирамиды. Его чёрная тень на мгновение закрыла тусклые огоньки далёких звёзд. *** Дейенерис поёрзала на скамье из чёрного дерева. Она не планировала проводить сейчас на ней много времени, но туда всё равно заботливо накидали подушек. Марвин стоял по левую руку от неё, справа находилась Кинвара. И, конечно, Джокин, Вдовец и Герой, которым Дейенерис приказала явиться. Вдоль длинных мраморных ступеней стояли Безупречные. Величественные стены сверкали пурпуром, отблески пламени, зажжённого в тронном зале, раскрашивали их во все оттенки оранжевого и алого. Напряжённый взгляд сосредоточился на высокой двустворчатой двери, за которой уже слышался топот ног. Дейенерис снова поёрзала, устраиваясь поудобнее. Створки разошлись в стороны, открываемые двумя Безупречными, что сопровождали её кровных, а также Даарио Нахариса и его спутника. Когда все они остановились у самого подножия высокой мраморной лестницы, Кинвара заговорила. — Вы стоите перед Дейенерис Бурерождённой из Дома Таргариенов, Разрушительницей оков и Матерью Драконов, — коротко объявила он, заранее предупреждённая Дейенерис. Та не хотела сейчас тратить время на церемонии и титулы. В конце концов, она желала верить, что имеет дело с друзьями, которые помнят её без этого. — Я знаю! — тут же откликнулся Даарио, выходя вперёд и ставя ногу на первую ступеньку. — И кто не знает, что это Матерь Драконов? Джокин, Вдовец! Я рад, что вы тоже уцелели, не делайте вид теперь, что не знаете меня! — Я рада видеть тебя живым, капитан, — искренне улыбнулась Дейенерис, обрывая его речь. Теперь она разглядела, что один из рукавов его рубашки был оторван и повязан вокруг плеча. После всего этого, нужно было попросить Марвина осмотреть эту рану, даже если та несерьёзна. — Я хочу, чтобы ты представил мне своего спутника. Я знаю всех, кто здесь находится, кроме него. Кто он и откуда? Где ты был и с какой целью привёл его с собой? — Позвольте мне сделать это самому, ваше величество, — молодой мужчина вышел вперёд и почтительно поклонился. Несмотря на то, что одежда его была покрыта дорожной пылью, а сам он наверняка пропах конским потом, выглядел он благородно. А подживающий порез на его щеке нисколько не портил красивого лица. — Я — сир Герольд из дома Дейнов, что в Дорне. И я прибыл сюда, чтобы выразить вам своё почтение и заключить союз. Именно об этом просил меня нынешний принц Дорна, его высочество Манфри Мартелл, что вынужден иметь дело с врагами вашего величества, захватившими наследие ваших предков. Услышав это, Дейенерис едва не растерялась, но сумела всё-таки удержать лицо, сохранив на нём выражение вежливого и сдержанного интереса. Она бросила короткий взгляд на Кинвару, которая чуть нахмурилась, внимательно разглядывая этого сира Герольда. Марвин тоже пристально рассматривал того, кто стоял у подножия лестницы. Интересно, видел ли он этого человека хоть раз? Следовало спросить. — Я... рада это слышать, сир, — сдержанно произнесла Дейенерис. — Мне приятно знать, что в Вестеросе остались преданные мне люди. Однако вопрос ваш слишком серьёзен, чтобы выносить решение по этому поводу прямо сейчас. Я обещаю, что мы поговорим об этом в самое ближайшее время. Как я понимаю, мой командир Даарио Нахарис обещал вам помощь? — на сей раз Дейенерис коротко усмехнулась. — Да, моя королева, — с готовностью ответил Даарио. — Ибо я до недавнего времени не был уверен, что... — он замолчал, проглатывая неприятные слова. — И всем сердцем желал отомстить вашим врагам. Если вы считаете, что я виноват, накажите меня. — Я не гневаюсь, — Дейенерис вскинула бровь. — И обязательно выслушаю сира Герольда Дейна... в более подходящее время. Теперь я хотела бы узнать, что скажут мне мои кровные. Говорите, — потребовала она. — Вы принесли дурные вести? — Кхалиси всё ещё гневается на нас, — Коварро не спрашивал. Он констатировал, и Дейенерис не стала с ним спорить. Она действительно всё ещё помнила его слова, сказанные в доме Дрого. — И её можно понять. — Сейчас мне не нужны извинения, — перебила его Дейенерис. — Прежде, чем отправиться в покои, я хочу услышать о причине вашего страха. — Кровь моей крови, как всегда, проницательна. Но я лишь хотел сказать, что мы готовы искупить свой поступок, — впервые за всё время заговорил Дарго. На лице его виднелся свежий глубокий шрам. — Однако ты права — в Дотракийском Море творится нечто дурное. Всего мы, конечно, не видели... Но тьма на горизонте, холодный ветер, — Дарго сокрушённо покачал головой, от чего колокольчики в его покрытых пылью и песком волосах зазвенели, — мы не знаем, остался ли там сейчас хоть один кхаласар и на месте ли ещё сам Ваэс Дотрак. Азарро и Роммо предпочли остаться там, и многие... ушли за ними, а не за нами, но никто из нас не может знать, живы ли они. Дейенерис с силой сцепила пальцы рук, что лежали на её коленях. Кинвара сделала шаг вперёд и голос её прокатился под высокими мраморными сводами. — Зло пришло в этот мир, — произнесла она. — И вы верно поступили, что направились навстречу не ему, но своему спасению. Огонь Владыки Света защитит нас, как защищал людей от чудовищ прежде, с самого сотворения мира. Марвин всё ещё молчал, но становился всё мрачнее и мрачнее. Дейенерис замечала это, косясь на него краем глаза. Вдовец, Джокин и Герой тоже выглядели не слишком уж радостными. Все эти разговоры определённо им не нравились. А ведь Дейенерис даже не успела рассказать им... всего. Не находила пока что слов и не хотела пугать. Однако, видимо, и этот разговор следует завести в самое ближайшее время. Дейенерис коротко выдохнула. Раз уж они все оказались здесь, а прочим явно есть, что рассказать, значит, время настало. Возможно, она ждала именно этого. На город почти опустилась ночь, Дейенерис отчаянно устала, и понимала, что обсудить им предстоит слишком многое. Лучше оставить всё это на завтра, и наверняка даже завтрашнего дня не хватит, чтобы решить все вопросы. Разговор обещал быть достаточно долгим. Особенно это касалось слов Герольда Дейна. Дейенерис бросила на него ещё один быстрый взгляд, и тот, перехватив его, широко улыбнулся. У него была красивая улыбка — но хищная. Даже сейчас он выглядел, как опасный зверь. — Я рада видеть вас здесь, — Дейенерис с трудом встала со своего места, придерживая живот. Ей предстояло ещё подняться вверх в свои покои, что находились ярусом выше. Даарио Нахарис, как ни странно, ничего не сказал по поводу этого изменения в ней, хотя почти наверняка это должно было его удивить. Может быть, Коварро и остальные рассказали и о её беременности? — Этот дом — и ваш дом. Завтра вам всем надлежит явиться сюда, чтобы обсудить всё сказанное. Я буду ждать вас сразу после завтрака на террасе за тронным залом. Пусть каждому отведут надлежащие покои, накормят людей и лошадей, насколько это возможно, — бросила она. Дейенерис, встав, тихо попросила Марвина прежде всего осмотреть Даарио и сира Герольда, чтобы убедиться, что раны их не представляют никакой опасности. После чего, стараясь больше не задерживать ни на ком взгляд, последовала прочь из тронного зала. Следом за ней потянулись стража. Вдовец и Джокин остались там, видимо, чтобы ещё раз поговорить с Даарио, которого, как бы то ни было, рады увидеть живым. Как и Дейенерис. Но сейчас у неё почти не осталось сил. А они, может быть, получше приглядятся к его новому другу из Дорна. Оказавшись в покоях, она велела слугам согреть немного воды, желая смыть с себя сажу и пыль, но больше преследуя цель немного расслабить напряжённые мышцы и нервы. Вскоре вернулся и мейстер Марвин, который заглянул в купальню, чтобы сообщить о выполненном им указании. С его слов, ранения Даарио Нахариса и сира Герольда не представляли собой ничего серьёзного, и раны их, полученные несколькими днями ранее, уже начали заживать. Однако он всё одно тщательно промыл их и наложил повязку. Наверняка это было непросто, подумалось Дейенерис, но, видимо, ослушаться эти двое не посмели, понимая, кто приказал мейстеру заняться ими. Закончив свой отчёт, Марвин осторожно пожелал доброй ночи и направился в свою маленькую комнатушку. Дейенерис, конечно, хотела бы спросить его мнения и задать пару вопросов касательно Герольда Дейна. Да и Кинваре тоже... Но была слишком утомлена. Всем этим она обязательно займётся завтра утром, как только проснётся. Выбравшись из купальни, Дейенерис почти сразу направилась в кровать, устраиваясь поудобнее на чистых простынях. Её колокольчики уже лежали на тумбочке, куда их отправили слуги, расплетавшие короткие косички перед купанием. Дейенерис бросила на них короткий взгляд, едва заметно улыбнувшись. В распахнутые окна задувал прохладный ветер, чуть вздымая занавески, и бледный свет крался в опочивальню, словно вор. Полумесяц хищно поблёскивал в чёрном колодце облаков. Дейенерис с шумным выдохом закрыла глаза и почти сразу ощутила, как погружается в зыбкий сон. Однако на лицо её тут же упала тень, заслонившая собою всё, поглотив и лунный свет, словно голодный зверь. Крик застрял в горле. Дейенерис резко села на кровати, широко распахивая глаза, и в то же мгновение над ней прозвучал знакомый голос: — Это я, моя королева. Не бойся. Не хотел тебя пугать. — Даарио Нахарис, — шёпотом выдохнула Дейенерис, прижав руку к груди и нисколько не стесняясь своего вполне оправданного испуга. — Как ты попал сюда? — Ты забываешь, что я очень хорошо знаю эту пирамиду. Не говоря уже о том, что меня хорошо знает и твоя стража, никто не мешает мне перемещаться в месте, которое я долгое время считал своим домом. Дейенерис нахмурилась, но чувствовала, что по губам её при этом ползёт улыбка. — Следовало наказать им быть бдительнее. И тебе повезло, что сегодня я не спрятала под подушкой кинжал. Было слышно, как Даарио Нахарис усмехается. После он присел перед кроватью на корточках, и на его улыбающееся лицо упал лунный свет. Кажется, он всё-таки успел принять ванну прежде, чем явиться сюда, и плечо его было перевязано чистым отрезом ткани. Но всё-таки от него по-прежнему неуловимо пахло дорожной пылью. — Я не мог не заметить... Как и все, впрочем, — Даарио протянул руку к её животу, но пальцы замерли и опустились на худое колено, прикрытое одеялом. — У всех нас были вопросы посерьёзнее моего положения, — Дейенерис посмотрела на его руку. Она отчего-то ощутила странную неловкость, сознавая, что сидит сейчас перед ним полностью растрёпанная, в ночном, почти прозрачном платье, на котором снова проступили влажные пятна, и с выпирающим животом. Прежде бы подобное не смутило, ведь Даарио не раз видел её обнажённой в этой самой кровати. Но с тех пор многое изменилось. — Это его ребёнок? — Даарио уже без улыбки посмотрел на её лицо. — Какая разница, — Дейенерис ощутила, что к щекам приливает краска, но на сей раз это была уже почти злость. Она не хотела этого обсуждать. — Это моё дитя. И это всё, что следует знать. — Я просто хотел сказать... тебе идёт, — вдруг признался Даарио, и снова улыбнулся. — Мне нравится. Ты всегда была красивее любой женщины, которую я видел, но теперь ты стала ещё прекраснее, если такое возможно. Дейенерис чуть иронично вскинула бровь. Даарио Нахарис часто говорил такие слова, но, похоже, он действительно был искренним, и от того ей снова сделалось не по себе. Да, она была рада видеть его, ведь эта часть прошлого не причиняла ей боли, но при этом сознавала: нечто всё равно исчезло. Чувствует ли её капитан то же самое? Видит ли в её глазах отголоски огня и смерти? Или видел их всегда? Хотелось задать ему так много вопросов, хотелось узнать, что с ним приключилось и кто такой на самом деле этот Герольд Дейн... но Дейенерис слишком устала, чтобы разговаривать всю ночь напролёт. — Зачем ты пришёл? Мы всё равно увиделись бы утром. — Не мог ждать так долго. Столько времени прошло... Я пришёл, чтобы снова увидеть вблизи твоё лицо, чтобы коснуться, чтобы убедиться в том, что ты не привиделась мне в горячечном бреду, — пальцы Даарио мазнули по коротко остриженным волосам, которые теперь не доходили даже до плеч. — Ты сделала это с собой из-за того ублюдка? Обрезала свои прекрасные волосы... — Не надо о нём. И об этом. Я не хочу. Особенно на ночь, — Дейенерис перехватила его руку, но не выпустила, вдруг прижавшись щекой к тёплой мозолистой ладони. В голосе её прозвучала просто усталость, и не было уже ни горечи, ни гнева, ни досады. Она просто хотела в кои-то веки ощутить, что ненадолго вернулась домой, пусть здесь и не было красных дверей. Почувствовать себя в полной безопасности. Дейенерис отодвинулась на другую сторону кровати и похлопала ладонью по уже нагретому месту. — Так и быть. Ложись. — Мне нравится начало, — Даарио стащил с себя пояс, который тут же глухо стукнулся об пол. И Дейенерис отметила, что при нём и сейчас не было верного аракха. Только поблёскивали рукояти стилетов. — Не обольщайся, — хмыкнула Дейенерис. — Я просто хочу... хочу, чтобы кто-нибудь побыл сегодня рядом. Хочу почувствовать чьё-то тепло, — призналась она честно. Заметив, как Даарио снимает с шеи какой-то плоский камень, тут же заинтересовалась. — Что это? — Часть моего приключения, — объяснил Даарио, опуская камень на низкий столик, к колокольчикам Дейенерис. — Обязательно расскажу тебе и об этом. Обещаю. Вскоре Даарио уже оказался под одеялом, осторожно обнимая Дейенерис, которая повернулась на бок, пряча лицо на его груди. Она старалась не прижиматься к нему животом, но чувствовала, как его руки мягко заскользили по спине, по полупрозрачному платью. Дейенерис пришлось закусить губу. Тело её, несмотря ни на что, возможно, хотело бы того, что Даарио Нахарис мог ей дать, нуждалось в его томительных ласках и поцелуях. Но она сама... нет, слишком близко. Слишком больно. Дейенерис не могла переступить через это. По крайней мере, прямо сейчас. Да, Даарио никогда не причинял ей вреда, но сердце всё равно болезненно ныло от одной мысли о такой близости с кем-то, а во рту появлялся привкус горечи. Явно ощутив, как она напряглась, руки Даарио, что уже скользнули ниже, к её ягодицам, вернулись на прежнее место, поглаживая спину, а сам он не то разочаровано, не то просто печально вздохнул. — Это Коварро? Кто напал на вас? — спросила Дейенерис, разбивая повисшую вмиг тягучую тишину. Пока он не спросил о её собственном шраме, который намётанный глаз наверняка заметил. — Нет, — коротко выдохнул Даарио. — Твои кровные не причинили нам никакого вреда, напротив, здорово помогли. А это, — он слегка дёрнул плечом, и в голосе впервые отчётливо послышалось напряжение, — как и всё остальное... это долгая история. И не самая приятная. — Ты расскажешь мне? — тихо попросила Дейенерис, поднимая на него взгляд и улыбаясь. — Расскажешь обо всём, что видел и где был? — Ты уснёшь намного раньше, чем я закончу, — предупредил Даарио. Чувствовалось, что ему и самому не сильно хочется вдаваться в детали. — И пусть, — настаивала Дейенерис, хотя глаза её действительно слипались, — я просто хочу послушать твой голос. Твоя королева хочет послушать эту историю. Даарио усмехнулся, после чего в целомудренном поцелуе прижался к её волосам и приобнял чуть крепче. — Я сделаю всё, о чём ты попросишь. И он заговорил, негромко, неспешно... Дейенерис, прижавшись щекой к его груди, слушала с закрытыми глазами и улыбалась. Приглушённый голос и полное жизни биение его сердца заполняли собою пустое пространство комнаты, и дыхание Дейенерис постепенно становилось тихим и ровным. Ещё до того, как Даарио Нахарис успел дойти до той части, где встретил в разрушенном городе странного старика с его дарами, Дейенерис глубоко спала.