Время будить королей

— Первое, что он хотел бы всем сообщить, — Отерис начал говорить даже безо всякого вступления. Все магистры, как было и намечено, находились в Доме Собраний. Здесь же присутствовали и три князя. Анхман, Князь Урожая, как заметила Серсея, стал выглядеть гораздо хуже. Скорее всего, возраст всё-таки брал своё, — это то, что в Мороше дела идут странным образом. — И что имеется в виду под «странным»? — с ехидцей в голосе уточнил Эмир Кхан. Серсея, которой Квиберн по-прежнему переводил сказанное, едва не поморщилась от этого тона. Магистр Кхан немало её раздражал. Порой он напоминал не то Тириона с его вечным стремлением ввернуть дурацкую шутку, чтобы как-то поддеть собеседника, не то и вовсе Станниса с его вечно кислым видом и хмурым лицом. Странное, нелепое сочетание, но Серсею оно порой доводило почти что до бешенства. Она с трудом сдерживалась, когда приходилось беседовать с Эмиром Кханом лично. — Никто из присутствующих не находит, что в последнее время творятся… удивительные вещи? — Отерис встал со своего места и обвёл взглядом просторный зал с рядами пустых скамей, предназначенных для горожан. Он выглядел удивлёнными и словно бы немного растерянным. — Потому и хотелось бы уточнить… — начал было Эмир, однако вместо него заговорил Талкхо. — Довольно. Пусть магистр Отерис говорит, — прогудел лысый старик. — Спасибо, — кивнул, дёрнув уголком губ Отерис. — Прежде, чем приступать к остальным делам, ему бы хотелось обсудить кое-что касательно лабиринта. И шахт в Мороше. На этот раз никто не стал перебивать его, и Отерис, так и не вернувшись на прежнее место, спустился вниз по ступеням, к трём стульям, на которых сидели князья, и принялся вышагивать туда и обратно. Тем он вызвал немалое удивление. Даже Серсея изумлённо покосилась на Квиберн, надеясь, что тот способен внести в ситуацию какую-то ясность. Но Квиберн лишь молча пожал плечами. Он успел кое-что рассказать об этом магистре и их разговоре, но лично поговорить с Отерисом Серсея не успела: о намеченном собрании было объявлено довольно поспешно. Видимо, дела не ждали отлагательств. От того Серсея нервничала — а ну как вести действительно окажутся дурными? Квиберну Отерис никаких деталей не поведал. — Скажет он уже хоть что-нибудь? — обеспокоился Ма`ан и повёл головой. Зелёные одеяния его тихо зашуршали. Глаза магистра оставались закрыты, но он слышал шаги и поворачивал шею следом за ходившим туда-сюда Отерисом. — Да, безусловно, скажет, — заговорил, наконец, Отерис. Ко всеобщему облегчению, он остановился. — Скажет. И вот что… К нему на остров прибыл человек по имени Джейме… сир Джейме, — уточнил Отерис. Серсея едва не хмыкнула: в последнее время Джейме всё больше раздражался, когда его называли «сир». — Человеком он оказался довольно неглупым, — на этот раз Отерис улыбнулся Серсее, точно лесть была адресована ей. — Матерь Драконов сделала, как он полагает, верный выбор, отправив в Морош сира Джейме… И в доказательство он привёз с собой соответствующие бумаги, в которых ясно излагается, что за весьма короткий срок удалось многое наладить в колонии. Хотя и есть, что ещё исправить. — Так почему же магистр так обеспокоен? — спросил Талкхо. — Все тут видят, что ему тревожно, верно? — Не просто видят… чувствуют, — проскрипел Ма`ан. Его губы расползлись в подобии улыбки, делая морщины на лице ещё более глубокими. — Да. Всё так. Потому что начать он планировал не совсем с добрых вестей. Хотя, раз уж речь зашла о шахтах, он должен отменить, что сир Джейме предложил весьма эффективное решение их проблемы с затопленными штольнями. Его удалось успешно воплотить в жизнь. Но в одной из шахт возникли непредвиденные сложности, — Отерис вновь взошёл вверх по ступеням, обведя глазами каждого из магистров. Взгляд его остановился на Серсее и Квиберне, вновь скользнул в сторону. — И речь идёт не о простом обвале… Он чуть понизил голос, от чего пришлось невольно податься вперёд, хотя всё по-прежнему негромко переводил Квиберн. Серсея, понимающая сейчас почти половину из сказанного, хотела слышать и интонации этого человека. По ним тоже многое можно понять. — Там открылось… что-то. Нечто недоброе, как он полагает, — Отерис почти рухнул обратно на своё место, пытаясь унять охватившую его дрожь. Серсея заметила, как он вцепился пальцами в подлокотники своего кресла. Даже костяшки побелели. Его смуглое лицо сделалось ещё темнее. — Спускаться туда, во всяком случае, теперь запрещено. Даже для того, чтобы вытащить тот механизм… насос, — вспомнил нужное слово Отерис, — пусть он и ценен. Неизвестно, что или кто оттуда способно выползти, но и узнавать не хотелось бы. Ма`ан уже не улыбался. Как и остальные. Они хмурились. По всей видимости, здесь, как всегда, к такого рода вещам относились серьёзно. — Это то, о чём они все думают? — похоже, Ма`ан действительно озвучил общую мысль. Отерис медленно кивнул. Серсея, ничего не понимая, опять оглянулась на Квиберна и перевела взгляд обратно на магистров. Похоже, настало время ей вмешаться. — Уважаемые господа, — она старалась говорить, как могла, спокойно, — вы знаете, что я не всегда понимаю особенности вашего… города, поэтому хотела бы узнать подробности. О чём именно вы сейчас толкуете? Унижаться перед этими дикарями Серсея почти привыкла. Она понимала, ради чего, точнее — ради кого — это делает. Пусть смотрят на неё, как на дуру, и улыбаются снисходительно. Плевать. Видала она и худшее отношение. Но никто и не думал над ней смеяться. Даже на лице Эмира Кхана не появилось привычной в таких случаях насмешки, когда Квиберн перевёл слова Серсеи. — Это касается… наверное, это как-то соотносится с лабиринтом, — чуть скомкано и рассеяно пояснил Отерис. Он, напротив, улыбнулся, только несколько виновато, как будто извиняясь перед Серсеей за подобные известия. В его тёмных глазах плескалось нечто сродни сожалению. — Хотя он и не думает, что это шахты Мороша могут быть связаны с лабиринтом. Это невозможно. — Никто не может знать наверняка, — негромко отметил Джарлан, доселе молчавший. Сегодня он выглядел непривычно задумчивым. — Никто не в силах представить себе мудрость и могущество тех, кто возвёл это место. — Это так, — поддержал его Талкхо. Тёмные глаза его устремились прямо на Джарлана. — Однако не в их мудрости проблема. Серсея по-прежнему ничего не понимала: видимо, снисходить до объяснений никто не собирался. От этого осознания в лицо ей бросилась краска. Она близка была к гневу, но что могла сделать этим неотёсанным дикарям? Криков её они вряд ли испугаются, а угрозы станут пустым звуком. Отерис же, точно уловив её настроение, повернулся и тихо проговорил на всеобщем, пусть и с акцентом: — Он… он хочет сказать, что в шахте образовался не просто провал. Там открылось странное место. И, как человек, проживший достаточно времени рядом с лабиринтами, он может сказать, что оно может иметь схожие с лабиринтом свойства. Как ему известно, её превосходительство ознакомилась с некоторыми документами, — это был не вопрос. Отерису уже доложили, что Серсея занимается изучением старых архивов. — И могла понять, что они существуют рядом с такими местами довольно давно. Так жили их отцы… и отцы их отцов. Так здесь заведено. Кроме того, он предполагает, что кое о чём её превосходительство догадывается сама, поскольку имеет возможность находиться от лабиринта в непосредственной близости. Отерис ненадолго замолчал. Никто из магистров не вмешивался, внимательно следя теперь за реакцией Серсеи. У неё же родилось чувство, что она проходит какое-то странное испытание, о котором её никто не предупредил заранее. Захотелось вцепиться в руку стоящего рядом Квиберна, чтобы почувствовать себя, если не защищённой, то хотя бы просто уверенней. — Я видела, — ответила Серсея, сдержано кивнув. Она надеялась, что ничто в ней не выдавало волнения. Ни голос, ни взгляд, ни лицо. — Видела и хотела спросить… — Да, лабиринт — это их кладбище… своего рода, — ответил на не произнесённый вопрос Отерис. — В том нет ничего дурного. — Пропавшие, — напомнила Серсея. — О них я тоже читала. — Именно поэтому они и стараются свести подобные случаи к минимуму. Рядом с лабиринтом действуют свои правила. — Тогда почему же вас обеспокоила какая-то шахта? — Серсея едва не скривилась. Ей с трудом удавалось сдерживать отвращение напополам с насмешкой. — Что мешает и туда относить трупы, устроить там ещё один склеп? Или в Мороше так не принято? — В Мороше это восприняли бы спокойно, — пояснил Джарлан откуда-то из-за спины Отериса. Серсея его не видела, но слышала голос. Точно, ведь этот магистр тоже знал всеобщий, что облегчало задачу. Отерис обернулся к Джарлану так, словно уступал ему место. Было в этом нечто… нечто странное. И Серсея никак не могла понять, что же её беспокоит в настоящий момент. Не в словах ведь дело. — Однако открытие такого прохода в другом месте может быть дурным знаком. Либо они недостаточно заботились о нуждах лабиринта, либо… ему требуется что-то ещё. Отсюда и беспокойство Совета. Не просто так подобное произошло в колонии Лората. Серсея начинала понемногу понимать, о чём идёт речь, и ещё больше убеждаться, что дело заключается в очередных предрассудках и суевериях. Разумеется, лабиринт вызывал внутреннюю, не поддающуюся никакому контролю оторопь. Сложно заставить себя приблизиться к нему без особой надобности. Таковой у Серсеи, по счастью, и не было, однако она всё ещё не могла взять толк, насколько серьёзно относятся к этому явлению магистры. А главное — почему. Место неприятное, но ведь это склеп — откуда ему быть приятным? — Вы боитесь, — заявила Серсея, не узнавая собственного голоса, даже не понимая толком, откуда вообще взялось это чёткое осознание. Возможно, оно всё это время пряталось где-то в глубине подсознания, и выплыло на свет именно в этот момент, — вы действительно боитесь… что нечто выйдет из него. Поэтому отдаёте людей. Вы занимаетесь этим довольно давно. Предполагаю, опасаетесь повторения какой-то неприятной ситуации. Это ведь жертвоприношение, не так ли? Повисло тяжёлое молчание. Нет, никто по-прежнему и не думал смеяться. Серсея уже знала — видела — ответ, начертанный на их сосредоточенных и мрачных лицах. Словно речь шла о реальной вражеской армии, способной вырваться из-под земли. — Если оттуда что-то выйдет, — Джарлин посмотрел на каждого из присутствующих, — переживать о том уже не будет смысла. Да и некому. — И что же, по-вашему, там живёт? — Серсея и сама с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить с места. Лишь чувство собственного достоинства, нежелание показаться нервной дурой перед этими людьми вынуждало её сидеть. — Что? — она посмотрела на Квиберна. — Вы так смотрите, будто уверены… — Я почти уверен, — со всей серьёзностью подтвердил Квиберн. Ироничная улыбка, тронувшая было губы Серсеи, тут же увяла. Она свела брови к переносице. — Вы сейчас серьёзно? — Давайте обговорим это чуть позже, — ушёл от ответа Квиберн. — Сейчас… — Сейчас Совету следует решить несколько других вопросов, как он понимает, — возвысил голос Эмир Кхан. — Что же касается вести, принесённой магистром Отерисом… её им следует обдумать. И решить, как поступить дальше, если подозрения верны. Хотя при правлении нынешнего Совета подобного никогда не происходило. Надлежит следовать инструкциям, оставленным их праотцами. Они знали, что рано или поздно это случится вновь. В груди Серсеи что-то клокотало. Квиберн! О проклятье… Нет, она не раз слышала от него рассуждения о природе лабиринта, и чувствовала — конечно, чувствовала, — что нечто в нём неуловимо, даже жутко изменилось с тех пор, как они находились на Лорате. И всё же, его уверенное заявление об этом теперь, при этих дикарях, выбило из-под ног Серсеи подобие опоры. «Если мы позволим этим чудовищам проникнуть в обитаемый мир, не будет иметь значения, кто есть кто. Они станут жрать всех без разбора. Им более не будет нужды дожидаться подачек. И, что самое страшное, они уже почти здесь». Иногда Серсея проклинала себя за то, что не смогла забыть увиденное вместе с Томасом. Не могла выкинуть из головы его слова. Почти каждое отпечаталось в сознании, выжженное страхом. Подачки. Подачки! Ведь и тогда они находились здесь, на этих ненавистных мрачных островах. С лабиринтом, которым эти невежды несут подачки. Трупы. Но какой толк в трупах, если им нужны души? О, это Серсея тоже видела… если можно верить своим глазам, если её не опоили тогда. Видела безразмерную жадную глотку. Время и пространство, изуверски перекрученные в фарш. Твари безглазые и многоглазые. Какофония жутких звуков. Нет, о нет. Серсея столько времени отодвигала от себя эти воспоминания и мысли, что позволять им вернуться прямо сейчас — непростительная ошибка. Не при этих людях. Не когда они могут увидеть её страх. — Ваша милость? — это оказался Квиберн. Серсея и не заметила, как впала в подобие ступора. Вздрогнув, она поглядела на его озабоченное лицо. — Вы… вы в порядке? — Не стоит беспокойства, — как можно более сухо ответила Серсея. — Они сейчас обсуждают отправку части кораблей в Морош? — тут же уточнила она уже другим тоном, делая вид, что ничего не произошло. Не предстала перед её глазами раззявленная пасть голодного мрака, неожиданно приобретшая очертания входа в лабиринт. — Да, Дкемеру, Князю Рыбаков, надлежит обсудить этот вопрос с другими, чтобы решить, действительно ли готовы люди превратить часть рыболовецкого флота в торговый, — кивнул Квиберн. Он всё ещё смотрел на Серсею с беспокойством и некоторым подозрением. Всё же от него не ускользнул её наверняка остекленевший в то мгновение взгляд и отразившийся на лице ужас. Она вздохнула. — Скажите, если им действительно важно услышать моё мнение, что это хорошая идея. Торговые пути в скором времени начнут восстанавливаться, и кораблей, что ходили в сторону Лората и Мороша станет значительно меньше… А дела только, по всей видимости, пошли на лад, — передала Квиберну Серсея. — К тому же это даст возможность укрепить связь с Браавосом. Всё это почему-то теперь казалось сущей ерундой. Хотелось вернуться в ставший таким привычным дом, увидеть Герольда и Джоанну, оставленных, как обычно, на попечение служанки Джалилы и Джой. Хотелось и вовсе забрать близнецов, сбежать отсюда, увезти на другой край света. На этом острове, если в рассказах о лабиринте есть хоть доля истины, не так уж безопасно. К тому же перспектива увидеть на горизонте корабли из Вестероса никуда не девалась. Тирион вдоволь посмеётся над Серсеей, если она попадётся. Беспомощная, с двумя детьми на руках. Боги, следовало приказать Горе убить это маленькое чудовище прямо там, в рабочем кабинете отца… И почему она позволила себе непозволительную слабость? А ведь этот человек предал её. Он предавал всех, кто когда-то проявил к нему милосердие и позволял жить дальше. — …строительство второго дома для купцов и гостей также продвигается нормально, незадолго до отбытия магистра Отериса был заложен фундамент, — продолжал переводить Квиберн. — Кто же отправится вместо вас? — неожиданно спросила Серсея, обращаясь уже к Отерису. Разговоры о Мороше ей были не слишком интересны. «Теперь это проблема Джейме» , — не без злорадства подумала она. — Кто сможет помочь моему брату? Он ведь, в отличие от меня, не окружён таким количеством мудрых помощников, — Серсея изобразила милую улыбку. Так, как она это всегда умела. Но на этих людей, похоже, не действовали её чары. — Они обдумают этот вопрос в ближайшее время, — мрачно ответил Эмир Кхан. — Возможно, что это будет магистр Джарлан, он и сам высказывался в подобном ключе. Тем более, он знает всеобщий, что значительно облегчит задачу. Серсея выжидающе посмотрела уже на Джарлана, сегодня на удивление молчаливого и неулыбчивого. Дурно он себя чувствует, что ли? Или всё дело в известиях, принесённых Отерисом? Тот медленно кивнул. — Скорее всего… Тем более, ему хотелось бы лично посмотреть на то, о чём упоминал магистр Отерис. Возможно, — он бросил быстрый взгляд на Ма`ана, хотя тот, конечно, не мог этого видеть, — магистр Ма`ан на первое время отправится вместе со ним. А после вернётся обратно на архипелаг. — Он считает, что это неплохая идея, — хмуро подтвердил Талкхо. — Ма`ан… видит больше всех их, и сможет сказать наверняка, не напрасны ли их опасения. Сам же Ма`ан молчал. Из-за его закрытых глаз порой и вовсе казалось, что он спит или, по крайней мере, дремлет. Однако он очередной раз, точно уловив настроение Серсеи, повернул голову в её сторону: — Да… если её превосходительство беспокоит вопрос с шахтами, то ему действительно требуется побыть там хотя бы короткое время. Тем более, он давно не находился за пределами Лората, вдали от лабиринта. Порой это бывает очень полезно. Серсея решила никак это не комментировать. Какая ей разница? И это, если что, тоже проблемы Джейме. Лучше бы к нему действительно отправили Эмира Кхана, уж с ним бы скучать точно не пришлось. Но с такими людьми, как правило, приходилось иметь дело именно Серсее. Собрание завершилось почти сразу после того. Следующее предстояло провести уже вместе с рыбаками, которые могли предоставить свои корабли для перевозки грузов из Мороша и Лората в другие города. Упоминалась даже перспектива отправить кого-нибудь из магистров в Браавос, однако это решили также отложить до момента, когда станет ясно, сколько судов можно выделить для торговли. И лишь мимоходом магистр Китуда поведал о том, что в городе на удивление много тех, кто хотел бы обучиться владению мечом и луком, и магистр Мо Эрас подтвердил, что занят сейчас именно новобранцами, которых передал заботам опытных городских стражников. Что может оказаться очень кстати, учитывая обстоятельства. Единственный, кого Серсея окликнула, когда все уже расходились, был Мар Кхетт. Низкорослый иббениец с изумлением оглянулся, посмотрев сначала на неё, а после — на Квиберна, явно не ожидая внимания к своей персоне. Тем более, что в нынешнем разговоре он почти не принимал участия и присутствовал скорее чисто формально, как и Анхман. — Чем он вам может быть полезен? — перевёл Квиберн его вопрос. — Я… хочу пригласить вас… на разговор, — с трудом припоминая слова, проговорила Серсея на валирийском, ещё больше удивив тем Мара Кхетта. Он, однако, тут же расплылся в улыбке. Та его тоже не слишком красила. — Как её превосходительству будет угодно. Он здесь, чтобы служить, — заверил Князь Улиц. — Она желает поговорить прямо сейчас? Серсея покачала головой. — Вечером. Приходите вечером, — сказала она и перевела взгляд на Квиберна. — Идёмте. Тот не стал задавать никаких вопросов: ни сейчас, ни потом. Скорее всего, поняла Серсея, он сразу догадался, с какой целью она приглашает этого человека в их дом. Бумаги по-прежнему лежали у неё на столе, и принёс их из архива города Мар Кхетт. Он наверняка хорошо разбирался в написанном там. Серсея желала побеседовать с ним по этому поводу, и посмотреть, насколько тот действительно готов служить. *** Мар Кхетт явился вскоре после заката. Хотя сам по себе закат теперь представлялся чем-то условным: сложно оказалось не заметить, что солнце встаёт всё позже, а заходит раньше. Прежде никто не обращал на это внимания, а когда стало очевидным — все молчали. Серсея тоже молчала, боясь даже косвенно затронуть в разговоре эту тему. Точно само упоминание способно ухудшить ситуацию. Молчал и Квиберн. Дядя Герион лишь хмурился и тихо вздыхал. Дети порой начинали плакать, когда солнце клонилось к восточному горизонту. Это стало негласным правилом, которому наверняка надлежало действовать довольно долго. «Пока однажды солнце и вовсе откажется подниматься», — мрачно размышляла Серсея, глядя на длинные тени, ползущие по полу и стенам. Мир вокруг становился темнее. Вместо Квиберна Серсея позвала дядю. Сам же Квиберн снова уединился в своей комнате-лаборатории с тем грязным мальчишкой, Джико. И что он только в нём разглядел? Неужели этот дикарь настолько умён? Но какое ей дело до него? Главное, чтобы держался подальше и реже попадался на глаза. Серсею Джико раздражал, поэтому она старалась делать вид, что его и вовсе не существует в этом доме. Просто очередная пташка Квиберна, которой он наверняка свернёт шею, когда надобность в нём отпадёт. Хотелось в это верить. Мар Кхетт вежливо улыбнулся, когда Серсея выложила перед ним бумаги, которые изучала довольно продолжительное время. Дядя Герион посмотрел вначале на них, а затем — на Князя Улиц, который всё ждал вопроса. — Нужно знать… что это, — валирийский Серсеи был не слишком хорош, именно поэтому она и позвала дядю, но Мар Кхетт всё равно её понял. Склонился над бумагами, окинув те беглым взглядом, и пояснил: — Информация о смертях на острове. Её превосходительство уже упоминала о них на сегодняшнем собрании, и выводы её довольно близки к истине. — Передай ему, — обратилась Серсея к Гериону, — что это я и без того знаю. Пусть лучше скажет мне, где остальная часть. Услышав переведённый вопрос, Мар Кхетт изумлённо вскинул густые брови. — О, с чего её превосходительство решила, что это не всё? Конечно, у них не сохранилось данных с более давних времён, но… — Ты меня обманываешь, — оборвала его Серсея, хмурясь. Мар Кхетт не смутился. — Зачем ему это? — За тем, что чужакам не всё положено знать, — перевёл дядя Герион слова Серсеи. — За тем, что здесь творится что-то неладное. Я это уже давно поняла. — И в этом она винит Князя Улиц? — Мар Кхетт откинулся на спинку стула. Теперь он не пытался ничего отрицать. Уже хорошо. — Я прошу Князя Улиц объяснить мне… что в действительности происходит, прояснить суть вашего ритуала. Ты заведуешь архивом и вносишь эти данные. Наверняка знаешь куда больше. Не меньше, чем магистры. — Её превосходительству ничего не грозит, — заверил Мар Кхетт, посмотрев на Гериона, который переводил ему слова Серсеи. — Никто не станет причинять ей вреда. Серсея задумалась. Похоже, будет не так уж просто разговорить этого иббенийца. Он явно не горел желанием говорить начистоту, даже если и не врал, уверяя в отсутствии опасности. — Ты считаешь, что я не имею права ничего знать? — вкрадчиво спросила Серсея. — О нет, дело не в этом, — взмахнул руками Мар Кхетт. — Пусть её превосходительство так не думает. Но… — он замялся, немного помрачнев. — Есть вещи, о которых не следует знать тем, кто родился вне архипелага. Это… может разгневать богов. «Это уже почти разгневало меня». — Вы отдаёте ему живых людей, помимо мертвецов? Ведь так, отдаёте? — напрямую спросила Серсея, сознавая, что бесполезно пытаться заставить признаться в том Мара Кхетта. А она не такая уж и идиотка. Князь Улиц воззрился на неё с подозрением и недоверием. Похоже, слова попали в точку. Серсея изобразила подобие улыбки и снова указала на документы. — Я вижу, что некоторых из них не хватает, — палец скользнул по столбикам дат. Квиберн помог расшифровать ей часть. И он же выказывал предположение, что информация не полная. — Пропущены некоторые отрезки времени. Да, на первый взгляд это не так заметно, но вы наверняка убрали нужные страницы. Они ведь не пронумерованы по порядку. Мар Кхетт помолчал некоторое время, но обеспокоенным не выглядел. В самом деле, чего ему бояться? Таковы правила острова, он же сам сказал. Обычай. — Не совсем… она не совсем верно понимает, — принялся объяснять он. — В Лорате запрещены жертвоприношения, если её превосходительство на это намекает. Более того — проливать кровь в лабиринтах и подле них строго запрещено нашими законами. Возможно, она помнит, как был обеспокоен Совет, когда на острове обнаружили обезображенные трупы, а убийцу так и не нашли. «Я знаю, кто этот убийца». Серсея молчала, ожидая дальнейших пояснений. Она посмотрела на Гериона, который выглядел ещё более мрачным, чем обычно. Похоже, последнее предположение тоже натолкнуло его на определённые мысли. Мар Кхетт прочистил горло, заметив, что все ждут продолжения его рассказа. — Ей о том говорили магистры. Проливать кровь… действительно запрещено. Даже редких преступников здесь карают иначе. Делают всё, чтобы кровь не проливалась в этих местах. Поэтому здесь нет жертвоприношений. — Человека можно убить так, что крови не будет, — это уже был не комментарий Серсеи, а Гериона. Но она и сама хотела напомнить о том Мар Кхетту. — Да… да, именно, — согласился Мар Кхетт, словно сдавшись. — Можно. Но… лабиринт сам выбирает себе живых, когда настаёт время. Зовёт их. И они приходят. Ещё тяжело больные люди. Незадолго до смерти некоторые из них сами просят отнести их туда, желая отдать своё тело камню. — Почему же тогда ты говоришь о том с такой неохотой, если это не запрещено? — наигранно удивилась Серсея. — Подобные вопросы надлежит разъяснять магистрам, а не Князю Улиц. Он может лишь сказать ей, как обстоят дела. Не более того, — он неожиданно посуровел. — И полагал, что её превосходительство… просто желает что-то уточнить. — Всё началось с тех самых домов, — напомнила Серсея. Теперь-то она начала понемногу понимать, почему в них никого не хотели селить: Квиберн детально пересказал ей ту часть разговора с Отерисом, где он излагал причину столь странного отношения к покинутому жилищу. — И вот теперь… — Они не совершают ничего дурного, — заверил Мар Кхетт. — То воля острова. И каждый, живущий здесь, понимает и принимает её как данность. Люди привыкли. Все они привыкли. Лабиринт требует — и они должны слушать его. Иначе может случиться беда. — А если вы все только приближаете её? — предположила Серсея. Посмотрела на Гериона. Похоже, он был с ней согласен. — Отдаёте ему людей, их плоть, их жизнь, и лишь питаете то, что находится внутри? Мар Кхетт посмотрел на Серсею как-то по-новому. Задумчиво и устало. — Ей многое кажется странным, ибо она тут недавно. Однако их хранит древнее божество, которому некогда поклонялись в центре этих строений. Люди, кои приходят по своей воле живыми или пропадают в их окрестностях, становятся его слугами. Те же, для кого лабиринт является последним пристанищем, отдают свою плоть камням, чтобы те смогли сдерживать таящееся в темноте. Магистры знают… все здесь знают о том, что в самых недрах земли живёт нечто. И, пока не были сызнова начертаны символы на месте статуи Слепого бога, место это считалось проклятым. Люди слышали из-под земли голоса и шёпоты. Они и сейчас есть… те, что призывают некоторых жителей. Потому лабиринту и требуется плоть, чтобы они не тревожили прочих. Кое-что Серсея, конечно, поняла, но рассказ Мара Кхетта показался ей немного спутанным. В нём, как и во всём происходящем, присутствовало достаточно белых пятен. — Там живут чудовища, — вдруг тихо проговорил Герион, глядя на Мара Кхетта. — Там, внизу, живут твари. Их вы боитесь. Мар Кхетт теперь уставился на него. На его некрасивом лице читались усталость и лёгкое раздражение. Ему, похоже, совсем не хотелось продолжать этот неприятный разговор. — И после этого ты говоришь, что ничего никому не угрожает? — продолжил Герион. Серсея не вмешивалась. — Нет, если соблюдать правила, — упрямо повторил Мар Кхетт. Сдаваться он не желал. — Он, — иббениец ткнул себя пальцем в грудь, — живёт тут с самого рождения. И знает, о чём говорит. Своими глазами видел, — он коснулся указательными пальцами уголков глаз, — своими ушами слышал, — пальцы оказались у ушей, — своим ртом отвечал, — указательный палец коснулся губ. Все эти действия представлялись каким-то ритуалом. Отработанные и слаженные. Мар Кхетт неожиданно поднялся со своего места, резко и с неприятным скрежетом отодвинув стул в сторону. Он посмотрел сначала на Гериона, а после — на Серсею. Взгляд его заметно потяжелел. — Больше он ничего не сможет вам рассказать. — Не хочет, — едко поправила его Серсея. — Не сможет, — упрямо повторил он, качая головой. — Только магистры… если на то будет их воля. Князь Улиц поведает им об этом разговоре. — Кто бы сомневался, — фыркнула Серсея. Герион поднялся следом за Князем Улиц. — Я вас провожу, — сказал он и оглянулся на Серсею. Та согласно кивнула, но сомневалась, что даже наедине с Герионом этот иббениец захочет о чём-то говорить. Было заметно, как крепко он держится за собственные убеждения. А магистры вряд ли захотят рассказать больше. Попросту не сочтут нужным, а принудить их говорить Серсея не в силах. Она сжала кулаки. Дядя Герион, который вскоре вернулся, покачал головой. — Он больше ничего не захотел говорить. — Так и знала, — Серсея нервно поднялась из-за стола. Нетерпеливо прошлась по кабинету, в котором сделалось почти совсем темно — из окон ещё пробивался слабый вечерний свет, но его уже не доставало. Следовало зажечь свечи. — И как тебе это? — спросила она, глядя на Гериона. — Как тебе понравился его рассказ, дядя? — Неужели ты услышала что-то новое и неожиданное для себя? — хмыкнул Герион. — Мы ведь догадывались об этом, разве нет? — Да, но… Занятным показалось другое. Эти его движения руками, — Серсея попыталась повторить за Маром Кхеттом прикосновения к глазам, ушам и губам, — наверное, они это где-то используют. Как молитву. Кто знает. Просто даже это мало что проясняет. Дикарские ритуалы меня не слишком тревожат, однако конкретно эти связаны с человеческими жертвами. — Они не станут причинять тебе вреда, — убеждённо произнёс Герион. — Им нет в том резона. Другое дело… что опасность может исходить не от них. Ты это, верно, тоже давно поняла. Только предпочитаешь не думать о том. Понимаю… Серсея оглянулась в сторону окна. Туда, где сквозь густеющий с каждым мгновением сумрак угадывались очертания полуразрушенных стен и колонн. Лучше бы она ничего не по-прежнему понимала, ведь что можно поделать с этим сейчас? Как этому можно противостоять? — Когда ты отправляешься? — сменила тему Серсея, переводя взгляд обратно на дядю. В полутьме он выглядел совсем постаревшим и больным. — Скоро, — неопределённо ответил Герион. — На днях. Мне сообщили, что документы с Мороша должны вскорости доставить сюда, чтобы присовокупить их к тому, чем мы тут с тобой столько времени занимались, — хмыкнул Герион, окидывая рассеянным взглядом стол. — Потом мне должны предоставить корабль и людей, чтобы я смог добраться до Пентоса. Полагаю, всё это займёт немного времени. — В Пентос? Ты пойдёшь по морю? Рискнёшь сунуться к Валирии? Почему? — Так быстрее, — развёл руками Герион. — Я долго размышлял об этом, и Квиберн посоветовал мне так и поступить. Надеюсь, магистры не откажут в этой просьбе. — Квиберн… — задумчиво проговорила Серсея. Квиберн посоветовал. Вот как. — Надеюсь, ты передашь Дейенерис Таргариен то, что касается лабиринта? То, что мы слышали сегодня и прежде? — Разумеется, даже не сомневайся, — кивнул Герион. — Не знаю, как это поможет… Но я всё скажу. Хотя у нас ещё будет время поговорить и попрощаться. Серсея кивнула, давая понять, что хочет остаться одна. Когда Герион ушёл, исполнив её пожелание, она снова посмотрела в сторону тёмного окна. И ночь посмотрела на неё в ответ антрацитовыми глазами. Рабочий кабинет стал напоминать какой-то склеп: в темноте угадывались лишь очертания предметов, сделавшиеся размытыми и почти нереальными. Но Серсее ненадолго стало почему-то спокойно находиться в этой тьме, хотя прежде она, напротив, испытывала перед ней иррациональный страх. Может быть, потому что тени, блуждающие в углах этого дома и рождавшиеся лишь при наличии источников света, подчас пугали её ещё больше, чем сама темнота. *** Если Мар Кхетт и доложил о случившемся разговоре, то магистры пока не сочли нужным давать знать об этом самой Серсее. Возможно, к лучшему. Наговорят снова всякой ерунды, запутают ещё больше и запугают. Через пару дней, впрочем, в доме разразился скандал: дядя Герион получил в руки необходимые документы и решил, наконец, поговорить с Джой о скором своём отъезде. Герольд и Джоанна проснулись от её возгласов и сами разразились рыданиями, даже Квиберн с Джико вышли из своей коморки, привлечённые шумом. Серсея, пытаясь успокоить детей, заливавшимися слезами, слушала возмущённые возгласы Джой. Ответы же дяди Гериона оказались слишком тихим для того, чтобы их различить. — Я поеду с тобой! Сказала, что поеду! — Нет, даже не говори об этом снова! Отец, это несправедливо! Квиберн первым делом заглянул в детскую. — Передайте им вести себя потише, — чуть раздражённо попросила Серсея его в ответ на вопросительный взгляд. Сейчас ей не было дела до переживаний Джой. — Дети волнуются. Квиберн кивнул. Джико, как она заметила, последовал за ним. Вскоре скрипнула дверь в соседнюю комнату. — Вас я и подавно слушать не стану! — возвысила голос Джой. Однако на некоторое время всё затихло: видимо, Квиберн пытался утихомирить девочку. Серсея подумала уже было, что на том скандал окажется исчерпан, однако обрадовалась она рано: распахнулась дверь, раздались громкие шаги. Кто-то бежал по коридору. Вдогонку им послышался взволнованный возглас дяди Гериона: — Джой, постой! Однако она уже сбегала по ступенькам. — Джой! — а это Джико. Открылась и хлопнула дверь внизу — Джой выскочила на улицу, поняла Серсея. Герион и Джико, судя по всему, бросились следом за ней. Герольд и Джоанна продолжали хныкать. Серсея нахмурилась, тихо вздыхая. Только этих драм не хватало… Хотя чего ещё ждать? Неужели дядя надеялся, что его дочь, бросившаяся в это сумасбродное путешествие с целью его отыскать, так просто отступится и отпустит его? Ерунда. Джой была бастардом, но в ней тоже была кровь Ланнистеров. Значит, она так же упряма. — Они ушли? — Серсея, не оборачиваясь, задала вопрос Квиберну, снова появившемуся на пороге. Она мягко покачивала колыбель, пытаясь утешить детей, перепуганных чужими криками. — Надеюсь, теперь скандалить они станут только снаружи дома. — Да… да, ушли. Полагаю, это надолго, — негромко вздохнул Квиберн. — Следовало ожидать, что этим закончится. Серсея кивнула, поскольку он высказал её мысли вслух. — Ваш мальчишка тоже за ней побежал? — Как видите, — в голосе Квиберна стала различима короткая насмешка. — Ему иногда тоже полезно выходить отсюда. Вы позволите? — он извлёк, как из неоткуда, небольшой пузырёк и приблизился к колыбели. — Конечно, — Серсея даже растерялась. — Что это? — Масло гвоздики, я регулярно смазываю близнецам дёсны, — объяснил Квиберн, откупоривая ёмкость. — Оно успокаивает и немного снимает боль. Он принялся осторожно заниматься своим делом, и дети даже немного притихли. Хотя его они всегда слушались. Похоже, близнецы воспринимали Квиберна, как близкого родственника, что не удивительно. Квиберн был рядом с ними с самого их появления на свет. Он защищал Герольда и Джоанну, опекал их, чего не скажешь об их настоящем отце. Серсея присела на стул, стоящий рядом. С кухни доносился запах еды — готовили обед, однако сейчас никому до него не было дела. — Я вас теперь нечасто вижу, — с тихим упрёком произнесла Серсея. — И я о том сожалею, — как показалось, искренне откликнулся Квиберн, закрывая и убирая пузырёк. Он чуть приблизился к ней. Герольд и Джоанна окончательно успокоились, но Серсея всё равно принялась едва заметно покачивать их. Это и ей дарило ощущение едва ли не безмятежности. — Чем вы занимаетесь сейчас? — спросила она, воспользовавшись моментом. — Надеюсь, это нечто действительно важное? — Да, ваша милость, — склонил голову Квиберн. — Весьма. Я… много размышлял. Касательно тех, кто может нас навестить. — Вы говорите о Вестеросе? — Серсея на мгновение похолодела и с силой сжала руку, которой держалась за колыбель. — Да. И даже беседовал о том с Отерисом, помните? Я рассказывал. Серсея кивнула. Она помнила план, который Квиберн изложил по этому поводу. Тот самый, который родился в его голове во время личного разговора с магистром. — Не скажу, что этот план мне нравится, — призналась она, — но, похоже, в нём есть смысл. Или вы передумали? Возможно, появилась идея получше? Квиберн покачал головой. Он оказался совсем близко. Руку протяни — и можно коснуться. Но Серсея этого не сделала. Порой чудилось, что в таком случае она обнаружит, что Квиберн — лишь бесплотный дух, часть её воспоминаний, не более того. Какая же глупая мысль! И как же тяжело от неё избавиться. — Я лишь размышлял о том, как ещё можно обезопасить вас, ваша милость. Вас и ваших детей на случай… на случай, если со мной что-то приключится. — Что же с вами может приключиться? — у Серсеи внутри всё задрожало. Не то, чтобы она никогда не задумывалась о подобной перспективе, но не желала даже предполагать, что Квиберна вдруг однажды не окажется рядом. От мыслей этих под сердцем образовывалась странная холодная пустота — не только от страха оказаться один на один с чужаками. О, ведь Серсея всё ещё помнила о том, как её напугали рассказом о его смерти в Саате. Не было, разумеется, никакой смерти, однако те самые ощущения и мысли забыть так и не удалось. — Что? — В этой жизни всё возможно, ваше величество, — спокойно напомнил Квиберн и едва заметно улыбнулся. — Нам лишь следует быть готовыми к любому исходу, верно? Серсея, которую охватило неприятное, режущее чувство, молча смотрела на него. Квиберн осторожно, стараясь издавать как можно меньше звуков, взял один из стульев и осторожно поставил его напротив Серсеи. Теперь их колени почти соприкасались. — Прежде всего… вы уже слышали достаточно про этот остров, и вам следует быть готовой к тому, что вам… нам, — быстро, даже слишком быстро, поправился он, — придётся в случае чего покинуть его. Если жизни будет угрожать опасность. — Я всё время думаю о том, — призналась Серсея, посмотрев уже на уснувших детей. — И что же дальше? — Полагаю, учитывая все обстоятельства, скоро сюда могут прибыть люди Дейенерис Таргариен. Она обещала, а времени прошло достаточно. Они нам помогут. Серсея поджала губы. Не то, чтобы её и эта перспектива слишком радовала. Наверняка ведь прибудут очередные дикари. Вряд ли можно считать это хорошей защитой для неё и детей. Тем более, если речь идёт о чудовищах — существует ли вообще в этом мире армия, способная защитить от них? Серсея сильно в этом сомневалась. — Какая мне от них польза? — почти с вызовом спросила она, глядя на Квиберна. — Они не причинят вам вреда… не для того Дейенерис сохранила нам жизни, — голос Квиберна звучал достаточно уверено. — И, думаю, согласятся перевезти вас, если возникнет таковая потребность. Если поймут, что остров не так уж безопасен. «Она сохранила наши жизни, потому что ты ей помог вернуться обратно». — Вы что-то скрываете от меня, — Серсея произнесла это немного устало. Она уже почти привыкла к тому, что Квиберн всё больше молчал в последнее время. Всё больше становился кем-то чужим, хотя это был тот самый человек, с которым она немало пережила. Странно подумать, но он действительно был ей небезразличен. А Серсея хорошо помнила, что именно небезразличие способно причинить человеку самую страшную боль. — Как всегда. Как всегда, милорд. Видимо, Квиберн рассчитывал на её гнев, потому замер, словно в нерешительности. — Увы, ваше величество, я ничего от вас не скрываю. Просто мне и самому известно немногое. Как и вы, о некоторых вещах я могу лишь догадываться. — Если, как вы только что сказали, и вас не будет, то я останусь тут совершенно одна. С детьми… А Джой и Джико — какой с них толк? Они тоже, по большему счёту, ещё дети. Или вы рассчитываете на Гору? Всё, что он может, убить кого-то, но и он не всесилен, — поделилась Серсея собственными опасениями. Это был странный разговор. Странный и какой-то горький. Ей полагалось гневаться, но вместо негодования пришла тоска. Возможно, Квиберн почувствовал это и всё-таки подался вперёд, привычно касаясь её руки своей. Шершавой и тёплой. Серсея с удивлением ощутила, как он вкладывает нечто в её ладонь, и тут же осознала, что нет, никакой Квиберн не призрак, не плод её воображения. Он живой. — Что это? — она посмотрела на плоский камень с грубо высеченным на нём изображением глаза. Серсея уже видела подобные странные рисунки. Слышала о них. — Какая-то… безделушка с этого острова? Но зачем это мне? Она замолчала, разглядывая врученный ей Квиберном дар. Всё-таки исходило от этого предмета нечто, дарящее странное спокойствие. Почти такое же, какое она ощущала, находясь рядом с детьми. — Откуда вы его взяли? — Серсея насторожилась, невольно с силой стиснув камень в ладони. — Только не говорите, что принесли оттуда, — она мотнула головой в направлении лабиринта. — О нет, ваша милость, конечно, нет. Он совершенно для вас безопасен, — заверил Квиберн. — Помнится, точно также вы говорили и про ту жуткую вещь, которую вам отдал Марвин, — напомнила Серсея, чуть поморщившись. — Тот амулет и не причинил вам никакого вреда, — мягко парировал Квиберн. — Но в нём была заключена сила, которая, по всей видимости… «…вас напугала», — догадалась Серсея. Поняла, что он хотел сказать, однако умолк на полуслове, не желая её гневить. И то была правда: Серсее становилось страшно, пусть в иные моменты рядом с тем предметом она ощущала себя спокойно. Почти как с этим камнем теперь. — Та вещь была противоестественной, — выговорила, наконец, Серсея, точно оправдываясь. Ей было стыдно за собственный страх. Она не имела никакого права бояться. — И мне это… не всегда нравилось. Квиберн помолчал некоторое время. — Теперь тот предмет остаётся у сира Джейме. Надеюсь, он ему как-то поможет… Я бы сказал, что на всё воля богов, но это не так. Вы и сами знаете. Боги тут ничем нам не помогут, — в последних словах его присутствовала изрядная доля иронии. — Наверное, они все мертвы, — Серсея задумчиво посмотрела на камень, всё ещё лежащий на её ладони. Отказываться от него по-прежнему не хотелось. — Но вы так и не сказали, откуда это у вас? И на что он способен? К чему мне готовиться на этот раз? — Он достался мне совершенно случайно, — Квиберн и сам теперь смотрел на камень. Протянул руку, опустил свои пальцы на пальцы Серсеи, вынуждая её вновь сжать ладонь. — Это ритуальный предмет. Можно сказать… наудачу. Не исключаю, что это суеверие, но сейчас все методы хороши. Вы уже многое поняли про лабиринты, и в тех рассказах присутствует изрядная доля истины. Слепой бог явился из желания людей оградить себя от внешнего зла. Сделать себя невидимым для него. Может статься, этот камень вам поможет. Вам и детям, если вы не откажетесь его носить. В худшем случае он станет просто очередной безделушкой, в лучшем — будете в безопасности. Я надеюсь на то. Серсея хмуро и сосредоточено посмотрела сначала на лицо Квиберна, а после опустила взгляд на его пальцы, всё ещё касающиеся её собственных. Ощутила тепло нагревающегося в её руке камня. — Только потому что я всё ещё верю вам, — наконец проговорила она с некоторой неохотой. — Я оставлю его у себя. Пока. — Оставьте хотя бы на память, — Квиберн поднялся со своего места. — На память? — не поняла Серсея. Сердце снова странно кольнуло. Нет, всё-таки что-то было не так. Но не с камнем — с Квиберном. В его словах, во взгляде, всей фигуре присутствовала некая пугающая недосказанность. — Об этом острове, — хмыкнул Квиберн, как будто снова уловил не то её спутанные мысли, не то чувства. — Если, конечно, хотите о чём-то подобном помнить. С вашего позволения. Он удалился, прикрыв за собой дверь, и Серсея ещё некоторое время глядела ему вслед, пытаясь понять, что же так смутило её. Не так давно она вдруг начала необоснованно опасаться Квиберна. Теперь же никакого страха не было и в помине, зато появилась та самая странная тоска. Такая… знакомая. Тянущая. Квиберн не походил на умирающего и вряд ли собирался бежать, оставив её. Но как знать? Впредь Серсея решила, что будет внимательнее за ним наблюдать, и постарается поговорить на этот счёт. Может быть, Квиберн всё-таки признается честно, что задумал. А в том, что он нечто задумал, Серсея не сомневалась: не только он успел хорошо изучить её, но и она сама за столько времени уже знала некоторые его повадки. Интонации. Взгляд. Квиберн превратился в нечто вечное и незыблемое, словно присутствовал всегда в её жизни. И лишаться его Серсея совсем не желала. *** Детям нравилось находиться на свежем воздухе. Долгое время Серсея избегала выносить их на улицу, опасаясь, впрочем, не столько холодного ветра, сколько самого острова. Его людей. Диких нравов. Однако никто, похоже, всё-таки не собирался причинять вреда живущим в этом доме, сколько бы магистры не пугали своими суевериями. Поэтому теперь, тщательно укутанные, Герольд и Джоанна вместе со своей матерью находились в небольшой беседке рядом с домом. Здесь Серсея порой любила сидеть в одиночестве или с Квиберном, глядя на море. Дом с этой стороны почти перегораживал вид на лабиринт и городские улицы. Оставался лишь пустынный, усеянный серой галькой пляж и плеск волн. Обесцвеченное небо, порывы ветра, блёклое солнце в разрывах облаков. Редкие корабли, идущие к порту… Клигана, который неизменно дежурил поблизости, Серсея давно научилась не замечать. Он являл собой не больше, чем предмет интерьера, в нужный момент превращаясь в безмозглое оружие. Спящие дети прижались друг к другу в большой, крепкой корзине, предназначенной для их переноски. Серсея ещё раз поправила ворох одеял, и подставила лицо очередному порыву ветра. На удивление, сегодня была неплохая погода, даже ветер не казался таким холодным, как прежде. Он коснулся кожи, откинул назад распущенные волосы, запуская в них невидимые пальцы. Приятное ощущение, точно кто-то давно покинувший её ненадолго вернулся. На выструганном из дерева столе стоял кубок с подогретым вином, которое уже почти остыло. Серсея сделала скупой глоток и откинулась на спинку резного стула. Ей было спокойно сегодня, и она то и дело невольно касалась камня, который вручил Квиберн. Хотелось надеяться, что это не обманчивое ощущение, и чужие воспоминания и жуткие видения не станут беспокоить, как это случалось с тем красным, налитым чужой кровью кристаллом. Кажется, Серсея даже ненадолго, буквально на несколько мгновений задремала, едва не выпустив чашу с вином из ослабевшей руки, когда где-то позади послышались чужие шаги и зловещий лязг доспехов сира Григора. Резко обернувшись, она заметила, что тот преграждает путь вполне знакомому человеку. И тем удивительно, что человеком этим оказался магистр Джарлан. Вот уж кого Серсея точно не ждала в гости ни сегодня, ни вообще. Она полагала, что, коль скоро Мар Кхетт поделится разговором с остальными магистрами, пришлют кого-то другого, а то и вовсе пригласят с официальным визитом в Дом Собраний. Однако вот он, молодой магистр в золотом облачении, виновато улыбается: — Ему… ему надо поговорить с её превосходительством, — но Клиган и не думал двигаться с места, держа могучую руку на мече. Одно резкое движение — и не станет магистра Джарлана. Серсея, усмехнувшись этим мыслям, негромко окликнула своего стража: — Пропустите его, сир Григор, он явился с миром. И Гора, замерев ненадолго, сделал тяжёлый шаг в сторону. Магистр Джарлан, проходя мимо него, удивлённо и озабоченно оглядывался. — Признаться… ему никогда не доводилось видеть её рыцаря… так близко. Он умеет говорить? — поинтересовался Джарлан, оказываясь напротив Серсеи. — Присаживайтесь, — вежливо пригласила она его, указывая рукой на свободный стул. Бросила беглый взгляд на детей — те по-прежнему мирно посапывали, убаюканные песней моря и ветра. — С её позволения, — кивнул Джарлан, принимая приглашение. — Спасибо. — Что касается сира Григора, — Серсея пригубила вина и отставила чашу в сторону, — то он не слишком разговорчив после случившегося с ним некогда несчастья. Он был серьёзно ранен, чудом спасён лордом Квиберном и с тех пор хранит обет молчания. — Похвально, — не то одобрительно, не то озадаченно пробормотал магистр Джарлан. Кажется, он подозревал, что с Горой всё не так просто, но не в своё дело старался не лезть. На его счастье. — Однако и без слов вид его достаточно грозен. — Вы пришли ради этого, магистр? — усмехнувшись, Серсея качнула головой за спину. В том направлении, где стоял Гора. — Полагаю, всё-таки визит ваш имел иную цель. — Её превосходительство, безусловно, права, — Джарлан расплылся в чуть виноватой улыбке. Да, этот был самым приятным из магистров. Счастье, что пришёл именно он. Хотя он хорошо владел всеобщим. Возможно, потому и явился от имени всех остальных. — Вы, наверное, явились из-за моей беседы с Князем Улиц? — предположила Серсея, улыбаясь в ответ. — Это вас беспокоит? Некоторое время магистр молчал, как будто подбирая верные слова, а после сдался: — И да, и нет, её превосходительство, — признался он. — Она имеет право знать всё, что сочтёт необходимым. Её любопытство вполне оправдано, ведь многое здесь остаётся не очень понятным для тех, кто прибыл из других мест. При всём его уважении… — Безусловно, — едва заметно вскинула бровь Серсея. Улыбка её сделалась несколько ироничной. — Но всё-таки вы пришли, а значит, есть некоторое «но» в сказанном вами. И именно это «но» играет роль. Оно всегда важнее прочего. — Тоже верно, — Джарлан коротко рассмеялся. Чуть нервно, как Серсее показалось. — Однако её превосходительству нечего опасаться. В этих знаниях и вопросах нет ничего запретного. Они ей не понятны, могут пугать, но… главное — не бояться. — Мар Кхетт сказал мне примерно то же самое, — она слегка наклонила голову к плечу. Тонкая прядь золотых волос упала на её щёку. — Однако замечу, что от столь частого повторения «нечего бояться», становиться нисколько не лучше. Напротив. А мои дети, — кивок в сторону спящих Герольда и Джоанны, — это единственное, что меня беспокоит по-настоящему. Я и здесь-то нахожусь именно ради того, чтобы сохранить их жизни. — Они чудесны, — уголки губ Джарлана дрогнули. — И ей правда нечего бояться. Пока магистры и люди Лората выполняют свои обязательства перед древними силами, что живут в лабиринте. Никто не собирается вмешивать её превосходительство и её домашних в эти дела. И он пришёл попросить лишь, чтобы она не думала о магистрах дурно. — Вас в самом деле беспокоит моё мнение? Или мнение Дейенерис Таргариен? — хмыкнула Серсея. Она опустила руки на подлокотники стула, полностью выпрямляясь. Вся её поза, настороженная и чуть напряжённая, говорила о том, что разговор теперь стал действительно серьёзным. — Отчасти, — честно признался Джарлан, за что Серсея даже испытала подобие благодарности. Не то, чтобы прежде она ценила чужую честность, однако сама предпочитала слышать правду. Во всяком случае, теперь. Кое-чему вся эта история её научила. — Отчасти ему, да и магистрам не хотелось бы, чтобы Матерь Драконов, с которой мы заключили союз, полагала, что здесь живут дикари, совершающие человеческие жертвоприношения или осквернители мёртвых тел. Это далеко от истины… «Похоже, ты не хочешь, чтобы она дурно думала именно о тебе, — саркастично подумала Серсея. —Даже понимая, что она никогда тебе не достанется». С одной стороны, Серсея сложно было понять, что некоторые мужчины находили в этой Таргариенше, а с другой — прекрасно сознавала, сколь многих из них влечёт опасность и недоступность. А что может быть опаснее и недоступнее девчонки верхом на огромном огнедышащем монстре? — И ему бы также не хотелось, чтобы и её превосходительство чувствовала опасность, находясь в Лорате, — продолжил Джарлан, прерывая мысли Серсеи. — Это довольно странное на первый взгляд, закрытое место, но здесь, как она могла заметить, живут обычные люди. Только по своим устоявшимся правилам. «Как же опостылели эти пустые разговоры» , — уже со скукой подумала Серсея, окидывая Джарлана взглядом с ног до головы. Пора было это прекращать. Ясное дело, никаких иных внятных объяснений и слов она не дождётся. — Хорошо, магистр, я вам верю, — вновь улыбнулась она, хотя от улыбки едва не свело судорогой губы. — И рада тому, что вы уделили этому вопросу своё личное время. — Таковы не только его обязанности, но и желание, — коротко кивнул Джарлан. Похоже, он немного растерялся. Ожидал чего-то другого. Новых вопросов, разговоров по кругу, к которым подготовился, но Серсея не собиралась этим заниматься. — Здесь действуют свои законы, свои правила, но мне и моим детям ничего не угрожает, — подытожила она, давая понять, что вопрос закрыт. По крайней мере, в настоящий момент. Конечно, Серсея могла бы отметить ещё одну особенность Лората: количество населения менялось лишь тогда, когда кто-то умирал или появлялся на свет, но никогда — в случае отбытия в другие места. Словом, похоже, люди никогда не переезжали с архипелага. Но решила придержать эти мысли при себе. — Раз… раз им удалось достигнуть такого взаимопонимания, — полувопросительно проговорил Джарлан, — то он хотел бы сообщить ещё одну новость. — Прошу вас, говорите, — Серсея сделала короткое движение рукой. Герольд завозился, и она ненадолго скосила взгляд в другую сторону. Однако сын тут же затих, причмокнув губами. — Как её превосходительство, наверное, догадывалась и прежде, именно я отправлюсь в Морош, к сиру Джейме… Перед тем, как явиться сюда, он заходил к ним в дом, но её превосходительство там не застал, — одеяния Джарлана зашуршали, когда он принялся что-то искать. Вскоре в руке у него оказался свёрток. — Советник её превосходительства Квиберн отдал мне это, написанное по просьбе Совета. Письмо, которое он, в свою очередь, передаст на судно, которое сегодня отправляется в Морош. Здесь написано о решении Совета касательно торгового флота, моего назначения и новости о затонувшем корабле. — Очень мило, — холодно заметила Серсея. — И обо всём это мне рассказывают только сейчас. Какой толк тогда в том, что вы меня называете превосходительством? — Он просит прощения, если это её задело, — Джарлан немного смутился. — Но её превосходительство сказала на последнем Совете, что одобряет идею с кораблями, поэтому вопрос оставалось решить лишь с их владельцами. Что касается его назначения… то всё тоже довольно очевидно. Что ж, это было правдой, но Серсею это нисколько не успокаивало. И Квиберн даже не потрудился ни о чём ей доложить. — Так она желает ознакомиться с содержимым? Её советник сказал, что послание следует заверить… — Не стоит, и без того понятно будет, от кого это письмо, — взмахнула рукой Серсея. Читать написанное не хотелось. В этом она точно могла положиться на Квиберна. — Желаю вам доброго пути, магистр. Сир Джейме не доставит вам никаких хлопот, полагаю. Но там свои проблемы, верно? — Верно. Нет ли у её превосходительства каких-либо посланий, которые она пожелала бы передать сиру Джейме не на бумаге? Он с радостью выполнит любое её поручение. — Как благородно с вашей стороны, — Серсея кисло улыбнулась. — Но нет. Скажите ему, что у нас всё хорошо. Полагаю, Квиберн написал о завтрашнем отбытии дяди Гериона, — помрачнев, добавила она. — Когда вы сами отбываете? — Через два дня, — сообщил Джарлан. — Значит, так и есть. К тому моменту, письмо доберётся до Мороша, дядя будет в пути, как и вы сами. Скажите Джейме, что… Скажите, чтобы не забывал о нас. — Хорошо, — кивнул Джарлан и поднялся. — Тогда… он хотел бы откланяться. — Разумеется, — Серсея протянула ему руку, и Джарлан тут же коснулся воздуха над тыльной стороной её ладони. — Спокойного моря вам, магистр. Спасибо, что пришли поговорить со мной. Ещё раз кивнув, Джарлан поспешил прочь. Ветер раздувал золотую ткань его мантии. Серсея провожала его внимательным взглядом, хмурясь. В самом деле, чего она ещё ждала? Кто-то должен был прийти. И вряд ли иной человек привнёс бы больше ясности в вопрос с лабиринтом. Тем не менее, теперь окончательно стало понятно, что всё далеко не так просто, как её пытаются в том убедить эти люди. Они по-прежнему не хотят, чтобы кто-то совал нос в эти дела, особенно чужаки. Но тем больше становилось поводов для подозрений. — Дядя Гери, — уже вслух выдохнула Серсея, оглядываясь в сторону дома. Нахмурилась. Да, завтра он должен был отбыть. Один из кораблей флота Лората доставит дядю в Пентос. Верно, придётся наблюдать за ещё одной сценой, которую непременно устроит Джой. Чудо, если она не выкинет очередной глупости. *** Уже после отбытия корабля с письмом для Джейме, Серсея разузнала о подробностях решения, касающегося рвболовецкого флота. Дкемер, к которому она и отправилась в компании Квиберна, рассказал о согласии рыбаков участвовать в этом начинании, пусть некоторым судам требовался не только ремонт, но и определённые новшества в конструкции, чтобы сделать их более приспособленными к дальним расстояниям и перевозке тяжёлых грузов. Однако это не представляло особой проблемы, надлежало лишь купить необходимые детали. Посему десять судов, уже сейчас готовых выполнять новые задачи, отправятся следом за кораблём, который был предназначен магистра Джарлана в Морош. Магистр Ма`ан, впрочем, тоже, как и планировал, намеревался составить ему компанию, чтобы оценить обстановку и вернуться со скорейшим докладом. Дядя Герион же отправлялся в другую сторону. Туда, навстречу с Дейенерис Таргариен. Все бумаги, содержащие важные сведения, уже были на корабле, в его каюте, когда он прощался с остальными на берегу. Дети остались под присмотром Джалилы, поскольку нести их в порт показалось Серсее ещё более дурной идеей. Все прочие находились здесь, у деревянных сходней. Даже Джико, почти никогда теперь не покидавший Квиберна. Сейчас он, впрочем, держался поближе к Джой, которая прятала заплаканные глаза. В тех плескались обида и злость на отца. Герион же выглядел одновременно и виноватым, и спокойным. Серсея заметила, что на груди его висит камень, точь-в-точь похожий на тот, который вручил ей недавно Квиберн. Нахмурившись, она перевела взгляд на последнего, и снова посмотрела на дядю. — Откуда это у тебя? — вдруг спросила она. Герион рассеяно опустил взгляд, улыбнулся. — Ах это. Мейстер, — он кивнул в сторону Квиберна, — сказал, что это наудачу. Надеюсь, поможет мне в пути. С ним мне будет спокойнее, — дядя похлопал себя по груди. Серсея решила, что здесь и сейчас не самое лучшее место, чтобы задавать Квиберну дополнительные вопросы по этому поводу. Джой снова всхлипнула и сцепила зубы. Сжала кулаки. Её золотые волосы растрепались. В душе Серсеи едва ли не впервые шевельнулось нечто, похожее на сочувствие. Если прежде она с завистью видела в этой девочке собственную молодость, то теперь наблюдала в ней свою же боль. Когда умерла мать, когда Рейегар женился на дорнийской замарашке, когда Роберт в пьяном беспамятстве повторял ненавистное имя, когда погибли дети… Да, боль Джой сейчас была несколько иного свойства, но Серсее чудилось, что она глядит в странное зеркало, отражающее прошлое. — Хорошего тебе пути, дядя Гери, — Серсея прижалась губами к его бледной щеке. Хотя сегодня, на удивление, Герион выглядел лучше, чем за все предыдущие дни. Неужели так рад сбежать отсюда? За рёбрами кольнуло. Досада. Бессилие. Почти злость. — Надеюсь, вопреки всему сказанному прежде… мы ещё увидимся, — улыбнувшись, Серсея коснулась его руки, пальцев, запоминая это ощущение. Ибо уже и сама прекрасно знала — нет, никогда они не увидятся снова. Они разлучились давным-давно, когда дядя отправился в Валирию искать Светлый Рёв, и недолгое время Серсее было дозволено провести рядом с его призраком. — Береги себя… Я присмотрю за Джой. — Спасибо тебе, — искренне улыбнулся Герион. — Надеюсь на это. Я сделаю всё, что в моих силах. Прощайте и вы, мейстер Квиберн. Джико, — он кивнул им. — Да хранят вас те боги, которые на это ещё способны, — ответил Квиберн. Серсее стало невыносимо находиться здесь. Совсем недавно, только что, она едва не кляла дядю за его побег, а теперь вот снова что-то ноет под сердцем. Разрывается, подкатывает к горлу. Оно делало Серсею слабой, а она ненавидела испытывать слабость, свойственную другим. — Позвольте мне… попрощаться с Джой, — тихо попросил Герион, обводя всех почти умоляющим взглядом. Серсея с лёгкостью согласилась — ей хотелось закончить с этим поскорее, самой убраться прочь. Вернуться к детям. Дейенерис Таргариен забрала у неё ещё одного человека. Что ещё ей понадобится? — До свиданья, дядя, — тихо повторила Серсея. — До свиданья. «Прощай. Прощай. Прощай», — эхом прошелестел холодный северный ветер. Следующие две ночи Серсея почти не спала: она слышала, как безутешно плачет Джой, как беспокойно ворочаются близнецы, слышала собственное дыхание, которое мешалось со вздохами беспокойного, опустевшего без дяди дома. Прислушиваясь к едва заметным, крадущимся шагам темноты, расплескавшейся по углам. Тревожно дремала, ожидая солнца. Дядя Герион теперь казался таким далёким, нереальным, словно само присутствие его рядом всё это время действительно было лишь миражом, иллюзией, порождённой старыми воспоминаниями. Обманом. Серсея знала, что это не так. Он был — теперь его нет, как и всех остальных. И отца, и матери, и Джоффри, и Мирцеллы, и Томмена. Как не будет когда-то её и Джейме. Вот разве что… Она касалась детей, проверяя уже их реальность. — Ваша милость? — на утро второго дня её разбудил осторожный стук в дверь. Серсея сразу поняла, что это Квиберн — по шагам, по голосу, да и Гора никогда ему не препятствовал. — Да? — Серсея приподнялась на локте, кутаясь в одеяло. Ей вдруг стало зябко. — Вы пришли доложить мне, что магистр Джарлан отбыл? Квиберн выглядел до странного спокойным, но Серсея знала — он не стал бы просто так будить её в такую рань. Только если с его отплытием связаны какие-то проблемы. — Он успешно отбыл ещё затемно, но я явился не поэтому. Оставайтесь сегодня в доме… никуда не выходите. Проследите за Джой, чтобы и она была здесь, — напутствовал Квиберн. И у Серсеи на мгновение перехватило дыхание. Она вдруг поняла, в чём дело. — Мы уже говорили об этом, обсуждали, — подтвердил её мысли Квиберн. — Нужно идти. В порт прибыли корабли из Вестероса. Пока я увидел лишь знамёна некоторых домов Простора, скоро узнаю, так ли это. Прошу вас, — ещё раз проговорил Квиберн. — Не показывайтесь им на глаза, поскольку для них вы отбыли в Морош к сиру Джейме. Прежде я должен всё разузнать. Серсея медленно кивнула, всё ещё чувствуя себя в каком-то муторном полусне. Сказанное Квиберном походило на нелепую выдумку. Но это было правдой, к сожалению. Не иллюзией, и не обманом. Они столько времени обсуждали это, готовились к тому, что известие не столько испугало, сколько расстроило. И при этом странным образом всё расставило на свои места. Невольно сунув руку под камизу, Серсея сжала тёплый камень, покоящийся сейчас между её грудей.