Время будить королей

Вы услышите шум сражений и вести о сражениях. Не пугайтесь, ибо этому суждено случиться, но это ещё не конец. Народ поднимется против народа и царство против царства, во многих местах будет голод, будут землетрясения. Всё это — начало родовых мук. Евангелие от Матфея 24:6-8

Скрепя сердце, Санса велела запереть вход в крипту. Не только нижний ярус, но и сам ведущий к спиральной лестнице проход у Первой Твердыни. Она не хотела этого — едва не плакала — когда до неё доносились звучные удары молотков. Молотки эти приколачивали тяжёлые деревянные брусья, коим надлежало держать дверь. Сансе казалось, что она наблюдает за работой отнюдь не строителей, а мрачных могильщиков, тщательно заколачивающих крышку гроба. В каком-то смысле так и было: ведь по ту сторону находилось то, что осталось от Королей Зимы. От прежних Старков. Санса с трудом сдерживала слёзы, мелко и как можно более сдержано — чтобы никто из поглядывающих на неё того не заметил, — вздрагивала. Вдох — очередной удар — выдох. Слышно, как с тихим шуршанием осыпается каменная крошка с и без того давно частично разрушенной, заброшенной башни. Где-то вдалеке с недовольными возгласами взлетают птицы, потревоженные гулко разносящимися по округе звуками. Больше ничего не существовало: только этот шум. Какая-то бесконечная пытка, к которой Санса же сама себя и приговорила. Она и не думала, что это дастся ей настолько тяжело, тем более в своё время она получила в крипте не самый приятный опыт, оставшись в живых лишь каким-то чудом. Учитывая осознание того, что там, под толщей камней, нет костей её отца. Матери. Робба. Но там находилось напоминание о них, оставленных теперь в одиночестве, на милость темноте. Там, в конце концов, по-прежнему находился Рикон, её славный младший брат, которого они с Джоном похоронили рядом со статуей отца. И Санса почти слышала, как он плачет там, в глубине, в ледяной мгле, прося сестру выпустить его, отпереть дверь, не оставлять одного. — Что-то ты побледнела, — Санса резко выдохнула, не сдержавшись, когда на расстоянии вытянутой руки послышался знакомый голос. Тот, что напоминал скрежетание ножом по дну опустевшего котла. Пёс. Научился он подкрадываться незаметно. Впрочем, скорее это Санса слишком сосредоточилась на иных вещах. И она была рада, что нашёлся тот, кто отвлёк её от этих мыслей. — Тебе дурно, твоя милость? — он чуть нахмурился, пытливо и недовольно вглядываясь в её лицо, присматриваясь к чуть покрасневшим, подозрительно блестевшим васильковым глазам. — Нет, — тихо, коротко, почти равнодушно бросила Санса, отвернувшись от Пса. — Мне грустно, — честно призналась она. — Грустно, вот и всё. Можешь вдоволь смеяться, я не разозлюсь. Пёс нахмурился пуще прежнего: кажется, ему совершенно не понравился тон Сансы, её непривычная теперь покладистость, мнимая беспристрастность. По крайней мере, так она трактовала его взгляд. — Худо дело, — серьёзно проворчал Пёс, тоже посматривая теперь на дверь. Строители как раз закончили с этой бесконечной пыткой, звон умолк, и слышались лишь тихие разговоры собравшейся вокруг толпы. Довольно многочисленной, учитывая, что интересных зрелищ в Винтерфелле давно не случалось, — если ты так говоришь. Ей даже было всё равно, что кто-то услышит их разговор, который совсем не походил на то, как должно стражнику общаться со своей королевой. Сансу вдруг охватила отвратительная апатия — за все эти дни почти не случалось ничего хорошего. Ничего! И заколоченная крипта стала последней каплей, за которой начиналось опустошение. Санса промолчала, не найдясь с ответом. Поглядела на Пса странным, отрешённым взглядом, и направилась прочь — к богороще. Туда она стремилась попасть, когда чувствовала себя скверно. Нимерия за последние несколько дней, прошедших с тех пор, как в крипте обнаружили нечто странное, по-прежнему почти не покидала этого места. Хоть и ела хорошо — значит, не больна. Это успокаивало. Сейчас лютоволчицы нигде видно не было: похоже, блуждала где-то меж деревьев, не желая показываться. Ковёр листвы громко хрустел под ногами, поскольку ночью случились небольшие заморозки, и белёсый, похожий на налёт иней покрывал землю. В богороще пахло зимой — родной запах, суровый и честный. Но кто бы мог подумать! А ведь говорили, что она закончилась. Над горячими источниками, тем не менее, продолжал подниматься пар, особенно заметный в прохладном воздухе. Небольшой пруд перед сердце-древом, подёрнулся за ночь тонкой корочкой льда, но хватило и северного солнца, чтобы она потрескалась, разошлась, и теперь на воде плавали, кружась, красные резные листья чардрева. Один из них снова сорвался с ветки, запутался в рыжих волосах, но Санса не обратила на это внимания. Она неспешно приблизилась к белым корням, выпирающим из холодной земли, — из матери-земли, принявшей в своё чрево её нерождённое дитя, — присела на них и закрыла глаза. Санса на миг представила, что рядом, напротив, сидит её отец, сосредоточено протирающий Лёд смазанной маслом шкуркой. Он любил уединяться здесь, чтобы подумать и помолиться, как это любит теперь делать Санса. Ей недоставало отца. Даже сейчас, спустя столько времени, она воображала, что Нед Старк всё ещё находится здесь, представляла его угрюмое, суровое лицо, мягкие и скользящие движения рук, так несочетающиеся с этим самым лицом. Воспоминание показалось особенно горьким, болезненным, — в голове Сансы набатом звучал давно затихший звук забиваемых гвоздей. Боги, боги, почему так невыносимо. Это всего лишь крипта, крипта, полная мертвецов и обтёсанных камней. Полная крыс, поеденного ржавчиной железа, плесени и сырости. Полная тишины и смерти. Но… Санса открыла глаза, глянула себе под ноги. Её тёплые полусапожки сейчас касались того места, где по совету Виллы закопали то, что не стало ребёнком. Сама Вилла же Сансе его и показала. Взгляд затуманился, мир поплыл, и Санса ощутила что-то тёплое на своих щеках, соль на губах, сглотнула липкий ком, вставший в горле. Скривив губы — некрасиво, совсем не по-королевски, — прижала ко рту ладонь, зажмурилась, от чего слёзы брызнули с новой силой, и тихо завыла в голос, как раненная волчица. Не было у неё сил сдерживаться, да и не за чем. Разве что не хотела, чтобы кто-то услышал и прибежал на её безобразные вопли. Кроме, может быть, Нимерии, но та была далеко. Санса прижала и вторую руку ко рту, судорожно дышала, перемежая дыхание тем самыми жутковатыми звуками, которых от себя не ожидала. Сильно согнулась, прижимаясь холодным лбом к коленям. Так и замерла, не открывая глаз, почти не двигаясь, разве что время от времени едва заметно покачиваясь, баюкая себя, успокаивая. Это нужно переждать — только и всего. Переждать. Пережить. Она всегда это могла. Всегда выживала. Всегда шла вперёд. А всё это… ерунда. Мелочи. Временные трудности, которые её окружали, не шли в сравнение с тем, что она уже успела пережить. Просто они сыпались одна за другой. Больно, неприятно, горько, но не страшно. Главное, чтобы с Джоном в столице всё было в порядке. Чтобы Арья не устроила какую-нибудь заварушку. Чтобы, чтобы… Вначале Санса услышала хруст, а после — всё тот же голос. Седьмое пекло! Кажется, он следовал за ней попятам. — Говорю же, худо дело, — Пёс произнёс это так, словно продолжал недавно прерванный разговор. Санса не ответила, не нашла в себе сил даже поднять голову. Но, похоже, Пёс в этом и не нуждался. Он коротко вздохнул, будто раздосадованный чем-то, и присел рядом. Санса ощутила его тепло — живое и настоящее — прежде, чем он бесцеремонно, чуть грубовато обхватил своей могучей рукой её хрупкие, чуть подрагивающие плечи. Первым порывом её было оттолкнуть, приказать убраться прочь, сгинуть с глаз, оставить её, наконец, одну, но Санса этого не сделала. Вместо того, уже не таясь и не опасаясь, что кто-то эту картину увидит, резко развернулась к нему, припала к широкой груди, вдыхая запах варёной кожи, в которую он был сегодня облачён, и разрыдалась пуще прежнего. Пёс, по-видимому, немного растерялся, совсем не ожидая такой реакции, но быстро сориентировался и, вопреки своему характеру и привычкам, принялся немного неловко поглаживать волосы цвета начищенной меди. Рассеяно вытащил запутавшийся в них красный листик, небрежно отбросил в сторону. Он что-то тихо бормотал, но Санса не слушала — она ощущала его тепло, вдыхала его запах, чувствовала его сильные руки. Постепенно рыдания переросли в сухие, короткие всхлипы, в прерывистое дыхание, пока не затихли вовсе. Санса нехотя, осторожно и чуть неуверенно отстранилась от Пса, вынуждая его отпустить её. Одна его рука, тем не менее, продолжала лежать на её плече, другой он принялся вытирать заплаканное лицо. Шершавые, загрубевшие и мозолистые пальцы скользили по её щекам, но это было приятное ощущение. Санса даже позволила себе вымученно улыбнуться, ощутив себя маленькой девочкой, а не королевой. Плаксой. Той самой пташкой, а не волчицей Винтерфелла. Разве имеет право реветь в голос королева Севера? Едва ли. — Ты это… ты это из-за крипты? — с непривычной неуверенной интонацией уточнил Пёс, глядя во всё ещё поблёскивающие глаза. Красивые, удивительные глаза. — Из-за этого что ли? Санса отрицательно покачала головой. Наверное, она выглядела сейчас растрёпанной и неряшливой. Следовало привести себя в подобие порядка прежде, чем она выйдет во внутренний двор Винтерфелла и её увидят другие люди. — Нет, — голос у неё оказался хриплым, чуть надломленным из-за недавних рыданий, — не из-за этого. — А из-за чего? Если кто-то…— Пёс нахмурился. — Если кто-то опять чего учудил, ты скажи. Он быстро узнает, каково этого — давиться собственными зубами. Санса снова улыбнулась — получилось уже искренне и куда более естественно. Можешь ты, могла спросить она, можешь ты обратить меч против моего страха? Против ночных теней и кошмаров? Можешь ты разбить в кровь мою боль, мою тоску, ощущение бесконечного падения в неизвестность? Окружающие меня враги коварны и многочисленны, но они люди. Но ни ты, ни я не можем ничего поделать с копошащейся во внутренностях ледяной рукой. Человека можно убить — но нельзя убить его страхи. Бессилие неподвластно мечу. Всё это Санса могла бы сказать. Могла — но не стала, ибо это было бы бесполезное сотрясание воздуха, хуже того, то лишь причинило бы боль им обоим. — Никто меня не обидел, — хмыкнула она, окончательно размыкая объятья и отстраняясь. Она потянулась к небольшому, висящему на поясе мешочку, который сама сшила, украсив узорами, похожими на те, что рисовал зимой мороз на окнах. Извлекла из него миниатюрное зеркальце, обрамлённое в серебряную рамку. С обратной стороны обсидианом был искусно выполнен лютоволк — герб её дома. Первый подарок, который ей некогда сделала Вилла. Санса критически осмотрела своё лицо. Так и есть — щёки блестят от высыхающих слёз, веки чуть припухли, глаза покраснели, волосы в беспорядке. Ужас, да и только. — Никто, если не считать… если не считать того, что ничего хорошего не происходит, — она нервно захлопнула зеркальце, убирая его обратно, и встала. — Хочешь сказать, — Пёс тоже позволил себе криво улыбнуться, наблюдая за Сансой, которая приблизилась к холодному пруду, чтобы набрать воды и плеснуть её себе в лицо, смывая следы слёз, — что всё и сразу случилось, да? Одно за другим? Ну, не совестно расстроиться в таком разе. Не кори себя. Я же вижу — ты на себя злишься. — Удивительная проницательность, — фыркнула Санса, чуть скривившись. — Злилась и буду злиться, потому что если я начну реветь из-за таких мелочей, как смогу дальше… — она запнулась, набрала очередную пригоршню ледяной воды, почти не чувствуя занемевших от холода пальцев, плеснула себе в лицо. Капли стекали по шее за ворот тёплого плаща. — Как смогу защитить тех, кто признал меня? — Совсем недавно ты едва не при смерти лежала, истекала кровью, — с видимым недовольством напомнил Пёс. Он поудобнее устроился на корне дерева, широко расставив ноги и упёрся в колени локтями. — Не слишком ли многого ты от себя требуешь? Ну, подумаешь… — О боги, сир, — Санса знала, что его всё ещё бесит это обращение, — ты и сам на себя не похож. Говоришь ты, а я словно Виллу слышу. Не входит в твои обязанности меня утешать и успокаивать. Ты мне не нянька. То есть, — по его чуть изменившемуся лицу она поняла, что, кажется, начинает говорить лишнее, не к месту, и смягчилась, — я имею в виду… Не нужно переживать, как это делала бы Вилла. Я справлюсь. Это просто мои эмоции. Ты застал меня в момент слабости, и я должна извиниться за эту отвратительную сцену. Санса встала, провела мокрыми ладонями по голове, приглаживая выбившиеся прядки волос, снова достала зеркальце. Пёс молчал всё то время, пока она придирчиво изучала своё отражение. — Ничего отвратительного, — заговорил он, когда, всё ещё неудовлетворённая увиденным, Санса очередной раз спрятала зеркальце, — и никогда не было в тебе ничего отвратительного. Тем более, я никому не скажу. Даже твоей Вилле, — криво улыбнулся он. — Это было бы затруднительно, — хмыкнула Санса, — учитывая, что она отбыла в Белую Гавань нынче утром, так Кодера и не дождавшись. Разве что ты решился бы её догнать или отправить ворона в Новый замок. — Ну, положим, — прикидывая что-то в уме, Пёс ухмыльнулся, — мой коняка быстро домчит меня до Белой Гавани, а уж там… — он оборвал сам себя, враз сделавшись серьёзным и перестав улыбаться. — Но ты знаешь, что я имею в виду. Надеюсь на то. — Ты и правда сам на себя не похож, честное слово! — поражённо покачала неприятно гудящей после рыданий головой Санса. — Что с тобой такое? — А с тобой? — вернул вопрос Пёс, привычно набычившись. — Я простой человек, Санса, — он нечасто называл её по имени, и каждый раз ей становилось до странной и тёплой дрожи в коленях приятно это слышать. То, как он произносил это своим хриплым, скрежещущим голосом, который ей тоже, как ни странно, нравился, — потому и говорю, как есть, без всех этих, — он пренебрежительно помахал ладонью, точно отгоняя неприятный запах, — штучек и увёрток. Говорил тогда и говорю сейчас — я не хочу, чтобы тебя обижали, и ты не должна бояться, что я сделаю что-то, что тебе навредит. Всё. — Я знаю, — Санса улыбнулась, выдохнула, а после присела рядом. Сцепив пальцы в замок, она повернула голову в сторону Пса. — Знаю. Но ты не можешь сделать этого в одиночку, поэтому… не бери в голову то, что сейчас видел. Это действительно… — она задумалась, подбирая верные слова, опять выдохнула, — просто усталость. Тревога. Всё разом. Видишь, я уже перестала? И готова вернуться к делам. Она шутливо и мягко толкнула своим плечом его плечо, твёрдое, как камень, и усмехнулась. — Так что не надо брать с меня пример и тревожиться зазря. Пёс покачал головой и проворчал себе под нос нечто недовольное. Санса не расслышала — она опустила голову на всё то же крепкое плечо, закрыла на мгновение глаза. Дыхание окончательно выровнялось, холодная вода освежила, взбодрила. — Спасибо, — прошептала она с благодарностью. — Я всё равно рада, что ты здесь, веришь? Пёс ничего не ответил. Тогда Санса приподняла голову, глядя на него, обхватила ладонями его небритое лицо, заставляя повернуться и посмотреть себе в глаза. — Ну, веришь? Он улыбнулся — жутковато и, как обычно, зловеще. Здоровая половина лица нервно дёрнулась, изуродованная же шрамом от ожога оставалась почти неподвижна. Но Сансу это тоже давно не пугало. Она потянулась к нему, прижалась к шершавым и сухим губам, почти впилась в них, неистово и жарко, зажмурилась, чувствуя, как Пёс тут же крепко обнял её, притягивая ближе. Санса разорвала поцелуй, чувствуя биение своего сердца — и его сердца. Посмотрела в тёмные, чуть затуманившиеся глаза. — Скажи уже что-нибудь, — тихо попросила она. Их лица находились так близко, что её дыхание всё ещё оседало у него на лице. Пёс сглотнул, словно намереваясь её просьбу исполнить, лицо у него при этом исказилось, как от невыносимой муки, когда он заглянул в глаза Сансе, но им пришлось тут же отпрянуть друг от друга. Послышался хруст листвы — кто-то шёл к богороще со стороны замка. Санса отсела подальше, торопливо поправляя причёску, Пёс поднялся, встав чуть поодаль. Небрежно опустил ладонь на навершие меча. В этот момент, ко всеобщему удивлению, заставив изумлённо выдохнуть, из-за ближайшего дерева показался капитан Колдер. Санса глядела на него, забыв обо всём и распахнув глаза. — Ваше величество, господин рыцарь, — коротко поклонился он попеременно обоим, улыбаясь. Хитрая у него была улыбка. Санса не хотела знать, видел ли он хоть что-то, знал ли. Ей стало дурно и тошно от одной только мысли о том. Взгляд у Колдера был цепкий, изучающий. Чётко очерченные скулы, как и всё лицо, слегка покраснело от ветра, — Полагаю, вы меня не ждали. — Напротив! — Санса подскочила со своего места, взволнованная. — Напротив, капитан. Я ждала вас, но… — Да, печальные обстоятельства, — Колдер с сожалением покачал головой. — Как нынче ваше самочувствие, ваша милость, если позволите узнать? Санса краем глаза покосилась на Пса, который молча и хмуро наблюдал за происходящим. Почти с места не двигался. Так и замер, как статуя, не отреагировав даже на приводящее его в бешенство «рыцарь», обращённое к нему же. — Уже намного лучше, мейстер Уолкан прекрасно справился со своей задачей. Я уже не испытываю прежней слабости и даже боли. Спасибо за беспокойство. Однако… — Да-да! Простите, ваше величество, мою неучтивость и излишнюю болтливость, — покаялся Колдер, покивав. — Разумеется. Я знаю, что вы хотите услышать. И мне есть, что вам рассказать. Не только об этом, впрочем. Я бы сказал, есть вести посерьёзнее. — О, — Санса изумилась ещё больше. — Что же ещё за вести? — Я не терял время даром, — Колдер, выглядя крайне довольным, заложил руки за спину и чуть подался вперёд, — но, наверное, нам стоит поговорить, — он обвёл выразительным взглядом пространство, остановился на Псе, — в более удобной и приватной обстановке. Если вам угодно, конечно, — торопливо добавил он, вновь выпрямившись. — Мне угодно, — согласилась Санса, стрельнула глазами в сторону Пса. Тот сразу же понял намёк и поспешил прочь. — Подайте мне руку, капитан, — попросила она, обращаясь уже к Колдеру и стараясь не смотреть слишком пристально в спину Пса, который удалялся в противоположном направлении, — и проводите меня до моих покоев. Там мы с вами побеседуем. — Почту за честь, ваша милость, — подставил он свой локоть, чуть склонив голову. *** — Я давно хотела спросить… — начала Санса, присаживаясь в своё кресло. Она изобразила милую улыбку. Сейчас это оказалось куда проще — вдоволь наплакавшись на груди Пса, она испытывала не только жгучий стыд за собственную слабость, но и подобие облегчения. — Почему вы больше не ходите в море? Почему решили заняться… тем, чем занимаетесь. — Любопытный вопрос. Но я вполне его ожидал, — он вальяжно, куда свободнее, чем позволяли формальные приличия, откинулся на спинку стула. Закинул ногу на ногу, сложил пальцы домиком и улыбнулся. — И ответ на него вам известен. — В самом деле? — удивилась Санса. — Знаете, — он слегка наклонил голову к плечу. Глаза его, тёмные и чуть прищуренные, не улыбались. — Поскольку в этом нет никакой загадки или, упаси боги, тайны. Во-первых, здесь я получаю куда больше денег, скрывать не буду. Это выгоднее, чем в ту пору, когда я ходил под парусом. Пираты, шторм, риф… всё могло стать причиной гибели корабля, команды и груза, коллосальных финансовых потерь, потому что страхующие суда мерзавцы не всегда честны. — А во-вторых? — Санса, искренне заинтересованная, даже слегка подалась вперёд. — Вы сказали, что это лишь первая причина. — Вер-р-рно, — раскатисто протянул Колдер, точно подражая птице. Получилось это у него почти забавно. — А вот, пожалуйте, милостивая государыня, и вторая. Он стащил с себя ботинок, водрузил левую ногу на подлокотник, подтянул штанину вверх и снял шерстяной носок, позволяя Сансе разглядеть под ним… — У вас нет ноги, — ахнула она, изумлённая до невозможности. Конечно, Колдер слегка прихрамывал, но она не думала, что застарелая травма была настолько серьёзной. Он никак не походил на калеку. — Всего лишь ступни, — уточнил он. — Видите, — он указал пальцем на крепкие, искусно сделанные застёжки из металла и кожи, которыми протез был пристёгнут к щиколотке, — крепко держится. К тому же штука эта не самая дешёвая. Не какая-то палка, а сделано по форме и подогнано по размеру. Конечно, приходится тратиться на специальную подкладку для левого ботинка и сами ботинки шить по специальным меркам, но я уже привык. Мой сапожник знает своё дело. — Невероятно, — покачала головой Санса. — Никогда такого не видела. Но вам это не мешает, как я понимаю… Следом Колдер расстегнул тёплый дублет и задрал рубаху, что была под ним, без стеснения демонстрируя Сансе огромный шрам, пересекающий его живот поперёк. — Тогда, — продолжил Колдер, поправляя одежду и пользуясь тем, что Санса молчит, — я должен был умереть. Вы и сами видите. Если без ноги ещё можно выжить, то из живота у меня почти все кишки вывалились. Но хорошо, что вовремя отыскался лекарь, сумевший хорошенько меня подлатать. Он мне и ногу сохранил, хотя я мог лишиться не только щиколотки. Любой другой, не задумываясь, отнял бы у меня её по колено, чтобы не рисковать и опасаясь возможного заражения, поскольку меня в рану попала ржавчина. — Что же с вами произошло? — Санса даже позабыла о первоначальном предмете их разговора, настолько заманчива была возможность что-то ещё узнать об этом человеке. Вилла, во всяком случае, всю его историю не рассказывала. Только упоминала, что прежде Колдер, помимо основной своей деятельности, и прежде занимался какими-то весьма щекотливыми делами по поручению её ныне покойного деда. И что человеком он был надёжным, успевшим повсюду нажить полезные связи и друзей. Очевидно, помимо друзей, имелись у него и враги. — Если вы были капитаном, на вас напали пираты? Колдер сардонически усмехнулся. — Пираты, — почти по слогам повторил он, — уж лучше бы пираты. Хотя окажись я в море, когда у меня кишки вываливались наружу, мы бы с вами сейчас не беседовали, ваша милость. Добили бы меня, чтоб не мучился, и вся недолга. Обычные бандиты, — добавил он после короткой паузы. — Выпотрошили меня, что твою рыбину, покалечили ногу и бросили умирать. Это случилось в Чаячьем городе, недалеко от рынка, в глухом переулке, куда я зашёл, чтобы, прошу прощения, справить малую нужду. Но, как я сказал, мне повезло. Мои люди пришли на крики, а поблизости чудом оказался какой-то странствующий лекарь. Он-то меня и залатал. Могу заверить, заплатил я ему щедро. И считаю, что остался в долгу — подобное не измеряется деньгами. Тем более, что именно он мне и посоветовал такой вид протеза. Один мастер, которого я отыскал уже после того, как немного оправился, его доработал и вытесал, подогнав нужный размер. — Лекарь? Даже не мейстер? Хотя, конечно, они не странствуют, как вы сказали… — У него не было цепи, но какое мне дело до того, кем он был в действительности? — Колдер пожал плечами, тем жестом демонстрируя, что ему всё равно, кем являлся спасший его жизнь человек. — Главное ведь заключается в другом — я здесь, я жив и помогаю вам по мере своих сил. Но почти всё время проводить под парусом, а уж тем более служить капитаном с тех пор сложно. Здоровье моё несколько пошатнулось, и в море выходить стало тяжелее. Мой заново собранный кишечник дурно реагировал на рацион моряка, как и на саму качку, меня постоянно выворачивало наизнанку… Словом, пришлось оставить своё основное ремесло. И я о том ни разу не жалею. Хотя порой мне всё-таки приходится пускаться в плаванье, да и прежние связи тоже никуда не делись. В каждом порту Вестероса и ближайших портах за Узким найдётся человек, готовый поделиться со мной ценной информацией. Санса кивнула. Не то, чтобы история была очень познавательной, но и то уже неплохо для начала. Пусть она и несколько сомневалась, что Колдера в своё время покалечили просто так, да ещё и обычные бандиты. К чему им это? Они могли бы просто перерезать ему глотку и забрать деньги. Похоже, они желали или мучительно убить Колдера, или запугать. А то и оставить напоминание тем, кому он некогда служил. Но выспрашивать дополнительных подробностей Санса не стала — чувствовала, что ей их не расскажут. Не сейчас. Да и беседовать они собирались о другом. Точно почувствовав настрой Сансы или уловив чуть изменившееся выражение её лица, Колдер разом выпрямился на своём месте, подобрался. Поза его тут же стала такой, какой и подобает быть позе человека, явившегося с докладом к монаршей особе. Санса поняла, что волнуется, ибо боялась услышать правду, которую столько времени искала. Но она должна была её узнать. — Ваша милость, — даже тон Колдера стал более суровым, твёрдым, — кости вашего отца… Вы их никогда не отыщете. Не вернёте. Сердце Сансы дёрнулось, упало куда-то вниз. Колдер не сводил с неё немигающего, цепкого взгляда. «Нет, — снова подумала Санса, — никакой он не простой капитан торгового судна и никогда им не был. Вилла сама наверняка не знала всех деталей». Сама Вилла отбыла достаточно поспешно, несмотря на то, что рассчитывала дождаться известий от капитана Колдера. Санса обещала ей всё изложить — в письме или при личной встрече. Поспешность Виллы объяснялась тем, что она переживала за отца, дядю и сестру, оставшихся в Белой Гавани. Не то, чтобы пришли ещё какие-то тревожные новости из Бараньих Ворот или Вдовьего Дозора, ибо, как и до этого, флот Мандерли блокировал подходы к этим городам. Стоящие там корабли не подпускали торговые суда из Эссоса и Долины Аррен, которые могли пожелать войти в заражённые порты. Хорошо ещё, что основная торговля происходила всё-таки в самой Белой Гавани. Но сердце Виллы, как объясняла она сама, было неспокойно. Она хотела находиться вместе со своей семьёй. Дурное предчувствие. Но Санса её понимала, потому приняла это объяснение со всей серьёзностью. Иногда следует доверять тому, что подсказывает тебе сердце, уж в этом она убедилась. Дурное предчувствие, да. И ещё — дурные сны. Санса предположила, что дело в этом тоже, ибо после того, как в крипте обнаружилось нечто… странное, атмосфера в Винтерфелле неуловимо изменилась. Наверное, на людей проницательных и чутких, вроде Виллы, это действовало не лучшим образом. Сама Вилла ничего такого не говорила, но Санса поняла и безо всяких слов. По глазам ли, выражению лица или потому что тоже испытывала нечто подобное… Но усматривала в случившемся одну из причин. Такое Вилла не стала бы озвучивать вслух — хотя бы из опасения обидеть Сансу, назвав Винтерфелл неуютным. Тем временем Колдер успел извлечь из рукава дублета свёрнутый вчетверо пергамент, раскрыл его. Санса сосредоточено нахмурилась. — Как вы помните, — вымолвил он, пробежавшись глазами не то по списку, то по каким-то своим заметками, — я сообщал вам, что след костей вашего покойного лорда-отца теряется в Златотравье. Молчаливые Сёстры вместе со своей скорбной ношей пропали после того, как добрались до замка Стаутов, нынешних верных союзников Дастинов и Рисвеллов. Санса напряжённо кивнула. — В общей суматохе никто не обратил на то внимания, — Колдер задумчиво потёр гладко выбритый подбородок, — да, не обратил… Ведь шла война. Но леди Барбри Дастин живо интересовалась этим вопросом и прежде. Но кости, ваша милость, не у неё. — Не у неё? — эхом повторила Санса. Ожидала она, конечно, другого ответа. Стул под Колдером чуть скрипнул, когда он сменил позу. Видимо, долгое время сидеть прямо ему было не очень комфортно. Санса начинала понимать, почему. — Хотя есть кое-что ещё про леди Барбри… — Давайте вы уже расскажете, в чём дело, — с некоторым раздражением попросила Санса, теряя терпение. Колдер как будто нарочно дразнил её. — Что с моим отцом? Старая ведьма меня не волнует. — При всём моём уважении, ваше величество, — Колдер говорил спокойно, точно не заметив короткой вспышки, — но она вас волнует, и даже очень волнует, уж это я могу сказать наверняка. И вас крайне заинтересует то, что я расскажу. Поверьте. Оно напрямую связано с информацией, ради поиска которой вы меня и наняли. Выслушайте меня. Пожалуйста. Санса вздохнула, чувствуя, что в ней нет сил спорить, настаивать и уж тем более браниться и гневаться. — Говорите, — выдохнула она устало. — Говорите, Колдер. Я вас слушаю. Только, прошу, не тяните. А то мне начинает казаться, что вы затеяли со мной какую-то странную игру. Я не очень-то люблю… игры. Выросла из них. По взгляду и улыбке Колдера стало понятно, что он усомнился в данном утверждении, но вслух своё сомнение, на счастье Сансы, выражать не стал. Иначе бы она уж точно не сдержалась. — Хорошо. Слушайте. Леди Барбри… имеет определённое касательство к тому, что творится в Речных землях. Наверняка ваш лорд-дядя упоминал об этом. Разбойники, что там расплодились за время войн, сильно досаждают добропорядочным людям, как лордам, так и торговцам, путешествующим по трактам и просёлочным дорогам. Санса снова кивнула. — Мда. Так вот… У меня есть основание полагать, что Дастины и Рисвеллы участвуют в некой сомнительной затее. Но никаких прямых доказательств тому, увы, нет, — поспешил предупредить Колдер, заметив, что Санса намеревалась задать вопрос, — только слухи. Но слухи от проверенных людей. Тем более, это многое проясняет. Говоря просто и прямо, кости вашего отца попали на Север, это верно, и канули, так и не обретя покоя в крипте Винтерфелла. Но они не отправились в Барроутон или ещё куда. Нет. Их снова вернули в Речные земли из Златотравья, где они, похоже, и ждали своего часа. — Что? Как? Я не понимаю. Я… — Санса растерялась, покачала головой. От волнения она снова подалась вперёд. — Нелепица какая-то. Зачем? Колдер шумно выдохнул через ноздри. — К этому я и веду. Потому и начал с леди Барбри и её странных делишек. Точнее сказать, не только её дел, разумеется. Благодаря вашему поручению я смог о многом в итоге разузнать. Есть также основания считать, что здесь замешаны и другие члены её замечательной семейки, да простит меня ваше величество за мой непочтительный тон относительно родичей вашего августейшего супруга. Это уж точно было последнее, на что Санса могла гневаться. Она небрежно махнула рукой. Усмехнулась недобро. Зло. — Говорите, — уже почти ласково, вопреки выражению своего лица, велела она. Но эта обманчивая, ядовитая ласковость не испугала Колдера — верно, видал он на своём пути чего пострашнее волчьего оскала. Санса хотя бы точно не станет выпускать ему кишки и отрывать конечности. Гнев её был направлен не в его сторону. — На самом деле, схема здесь довольно простая и сложная одновременно, — признался Колдер. — Так покажите мне, — всё тем же тоном попросила Санса, обманчиво-мягким. — Уж не её ли вы прятали? Колдер похлопал себя по груди. — Не совсем. И, с вашего позволения, свои записи… я предпочитаю никому не показывать, сам смотрю в них нечасто. Не от того, что вам не доверяю, ваша милость, — заверил он, почтительно качнув головой. — Просто моя причуда. Привычка. Но я расскажу, — он придвинул стул поближе, коротко проскрежетав тяжёлыми ножками по дубовому навощенному полу, — слушайте внимательно, — он склонился над столом с другой стороны, заговорил низко и приглушённо. — Леди Барбри велела доставить кости Неда Старка в Речные земли, чтобы поставить точку в волновавшем её вопросе. Да, вы были правы, когда предполагали, что она повинна в их исчезновении. Это так. Но не отдала съедение псам или что-то в этом роде. Наверное, её бы это не удовлетворило, хотя она бы отомстила за своего мужа, павшего в бою у Башни Радости, останков которого так и не дождалась. — Мой отец, — возмутилась Санса, — предал тело лорда Виллама земле. — Разве утешает вдову тот факт, что муж её не только погиб, но и похоронен где-то на чужбине, поодаль от своих предков? — осторожно уточнил Колдер. — Едва ли, ваша милость, — тут же ответил он на свой собственный вопрос. — Едва ли. Вот и для леди Дастин это, как я понимаю, стало слабым утешением, особенно, если присовокупить к этому весьма щекотливую историю с вашим покойным дядей по отцу. Санса промолчала. Странное дело, но всё это порой почти заставляло её сочувствовать старой ведьме, которую она остальное время искренне ненавидела. Ненавидела — и всё-таки боялась. Опасалась. — Да, да, — покивал каким-то своим мыслям Колдер, словно пришёл к какому-то соглашению, — вы, наверное, и без меня всё знаете. Я просто обрисовываю общую картину. — Очень уж объёмная эта ваша картина, капитан, — с ехидцей заметила Санса. — Объёмная и очень мутная. — Я стараюсь затрагивать каждую деталь, — улыбнулся он и снова чуть подался назад, прочистил горло. — Терпение, ваша милость. Мы приблизились к сути. Так вот. Буду говорить… проще. По существу и без сентиментальных отступлений. Эдмар Талли — братец ненавидимой леди Дастин Кейтилин Старк. Почему бы не попортить ему кровь, тем более, что она ничем не рискует? — Колдер вскинул брови. — Ну да. Фреи тоже вполне себе живы. Конечно, немногие из них, но род слишком плодовитый, чтобы перебить каждого. Один из них, как известно, сейчас находится в плену в темницах Харренхолла, но до этого бегал среди разбойников по местным лесам, особенно докучая лордам Речных земель — в особенности вашему благородному дядюшке. Кое-что Санса уже начала понимать, но не перебивала, внимательно слушая и стараясь ничего не упустить. — У вас есть под рукой карта, ваша милость? Можете её показать? Просьба Колдера почти сразу была исполнена, тем более, что карта у Сансы действительно была. Без этого никуда. Поэтому, отперев нижний ящик стола, она водрузила перед бывшим капитаном плотный свёрток. Тот пододвинул тяжёлый стул ещё ближе и ловко развернул карту. — Посмотрите сюда, — он обвёл пальцем Родники, — у Рисвеллов есть выход к морю, и кое-какие корабли у них всё же имелись, это вам тоже известно. К тому же, подкидывая раскалённых поленьев в небольшую заварушку в Речных землях, они могут подставить вас лично. — Каким же образом? — невзирая на заданный вопрос, Санса начинала понимать, что Колдер имеет в виду. Не зря он упоминал Эдмара Талли и их небольшую размолвку при последней встрече. — Думаю, вы уже догадываетесь, — чуть прищурился Колдер. Он снова заскользил пальцем по карте, прочерчивая путь от залива Пылающей Воды до дельты Трезубца. Речные земли. — В конце концов, — продолжал Колдер негромко, — корабли она отправляла туда не под своими знамёнами, и почти наверняка под покровом ночи. Если же вдруг кто-то узнает, что корабли пришли с Севера, а вы как раз не так давно отдали распоряжение увеличить флот, — он сделал многозначительную паузу, глядя Сансе прямо в глаза вопреки всем нормам этикета, — представьте, какую тень это может бросить на ваше доброе имя. Королева Севера поддерживает войну в Речных землях, помогает бандитской шайке убивать местных, создавая нестабильную ситуацию в целом регионе. Учитывая проблему, связанную с грабительскими налогами за возможность наземным торговым караванам пройти через Близнецы… — Колдер покачал головой. — И так далее и тому подобное. Кому нужно, тот найдёт правильные слова. Тогда-то и появится леди Дастин — уж она-то расскажет то, о чём всегда, разумеется, подозревала, и даже отыщет нужные ей доказательства вашей вины. Скажет, что король был в отъезде и не ведает, что за его спиной творит его жена. К тому же в сговоре с вами наверняка были преданные вам Мандерли, тем более, что леди Вилла очень с вашим величеством близко. Дальше, полагаю, вы и сами понимаете, какой оборот может принять дело… Всё, что я сейчас сказал, разумеется, лишь мои догадки, основанные на услышанном собственными ушами, но не думаю, что я так уж далёк от истины. Наверняка леди Дастин рассчитывала провернуть нечто подобное, не имея поводов объявить вам войну. Детали могут отличаться, но суть… — Колдер умолк. У Сансы пересохло в горле. Не то, чтобы эти откровения стали совсем уж неожиданностью, но она и не представляла до этого, с какой стороны попытается зайти к ней злобная карга. И, конечно, Санса понимала, что в случае столь серьёзных обвинений простых её слов «я к этому не причастна», пусть все и будут это понимать, окажется недостаточно. Хотя сейчас волновало её почему-то другое. — Откуда вам стали известны все эти подробности? — она слегка прищурилась. — Откуда? Вы упоминали о слухах, но то, что рассказываете сейчас, это достаточно точные и чёткие сведения. Вы пересказываете слова тех, кто в этом замешан. Колдер нисколько не оскорбился и даже не обиделся на столь незамысловато высказанное подозрение. Напротив, улыбнулся. — Я же говорил… у меня достаточно связей осталось. Да, и среди тех, кто занимается контрабандой тоже. Это не оскорбительно, и даже полезно в некоторых случаях. Я и сам… Впрочем, дело прошлое. Важно то, что вы правы — я пересказываю вам слова тех, кто кое-что перевозил туда за определённую плату. Не людей леди Дастин, разумеется, но тех, кто принимал от неё груз. Ещё парочки контрабандистов из Простора. Это проблема? Информация, разумеется, досталась мне не бесплатно. — И я оплачу ваши расходы, — сухо пообещала Санса. — Каждую потраченную монету. Но мне просто нужно понимать, насколько надёжны эти слова. Обвинения весьма серьёзные. — Я это понимаю, ваша милость, — кивнул Колдер. — Но я ещё не закончил эту часть истории. Стало быть, ходит слух, что в Речные земли привозили оружие и довольствие. Но не только леди Дастин приложила к этому руку, само собой, у неё есть деньги, но она не дура, чтобы всё отдавать бандитам. Говорят, финансировали это начинание и другие. А кто, так это ещё предстоит уточнить. Но главное сейчас вот что. Мы возвращаемся к вашему вопросу. Леди Дастин месть свою в итоге свершила. Есть основания считать, что вместе с кое-каким оружием она отправила в Речные земли кости Неда Старка. И присовокупила к своей зловещей посылке некую записку, в которой посоветовала удобрить этими костями местные болота. Поговаривают, что пришёл с главным грузом зловещий свёрток с чем-то, напоминающим человеческие кости. Надо полагать, юный Фрей, если те действительно попали ему в руки, нашёл для них применение прежде, чем угодил в плен. Учитывая, что сам он не слишком большую любовь питает к вашему благородному семейству, ваша милость. Простите за откровенность. Это, надо полагать, позволило исполнить задуманное: Нед Старк никогда не будет покоиться не то, что в Винтерфелле, но даже на Севере, пусть и осквернённым. Последнее тоже лишь моё измышление, за что я снова прошу у вас прощения. — Что же, — медленно произнесла Санса, пытаясь переварить полученную информацию. Весьма странную, надо заметить, хоть и пугающую. Спорить с Колдером не хотелось, она наверняка прав в своих выводах, — куда они в итоге делись? — Это мне неизвестно и вряд ли мы когда-то узнаем. Но не думаю, что с ними обошлись почтительно, в соответствии с высоким статусом и заслугами вашего покойного отца. Санса задумалась. Вроде бы она получила ответ, но не чувствовала ни удовлетворения, ни радости, ни уж тем более торжества. Даже гнева — и того не ощущала. Прислушалась к себе внимательнее, с удивлением понимая, что отзывается внутри на этот зов лишь гулкая пустота. Наверное, от того, что леди Дастин получила своё: позаботилась, чтобы кости Неда Старка так же были погребены в чужой земле, как и кости её мужа. Какая низость и мелочность. — Вы недовольны, ваше величество? — осторожно уточнил Колдер, заметив её чуть отрешённый взгляд. — Проделанной вами работой — вполне, — честно призналась Санса, — но пока даже не знаю, как поступить. Да и вы сказали, что никаких прямых доказательств у вас по-прежнему нет. А слухами… — она покачала головой, недоговорив. — На то они и слухи. Сложно выдвигать серьёзные обвинения на этом основании. — Это верно. Однако слухи основаны на свидетельствах очевидцев. И теперь вы понимаете хотя бы… что происходит. Сможете учитывать это в дальнейшем и будете готовы. Советую вам написать в столицу брату и, возможно, в Харренхолл и Риверран, если сочтёте необходимым. Только постарайтесь не предавать этой всеобщей огласке, чтобы не спугнуть негодяев прежде времени и не навлечь на себя беду. Пусть послания, если сочтёте необходимым их написать, будут неофициальными. Я надеюсь, что в скором времени удастся заполучить и реальные доказательства, чтобы объявить о предательстве во всеуслышание. А ваш отец, да упокоят боги его душу, давно пребывает в лучшем месте. — Мне нужно было это знать, чтобы… чтобы самой успокоиться. Да, мне не стало легче, но, возможно, станет. Нет, не станет, тут же поняла Санса, как только это произнесла. Не станет. Но что толку сейчас об этом говорить? Не отправляться же самой в Речные земли, чтобы перерыть те в поисках нужных останков. Придётся ей, пожалуй что, смириться с этим — до поры. Чего не скажешь о куда более серьёзных проблемах, поднятых Колдером. — Но есть причина, по которой я был вынужден покинуть Винтерфелл, не дождавшись вашего пробуждения, — продолжил тот. — Дурные новости? — Санса не ожидала чего-то другого. Она бы скорее удивилась, получив хоть одну хорошую. — Боюсь, что так. Колдер поглядел в сторону окна, принимая задумчивый вид. Похоже, эти известия беспокоили и его самого. — Надо заметить, что в ближайшее время Северу предстоит принять немало гостей. Желанных и не очень. Что касается тех, кому здесь никто не будет рад… Не сочтите за неуместный совет, но вашему величеству не лишним будет озаботиться районами, выходящими к морю с западной стороны. Неспокойно на Железных островах. Яра Грейджой буквально сбежала из столицы, увела свои корабли. Теперь ходят слухи, что железнорождённые укрепляют флот, который имеет все шансы двинуться сюда. Ждут только известий от своей леди. Говорил Колдер спокойно, но Санса ощутила неприятную дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника от его слов. И не нашла, что сказать в ответ, только с силой сцепила лежащие на столе руки. Ещё этого не хватало. — Я не хотел вас… напугать, — Колдер невесело улыбнулся, — и даже не могу утверждать с точностью, что это произойдёт, но лишняя осторожность не помешает. Хотя вам, возможно, было бы на руку, если первыми начнут жечь Родники и Курганы, находящиеся на пути следования кораблей железнорождённых, а? — Ничего… ничего хорошего, — Санса сжала губы, — это всё ещё земли Севера, и в тех местах живут обычные люди, которые не заслуживают такой участи. Потому что леди Барбри и её семья всё это время будут находиться под защитой крепких замковых стен. — Правда ваша. Но если они так поступят… популярность их сильно снизится. — Я не стану молча наблюдать, если это случится, — Санса встала, не в силах усидеть на месте. Колдер тоже принялся подниматься, как того требовали приличия, но она сделала небрежный жест рукой, веля ему не вставать. — Это и мои люди тоже. Их королева должна их защитить. И я буду. Санса подошла к окну и обернулась на Колдера. — Иного я от вас не ожидал, — он слегка склонил голову, выражая тем почтение. — Как бы то ни было, вам стоит подумать о безопасности прибрежных районов. Может статься… может статься, что, как ни парадоксально, это поможет приструнить ваших недоброжелателей. Я всегда считал, что не бывает худа без добра. — Слабое утешение. Опустив руки на широкий подоконник, Санса с неудовольствием обнаружила на нём пыль, неприятно липнувшую ко взмокшим от волнения ладонями. Следовало всыпать тем, кто занимался здесь уборкой. Сущая мелочь, конечно, но на фоне последних новостей, она едва не привела Сансу в бешенство. Хорошо, что слёз больше не было. — Спасибо. Спасибо, что сообщили, — тихо выдавила она из себя, глядя на внутренний двор, где то и дело сновали люди. Они ещё не знали о бедах, надвигающихся на них. Сладостное неведение. — Но не всё так плохо, ваше величество. Я упоминал и о других гостях. Одичалые… простите, вольный народ. Ночной Дозор недавно пропустил их через то, что осталось от Стены. Говорят, они возвращаются. Санса резко обернулась — не испуганная, но очередной раз удивлённая. — Почему же мне никто не написал? Ночной Дозор не служит никаким королям, это верно, но отчего же просто не сообщили об этом? — Возможно, ворон ещё в пути. Об этом я узнал только третьего дня. — И так быстро добрались до Винтерфелла? — не удержалась от иронии Санса. — Я не отказался от путешествий по воде, да и весть эту услышал от моряка, а не от одного из чёрных братьев, — уклончиво, как и прежде, ответил Колдер. — Люди же о многом болтают. А иногда и птиц сбивают. Всякое случается. — Ладно, — вздохнула Санса, — последнее и в самом деле не проблема. Не скажу, что здесь все искренне любят вольный народ, но они, надеюсь, хотя бы не собираются нападать. Меня беспокоит другое — почему они идут на юг? Насколько мне известно, они… — она вспомнила о Джоне, который когда-то ушёл вместе с одичалыми далеко на север, и едва заметно закусила нижнюю губу. — Они не пожелали оставаться здесь, им не по нраву юг. Так в чём причина? — Не думаю, что проблема в Короле Ночи, если вы об этом, — хмыкнул Колдер. — Возможно, весна не оправдала своих ожиданий. Или они не нашли там ничего хорошего. Земли за Стеной по-прежнему суровы и не слишком плодородны. В любом случае, эти люди могут вам помочь, если вдруг случится что-нибудь… непредвиденное. Санса бы поспорила с этим утверждением, ибо не сомневалась — не станут одичалые воевать за Север. Они бились бок о бок с южанами против Белых Ходоков, но то совершенно иное дело, вопрос жизни и смерти. Что им до местных дрязг? Конечно, будь здесь Джон… Джон наверняка смог бы уговорить их, склонить на свою сторону, повести за собой, как это уже случалось. Но Джона здесь нет. — В конце концов, — заметил Колдер, заметив лёгшую на лицо Сансы тень сомнений, — если вы им поможете, если Север приютит их, даст кров и пищу, как прежде, разве откажут они помочь вам в ответ? — Следует дождаться, когда они прибудут, тогда и станем об этом говорить, — отрезала Санса, не слишком разделяя излишний оптимизм Колдера. — Ещё неизвестно, что они нам расскажут. Она помнила о давних вестях с Медвежьего острова, когда туда прибыл Джон вместе с вольным народом. Джон и Арья… И те люди, с которыми они причалили к берегу, покупали на острове древесину для постройки новых лодок и ещё кое-какие припасы. Туманно говорили, что собираются покинуть прежде насиженное место, а для этого необходим транспорт и провизия. Куда они намеревались уйти? Почему? Санса тогда не слишком задавалась этими вопросами — в конце концов, это их дело, да и Земли за Стеной, как верно подметил Колдер, всё ещё не превратились в цветущий луг. Но не связаны ли два эти события? Вольный народ вновь покидал родные края. Предчувствие на этот счёт было скверное, и не безосновательно. — Есть у вас ещё для меня какие-нибудь новости? — наконец, спросила Санса. — Уже и боюсь того, что могу услышать дальше. — К счастью, это всё, о чём я хотел вам доложить. Если узнаю ещё нечто важное… вы будете первой, с кем я известиями поделюсь. «Первой, но не последней?» — захотелось вдруг спросить, но к чему? Вообще-то и без того можно было догадаться, что Колдер не перестал при всём этом служить Мандерли, но как раз это-то и хорошо. Пусть в Белой Гавани тоже узнают, что происходит, из первых уст. В любом случае, этот человек действительно умел добывать важные сведения, а то, что те каждый раз оказывались скверными, не его вина. Сансе же хотелось поскорее оказаться на свежем воздухе, а потом как следует обдумать всё сказанное здесь. Колдер наверняка заметил это и добавил: — С вашего дозволения, ваше величество, я вас покину, — он встал. Санса вдруг вспомнила про его покалеченную ногу. — Я велю приготовить для вас комнату, отдохните, как следует. Вы немало потрудились. Вам нагреют воды и приготовят всё, о чём попросите. — Очень щедро с вашей стороны, — Колдер глубоко поклонился. — Это меньшее, чем я могу вас отблагодарить… помимо, конечно, вашего жалования и компенсации затрат, — она открыла один из верхних ящиков стола и извлекла оттуда увесистый мешочек, который приятно позвякивал. Положила его на стол ближе к тому краю, у которого стоял Колдер. — Отдыхайте. Оставайтесь здесь столько, сколько сочтёте нужным. Если вам покажется, что здесь недостаточно золотых драконов, сообщите об этом. Не бойтесь. — Благодарю, — ещё раз поклонившись, Колдер направился прочь. Он и в самом деле прихрамывал, но, как и прежде, не походил на калеку. Скорее на человека, которого немного беспокоит расшалившийся на погоду сустав или застарелый перелом. *** Бран так ничего не написал. Санса же по-прежнему ему не ответила. Странное это было, неприятное молчание. Известия из столицы она получила только из донесений Колдера. В частности, о Яре. Да и о том, что происходит сейчас в Речных землях, ей больше никто не докладывал: дядя Эдмар тоже не потрудился отправить хоть одну весточку за последнее время. Торговля сейчас застопорилась, а последние поставки происходили в основном через Белую Гавань, по морю. Преимущественно, впрочем, это были поставки из Долины Аррен: на кораблях из Чаячьего города привозили фрукты, овощи и зерно, а в Систертон, как и прежде, отправлялись корабли с древесиной и шерстью. Кузен Сансы, юный лорд Робин Аррен, в отличие от дяди, не пытался задирать налоги, а вассалы его служили в Малом Совете. Ему, наверное, тоже стоило бы написать — хотя бы с целью из вежливости поинтересоваться, как он справляется и как нынче его здоровье. Вполне может статься, Сансе снова потребуется его помощь. Про Джона и Арью и говорить нечего — им точно сейчас не до писем. И где они вообще? Санса чувствовала себя оторванной от остального мира, одинокой, покинутой, опустошённой. Это чувство стало почти привычным за последнее время, но в некоторые моменты ставилось особенно острым, как тогда, у старого сердце-древа, когда она заливалась слезами. Если бы не Колдер, она наверняка так и оставалась бы в блаженном неведении. Пока за это сомнительное удовольствие не пришлось бы платить. Обиднее всего оказалось узнать, что младший брат не счёл нужным, несмотря ни на что, ни справиться о её здоровье, ни даже просто, хотя бы и коротко, сообщить последние новости. Дядю Эдмара с его заботами она ещё могла понять, тем более, расстались они не на лучшей ноте, а вот Брана — не вполне. А ведь вокруг очевидно творится нечто такое, о чём лучше быть в курсе. Наверное, в первую очередь следовало написать Вилле — Санса обещала, что известит её, как только увидится с Колдером, второе письмо адресует её лорду-отцу. Надо поинтересоваться, как сейчас обстоят дела с возможной эпидемией, и что происходит с городами. Лишиться важных портов на востоке королевства — не самая приятная перспектива, тем более, что прямо сейчас на верфях Белой Гавани строились новые корабли. Все планы могли рухнуть в один миг. Полагаться же на Дастинов и Рисвеллов она и раньше не могла, теперь-то и подавно. Нет, об этом Санса даже думать не желала. Кроме того, была у неё и другая мысль — попросить отправить в Винтерфелл сира Вендела в качестве возможного лорда-адмирала при Совете, который она сама собиралась собрать. И надеялась, что лорд Вилис ей не откажет. Санса, как и сказала Колдеру, не собиралась сидеть сложа руки и ждать милости свыше. Тем более, вряд ли таковую вообще можно дождаться. Верно, боги давно покинули этот мир, оставив на растерзание людям. Посему писем ей предстояло написать немало. Конечно, можно было попросить сделать это мейстера Уолкана, однако Санса, следуя совету, решила сделать это лично и практически неофициально. Особенно в том, что касалась письма дяде, брату и в Харренхолл. Взяв со стола пергамент, она первым делом быстро набросала письмо Вилле, кратко изложив то, что узнала от Колдера, после взялась за послание для её лорда-отца. Писала она долго, то и дело отирая перо, чтобы письма не выглядели нервными и неопрятными. В сухие на первый взгляд строки изливалось её беспокойство, покидало по капле. Санса как будто говорила с теми, кому может верить. После написала несколько строк дорогому кузену Робину, милому дядюшке Эдмару и уважаемому королевскому деснице лорду Тириону, который, как Санса знала из давешнего рассказа дяди, намеревался навести порядок в Речных землях и Харренхолле. И после очень долго сидела над пергаментом, силясь хоть что-то написать брату. Интересно, ждёт ли он вообще её ответа? Нужен ли он? Может статься, он сам обиделся за молчание, и даже не знает, что Санса долгое время лежала без чувств в собственной кровати, а она заранее обвинила его в равнодушии. Но если бы Бран был способен обижаться, всё казалось бы проще. Но ведь он не способен — сам говорил, что такие вещи его теперь не трогают. Не волнуют. Нисколько не тревожат. Может быть, это и хорошо с определённой точки зрения, но Санса понимала, что не променяла бы ни боль, ни чувство одиночества, ни отчаяние, ни тоску, не говоря уже обо всём остальном, на холодное ничто. Ей хватало и кратких периодов полного опустошения, чтобы это понимать. В конце концов, все эти чувства, бурлящие в груди, являли собой доказательство жизни. Если сердце учащённо бьётся — оно есть. Санса сильнее сжала перо, слепо глядя на строки, которые ей всё-таки удалось из себя выдавить. Приветствие, вопросы о том, как идут дела, рассказ о последних известиях. Ни слова о Джоне или Арье. Оставалось лишь добавить подпись и поставить королевскую печать. Свободной рукой Санса вытерла вдруг вскипевшие в уголках глаз непрошенные слёзы. На этот раз их вызвали мысли о Бране. Тяжёлые, неприятные, скверные мысли. Ещё и слова Виллы… ох, как бы подруга не оказалась права. Мысленным взором Санса созерцала неясную, смутную тень — чёрную и глубокую — накрывающую целый мир. Она не знала ни источника этой тени, ни откуда вообще у неё в голове родился этот пугающий образ. Казалось, она видела это наяву — но когда и где? При всём при этом отогнать это видение удалось не сразу. Санса физически отмахнулась от него, дёрнув свободной рукой, как если бы отгоняла от глаз назойливую мошку. Наверняка, причина в несчастьях, которые грозились, точно огромная волна, обрушиться не только на Винтерфелл — на весь Север. Надо закончить письма — и сегодня же велеть мейстеру Уолкану отправить воронов. Если рассказанное Колдером имеет хоть какое-то отношение к действительности, всё слишком серьёзно, и тянуть не следует. Наутро, сразу по окончании завтрака, она велит позвать к себе Доннела Уэлса и сира Эррена — по крайней мере, мастеру над оружием и начальнику стражи она тоже могла доверять. Был, разумеется, ещё Сандор Клиган, но это другой разговор — и они побеседуют потом, решила Санса. К тому же ей до сих пор было неловко перед ним — в том числе за свою неуместную, некрасивую истерику, свидетелем коей он стал. Ещё и принялся неловко утешать её, как маленькую девочку. Санса поняла, что едва не краснеет от стыда при воспоминании об этом. Но хорошо, что застал её ревущей Пёс, а не кто-то другой. Рядом с ним, по крайней мере, буря эта быстро стихла. — И довольно уже об этом, — вслух произнесла Санса, гневаясь на саму себя и потянулась за песком, чтобы присыпать чернила на готовых письмах. *** Помимо Доннела и сира Эррена присутствовал так же и мейстер Уолкан. Его совет тоже мог прийтись очень кстати. Птицы же ещё вечером отправились в путь, и Санса надеялась получить скорый ответ. Она могла бы позвать к себе и капитана Колдера, но сочла, что в случае чего поговорит с ним наедине, без лишних глаз. Он, в конце концов, тоже мог дать дельный совет, ибо кое-что в морском деле смыслил. Про планы леди Барбри и слухи касательно её сомнительной деятельности Санса решила попридержать. Не из недоверия, а потому что не хотела поставить себя же в неловкое положение, не имея никаких доказательств. Посему ограничилась лишь неофициальными посланиями к дражайшим родственникам и Тириону. Касательно железнорождённых тоже не имелось никаких подтверждений, но никогда не будет лишним укрепить границы, имея по соседству настоящих пиратов. Сир Эррен разложил карту. Глядя на неё, Санса думала, что её армии, если таковую придётся собирать, здорово не хватает главнокомандующего. И не только его. Следовало отыскать тех, кто будет способен грамотно назначать тысячников, сотников и десятников, переживать о вооружении, путях снабжения, провизии и фураже. Санса была королевой, и она знала, что такое войны — сама в них участвовала, но командовать армией пока не доводилось. Ей нужен был толковый советник в этих делах. Она имела ещё одного на примете, но сомневалась, что кандидат согласится на это предложение, не говоря уже о том, как это воспримут остальные. Сандор Клиган высмеет её, стоит только заикнуться о новой должности. «Я готов воевать, — скажет он, криво улыбаясь, — готов убивать, резать, рубить и вырывать глотки, но командовать толпой перепуганных мальчишек — ищи другого дурака, не для меня эта работа». Санса хорошо представляла себе и этот несостоявшийся разговор, и его голос, и каждое слово. И, вопреки всему, невольно улыбнулась в задумчивости. Тем более, что Пёс, пожалуй что, оказался бы прав. Хороший боец не всегда является хорошим же командиром. — Ваше величество? — сир Эррен посмотрел на неё в недоумении. Конечно, что весёлого в предмете их обсуждения? — Простите, — она взмахнула рукой, — я… словом, продолжайте. — Мейстер Уолкан говорил, что следует заняться укреплениями у Каменных утёсов и мыса Кракена — они аккурат выходят на залив Железных людей, — сир Эррен провёл пальцем по береговой линии, очерчивая местность до залива Пылающей Воды. — Это любому понятно, — проворчал Доннел, — тут большого ума не надо. У мейстера будут ещё дельные мысли? Мейстер Уолкан выдохнул. Кажется, он нервничал. Как обычно, впрочем. Ему самому порой не помешало бы принимать собственные успокаивающие снадобья. Опыт службы Болтонам не прошёл для него даром. — Я думаю, — мейстер запнулся, прижал кулак к губам и прочистил горло в полной тишине, — что её величеству следует отправить туда те корабли, которые уже готовы спуститься на воду. Говорю о боевых галеях, само собой. Укрепления… если возвести там не каменную стену, а деревянную ограду, спалить её будет очень просто. Так что укреплениями следует заняться как можно скорее. Санса кивнула, соглашаясь с этой мыслью. Она и сама об этом размышляла прошлой ночью, не смыкая глаз почти до самого рассвета. — Это значит, — с некоторой таинственностью, словно говорил об известной всем истине, которую не принято озвучивать вслух, произнёс сир Эррен, — что отправлять корабли придётся из Родников и Курганов. А значит, Дастинам и Рисвеллам. — И что? — сир Доннел фыркнул. — Они такая же часть Севера, как и все остальные. К чему эта твоя странная улыбка, Эррен? — Сир Эррен, — степенно заметила Санса, — как и вы прекрасно знает, что… к сожалению, время от времени мои отношения с леди Барбри портятся по причине… по причинам весьма прозаичным, но это правда. Мы терпим друг друга, поскольку находимся на одной стороне, но, — она позволила себе печально улыбнуться, — это значит, что я останусь должницей. — Что за ерунда! — громыхнул Доннелл. У мастера над оружием даже шея покраснела от гнева. — Простите, ваша милость, за такую несдержанность и мою прямоту, но это звучит отвратно. — Как бы это ни звучало, это правда, — спокойно заверила его Санса. — Не смогут же они вам отказать, — нахмурился Доннелл. — Не имею права, иначе станут изменниками. Здесь даже ваш благородный муж не сможет ничего поделать. — Они не откажутся, — кивнула Санса. — Речь лишь о том, что это мне потом припомнят, учитывая к тому же их финансовую помощь в строительстве флота. — Да, это правда, — согласился Эррен. — Мне… мне следует написать им, ваша милость? — обратился к Сансе мейстер Уолкан. — Сказать, чтобы она отправила туда корабли? Санса медленно покачала головой. — Вы не станете делать этого? — удивился мейстер Уолкан. — Несмотря на тревожные вести? Но как же… — Помолчите, — строго велела Санса. Повисла тишина. Санса пристально смотрела на карту — туда, куда могли ударить железнорождённые в первую очередь. Смотрела на Речные земли. Смотрела на Королевскую Гавань. В голове её неторопливо складывались мысли, нанизывались одна на другую, как жемчужины — на тонкую нить. Ох, как бы ей сейчас не помешал настоящий совет. Совет Севера, о котором она думала уже давно, но настоящая необходимость в коем появилась именно сейчас. Возможно, он даже походил бы на тот, который заседал в Королевской Гавани, только люди эти беспокоились бы в первую очередь о самих северянах. Толковые, знающие местные порядки. Пожалуй, мейстер Уолкан кое-как сошёл бы за Великого Мейстера, капитан Колдер справлялся с должность мастера над шептунами. Сир Вендел Мандерли, как Санса надеялась, займёт должность адмирала. Вопрос вставал с королевским десницей, мастером над законами и мастером над монетой, и здесь наверняка вновь пришлось бы ублажать кого-нибудь из Дастинов и Рисвеллов… На этом мысли Сансы упирались в тупик, хотя в целом идея давно блуждала в её голове и выглядела вполне здравой. Хотя с лордом Вилисом наверняка придётся советоваться в ближайшее время. Сейчас он представлялся ей самым главным, и, что ещё более важно, надёжным союзником. Но и кроме него на Севере было достаточно домов, верных ей, иное дело, что мало кто из них мог похвастаться богатством, а уж тем более большим количеством людей и флотом. — Корабли, — медленно, всё ещё в задумчивости вымолвила Санса, очерчивая каждый слог. — Корабли, — повторила она уже громче. Все смотрели на неё — она чувствовала на себе три пары глаз. Суровых, недоумевающих, чуть испуганных. — Конечно, мы отправим корабли. И не только из Родников и Курганов. — О! — кажется, сир Эррен тут же понял, о чём речь, посмотрев на карту. — В случае, если на нас нападут со стороны Железных вы хотите трахнуть их прямо в жо… прошу прощения, — подавился он воздухом, поняв, что только что произнёс при королеве и благородной леди, Санса же едва сумела подавить смешок, — ударить по ним сзади. И сделает это флот лорда Мандерли. — Дельная мысль, — похвалил Доннелл. Мейстер Уолкан провёл пальцем по карте. — Единственный и самый быстрый путь, чтобы не обходить весь континент до Закатного моря, — понял он, — это пройти через Речные земли по Трезубцу. Но тогда флот выйдет к самим Железным островам. Это… — Рискованно, — согласилась Санса. — Но можно попытаться обойти их стороной, держась ближе к Орлиному мысу. — Они будут тщательно следить за теми водами, их корабли наверняка курсируют там уже сейчас, они разбойники, а не дураки, — покачал головой мейстер Уолкан, впервые высказавшись довольно смело. Санса испытала раздражение, но не стала его демонстрировать, поскольку мейстер всё-таки был прав. Именно поэтому она сомневалась и ей требовался совет мореплавателя, имеющего опыт в подобных сражениях. — Без риска войны не бывает, — возразил Доннелл, тыча пальцем в мейстера Уолкана, — вас этому в Цитадели разве не научили? — Давайте соблюдать приличия, — тут же пресекла его попытку поспорить Санса. — Я собрала вас здесь, чтобы подумать над этим вариантом и понять, как можно риски снизить. Мне нужен толковый совет. — Может быть, вам стоит снова написать лорду Мандерли? Или, может быть… посетить его? — осторожно предложил Уолкан, явно понимая, что Доннел и сир Эррен здесь присутствуют лишь потому, что Сансе хотелось хоть с кем-то, имеющим отношение к войне, обсудить текущие проблемы. Однако они явно не годились в качестве полководцев или адмиралов. — Разговор не из тех, для которых достаточно пера и бумаги. Последнее тоже было правдой, но Санса знала, что сейчас не может покинуть Винтерфелл — того и гляди прибудут одичалые или Рикард, наконец, доберётся сюда со своим гостем. Кроме того, она хотела дождаться ответа из Белой Гавани. — Я уже подумала над этим и попросила лорда Вилиса прислать своего брата, сира Вендела, что сейчас командует его флотом, — рассказала Санса. — Ему я тоже вполне доверяю. — Неплохая мысль, — хлопнул по коленям сир Доннел. Эррен же промолчал, но по его лицу было видно — уверен, он не откажет оказать нам такую честь. — Надеюсь, — чуть тише добавила Санса, — ситуация с Бараньими Воротами и Вдовьим Дозором не помешает нашим планам… и не сыграет на руку нашим врагам. При упоминании этих городов все разом нахмурились — слухи о случившемся, как их не таи, всё равно разошлись по замку. Люди болтали. Разные люди, в основном преисполненные страхом перед чумой и суеверным ужасом, когда речь заходила об опустевшей, залитой кровью земле. Санса и не пыталась пресекать эти разговоры — что толку? Чем сильнее пытаешься заткнуть кому-то рот, тем больше крепнет желание трепаться об этом. — А ещё, мейстер, — неторопливо и задумчиво протянула Санса, — я считаю, что следует написать и в другие дома Севера. Их лордам. Каждому из них. Напишите им о том, что нас всех может ждать. Я хочу узнать, насколько они готовы защищать наши земли. Велите от моего имени отправить ответ как можно скорее. Сообщите, что я созываю знамёна. Мейстер Уолкан молча кивнул. — Спасибо, что уделили мне немного времени, милорды, — проговорила она, осматривая каждого, хотя ни одного лорда здесь не присутствовало, — я хотела, чтобы вы были в курсе происходящего, как мои доверенные лица. Надеюсь, вы это доверие оправдаете. — Всенепременно, — пообещал Эррен, склоняясь в глубоком поклоне. — Конечно, ваша милость, — повторил его жест Доннелл, — буду тренировать наших олухов с удвоенной силой. Санса улыбнулась им, кивнув головой. Нет, всё-таки поговорить ещё с одним человеком ей не помешает. Может быть, то будет разговор иного толка, но он казался необходимым. Пёс посмеялся — уж он-то не слишком стеснялся в выражениях. Санса слушала его молча. В любом случае, она позвала его сюда не для военных советов, так что пусть говорит, что хочет. Однако, вопреки всему, план ему даже понравился, пусть он и выразил схожее сомнение в том, что железнорождённые не нападут первыми на корабли, которые попытаются зайти к ним с тыла. Они вели беседу всё в том же кабинете, уже поздним вечером, и Санса нервничала по иному поводу — часто, довольно часто она оставалась с ним наедине. Этого было достаточно, чтобы внимательные люди могли что-нибудь заподозрить. Если так продолжится… Нет, следовало отыскать какие-нибудь потайные пути или вовсе найти место получше. И Санса обещала себе подумать над этим вопросом, но не прямо сейчас. Сейчас же она смотрела на Сандора Клигана, попивающего вино, которое она вежливо ему предложила. Он сидел, развалившись на стуле, вертел в руке вновь опустевший кубок. Вечерний свет скрадывал выражение его лица, но Санса видела, как блестят его тёмные, злые глаза, слышала его хриплый низкий голос. Этого было достаточно. — Ну, что ж, если ты всё решила, — он наклонил медный кубок, вытряхивая в рот последние капли, — чем я могу тебе помочь? Только не проси меня стать во главе даже самого маленького отряда, это не по мне. — Знаю, — Санса улыбнулась, осознав, насколько точно предсказала его возможную реакцию. — И не планировала обращаться к тебе с подобными просьбами. Твоя задача, как и прежде, заключается в том, чтобы защищать Винтерфелл, находиться здесь. — Плевал я и на эту груду камней, — Пёс долил себе вина. Говорил он недовольно и серьёзно, почти рычал по своему обыкновению. — На что она мне? Ты знаешь, почему я здесь. — Ты говорил, — голос Сансы сделался холодным, как сам Север. В нём послышался треск ледяных торосов над Студёным морем и промёрзшими реками. В нём звучала метель, поющая в ночи свою злобную песнь. — Говорил, что ты здесь из-за того, что больше нигде не нашёл себе места, и что ждёшь случая отомстить своему старшему брату. А тот подевался куда-то. Вот для чего ты здесь, верно я говорю? Выждать время, чем-то себя занять. Пёс, сделав долгий глоток, поглядел на Сансу мрачно, без улыбки. Он не разозлился, не рявкнул, не грохнул кулаком по столу. После её слов он, напротив, выглядел каким-то усталым, даже немного притихшим. Последнее было на него совсем непохоже. Санса поёрзала на месте, ожидая его реакции. — Может быть, и верно, — медленно, словно нехотя выговорил он, и пальцы его крепче сжались на кубке, грозясь тот смять, — но, помимо этого… есть и другие обстоятельства. Гори огнём мой треклятый братец, этот за версту смердящий смертью уродец, — как и всегда, когда Сандор Клиган говорил о брате, в его глотке клокотали ярость и гнев, он почти пролаял эту фразу, — хотя я бы и не отказался облегчить ему путь в могилу, который он никак не может сыскать впотьмах. — А другие обстоятельства? — зацепилась за эти слова Санса, пользуясь тем, что Пёс снова умолк. — Не играй со мной в игры, пташка, — всё так же серьёзно попросил он, хмурясь, — не нужно. Не спрашивай о том, что и сама знаешь. Не прикидывайся прелестной дурочкой. Ведь ты совсем не дурочка, да? Хоть и, надо заметить, довольно прелестная. Санса не обиделась. Потому что она действительно знала. Но она хотела, чтобы Пёс сказал это — сказал, а не просто думал о том. Встав из-за стола, она медленно обошла его так, чтобы оказаться рядом со стулом, на котором развалился Пёс. Тот сразу как-то подобрался, хотя и не встал, как ему, мужчине, и надлежало сделать в присутствии благородной дамы. Но когда его вообще волновали правила, традиции, законы и обычаи? И то была, пожалуй, одна из причин, по которым Санса почти любила его — да, почти любила. Или, может быть, не почти. С ним она чувствовала себя свободной. Иногда даже думала: будь всё иначе, она бы бросилась отсюда вместе с ним странствовать по свету. Глупости, конечно, никогда она так не сделает. Не имеет на это права, да и, положа руку на сердце, не хочет. Санса порядком настранствовалась за всю свою жизнь, насмотрелась на всяких людей, и убедилась, насколько это дурная затея. Ничем хорошим это не кончится. Однако кто мог иногда запретить ей думать о таком? Внутри неё по-прежнему ещё существовала та маленькая девочка. Пташка в золотой клетке, живущая красивыми песнями о любви и прекрасных рыцарях. Санса не хотела её убивать — именно эта девочка иногда помогала королеве Севера справляться с трудностями и верить в лучшее. Пусть уж так. — Ну, что? — нетерпеливо спросил Пёс. Его как будто нервировал долгий, задумчивый взгляд Сансы и её затянувшееся молчание. — Хочу узнать. Услышать. Скажи мне, почему ты всё ещё здесь? Пёс отставил кубок, в котором плескались остатки вина, в сторону, сложил руки на животе и с кривой, болезненной улыбкой посмотрел на Сансу. Она не отвела взгляда, выдержала. — Вопреки всему, что ты говоришь… Вопреки твоим словам, у тебя есть и честь, и совесть, и сердце, — мягко продолжила она, присаживаясь перед ним на корточки и протягивая к нему руку, чтобы коснуться его пальцев. Пёс слегка вздрогнул, но не отстранился. — Вопреки твоей ненависти к королям и их проблемам, вот она я, королева, а ты всё ещё здесь и обещал уничтожить любого, кто причинит мне вред. Твои слова… даже твои собственные убеждения порой настолько сильно расходятся с тем, кто ты есть, что я хочу услышать хоть раз правду. — Я не лгу, — рыкнул Пёс. — Разве что себе самому. Люди часто так делают, на то они и люди. Я же хочу узнать настоящего Сандора Клигана. — Если он и был, то погиб. Санса поджала губы, выражая своё неудовольствие его воистину ослиным упрямством. — И не нужно мне всех этих… откровенных разговоров и прочей ерунды, — продолжил Пёс, распаляясь. — Кто я есть? — он зло улыбнулся. Это была та самая улыбка, которую Санса увидела тогда, в своей башне, когда за стенами замка горел, охваченный диким огнём, Черноводный залив вместе с кораблями Станниса Баратеона, а на улицах города с криками боли умирали люди. Когда Пёс явился в её покои, пахнущий дымом, кровью и вином. Пришёл, чтобы предложить свою защиту ото всего и всех, что есть на этом свете. А когда он уходил, оставив на её кровати свой прежде белый плащ, на лице его блестели слёзы. — Я сказал тебе это давно. Только ты почему-то не веришь, пташка. Я убийца. Это то, что я умею лучше всего. Убивать. — Убийца, — небрежно обронила Санса, — и только-то. В этой комнате нет никого, кто так или иначе не замарал свои руки в крови. Они оба замолчали, и в этой густой, тягучей тишине Санса почти слышала, как быстро бьётся её сердце. Она вспомнила и тот странный поцелуй в башне, вспомнила, как пела ему, пьяному, перепачканному чужой кровью, одурманенному ужасом перед пламенем. Совсем он не походил тогда на жестокого убийцу, которому не ведомы никакие чувства. Поэтому она не злилась на его слова — знала, что это единственный способ Сандора Клигана защититься. Вместо этого Санса приподнялась, дотянулась до его лица, прижалась губами к его жёсткому, скривлённому в горькой ухмылке рту. Прижалась, вдыхая знакомый запах, который ей никогда не нравился в других — но нравился в нём. Пёс тут же отреагировал — сам подался вперёд, обхватил Сансу за талию, притягивая ближе. Дыхание у него сбилось. Санса чуть отстранилась, улыбаясь, — почти тепло. Она погладила его по волосам жестом скорее материнским, глядя на изуродованное, но совсем не пугающее лицо. И глаза у него сейчас были вовсе не злые. Снова прижалась к нему. Не смогут они убежать, потому что в этом нет смысла, Санса это знала. Не смогут никогда стать мужем и женой. Не смогут. Всё это невозможно. Но ничто не мешало им быть вместе прямо здесь и сейчас, дышать этим мгновением, пока не вернётся Рикард, пока не началась очередная война. Руки Пса уже ласкали её груди, и Санса стонала. Она не была уверена, что готова к близости, что ей не будет больно и что подобное вообще дозволительно сейчас, но это казалось необходимым — не столько физически, сколько для душевного равновесия. Она хотела ощутить его рядом, всем телом, всей собой, всем своим существом. Почувствовать его, горячего, внутри, хотела, чтобы его шершавые и мозолистые ладони ласкали её маленькие груди, а жёсткие губы целовали шею и плечи. Хотела его грубоватой, истинно мужской нежности. Хотела услышать его изменившийся голос, когда он тихо постанывал, а иногда и шептал её имя. Сбивчиво, запальчиво… горячо. Горячее огня, которого он так боялся. Хотела почувствовать, как в пламени тает лёд, разраставшийся порой под сердцем. Как поёт та маленькая девочка, вспоминая баллады о любви. Глупые, бессмысленные, наивные. Отрывистых выдохов, резких движений, вспотевшей от пота кожи, спутавшихся и упавших на глаза в беспорядке волос… Всего этого она хотела. Этого ей никогда не будет достаточно, но Санса не желала терять и того немногого, что могла получить. Того немного, что сама могла дать ему. Пёс нуждался в ней — а она в нём. Неважно уже, кто и кем себя считает. Королева и убийца. Маленькая девочка и рыцарь. Пташка с летних островов и злой пёс. Сейчас они просто — мужчина и женщина, которые любили друг друга. В этом уголке замка, погружённого в сонное оцепенение. Санса крепко зажмурилась, кусая губы. Хорошо. Как же ей было хорошо. Поначалу немного больно, но всё-таки он оказался достаточно осторожен, даже мягок. Она упёрлась дрожащими руками в его то и дело вздымающуюся грудь, а он придерживал её бёдра. И не отрывал взгляда от её лица. Она тоже смотрела, смотрела, пока зрение не затуманилось, пока не зажмурилась, не сжалась вся, тихо всхлипывая. Всякие мысли исчезли, оставив после себя лишь шепчущий её имя полумрак. Хриплым, преисполненным чего-то глубокого и неведомого голосом. …утром, когда Санса, чувствуя себя уже намного лучше и даже спокойнее, завтракала в своих покоях в полном одиночестве, явился мейстер Уолкан. — Послание, ваша милость, — известил он, — из Дредфорта. — Давайте сюда, — Санса отложила вилку и нож, протянула руку. Она уже знала и понимала, что прочитает там. Ждала этого. Развернув узкую полоску пергамента, она с удивлением обнаружила, что записка написана не рукой Рикарда. Почерк был острый, аккуратный. И автор оказался весьма краток, пусть и передал самую суть, о которой Санса уже догадалась. «Ваше величество! Спешу известить вас, что мой брат и ваш супруг, король Рикард Старк, вместе со своей свитой и нашим новым другом со Скагоса, сегодня утром покинул Дредфорт. Надеюсь, он вскорости окажется дома, рядом со своей прекрасной супругой. Русе Рисвелл, лорд Дредфорта». Это значило одно: если ничего не задержит Рикарда в пути, он прибудет в Винтерфелл через несколько дней.