Глава 26 (Арья III)
12 августа 2022 г. в 17:00
Первые пару дней люди старались не обсуждать того, что случилось у безымянного острова. Страх как будто наложил на их уста незримую печать, сковал язык. Страх и непонимание — или, напротив, осознание непостижимости мира. Даже мейстер Уолтон хмуро посматривал на карты, как будто не веря им. Но на них почти ничего и не было: Известный Мир давно закончился, а обнаруженный новый остров… там остался лишь его зловещий абрис.
Арья запретила пока картографу наносить это чудовищное место на карты. Но примерные очертания велела оставить. Следовало решить: предупреждать ли других путешественников об этом острове, или же это предупреждение станет приманкой, запретным плодом?
В лучшем случае никто попросту не поверит в такую диковинку, как монстр, маскирующийся под оазис, затерянный в море. А в худшем…
Один человек из команды всё-таки умер, напившись той самой воды. Пришлось завернуть его в парусину и отправить в море. Септона ни на одном из кораблей не было, чтобы он мог помолиться богам за душу погибшего, но Арья и не считала, что это необходимо. К тому же она верила в Старых богов. Но здесь, в этом кажущимся теперь чужим и незнакомым мире, были не властны ни Старые, ни Новые боги.
Люди остались совершенно одни против неведомых сил. Это их царство. И чужакам здесь не место.
Когда ледяной кулак ужаса слегка ослабил хватку, начали раздаваться первые шепотки; случившееся обсуждали в заполненных припасами трюмах, каютах и на палубах. Среди людей, служивших на обоих кораблях, были люди в основном довольно рискованные и отчаянные: кто бы ещё согласился отправиться на край мира, в неизвестность? Конечно, плату им обещали вполне приличную, к тому же существовала немалая вероятность отыскать настоящие сокровища, но это не меняло другого.
Человеческой натуры, в природе которой лежало желание выжить любой ценой. А увиденное всколыхнуло не только это, но и память о небылицах, которые рассказывали о неизведанных западных водах.
— Мы видели врата в саму преисподнюю, — вполголоса утверждали одни.
— За тем местом открывалась бездна, — твердили другие.
Кто-то опасался, что в скором времени они увидят, возможно, и огненную стену, и даже край мира, где кончалось всё. На последнее уже мейстер Уолтон пытался резонно возражать, что у земли нет края. Это доказано множеством научных трудов и наблюдений за звёздами. Величина земной поверхности, конечно, неизвестна, но она уж совершенно точно не плоская и не обрывается в пустоту.
— А что в твоих научных трудах говорится о том, что мы видели? — небрежно отмахивались от него. На это даже мейстеру особенно ответить было нечего.
На втором корабле — «Леди Кейтилин», ибо корабль, на котором находилась сама Арья носил имя «Лорд Эддард», — ситуация обстояла похожим образом, и возникла опасность того, что команда в конечном итоге взбунтуется и, не слушая никаких приказов, сбросит остальных в море, а корабли развернёт в обратную сторону. Урезонить всех удалось одним единственным образом: как ни странно, взыванием к здравому смыслу.
— У нас нет пути назад. Пока что, — провозгласил капитан Пайс, собрав обе команды на борту главного корабля, «Лорда Эддарда», — потому что на обратную дорогу у нас едва ли хватит воды.
Это была чистая правда — конечно, в бочках её ещё плескалось достаточно, но в обратный путь с таким не двинешься. Они слишком далеко ушли от родных берегов, и единственной сейчас надеждой остаётся отыскать место, где эти запасы можно пополнить.
— Если оно вообще есть! — возмутился кто-то. — Разворачивайте корабли! Всегда есть сырая рыба.
— Есть! — Пайс грозно, почти карающим жестом указал в небо. — Сегодня утром я видел птицу, значит, где-то неподалёку есть и суша.
Команда возбуждённо загалдела. Однако Арья знала — последнее уже правдой не являлось. Пайс говорил это, чтобы успокоить несогласных и обезопасить себя. Ему тоже не хотелось быть сброшенным в море во время бунта.
Споры на кораблях продолжались ещё некоторое время, поскольку всё одно оставались те, кто желал рискнуть — и двинуться домой, в знакомые порты, несмотря на небольшое количество воды. Уж лучше так, чем сгинуть в безвестности. Но в конечном итоге удалось уговорить людей, пусть и с трудом, ещё попытать счастья. Хотя бы с целью найти место, где можно пополнить запасы. Желательно, чтобы им оказался не очередной остров-убийца, перекидывающийся под покровом ночи в мёртвый город, как верно отметил кто-то.
Последним условием, которое удалось выторговать, оказалось таковое: как только они наткнутся на относительно безопасный отрезок суши, где можно взять всё необходимое, оба корабля сменят курс и направятся обратно на восток.
Арья по этому поводу испытывала крайнее недовольство — ей толком и слова не дали. И уже она позже высказывала это Пайсу, который, как оказалось, имел в этой экспедиции больше власти и авторитета, чем она, владелица этих самых кораблей.
— Ты сама всё видела и слышала, — прорычал на её замечание Пайс, кривясь. — Что толку со мной спорить? Поверь, ты не хотела бы узнать, что такое бунт команды в открытом море. Это не менее опасно, чем шторм.
— Они должны слушаться, разве не так? — Арья невольно опустила руку на Иглу. Пайс, заметив этот жест, криво ухмыльнулся. — Должны делать то, что им скажут. Они за это получают деньги.
— Прибереги это для другого, принцесса, — от этих его слов Арье в лицо бросилась краска. Она не знала, что ещё больше взбесило: его тон или упоминание титула, — они все команда, и, верно, должны слушаться капитана, находясь на корабле. Но и ты не забывай, в какой мы ситуации. Что они видели и что им довелось пережить. Мы не можем не учитывать их пожеланий и настроений, если сами не планируем отправиться на корм местным рыбам. Если хочешь знать моё мнение, — он чуть подался вперёд, пристально глядя Арье в глаза, — то я посчитаю большим успехом, если мы отыщем здесь хоть что-то. И мне, и тебе придётся довольствоваться тем, что уже есть.
И сколько бы она не пыталась его переубедить, всё оказалось бесполезно. Однако Арья сдаваться не собиралась, тайно надеясь, что первое же удачное открытие воодушевит людей и заставит изменить их настрой.
— Ветра, как назло, почти нет, — тем временем ворчал капитан, хмуро поглядывая на слабо подрагивающие паруса. «Леди Кейтилин» виднелась поблизости, неторопливо рассекая море. Сейчас из-за штиля оно выглядело настолько спокойным, что напоминало гладь блюда, на которое налили масла. Пропитанный солью воздух щипал лицо, солнце над головой пекло немилосердно.
И это невзирая на тот факт, что корабли сейчас должны были находиться в северных широтах. А ощущение такое, будто они оказались ближе к знойному Дорну. Капитана — да и мейстера — это немало удивляло.
— Надеюсь, — хмыкал мейстер Уолтон, и его довольно молодое, довольно красивое лицо становилось тёмным не столько от загара, сколько от гнетущих мыслей, — это не значит, что мы все оказались в пасти очередного чудовища.
— Наверное, мы бы заметили, — не слишком внятно, едва ворочая языком, возражал шкипер по имени Беннет. В последнее время почти никто не видел этого человека трезвым. Чаще всего его можно было отыскать среди корабельных бухт, распивающим крепкую брагу, захваченную ещё в Староместе.
Никто его не ругал, даже капитан Пайс, который сам в эти дни напоминал грозовую тучу: как и многие, Беннет был напуган, а на шкрецах его вполне могли заменить другие. Кажется, бедолага и вовсе повредился рассудком. Он был одним из тех, кто умудрился хорошенечко разглядеть то, во что превратился остров.
Кажется, он увидал там нечто, чего, по счастью, не заметила Арья. Но наотрез отказывался об этом говорить. Сразу начинал судорожно мотать головой, пучить глаза и хватать воздух ртом. А по ночам он кричал. Страшно, надрывно, безутешно, и дрожал всем телом, пока мейстер Уолтон не вливал в него сонного вина. Вопли его по большей части были невразумительны и бессвязны, лишь иногда в них Арья разбирала единственное слово, которое почему-то пугало сверх всякой меры.
— Падай! — глухо прорывалось сквозь прочие звуки. — Падай! Падай!
При свете дня Беннет выглядел почти таким же, как прежде, и ничего не говорил о том непередаваемом ночном ужасе. Наверное, потому что в светлое время суток он почти всё время был пьян. Разве что… разве что в его затуманенных глазах, на самом дне расширенных тёмных зрачков плескался первобытный страх.
Арье было жаль его. По-человечески жаль. Все остальные тоже жалели страдальца, ибо чувствовали, понимали — он всё равно что мертвец. Беннету никогда не стать прежним, не вернуться в мир людей. Понимали, и радовались, что не увидели того, что видел он. Того, что выжгло душу, лишило покоя, сна и рассудка.
Поэтому многие отводили взгляд — почти стыдливо — когда Беннет покидал насиженное место среди бухт и принимался бесцельно шататься по палубе, грозясь вывалиться за борт. Даже Арья чувствовала едва ли не вину, видя его бледное, покрытое при том красными пятнами лицо и обветренные губы, растянутые в невесёлой пьяной улыбке.
Мёртвой улыбке.
От неё хотелось спрятаться. И Арья малодушно пряталась, вглядываясь в горизонт, где море сливалось с небом.
Пейзаж оставался настолько неизменным, что Арье чудилось, будто они стоят на месте, а движение — не более, чем иллюзия. Что и корабли, и люди на них — просто жуки, застывшие в прозрачной смоле. Наверное, прошло не меньше десяти дней, если верить солнцу, что поднималось и вставало, прежде, чем человек сверху радостно заголосил о полоске суши.
Все тут же бросились к борту, впиваясь взглядами в равнодушный горизонт. Отсюда было видно плохо, но всё-таки сердце подпрыгнуло в груди. Там и в самом деле виднелось нечто, отличное от моря и неба. Тёмное. Наверняка земля. Арью, как, наверное, и всех прочих, объяла не только надежда, но и дрожь волнения.
Кто знает, какие им сюрпризы готовят эти просторы? Что ещё освещают по ночам ставшие совсем чужими и незнакомыми звёзды?
Арья украдкой посмотрела на Пайса, словно надеясь отыскать там некое опровержение своим подозрениям и тревогам. Но он оказался сосредоточен и хмур. Кажется, он тоже был готов к разного рода неприятностями. Обернулся в ту сторону, с которой шёл второй корабль. С него уже подавали сигналы.
Капитан велел штурману подать знак «Леди Кейтилин», чтобы та тоже брала курс на увиденную вдали землю. Выхода ведь и в самом деле особенного не было. Тем более, что тёмная полоса земли становилась всё ближе, и Арья не сразу разглядела, что это не просто земля — горы. Тёмные, как будто обожженные солнцем… или пламенем. Горы, самые настоящие. Их пики вонзались в синее брюхо неба. Они, точно стены, защищали неизведанные берега не то острова, не то и вовсе континента. Пока было рано судить о величине этой земли.
Арья постаралась сосредоточиться на единственной и самой важной мысли — там просто обязана быть вода. Деревья и животные — вовсе не так уж важны, а вот вода… Они наполнят бочки и постараются уйти поскорее, чтобы не проверять, насколько безопасно это место. С водой для верности придётся подождать, не превратится ли и она в отраву, но ничего. Оно того стоит.
Горы тем временем приближались. Вблизи они оказались скорее тёмными утёсами, грозно нависающими над водой. Мелкие волны, пенясь, разбивались об их каменную грудь. Вскоре Арья заметила — слава богам — и чаек, что с пронзительными криками вились над чёрной грядой. Выглядели они как обычные птицы. Но следовало подождать вечера и ночи.
Чем ближе оказывались корабли, тем очевиднее становилось: очередная земля была больше прошлого острова. Куда больше. По крайней мере, простиралась линия достаточно далеко. Неужели и здесь они не сыщут ни одного человека? Интересно было бы поглядеть на тех, кто сумел выжить вдали от любой цивилизации. Вдали от Известного мира. При условии, что они вообще походили на людей или хотя бы нечто близкое к ним, обладающее разумом.
Беннет же при виде суши издал короткий, полный тоски возглас, и ринулся вниз, на среднюю палубу. Он почти сразу заперся в одной из кают, стуча зубами от ужаса. Пытаться уговорить его выйти оказывалось решительно бесполезно — на каждое увещевание он отвечал невнятными воплями. Некоторые начали ворчать, что страдания безумца стоит прервать, но никто пока так и не решился это сделать.
Даже Арья.
— Вроде бы тут есть деревья, там, за утёсами виднеется что-то, — хмыкнул Пайс рядом, разглядывая землю в подзорную трубу и тыча пальцем в том же направлении. Благодаря мирийским стёклам обзор открывался прекрасный. — Значит, воду найдём.
Арья кивнула, покосилась на мейстера Уолтона, который попросил подзорную трубу у капитана, тоже желая посмотреть на их новое открытие.
— Надеюсь на то, — Арья поджала губы, вспомнив о том, что в случае успеха корабли придётся развернуть обратно. Но надежда уговорить продолжить путешествие в случае успеха в ней так и не умерла.
На лицах команды читались разные эмоции. Не только радость там была, но и сосредоточенность. Да, все они боялись, понимая, насколько рискуют, но уж лучше рискнуть, чем умирать от жажды — даже сырая рыба не спасёт, если воды совсем не останется.
За скалистыми утёсами действительно показались высокие и толстые стволы деревьев. Арья никогда таких раньше не видела: настолько они выглядели могучими. Некоторые, казалось, могли сравняться по высоте своей даже с замками, а чтобы обхватить их, нужно понадобилось бы несколько человек. Обратившись к мейстеру с вопросом, она услышала и его задумчивое хмыканье:
— Я тоже никогда таких не видел, даже среди древних дубов. Но стоит посмотреть на них поближе. Может быть, я ошибаюсь.
Кажется, сейчас его больше занимала именно растительность, а не возможные опасности. В этот раз Уолтон попросился отправиться на лодках вместе с остальными, чтобы осмотреть остров. Если это вообще был остров. Второму кораблю надлежало обойти, насколько это возможно, найденную землю, чтобы понять её примерные размеры, но уже вблизи стало совсем очевидно — если это и остров, то не маленький. Не исключено, что целый материк. Вряд ли как Вестерос или тем более Эссос, но приличный.
Вот что стало бы настоящим открытием. С другой стороны, если это окажется нечто вроде Ультоса или Соториоса не только по размерам… Арья невольно поёжилась. Кто знает, какие твари здесь могут водиться и что за хвори таятся в этих лесах? У мейстера Уолтора были разные снадобья, зелья и припарки, но никто не поручится, что они помогут от какой-нибудь экзотической лихорадки, пока неизвестной медицине.
Когда солнце добралось до зенита, жара вновь стала невыносимой, в воздухе дрожало прозрачное марево. Арья чувствовала, как капли пота стекают по лицу, скользят по шее, между лопаток расплывалось на одежде влажное пятно, и ткань, пусть и лёгкая, неприятно липла к коже. Пока три лодки шли к берегу, она не без удовольствия зачерпнула морской воды и ополоснула лицо. Кожу немного стягивало от соли, но даже это было лучше.
Берег встретил их молчанием и шорохом мелкой тёмной гальки, по которой они подтянули лодки. Киво, штурман со второго судна, принялся вбивать колышки, чтобы привязать их. Арья оглянулась — «Лорд Эддард» стоял на якоре, другой корабль уже скрылся где-то за утёсами. Ей стало немного тревожно лишь по одной причине — всё это время они никогда не теряли «Леди Кейтилин» из виду. Но капитану Нейесу, командовавшему тем судном, Арья вполне доверяла, пусть тот и был некогда корсаром с островов Василиска.
— Как и раньше, ничего не трогать руками, в рот не брать, даже если это кажется чем-то известным, штаны заправить в сапоги. Пойдёмте, — Пайс вынул из-за пояса внушительный топорик, приспособленный для рубки ветвей. Но и чью-то голову он бы снёс без особых проблем. — Отыщем воду и уберёмся отсюда… до сумерек. Переждём и проверим, не таится ли здесь ещё какой-нибудь напасти.
С этим новым правилом никто не спорил.
Однако пройти слишком далеко им не удалось — группа, шагающая следом за капитаном, не успела даже толком углубиться в тенистый лес, когда впереди послышался треск. Мейстер Уолтон, всё это время с изумлением озирающийся по сторонам и бормочущий нечто о бесценных образцах, кои надлежит взять на корабль для дальнейшего изучения, коротко вскрикнул от неожиданности. За треском послышался новый звук — тонкий звон.
Арья сразу поняла, что это — тетива лука. По счастью, поняла не только она. Капитан Пайс успел вскинуть руку и предупредительно вскрикнуть прежде, чем вторая стрела пролетела прямо над их головами и врезалась в одно из могучих деревьев. Люди пригнулись к земле. Тогда как в то время из-за густых лиственных кустов, на которых висели удивительные фиолетовые плоды, показались… Арья хотела бы назвать их людьми и, вероятно, они ими являлись, только облик их был слишком уж непривычен и пугающ.
Кожа — удивительно бледная, несмотря на беспощадное солнце, — оказалась покрыта красными бороздами. Точнее, чем-то напоминающим небольшие наросты. Они располагались поперёк лба, по три красных нароста полосами тянулись от глаз до подбородка. Ими была окольцована шея, руки и ноги. Одеты люди оказались в подобие одежды, очевидно выделанной из шкур.
Выглядели они совсем не так, как Арья себе представляла дикарей, живущих в столь далёких местах. Во всяком случае, им был присущ стыд — и они прикрывали не только срамные места, но и торсы, и даже ноги до колен. По покрою одежда напоминала вполне привычные бриджи и жилеты, а на ногах оказалась закрытая обувь. Луки тоже выглядели вполне обыденно, пусть и сделаны оказались грубовато. У некоторых в руках, впрочем, оказались копья и пращи.
Хозяева острова, не опуская оружия, уставились на незнакомцев. Арья поняла, что не стоило ей загадывать того самого желания: увидеть разумную жизнь. Вряд ли они слишком уж рады чужакам, смотревшимся здесь слишком инородно. С другой стороны, в глазах их не было ни единого признака удивления при виде людей, которые отличались от них не только облачением, но и внешне. Только какое-то сосредоточенное ожидание.
Заметила это не только Арья — она увидела, как сжалась на рукояти топорика рука Пайса. Остальные мужчины тоже приготовились отбивать возможное нападение.
Один из удивительных людей — вероятно, вожак, — выступил вперёд и выкрикнул что-то. Речь его, как и следовало ожидать, оказалась незнакомой. Слова чем-то напоминали крики ночной птицы — неприятные, чуть скрежещущие.
— Ну и уроды… — пробормотал рядом рябой Дерек, занимавший должность купора на «Лорде Эддарде». Арья тихо шикнула, несмотря на то, что всеобщий эти люди — если это люди — вряд ли могли уразуметь. Но могли уловить интонации, понятные даже некоторым животным.
— Какая удивительная внешность, — мейстер Уолтон выразился более деликатно, сделав осторожный шаг вперёд, чтобы внимательнее приглядеться к местным. Кажется, получить стрелу в лоб он не опасался. — Эти наросты… это болезнь или естественное явление?
— Это последнее, что меня сейчас волнует, — мрачно проворчал Пайс. В руке он всё ещё сжимал топор, которым рубил заросли. В ноздри забивался сильный запах травяного сока, и ещё один, который удалось уловить не сразу. Некий странный, острый аромат, точнее даже его призвук. Арья не могла отыскать верного сравнения, но в голову её тут же пришла другая, казавшаяся слегка безумной мысль: это запах хозяев острова.
— Если это болезнь, — рассудил Киво, который сам был родом из Мира и говорил он с лёгким акцентом, — нам следует это учитывать.
Чистая правда, разумеется.
— Будем, — пообещал Пайс, не отрывая взгляда от горстки людей, так и не опустивших своё оружие. — Эй! — снова обратился к ним капитан. Люди, разумеется, не понимали ни слова. — Мы не… нам нужна вода, — убрав всё-таки оружие за пояс, он сделал вид, что зачёрпывает что-то ладонями и подносит ко рту. После ткнул пальцем в сторону берега, — вода. Только вода и мы уйдём, далеко, откуда и пришли, — на сей раз капитан махнул ладонью куда-то вдаль. Он старался говорить спокойно и не делать слишком резких движений.
Странного вида аборигены всё ещё хмуро оглядывали пришельцев. Видимо, пытались понять, чего хотят от них чужаки. Но оружие всё-таки опустили, видя, что и другие убирают мечи и арбалеты. Они не отрывали взглядов от Пайса, Арьи и их команды, а те смотрели на них, на этих людей с пугающими красными наростами, говорящих на каком-то птичьем языке. Но в глазах их по-прежнему не отмечалось ни страха, ни удивления.
— Позвольте мне, — мягко попросил мейстер Уолтон, опуская руку на плечо капитана и улыбнувшись хмурым мужчинам. Наверняка, в этом месте жили и женщины, подумалось вдруг Арье, только находились в безопасном месте. Интересно, они тоже покрыты чем-то подобным? Пайс не стал спорить. Мейстер улыбнулся — мягко, немного заискивающе. Все остальные молчали, стараясь не совершать лишних движений. — Мне кажется… их речь чем-то напоминает смесь языков, на которой говорят некоторые из диких племён Ультоса.
Капитан, на мгновение позабыв даже о жутковатых аборигенах, уставился на мейстера в немом изумлении. Явно он не ожидал таких познаний от того, кого полагал всего лишь сопливым юнцом, которого Цитадель отдала им за ненадобностью.
— Я там не бывал, — тут же пояснил Уолтон, бросая взгляд на Пайса. Видимо, заметил его искреннее удивление. — Но языками интересовался… и мне доводилось общаться с одним из островитян.
Капитан Пайс, знала Арья, сам как-то заходил на Соториос, но на Ультос — никогда. Про то место ходили самые разные слухи. В основном содержание этих слухов сводилось к тому, что соваться в те края не стоит. Его именовали чёрной землёй. Интересно, где Уолтону довелось увидеть жителя Ультоса и что с ним стало потом? Решив расспросить об этом в подходящее время, Арья опять уставилась на обитателей места.
Явно коверкая слова и чувствуя себя не слишком уверенно, мейстер Уолтон пытался что-то говорить, активно жестикулируя. Звуки, которые он издавал, действительно напоминали — пусть и не слишком точно, — речь аборигенов. И даже по покрытым наростами лицам было заметно, что они улавливают в ней нечто знакомое.
Чуть помешкав, вожак всё-таки окончательно убрал лук за спину. Мужчины, бывшие вместе с ним, поступили точно так же. Видимо, искренние потуги мейстера Уолтона почти убедили их в том, что чужаки пришли сюда не с целью кого-то убить.
— Вода, — произнёс Уолтон уже на всеобщем, и снова издал странный звук. Наверное, он должен был означать то же слово. Вода.
Вожак вскинул руку в жесте, который был понятен всем, — не подходить ближе, — и повернулся к другим мужчинам, стоящим позади него. Их было не больше дюжины. Меньше, чем людей, явившихся с кораблей. Арья оглянулась на моряков, перевела взгляд на Пайса, а после — на Уолтона. Все выглядели напряжёнными. Было заметно, как рука Дерека дрожит над поясом, где висел кинжал.
— Нет, — тихо зашипела Арья. — Нет.
Не стоило их злить или провоцировать. Поблизости могли находиться и другие, к тому же они куда лучше знали эту местность. Словно ощутив всё возрастающее волнение и напряжение чужаков, вожак обернулся. Видимо, отряд мужчин всё-таки пришёл к некому решению и согласию.
Арье на мгновение показалось, что красные наросты стали почти пурпурными, когда мужчина нахмурился. Мейстер Уолтон тихо охнул от изумления — значит, ей не почудилось, что цвет изменился.
Вожак что-то выкрикнул и махнул рукой в сторону — видимо, призывая идти следом. Капитан Пайс, оглянувшись на своих, коротко выдохнул и пожал плечами:
— Идёмте, — проворчал он, отгоняя от лица огромного комара. — Только не теряйте бдительности и глядите под ноги. Ещё неизвестно, куда они нас заведут.
— Может, они нас сожрать хотят? — выразил сомнение Дерек. Положа руку на сердце, эта мысль посетила и Арью: никто не мог знать пристрастий местных жителей наверняка. Но, с другой стороны, если здесь почти не было людей, вряд ли они сумели выработать пристрастие к человечине, не так ли?
Так себе сказала Арья. Всё равно они двинулись следом за местными, которые уверенно прокладывали себе путь. Вскоре и в рубке зарослей отпала всякая потребность: тропа, к которой вывели чужаков, явно часто использовалась и оказалась хорошо вытоптана. Команда корабля, как и их проводники, шли в полном молчании. Разве что люди впереди обменивались какими-то короткими репликами. Занятный всё-таки язык. Мейстер Уолтон, как заметила Арья, внимательно вслушивался их слова — не то из простого интереса, не то потому что пытался понять, не обсуждают ли местные, как поступить с чужаками.
Когда лес неожиданно оборвался, мейстер и вовсе охнул — на этот раз уже не от испуга, а скорее от восторга. Арья тоже остановилась, Пайс выругался под нос, но не от злости. То, что они увидели, очередной раз отличалось от того, что ожидалось. Хлипкие, грязные хижины, голые дети и женщины, — да, но не крепкие, вполне добротные домики из красной глины, некоторые из которых были высотой примерно в два этажа и имели наружные лестницы, по которым можно было взобраться на плоскую крышу, сделанную из какого-то прочного материала.
Однако большинство строений оказались всё-таки одноэтажными, пусть и непривычно длинными. Видимо, жили в каждом таком доме по нескольку семей. Дети и женщины тоже были, но совсем не голые и грязные, а вполне прилично одетые, если не считать, что одежда, как и одежда мужчин, оказалась выделана из шкур. Но на платьях женщин свивались кольцами и пересекались линиями незамысловатые узоры.
И у каждого человека были те самые наросты — но цветом они действительно отличались. У женщин — зелёные, а у детишек вне зависимости от пола, белые, едва заметные на бледной коже. Похоже, на ту не ложился загар, несмотря на довольно жаркое солнце.
— Наверное, цвет этих наростов как-то зависит от… процессов, происходящих в организме, а у детей они окрашиваются после взросления, — предположил мейстер. Он негромко проговаривал это себе под нос. Арья ничего не ответила. Молчали и остальные, удивлённо оглядывающие небольшую деревушку, стоящую на опушке леса в окружении могучих деревьев.
Между домишками сновали вполне обыденного вида куры, которых Арья видела множество раз в Весторосе, а в загонах храпели свиньи. Тоже, на первый взгляд, вполне привычные. Интересно, откуда они здесь вообще взялись? Однако были и другие животные, которых Арья поначалу приняла за собак.
Они действительно походили на привычных псов, только вот они тоже оказались покрыты наростами — меньшими по размеру, имеющими другой узор, и чёрными. Лишь поэтому они не сразу были различимы на грязно-бурой шерсти. Да и глаз у них при пристальном рассмотрении имелось три — третий, совсем крохотный, находился на выпуклом лбу.
Эти твари впечатляли даже больше, чем внешность местных обитателей.
Судя по поведению людей — какая-то женщина бросила существу обрезок мяса, которое животное тут же принялось жадно есть, виляя хвостом, — они здесь действительно служили чем-то вроде сторожевых псов. Зрелище оказалось столь же пугающим, сколь и невероятным. Пайс присвистнул.
— Вот это да…
— Удивительно! Так жаль, что у меня нет с собой ни пера, ни бумаги, я бы попытался… наверное, зарисовать это.
— Такое вовек не забудешь, даже если очень захочешь, — негромко проворчал кто-то. Арья видела, что команда нервничает. Чужаков в поселении заметили не сразу, а когда увидели, кто вышел из зарослей, тут же уставились. Уродливые собаки нервно взвыли, оскалившись, вожак возвысил голос, хотя не сказать, чтобы это слишком отвадило животных — они, пусть и замолчав, продолжали не слишком-то дружелюбно скалиться, шерсть на их загривках встала дыбом, наросты отвратительно раздулись.
Дети бросились к своим матерям, которые торопливо загоняли их в глиняные дома. Арья ощутила на сей раз не страх — какую-то неловкость. Словно они все вломились без приглашения в чужой дом. По большей части, так и обстояли дела.
Тем временем вожак снова повернулся к людям, но взгляд его тут же метнулся к Уолтону — видимо, сознавая, что он единственный хоть немного понимает местную речь. Начал что-то объяснять, указывая на сей раз куда-то в сторону, а после разводя руками. Уолтон сосредоточено морщился, усиленно пытаясь разобраться в нагромождении звуков.
— Похоже, — не слишком уверенно начал переводить Уолтон, оглядывая команду. Выглядел он озадаченным и смущённым, — они готовы отвести нас к своему источнику воды… тому, что безопасен. Но и мы должны им дать кое-что взамен.
— Ну, это нормально, — Пайс как-то даже немного расслабился, услышав, что их вовсе не употребить на ужин хотят, — торговля. Всё-таки, — заметил он, кивая на свиней и кур, — похоже, мы тут не первые, как ни удивительно это признавать. Чего же они хотят от нас?
Уолтон помялся, как будто не решаясь произнести это вслух. Арья поняла, что её снова охватило недоброе предчувствие. Страх.
— Во-первых, животных для размножения.
— Это у нас есть, — вместо капитана ответила Арья. Они действительно держали на корабле дюжину кроликов, нескольких коз, парочку свиней и даже одну корову. Были ещё корабельные кошки, но вряд ли те интересовали обитателей острова. Капитан кивнул и тут же уточнил:
— А что второе?
— Не уверен, что понял правильно… — наконец, проговорил мейстер, бросив быстрый взгляд через плечо. Вожак ждал, сложив руки на груди и неотрывно глядя на чужаков. — Один из нас должен остаться с ними, здесь, когда остальные отправятся в путь.
Среди моряков прокатился недовольный ропот.
— Да что они себе позволяют, это…
— Пойдёмте обратно! Пусть подавятся этой водой. Я же говорил, они сожрать нас хотят!
Капитан Пайс, тем не менее, вскинул руку, веля остальным заткнуться. Он хмуро смотрел Уолтону прямо в лицо. Кажется, он заранее сознавал серьёзность поставленного перед ними вопроса. Арья и сама понимала — она знала, чувствовала, что среди зарослей есть ещё люди. Другие отряды, которые не позволят им уйти отсюда просто так. В случае необходимости — стрел у них хватит.
— И мы не можем отказаться, — Пайс не спрашивал, а утверждал.
Уолтон вздохнул. Развёл руками, словно расписываясь в собственном бессилии.
— Нет. Мы не можем. Потому выбора у нас два: попытаться пробиться к кораблям с боем без воды или… принять их предложение. Конечно, кто-то должен будет отправиться за животными, но остальные останутся здесь. Тот человек сказал, что им нужны люди, а среди нас достаточно крепких мужчин, которые вполне сгодятся для… для…
— Для чего же? В качестве харчей? — никак не унимался Дерек, явно желающий найти своим мрачным догадкам подтверждение.
— Я снова не уверен, что понял правильно… — Уолтон, кажется, немного смутился.
— Говори же! — рявкнул Пайс. Арья заметила, как аборигены заметно напряглись: им не нравилась реакция пришлых, не нравился тон их беседы и лица, с которыми они встречали предложение. — Что ждёт того, кто здесь останется?
— Они… им нужны мужчины для размножения… Кажется, — пробормотал мейстер. И на его загорелых скулах всё-таки стал заметен румянец. — Если я всё верно понял.
***
В ночь, когда стало известно о нападении на Ночную Песнь, в замке почти никто не спал. И Арья застала Джендри за обсуждением ситуации со своими рыцарями. Вид у него был всклокоченный, как и у всякого, кого разбудили неприятным известием посреди ночи, но не сонный — серьёзный и сосредоточенный. Все тут же обернулись к Арье и Призраку, которые совершенно бесцеремонно ворвались в покои лорда.
— Миледи… — начал было один из рыцарей, чьего имени Арья не помнила, но Джендри его остановил.
— Бросьте, сир, я доверяю ей и разрешаю остаться. Продолжайте.
Наморщив лоб, рыцарь недовольно посмотрел на Арью через поднятое забрало шлема, а та с вызовом поглядела на него в ответ, ожидая возражений. Но мужчина лишь надменно отвернулся, вновь обращаясь к Джендри. Она вошла на середине беседы, пропустив начало.
— Потому, говорю вам, нет полной в том уверенности, милорд.
— Хм, — Джендри задумался. — Тогда, наверное, следует проверить самим. Нужно отправить людей в Ночную Песнь как можно скорее.
Рыцари — их было двое, и только сейчас Арья узнала в них тех, кто состоял при личной охране лорда, — переглянулись.
— Возможно, — согласился один из них, тот, что помоложе, — хотя это и рискованно.
— Иного выхода я не вижу, если мы хотим разобраться в том, что там случилось. Нужно, как мне кажется, лично поговорить со свидетелями, лордом Ночной Песни и оценить нанесённый ущерб. И я тоже поеду, — последним заявлением Джендри удивил всех: и своих рыцарей, и Арью. Даже Призрак вскинул голову, навострив единственное уцелевшее ухо, будто понял сказанное.
— Простите, милорд, но это… — старший рыцарь подбирал наиболее корректную и вежливую формулировку, — это в крайней степени… неразумно, — лучшего слова он не сыскал. Джендри расплылся в улыбке. Он ожидал подобного ответа.
— Но я не могу просто так сидеть здесь, спрятавшись за стенами Штормового Предела. И хочу сам всё увидеть и побеседовать с лордом Филипом Футом. Тем более, как вы говорите, есть повод сомневаться в личности настоящего виновника, если верить донесениям. Хочу в этом убедиться собственными глазами, — Джендри ещё не научился настаивать по-настоящему, как лорд, сурово и строго, но уже сейчас Арья слышала в его голосе непреклонные нотки. Слышали их и рыцари.
— Ну что ж… — пробормотал старший из них, чьи густые усы уже тронула седина. — Я подумаю, как это можно организовать, но всё же, милорд, это… лучше бы вам сидеть здесь.
— Благодарю вас за заботу, сир, — сказано то было уже с раздражением, — но я сам решу. Если меня сделали лордом, то как я могу им оставаться, если стану прятаться за стенами, как крыса? Разве так полагается себя вести? С присмотром за замком прекрасно справятся стюарды и кастелян. На вашем месте я бы прямо сейчас занялся тем, чтобы собрать людей, которые поедут со мной, и поручить подготовить всё необходимое. К полудню всё должно быть готово.
Всё-таки за прошедшее время он научился не только читать, но и подбирать верные слова, будто воспитан был не в Блошином Конце, а в замке лорда. Арья до сих пор не понимала до конца, радует ли её эта перемена или пугает. Осталось ли что-то ещё от того Джендри, который предпочитал всяким приключениям молот и наковальню?
Рыцари коротко поклонились, пусть на лицах обоих всё ещё читалось явственное недовольство решением своего лорда. Арья, всё это время тихо и покорно сидевшая на стуле в отдалении, встала со своего места. Призрак бесшумной белой тенью скользил следом.
— Меня разбудил шум, — сочла нужным пояснить она, приближаясь к Джендри, который всё ещё сидел на разворошённой кровати, — и услышала разговор про Ночную Песнь. Что дорнийцы напали на неё, — это было произнесено полувопросительно, на что Джендри покачал головой. Тоже, впрочем, не слишком уверенно.
— Некоторые из моих людей считают, что за этим может стоять кто-то ещё.
— Кто? — подивилась Арья. — Кому это нужно — устаивать такое в Штормовых землях, да ещё и в каком-то захолустье возле Марок, у самых Красных гор? С этой дыры, наверное, и взять-то нечего.
— Дело не в дыре, — пояснил Джендри. — Хотя, конечно, лорд Фут… наверное, ему бы не понравилось, как ты называешь его замок. К тому же не думай, что это действительно захолустье и дыра только из-за своего расположения.
Арья поморщилась — в словах Джендри она уловила едва заметную насмешку и поняла, на что он намекает.
— Теперь ты ещё и научился выражаться так мудрёно, — проворчала она, нисколько, впрочем, не оскорблённая. — Но откуда предположение, что это были не дорнийцы, а?
Джендри неопределённо повёл плечами.
— Слишком странная история. Я бы даже сказал, запутанная. Поэтому я и хочу поехать лично, увидеть всё своими глазами, разобраться. А не сидеть здесь без дела, как мне велят… Ненавижу это, — последнее прозвучало искренне и почти зло.
— Так делают лорды. Сидят в своих замках и командуют своими людьми, — хмыкнула Арья и ласково потрепала Призрака по холке.
— Не все, — Джендри посмотрел на лютоволка, словно разговаривал сейчас именно с ним, — не все, правда? Мне тоже рассказывали много историй. И я знаю, что есть и были короли и лорды, которые вовсе не считали нужным сидеть на месте, прячась за крепкими стенами.
— И все они зачастую погибали очень рано, — довершила Арья. Она вообще-то прекрасно понимала, почему Джендри эта идея не нравится, как и ей самой никогда не нравилась подобная перспектива, но коль скоро он согласился на это всё — должен был понимать, на что идёт.
— Знаю. И меня это не пугает, — тон его давал понять, что спор, не успев толком начаться, закончился. Арья вновь подивилась неожиданной жёсткости, которой прежде не замечала. Уж напоминать о том, что у Джендри пока не имелось наследников, чтобы вот так запросто рисковать жизнью, она точно не станет.
— Тогда и я поеду с тобой, — решительно заявила она. Призрак завилял хвостом — эту затею он поддерживал и очевидно намеревался присоединиться.
— Но…
— Даже не начинай, — пришло время Арье раздражаться. — Если ты, милорд, едешь, значит, еду и я. Тем более, я не благородная леди, не наследница замка… я никто, поэтому уж мне-то точно можно. К тому же я и сама умею сражаться, и могу оказаться полезной, как и Призрак, — она почесала лютоволка за тем, что осталось от его уха.
Джендри, судя по выражению его лица, хотел возразить, но не нашёл либо слов, либо весомых аргументов, и быстро сдался. Выдохнул, и плечи его опустились.
— Ну что ж, — пробормотал он, — осталось убедить в этом тех, кто отправится вместе со мной…
— Это уже не моя забота: следить, чтобы гордость твоих рыцарей не ранило присутствие девчонки, — прозвучало это даже весело. — Увидимся утром за завтраком.
Она, не дожидаясь ответа, направилась прочь из покоев Джендри. Настроение, как ни странно, заметно поползло вверх — грядущая поездка, а уж тем более сопряжённая с нею опасность, немало будоражили. То было замечательной возможностью вырваться из замка, вновь оказаться на свободе, перестать прятаться и сидеть без дела. И Призрак эти устремления Арьи полностью разделял.
***
Лорд и леди Эстермонт тоже оказались весьма недовольны ни решением Джендри отправиться в это рискованное путешествие, ни его желанием взять Арью с собой. Оба они понимали, что обернуться всё могло крайне скверно. Но переубедить их двоих, оказавшихся, по мнению леди Даллы, неприлично упрямыми, точно капризные дети, не удалось.
Из-за этого откладывалось на некоторое время и возвращение их в Зелёную Скалу на Эстермонт — лорд Эйемон сообщил, что, коль Джендри желает лично всё проверить, он и сам не станет довольствоваться воронами и хочет своими глазами увидеть его возвращение в родные стены. Леди Эстермонт, разумеется, осталась недовольна, но ей ничего не оставалось, кроме как сухо попросить Джедри явиться к местному септону, чтобы тот помолился за успех мероприятия и дал благословение.
Они, конечно, присмотрят за Штормовым Пределом, думала Арья, но и понимала: несмотря на всю их доброжелательность, Джендри явно испытывал неловкость перед ними, будто вновь становясь маленьким ребёнком, держащим ответ перед родителями. Хотя едва ли он когда-нибудь держал перед кем-то ответ, пока рос в Блошином Конце.
К полудню, как Джендри и велел, всё было готово: два полных воза с провизией и вооружённые люди. Во дворе замка царила привычная в таких обстоятельствах суматоха. Единственное, что его не устроило — количество человек. Пятьдесят, заключил он, это многовато. Достанет и трёх десятков, тем более, что ехать следует обходными тропами и не привлекать к себе излишнего внимания. К тому же с ними будут Арья и Призрак, а уж лютоволк стоил нескольких человек. С присутствием опасного зверя в отряде никто спорить не стал, как и с присутствием Арьи.
Джендри решил прихватить с собой и мастера над псарней, Джека. Но не для того, чтобы он присматривал за лютоволком, разумеется, а потому что тот был опытным следопытом и хорошо знал местные тропки и дороги.
— Это хорошо, что вы, ваша милость, решили просёлочную дорогу выбрать, — прокомментировал сам Джек, залезая на повозку, гружёную провизией. — Хорошо, — повторил он. — По большаку сейчас ехать — не лучшее занятие.
— Королевский тракт и не проходит через эти земли, — напомнил ему сир Эллон, немолодой рыцарь, назначенный указом Джендри главным над его стражей. Он никак не мог оставаться в замке, если его лорд решил пуститься в опасное путешествие.
— Нет, — согласился Джек, глядя на него, — но большая дорога есть, и вы сами знаете, а мы поедем вдоль гор, как его милость и велели, — деловито добавил он. — Разбойников здесь не встретишь почти, да только кто знает дорницев, поджидать могут и на широком тракте.
— Да, — прервал его разглагольствования Джендри, которому не терпелось как можно скорее отправиться в путь. Дорога, какую бы из них они не выбрали, занимала немало времени — порядка десяти дней с учётом остановок на ночлег. Сегодня, до сумерек, следовало преодолеть хотя бы с десяток миль. — Так и есть. И я не хочу, чтобы кто-то вообще знал, что я еду… что мы едем, — поправился он.
— Но вы же велели известить… — встрепенулся один из рыцарей.
— Только самого хозяина замка, лорда Фута, а если мы поедем по одной из главных дорог, о нашем прибытии все будут узнавать загодя, особенно, если станем заезжать во все замки по пути. И времени отберёт куда больше.
— Ну, тут с милордом не поспоришь, — сир Эллон оглянулся на рыцарей. — Так что давайте действительно не чесать языками и не тратить время впустую.
Он пришпорил лошадь, направляя её в авангард отряда. Главные ворота медленно, словно нехотя отворились. Крепкий ветер, несущий запах луговой травы, ударил в лицо. И Арья зажмурилась от удовольствия, едва сдерживаясь, чтобы не пустить лошадь в галоп. Призрак, тоже почуявший свободу, моментально вырвался вперёд, обогнал людей — Арья услышала, как выругались всадники, чьи лошади с храпом шарахнулись от пробегающего мимо лютоволка, — и почти сразу же затерялся среди высоких зарослей травы, которую колыхал дующий с моря солёный ветер. Этот же ветер яростно трепал знамёна с чёрным оленем на золотом поле, которые везли двое оруженосцев.
По правую руку от замка, за широким лугом, виднелся небольшой лесок, через который проходил, добегая до самых ворот Штормового Предела, Королевский тракт, сам же лес представлял собой часть протирающегося до самых Штормовых земель Королевского леса. Зазубренные верхушки сосен чернели на горизонте, но отряд ехал в противоположную сторону, почти сразу свернув с широкой дороги налево, на чуть притоптанную траву.
Арья оглянулась, увидев оставшийся позади сам Штормовой Предел. Отсюда он воистину походил на латный кулак, грозящий небесам. Она помнила легенду о строительстве этого замка благодаря Старой Нэн, которая когда-то рассказала ей сказочку из тех, что больше были по душе Сансе. Про Эленею, дочь богини ветра и бога моря, что полюбила смертного, Дюррана Богоборца, первого из Штормовых королей, вышла за него и отдала своё девичество, тем и себя саму обрекла на судьбу смертной. О гневе и горе её отца и матери. Ох, и глупая история. Дурочкой что ли была эта Эленея, раз променяла дарованную ей с рождения невиданную свободу на стены замка и мужа? Арья, помнится, тогда так и заявила, на что Старая Нэн только улыбнулась и покачала головой, давая понять, как мало Арья ещё понимает. Воспоминания об этой мудрой женщине, знавшей столь многое, ударили хлёстко и больно, не хуже ветра. И Арья сжала пятками бока своей гнедой кобылы, принуждая её ускориться.
В этих местах почти не сыскать крупных городов. Люди селились преимущественно у моря в рыбацких деревушках, которыми был усыпан берег. Невзирая на близость Королевских земель и большое количество пастбищ, Штормовые земли никогда не были густо заселены. Арью и саму занимал этот факт, когда они двигались всё дальше на юг. Всё выглядело таким нетронутым… почти чистым. И всё же люди, пусть и изредка, но встречались. В основном это были пастухи, следящие за стадами коров, коз и овец. Завидев отряд и реющие на ветру знамёна дома Баратеонов, они снимали головные уборы, защищающие от солнца и ветра, низко кланялись, и так и стояли, почтительно склонив головы, пока не проедет мимо последняя повозка.
Ночевать приходилось под открытым небом, но Арья не жаловалась: ей нравилось это ощущение. Нравилось чувствовать вокруг необъятные просторы, смотреть на луну и звёзды, слышать, как ветер тревожит траву, покачивает деревья в рощах. Джендри, кажется, и сам наслаждался этой поездкой, несмотря на неприятный повод. Он улыбался — и выглядел вполне довольным жизнью. Он велел не брать никаких шатров и прочей ерунды, чтобы их отряд не задерживал в пути ни лишний груз, ни время, которое приходилось бы тратить на возведение временных мест для ночлега. Довольствовались взятой с собой одеждой, небольшой палаткой, несколько раз спали в небольших ярах, защищавших от ветра, или среди деревьев.
Каждый раз, когда люди принимались ставить небольшую палатку для Джендри, не позволяя этим заниматься ему самому, тот выглядел несколько сконфужено и смущённо, и поглядывал на Арью извиняющимся взглядом, как бы говоря «вот видишь, что мне приходится терпеть?» Несмотря ни на что, к некоторым вещам в качестве лорда он так и не привык.
Но Арья в ответ на такой взгляд лишь хихикала, без иронии и ехидства, даже сочувствовала ему — такова теперь была его участь. Он стал лордом, и ему надлежало принимать правила игры, даже если он их пока плохо знает. Но Джендри не выглядел особенно несчастным, и Арья была рада тому, что, пусть он пока не освоился до конца и при ней, верно, чувствует себя не в своей тарелке, но отыскал своё место.
Это действительно было его место, она это уже поняла. Люди, окружавшие Джендри, кажется, и не думали напоминать о его происхождении, не смотрели свысока или презрительно. И не диво — Арья не видела Роберта Баратеона, когда тот был совсем молод, но понимала, что видят в Джендри все прочие — своего лорда. Того, в чьей смерти была повинна злобная тварь. С дикого вепря, разумеется, тоже не следовало снимать всю вину, но он-то оказался лишь орудием убийства.
Теперь Джендри был здесь, среди своих людей, нисколько не чураясь их. Наверное, неправильно так себя вести лорду, следовало иногда держать дистанцию, но Арья никогда не стала бы ему об этом напоминать. Только не она. Не та, что тоже никогда не пыталась соответствовать титулу леди — и уж тем более принцессы.
Призрак неустанно следовал за отрядом. Лютоволку это путешествие пришлось по нраву. Не мудрено, учитывая, сколько времени он проводил взаперти, находясь в Штормовом Пределе. Чем дальше на юг, тем меньше становилось рощиц, в основном — открытый простор, но всё-таки Призрак умудрялся искать и находить себе здесь добычу: мелких грызунов, полевых мышей, кроликов. Однажды он даже умудрился умыкнуть овцу, вероятно, отбившуюся от стада на одном из пастбищ.
Целыми днями он носился среди высокой травы, убегая так далеко, что его белая мощная фигура терялась за горизонтом. Но Арья никогда не волновалась: знала, что Призрак так или иначе отыщет её, вернётся. Да и сможет в случае чего за себя постоять. Взрослый лютоволк, не щенок.
Путь по-прежнему лежал вдоль гряды далёких гор, по зелёным равнинам и лугам, волнующихся под порывами ветра, точно огромное море. Пахло сохнущей под солнцем травой, прогретой землёй, навозом, полевыми цветами и — время от времени — солью.
Небо было прозрачным и чистым, почти звенящим. Синим, бескрайним. Солнечные лучи ласкали землю, прогревая её, и чем дальше они двигались на юг, тем более сухим и раскалённым становился воздух. Это напоминало дыхание огромного и пока невидимого дракона, притаившегося где-то за горами.
— Ты когда-нибудь была в Дорне? — задал Джендри вопрос, когда они чуть свет собирались в путь — на шестой уже день. — Нет, наверное, откуда? — тут же ответил он на него, поправляя попону на лошади.
— Нет, не была, — подтвердила его слова Арья, пусть Джендри в том явно не нуждался. — Не возникало нужды, да и что там делать? А ты?
— Только в Марках. И лишь однажды, — покачал головой Джендри. Опустил руку на седло, чуть замешкавшись. — Надеюсь, это и не понадобится.
— Боишься змей? — подшутила над ним Арья, весело прищурившись. — Всем известно, что их в песках Дорна полно.
— Немного, — Джендри даже не улыбнулся. Видно было, что он чем-то обеспокоен. — Только в большей степени тех, что ходят на двух ногах.
Арья хотела было задать ему вопрос, спросить, что его так тревожит теперь, но не успела — рядом оказался сир Эллон. Немолодой рыцарь коротко прокашлялся, заявляя о своём присутствии и тем испрашивая дозволения вмешаться в беседу. Арья едва не закатила глаза. Джендри, заметив это, всё же не сдержал улыбки.
— Говорите, сир Эллон. Что-то случилось?
— Нет, милорд, — он покачал головой. — Хотел лишь заметить, что сегодня… надеюсь вы не суеверны… Но сегодняшнюю ночь нам, по всей видимости, доведётся провести в окрестностях Летнего замка. Поедем, ваша милость, вдоль этих скал, — он указал рукой, облачённой в латную перчатку, на острые пики, возвышавшиеся по левую сторону и закрывавшие ночью их стоянку от ветра, — и к сумеркам окажемся у этого треклятого места.
Сир Эллон сплюнул, выражая своё отношение к этому факту. Джендри посмотрел на него с некоторым изумлением. Арья поняла, в чём дело: в Марках-то молодой лорд Баратеон бывал, но не возле Летнего замка, хотя наверняка прекрасно знал о его существовании. Всё-таки это тоже часть Штормовых земель, да и говорили о нём повсюду.
Заметив недоумение Джендри, сир Эллон добродушно рассмеялся, поняв всё по-своему и посчитав, что причиной стал пробел в образовании лорда Штормовых земель. Рыцарь прищурился от солнечного луча, скользнувшего по лицу.
— Верно, мейстер… да и все здесь стараются и не вспоминать об этих руинах. Понимаю. Наверное, это и правильно, — на лицо его легла тень. Поучительный тон его, как видно, Джендри слегка раздражал, но он не стал одёргивать Эллона или велеть замолчать. — Не скажу, что место это дурное, иначе стану походить на суеверную деревенскую бабу. Нет… Скажу, что там произошли дурные события, оставившие свой след. Держаться от него следует подальше, потому близко мы подходить не станем.
Джендри согласно и сдержано кивнул. Сир Эллон огляделся, как будто не желал, чтобы разговор их услышали, и будто не замечая поскучневшего лица своего лорда. Арья молчала, не вмешиваясь.
— Там скверно, милорд, — продолжил Эллон. — В замке погиб король… Эйегон Невероятный, его верный друг, лорд-командующий Королевской Гвардией сир Дункан Высокий, сын Эйегона, тоже Дункан, и жена его — Дженни… Дженни из Старых Камней. Хотя некоторые считают, что она и не умерла вовсе. Словом, странная история, неприятная. Все это в Вестеросе знают! — довершил сир Эллон. Джендри потеребил пуговицу на камзоле.
— Ну, нет, не считайте меня таким уж глупцом. Слышал я про короля Эйегона Невероятного… и не раз, — чуть нахмурился он. — И про замок тоже всякое говорили даже в Блошином Конце. Для этого не обязательно быть учёным, — на сей раз он чуть улыбнулся. — Я знаю про Летний замок, знаю, что он сгорел вместе со всеми, кто был внутри. Это случилось давно, тогда ещё принц Рейегар только появился на свет. Я уж думал, вы мне что-то новое хотите поведать. Что же с того, что мы будем проезжать мимо? И почему мы не можем там остановиться? Нет крыши? Или там одни камни остались?
— Не в этом дело, милорд, — сир Эллон вновь помрачнел. — Никто не захочет туда соваться. Лучше уж, как сейчас, под небом. Это я вам всё говорю, чтобы вы потом не удивлялись, — он снова оглянулся, — и никого не уговаривали там заночевать. Не захотят, а вы, простите меня великодушно, будете выглядеть дурак дураком.
Другие лорды Вестероса — те, что не только родились от благородных родителей, но и воспитывались в замке, наверное, могли бы разгневаться за подобные слова. Тем более, исходили они из уст помазанного рыцаря. Но только не Джендри. Он только пожал плечами:
— Если мои люди верят в это, хорошо. Я не стану настаивать.
— Дело не в вере. Сами всё увидите, — мотнул головой сир Эллон. — Там нет мертвецов, которых вам довелось убивать на Севере, и привидений, наверное, тоже. Но пахнет там скверно, и находиться рядом неприятно, особенно в темноте. И не следует, — добавил он поспешно, — забывать и Костяном Пути. Как бы дорнийцы не подкрались к нам под покровом ночи и не ужалили в зад.
— Ладно, сир, ладно, — Джендри, похоже, больше не хотел спорить, а сир Эллон явно пытался оправдаться, чтобы его, как он опасался, не приняли за «суеверную деревенскую бабу». — Мы и прежде ночевали под звёздами, ничего не мешает сделать это очередной раз.
Сир Эллон, коротко поклонившись, удалился. Им всем следовало отправляться в путь: солнце уже порядочно поднялось.
— Ты правда не знал, что люди Летнего замка сторонятся? — беззлобно хмыкнула Арья, с лёгкостью вскакивая на лошадь. Оглянулась, выискивая глазами Призрака, но, видимо, тот уже отправился вперёд. Нагонит.
— Конечно, — фыркнул Джендри, берясь за поводья, и слегка ударил лошадь пятками по крупу, — я же просто необразованный бастард. Ничего не смыслю в разрушенных замках.
Арья поморщилась, несмотря на то, что в голосе его слышалась ирония над самим собой.
— Прекрати. У тебя появится прекрасный шанс увидеть всё собственными глазами, как ты и хотел.
— Судя по тому, что я слышал, смотреть там особо не на что, самые обычные руины, коих везде полно, но… увидим, — Джендри нарочито небрежно пожал плечами, но Арью он не обманул ни на грош. Она же видела, что рассказ сир Эллона его заинтриговал, да и помнила его странное поведение с зеркалами. Поэтому не стала ничего на это отвечать — лишь сильнее пришпорила лошадь, обгоняя Джендри и вырываясь вперёд.
С другой стороны, ей и самой стало интересно посмотреть: пусть она и знала достаточно о слухах, бродящих вокруг Летнего замка, бывать там ей ни разу не доводилось. Скорее всего, Джендри окажется прав — это ничем непримечательные руины. Никому не нужные камни, с которыми связана очередная дурная история. Вспоминая уродливый Харренхолл, в котором и ей, и Джендри довелось побывать, она сознавала — вряд ли какой-то ещё замок способен вызывать подобные чувства.
Однако увидеть одну из бывших резиденций Таргариенов хотелось по иной причине: Арья всё ещё помнила ту грустную, печальную, невыносимо болезненную песню, которую когда-то пел в темноте Том Семёрка по просьбе той, кого называли Призраком Высокого Сердца.
Маленькая, сморщенная старушка, походившая скорее на карлицу. С белыми волосами и красными глазами. Лесная ведьма из Речных земель, почитающая Старых богов, предсказаниям которой безоговорочно верило Братство без Знамён. Пророчества её тогда нагоняли на маленькую Арью неизъяснимый ужас — ибо в них была лишь тьма. В них горели костры войны, лилась кровь, царила смерть.
И платой за эту тьмы, за огонь, за кровь, за смерть становилась музыка барда и его голос.
— Спой мне о моей Дженни.
Том Семёрка пел — а она подпевала. Подпевала и плакала. Так, словно горевала о давно утраченном. И арфа в руках Тома рыдала вместе со старой ведьмой.
Арья никогда не забудет этого — как и самих слов Призрака Высокого Сердца. Но теперь она как будто могла коснуться чего-то важного: Дженни из Старых Камней, прекрасной Дженни, умеющей танцевать с призраками. По всеобщему мнению, она действительно погибла с остальными в Летнем замке, но, как справедливо отметил сир Эллон, некоторые почему-то полагали, что она выжила. Может статься, она до сих пор бродит где-то там, среди обгоревших руин, как некогда блуждала среди Старых Камней?
От мыслей Арью отвлекла белая тень, вдруг прошмыгнувшая рядом. Лошадь всхрапнула, беспокойно дёрнулась, почуяв запах лютоволка. Но Арья улыбнулась, натягивая поводья: Призрак, как всегда беззвучно, вернулся с охоты. Судя по успевшим засохнуть каплям крови на белой шерсти, удачной.
***
Закат уже догорел, до черноты обжёг зубья гор, небо наполнилось густой синевой, и над головой вспыхивали одна за другой звёзды. Маленькие и далёкие огоньки, словно чья-то невидимая рука зажигала их каждую ночь. Следовало подумать о том, чтобы остановиться на ночлег. Именно тогда, как и предсказывал сир Эллон, и показался уродливый силуэт Летнего замка.
Разумеется, на замок он теперь походил очень мало — скорее, груда камней, ныне наполовину ушедшая в землю, поросшая травой и мхом. Пройдёт ещё несколько десятков лет, и здесь вовсе ничего не останется в напоминание о той ночи. Ночи, полной огня, смерти и горя.
Все заметили старые руины, но разговоров о них не заводили. Стреножив лошадей и разведя несколько костров, никто из отряда даже не пытался приблизиться к замку. Джендри, как ему и советовали, молчал, делая вид, что так и надо. Хотя время от времени посматривал в ту сторону, где виднелись покорёженные очертания замка. Арья тоже. Но пока ни рисковала идти туда, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и не вызывать недовольство сира Эллона.
Ночь выдалась звёздная и ветреная, сегодня не спасали даже горы, ибо ветер подул уже с севера. Не холодный, но чувствительный, от чего хотелось держаться поближе к жарко пылающему костру. Над огнём повесили огромный котёл, почерневший от копоти, принимаясь за готовку простой похлёбки из взятой в замке провизии. Морковь, лук, картошка, изрядное количество мяса, соль и перец.
От запаха бурчало в животе, поэтому Арья решила повременить с вылазкой до момента, пока не закончится ужин. Густое варево вот-вот начнут разливать по деревянным мискам. Она даже вытащила загодя из-за голенища свою собственную длинную ложку. Никакие призраки — воображаемые или реальные — не могли испортить её аппетит.
К тому же на встречу с неизведанным всегда лучше отправляться на сытый желудок.
Поэтому, когда Арья, изредка оглядываясь, кралась к Летнему замку, чувствовала себя вполне довольной. Призрака снова не оказалось поблизости — даже запах готовящейся еды его не прельстил. Видимо, он успел уйти достаточно далеко. Казалось, что порой он уходит лишь для того, чтобы побыть в одиночестве, подальше от людей и наедине со своими мыслями. Хотя это, пожалуй, было бы слишком… по-человечески для лютоволка, пусть и очень умного.
Пару раз Арья опасливо оглядывалась — но никто или не заметил, что она ускользнула, или не счёл должным интересоваться, куда направляется.
Почти незаметная, но всё же существующая тропинка привела к обрушенной, покрытой чёрной копотью стене, Арья осторожно коснулась её — на кончиках пальцах осталась жирная, припорошенная пылью зола. Уверено перешагнув через обломки, она услышала тихое похрустывание каменного крошева под сапогами, принюхалась, точно сама была волчицей. Запах гари — да, его всё ещё можно уловить, стоя здесь, а ведь сколько лет минуло с тех пор! Сквозь разбросанные в беспорядке обломки кирпичей пробивалась трава, хотя кое-где обожженная земля выглядела сухой и безжизненной. По крайней мере, так казалось в ярком свете звёзд и луны.
— Так и знал, что ты здесь, — голос за спиной заставил едва не подпрыгнуть на месте. Арья медленно развернулась и увидела Джендри. Факела он с собой тоже не захватил, поэтому она лишь предположила, что он улыбается. И как она не заметила его приближение? Джендри ведь совсем не умеет красться и топает, что твой слон. Арья фыркнула пренебрежительно.
— Так и знала, что ты отправишься следом, — передразнила она, но тут же чуть смягчилась. — Никто за тобой не увязался? Не хотелось бы…
— А, нет, — Джендри махнул рукой. Жест этот — простецкий, свойский, — вызвал улыбку. Арья поняла, что на удивление часто улыбается в подобной компании, но её это нисколько не смущало. — Так что давай осмотримся, пока нас там не хватились, — предложил Джендри, тоже переступая через обломок внутренней стены. — Ведь это действительно тот самый Летний замок. Это же за ним начинается Костяной путь.
— Или заканчивается.
Арья осмотрелась. Луна как раз скрылась за небольшим облаком, от чего очертания окружающего пространства утонули в полумраке. Похоже, прямо сейчас Арья с Джендри стояли в какой-то просторной зале, возможно, прежнем Великом чертоге, — точнее, том, что раньше им являлось. Сейчас остались только те самые стены и — кое-где — остатки плит, устилавших пол.
— И в самом деле Летний замок, — после недолгого молчания подтвердила Арья.
— Жалко он выглядит, а не страшно, — рассудил Джендри.
Она присела на корточки, присматриваясь к чему-то, отбросившему яркий отблеск. Это был осколок витража. Было здесь и другое стекло, закопчённое и потрескавшееся от огня, успевшее почти врасти в землю.
В чём-то Джендри был прав, но и сир Эллон не лгал — здесь чувствовалось нечто ещё, нечто иное. Вряд ли призраки или что-то в этом роде. Но оно совершенно точно не принадлежало человеческому миру. Жуткое, мрачное, напоминающее расползавшееся в разные стороны пятно.
Крыша почти не сохранилась, обрушившись вниз, следом за ней в некоторых местах провалились и верхние помещения. Подниматься туда, конечно, не следовало — сохранившиеся перекрытия могли не выдержать даже небольшого человеческого веса. Но осмотреться внизу, сохраняя бдительность, было возможно.
Джендри двинулся дальше. Он явно хотел поглядеть, что находилось за грудами камней, которые перегораживали половину выходов из некогда просторного чертога. Когда-то здесь собирались благородные дамы и их мужья, они танцевали, веселились и пели. Смеялись, обменивались улыбками и взглядами. Стены наполняли их голоса и шаги, перестук чаш и провозглашаемых тостов, приветственные крики. Теперь в этих чертогах обитали лишь смерть, запустение и грязь. Возможно, где-то тут ещё остались чьи-то обгоревшие кости. У одной из стен, что ещё не упала, лежали расслоившиеся, прогнившие останки, видимо, большого стола. Под ногами встречался и прочий мусор, не прельстивший тех, кто когда-то приходил сюда поживиться оставшейся в замке утварью.
За прежним Великим чертогом, как его окрестила Арья, пусть могла и ошибаться, находился длинный сводчатый коридор, ведущий в три разные стороны. Кое-что здесь даже уцелело. Пожар, видимо, лишь частично затронул эти помещения, и они просто обветшали и обрушились с течением времени. Крошащиеся стены поросли плющом, но даже тот успел засохнуть, будто из него высосали все жизненные соки. Центральный проход коридора заканчивался широкой, лишённой половины ступеней лестницей, и обломки её торчали на фоне ночного неба, ибо здесь отсутствовала не только часть крыши, но и верхние этажи. Между уже привычными грудами камней валялись разбитые стулья, пустые рамы, какая-то бесполезная, покрытая пылью и грязью утварь. Арья увидела почерневшие лохмотья, которые, возможно, некогда были чьим-то одеянием.
Взглянула наверх — на лестницу, ведущую в никуда. Выглядело это одновременно беспомощно, печально — и отчего-то пугающе. Тревожная картина. Словно на самом деле лестница продолжалась, но уже незримая, ведущая в недостижимую холодную высь.
— Ты слышишь? Слышишь это?
Арья чуть вздрогнула, когда ощутила, как стоящий рядом Джендри, тоже разглядывающий лестницу, коснулся её ладони своей, тёплой и слегка влажной, сжал. Приятное чувство. И приятно, что Джендри своего волнения не пытался скрыть. Поэтому Арья слегка сжала его руку в ответ.
— Что слышу? — осторожно уточнила она. Голос Джендри, как ей показалось, звучал несколько тревожно. Взволновано.
— Этот звук… — он чуть склонил голову на бок, к правому плечу. — Странно здесь, да? В смысле, немного неуютно, — Джендри начал говорить шёпотом. Здесь действительно хотелось приглушить голос, как будто находишься в склепе или на кладбище. Как будто мёртвых можно потревожить разговорами и человеческой речью, нарушить их вечный сон.
— Наверное, потому что здесь немало народу умерло, — голос Арьи тоже прозвучал приглушённо. Она двинулась вперёд, не выпуская руку Джендри, и тому ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
И звук, о котором он упомянул, на самом деле напоминал не то свист ветра, не то нечто подобное. Может быть, просто сквозит из какой-то щели, которых тут полно. Они осторожно прошли под обрушенной лестницей в сторону одного из затенённых помещений, откуда, помимо прочего веяло холодом. Здесь, конечно, тоже почти ничего не осталось, пусть потолок и сохранился. Сквозь лишённое стёкол, развороченное широкое окно проник свет луны, призрачный и зыбкий.
В углах чьих-то прежних покоев клубились ночные тени, сгущался мрак, туда вовсе не хотелось смотреть. Арья, выпустив ладонь Джендри, присела и подняла с пола то, что оказалось помятым медным кубком. Как и всё здесь, он был покрыт грязью.
До того, как предмет этот превратился в обычный мусор, кто-то пил из него. Кто-то, кто жил здесь, кто-то, кто, вероятно, здесь и умер. И это осознание наделяло бесполезный теперь кубок неким сакральным смыслом. Джендри, заметив, что разглядывает Арья, пошутил безо всякого веселья в голосе:
— Не боишься трогать чужое добро? А ну как местные привидения разгневаются.
Арья даже не улыбнулась, а когда ответила, то говорила она серьёзно, глядя прямо Джендри в лицо:
— Нет здесь никаких привидений… Если и были, давно ушли. Это мёртвое место.
— А мне кажется, — неожиданно поделился Джендри собственными измышлениями, — что никакое оно не мёртвое.
— В смысле? — Арья осторожно опустила кубок на то место, где его и взяла. — Ты веришь в призраков, обитающих здесь?
— Нет, — он отрицательно замотал головой, — просто чувство такое, что само место… не знаю, как объяснить… В общем, прав был сир Эллон, нечего здесь делать и люди не зря избегают его. Смотри, — он ткнул рукой куда-то вниз, — что это, по-твоему, такое? По-моему, отсюда звук и доносился. Только теперь как будто немного утих.
Вначале Арья хотела посмеяться, но охота веселиться у неё тут же исчезла, как только она увидела, на что указывал Джендри. И почему у него самого при этом дрогнул голос.
— Это… — недоговорив, Арья умолкла, не зная, что и сказать. Она действительно не знала. Прямо посреди комнаты, расходясь в разные стороны и за пределы заброшенного помещения, образовался какой-то не то пролом, не то провал, будто не только фундамент замка, но и самое земля здесь треснула. По очертаниям эта расщелина в полу напоминала кривую ухмылку, обожжённую мраком. Именно из неё и тянуло тем самым холодом, и прав был Джендри: она являлась источником того самого, едва различимого странного звука. Неприятного. Сейчас он действительно стал совсем негромким, но, если прислушаться, можно его уловить. Он был похож на свист ветра только издалека, но вблизи, особенно, если закрыть глаза, больше напоминал заунывное пение, в нём даже различались нездешние голоса. Тихие, одновременно злые и жалобные.
— Это то, из-за чего нам стоит убраться отсюда поскорее, — заключил Джендри, наблюдая за Арьей и стараясь не глядеть вовсе в сторону провала.
Справедливая, разумная мысль.
Не сговариваясь и не размыкая взмокших ладоней, они попятились. Арья не отрывала взгляда от этой неприятной на вид дыры, издающей завывание, которое как будто бы вновь стало громче, возвысилось. Сердце вздрагивало каждый раз, как под ногами что-то хрустело. И всё больше казалось, что тьма эта пульсирует, бьётся, словно живая, и что перед ними вовсе не пролом в полу, а чей-то раззявленный рот.
Она мельком взглянула на лицо Джендри, смутно различимое в сумраке. И осознала, что он сам чувствует это: некое осязаемое тёмное присутствие. Не только эта комната, но сами руины были пропитаны им, отравлены. Это место выглядело больным. Проклятым. Нечистым. И отнюдь не из-за гари и копоти, не из-за обломков кирпичей и всяческого мусора. Даже не из-за того, сколько людей здесь погибло.
Оно было отмечено этой дрянью.
Оказавшись в длинном коридоре, они развернулись и бросились прочь, не особенно глядя под ноги и не переживая о кирпичах, способных сверзиться сверху на их головы. Своё любопытство Арья удовлетворила, и надеялась, что Джендри — тоже.
Уже за пределами замка, перескочив через обломки крепостной стены, о которой напоминали лишь обломанные каменные зубья, Арья с Джендри остановились, переводя дух.
— Что ж, — шумно выдохнула она, чувствуя, что сердце никак не успокоится. — Поглазели, и будет.
Голос её звучал мрачно. Джендри ничего не ответил — только снова схватил её за руку и потащил куда-то в сторону. Арья не сопротивлялась и не спорила с ним.
В десятке футов от руин замка, в противоположном от начала Костяного Пути направлении, там, где начинался небольшое подлесок, Арья оглянулась. Замок, посеребрённый светом луны и звёзд, сам походил на призрак. Печальный и забытый. Он с надеждой и немой тоской взирал в распахнутое небо. Туда, где плыли тысячи звёздных кораблей из флота Нимерии. Наверное, он хотел бы присоединиться к ним, стать частью этой грозной армады, но был прикован к земле случившемся здесь горем. Огнём. Пролитой на камни кровью. Предательством и проклятием.
И на мгновение — короткое, невообразимо чудовищное, — почудилось, что несколько звёзд дрогнули, мигнули и погасли. Среди сонма прочих, это было не слишком заметно и могло вовсе показаться, но Арью обдало холодом. Очень знакомым, посмертным холодом. Не глядела ли она прямо сейчас на то, как умирают сами светила? Неприятная мысль.
С коротким выдохом она отвернулась, и заметила, что Джендри всё это время пялился не в небо, но на руины. Теперь он выглядел каким-то растерянным. Хорошо ещё, что не поднял голову вверх, не увидел того же, что и Арья только что. Ей не хотелось почему-то, чтобы это произошло, не хотелось разделять с ним пугающее чувство падения, разом охватившее всё её существо при виде исчезающих в черноте звёзд.
«Падай, — вдруг вспомнила она ставшие такими далёкими и полузабытыми слова бедолаги Беннета. Услышала его охрипший от криков голос, — падай».
Кажется, Джендри хотел что-то сказать — Арья то поняла по короткому, едва заметному выдоху, предваряющему слова, — но не успел, потому что она, ведомая странным порывом, потянулась к нему, обхватила лицо перепачканными в чёрной золе ладонями, прижалась к его губам.
Джендри ответил, прижимая и её к себе, словно только того и ждал. Руки его обхватили Арью за тонкую талию, притягивая её так близко, что между ними не оставалось ни дюйма свободного пространства. Она целовала его, водя руками по небритому лицу, оставляя на коже тёмные разводы, пачкая, но им обоим было на то плевать.
Никто не говорил ни слова, не задавал вопросов, ничему не удивлялся.
В тени деревьев, среди покачивающейся травы, под мерцающими и гаснущими в ветреной тёмной ночи звёздами, они торопливо раздевались. Дыхание их, тяжёлое, сбитое, оседало в воздухе, делало его горячим, как иссушающие ветры Дорна. А за спинами их высился позабытый призрак, с завистью глядящих на буйство жизни.
Именно жизнь хотела ощутить Арья, вспомнить её вкус и ни с чем несравнимую сладость. Почувствовать головокружительное опьянение, от которого земля уходит из-под ног и всё прочее теряет значение. Почти как тогда, перед тем, как пришли с севера мёртвые, она хотела запечатлеть в памяти, на коже, в сердце саму жизнь. Словно в таком случае даже сама смерть окажется бессильна.
Жизнь заключалась в сильных, шершавых ладонях Джендри, которыми он гладил её моментально взмокшую, напряжённую спину. Жизнь билась в их лихорадочных, влажных поцелуях, в дыхании, оседающем на коже. Жизнь растекалась рваными выдохами и протяжными стонами. Она была повсюду, здесь, вокруг, лилась через край.
Жизнь превратилась в ручеёк, а потом — в реку, огибающую разрушенные стены Летнего замка. Бурный поток её нёсся сквозь темноту, смывая посмертную грязь с выжженной земли.
Под кожей у Арьи, казалось, трепетал живой огонь. Джендри припал губами к её маленьком, затвердевшему соску, руки крепко обхватили её, осторожно опуская вниз, прижимая спиной к небрежно брошенному поверх травы плащу, наваливаясь сверху. Она вскрикнула — и в ответ вскрикнула потревоженная звуками ночная птица. Было горячо, приятно, терпко и сладко. И горько. И солоно. Руки Джендри были, казалось, везде — похоже, за прошедшее время он кое-чему научился. Интересно, с кем?
Но Арье сейчас не было дела до подобных мелочей. Она понимала: эта ночь никогда не повторится, даже если и произойдёт снова нечто подобное. Таких ночей уже не будет никогда. И она старалась впитать её всю, забрать себе. Эта ночь чёрными шёлковыми нитями латала старые раны.
Ночь делала Арью живой — и звёзды печально пели, беззвучно и мягко, убаюкивая тем беспокойную вселенную. Ту, что сейчас готова была сжаться до точки, с которой взяла своё начало невообразимо давно.
— Арья, — это был голос Джендри. Сбивчивый, горячечный шёпот. Арья не ответила, лишь мотнула головой, судорожно дёрнула губами, изображая улыбку, опять обхватила его и без того перепачканное лицо руками и поцеловала. Так же, как в самом начале, — горячо и нетерпеливо.
Вздохи и стоны их смешались. Джендри — её сильный, тёплый и такой невероятно живой, — то и дело жмурился, тяжело дыша, веки у него подрагивали. Завитки угольно-чёрных волос падали на его взмокшее лицо. Всё это напоминало странный танец, восхваляющий нечто древнее и первобытное.
Когда Джендри ещё крепче прижал Арью к себе, она не сопротивлялась. Сама обхватила его ногами, сцепив щиколотки. Выгнулась, застонала, впилась пальцами в его твёрдые, покрытые испариной плечи.
Они почти не видели друг друга, но кому нужны глаза, когда достаточно осязать, чувствовать, внимать сердцем. Голоса их смешались, и уже никто не беспокоился, что кто-то может явиться на шумные звуки их возни в тени деревьев, неподалёку от разрушенного замка. Ветер и ночные птицы скроют их, как срывает ночь от любопытных глаз.
Джендри двигался быстро, сильно, так, что из груди выбивало остатки дыхания. И стоны, короткие выкрики превратились в нечто судорожное, смазанное, беспорядочное. Напоминающее о том, что даже жизнь порой походит на предсмертную агонию. Но эта схожесть не пугала — лишь подчёркивала хрупкость сущего.
В глазах стало темно — так темно, что даже вечная ночь не могла с этим сравниться, и Арья дёрнулась в руках Джендри, ощущая горячую пульсацию внутри. Она снова судорожно выдохнула, цепляясь за него, не желая отпускать, словно он мог исчезнуть вдруг, раствориться, оказаться видением. Призраком. Уйти в тень смерти.
Нет, Арья совсем того не желала. Она бы тут же последовала за ним, случись такое.
— Заду… задушишь, — чуть сбивчиво пробормотал ей в плечо Джендри, хрипло рассмеялся. Горячий его выдох коснулся взмокших волос Арьи, прилипших к виску. Она всё-таки разжала руки и посмотрела в его лицо. Перепачканное, может быть, немного растерянное, но довольное. Пока момент этот тянулся, никто не смущался наготы тел, такой естественной и правильной. Ибо именно такими людей и сотворили боги.
— Извини, я… — неожиданно даже для самой себя начала Арья. Она толком не сообразила ещё, за что хотела извиниться. Но, кажется, это понял Джендри.
— Ничего. Всё хорошо. Я… я понимаю, — в словах его послышалась едва уловимая грусть. Похоже, понимал он действительно больше, чем сама Арья. От этого осознания вдруг стало тоскливо — внешний холод просачивался под кожу, разрушал сладостную иллюзию. Арья отстранилась, нашаривая в темноте свою одежду, лихорадочно отброшенную в ближайшие кусты.
Они собирались и приводили себя в порядок молча, не разговаривая и не глядя друг на друга, словно чужие, словно не случилось только что ничего. На замок оба старались не глядеть. Сейчас он вдруг показался ещё более неприятным и тёмным.
— Пойдём назад? Нас, наверное, уже хватились, — предложила Арья, оборачиваясь к Джендри. Он поправил камзол, пригладил волосы. Захотелось снова коснуться его, но она не стала этого делать. Это могло нарушить подобие хрупкого равновесия.
Джендри коротко выдохнул.
— Пойдём, — согласился он, первый шагнул вперёд, раздвигая невысокие заросли. Арья пошла следом, держась на некотором расстоянии. Как бы то ни было… она всё равно ощущала подаренное ей тепло, почти спокойствие. Она не жалела о случившемся — и надеялась, что он тоже не жалеет. — Ты расскажешь мне, что было дальше с твоими людьми и кораблями? — вдруг спросил он, не оборачиваясь. Арья не сразу сообразила, о чём он, а осознав, хмыкнула.
— Расскажу, когда снова двинемся в путь. Обязательно, раз уж обещала.
Кажется, этот ответ Джендри вполне устроил.
Вскоре они вышли к костру, однако отсутствия их как будто и не заметили. Или заметили, но предпочли не мешать — Арья прекрасно видела, как некоторые из солдат прячут улыбку, поглядывая в их сторону. Наверняка вид у них двоих всё-таки оказался достаточно красноречивый. Верно, будут потом судачить о ночных приключениях своего лорда, да и пусть их. Сплетней бояться не стоило. Но никто — даже сир Эллон — не выказал своего осуждения ни намёком, ни взглядом, пусть лорду и не пристало зажимать по кустам какую-то девчонку, ведь так и до бастардов недалеко.
Арья мысленно хмыкнула, присев на одно из поваленных поленьев подле весело потрескивающего костра. Услышала тихий голос Джендри — тот говорил о чём-то с одним из своих рыцарей, вроде бы узнавал, всё ли спокойно. Формальный разговор, необходимый, чтобы сгладить неловкость. Его собственную, разумеется.
Вскоре он отправился к своей палатке, оставив караул из нескольких человек, которых через время должны были сменить другие. Ночь простиралась над ними — мягкая, глубокая, полная неразгаданных тайн и шёпотов, напоённая лунным светом.
Сама же Арья улеглась неподалёку от бодро горящего костерка, подложив под голову сумку со сменой белья. Хотелось дышать этой ночью, чувствовать её, внимать, осязать. Слышать шелест травы и гудение ветра. Это ещё больше успокаивало, как и негромкие, чуть приглушённые голоса часовых, ведущих неторопливый разговор. Огонь источал приятное тепло, и Арья смотрела на пляшущие язычки пламени. Это действовало почти медитативно, она сама не заметила, как веки смежились сами собой, унося её в самый неприятный из своих ночных кошмаров, туда, где, напротив, не было места тишине и спокойствию.
Туда, где пламя не было таким согревающим и милостивым.
Где ревущая стена огня вздымалась до самых небес, расплёскивалась раскалённым морем по узким улицам, сметая всё на своём пути.
Арья помнила. Огонь неистово ревел — и скрытый чёрными клубами дыма где-то в вышине ревел и дракон, и два этих рёва казались удивительно похожими. Ведь дракон и есть пламя.
Арья помнила, пусть ей и казалось, что она смогла отстраниться от случившегося, смогла почти смириться с этим, забыть. Человеческие крики, топот ног, треск рушащихся зданий, грохот падающих камней. Симфония ужаса и погибели. Куда бы она ни посмотрела, была смерть. И посреди этого хаоса — сама Арья, растерянная, задыхающаяся от горького дыма, гари, пыли и каменной крошки.
Кто-то захлёбывается воплем — совсем рядом, только руку протяни, но ничего не видно. Глаза разъедает, ноздри забивает вонью горелой плоти, как ватой. Арья кашляет, не в силах протолкнуть в себя хоть глоток раскалённого воздуха. Хлёсткие, режущие удары, напоминающие острые когти, — и она не сразу понимает, что это мелкая каменная крошка оцарапала лицо.
Пахнет кровью. Пахнет жареным мясом. Пахнет огнём и чужой болью. Сам мир пахнет адом. Пламенная река разливается по раскалённым добела улицам.
Арья помнит, пусть и не желает того. Дрожащее марево, поднимающееся вверх, следом за клубами едкого дыма. Снова крик. Свист оружия. Брызги крови, вскипающей прямо в воздухе. Огонь. Откуда-то неподалёку тоже доносится неистовый и яростный рёв — но не от боли, потому что Арья слышит лязг мечей. Это на городских улицах, охваченных пожаром, продолжается резня — солдаты делают то, чего ещё не успел сделать огонь.
Где-то там, среди этой беснующейся, тысячерукой и тысячеликой, охваченной жаждой крови толпы — Джон. Возможно, охваченный схожей жаждой, не замечающий злого, всепожирающего пламени, режущий глотки и упивающийся смертью, с ног до головы залитый красным. Арья не видит брата — и не хочет видеть, не желает знать наверняка.
Человеческий крик захлёбывается, сливается воедино, жители города, их искажённые страхом грязные от крови и пепла лица сливаются перед глазами воедино, становясь неделимым живым существом. И это существо охвачено ужасом. Оно ревёт и мечется в огненной клетке, визжит от боли.
Над городом снова проревел дракон, расправив чёрные, как смог, крылья, раскалённый воздух всколыхнулся, и Арья невольно пригнулась к земле, пряча голову. Очередной сокрушительный грохот и следующий за ним гулкий удар оземь, и она чувствует — что-то падает, рушится совсем рядом, но Арья уже плохо соображает и почти ничего не видит. Глаза застилает пыль и гарь. Боль и страх.
— Помогите! — она даже не знает, кому принадлежит этот отчаянный вопль. Возможно, даже ей самой. Но, скорее, он чей-то ещё. Голос-то совсем чужой… Хотя это ничего не значит. — Помогите! Помогите! Прошу вас! — кого пытается призвать очередная жертва огня? Уж не богов ли, чтобы они остановили этот бесконечный кошмар, затворили врата в саму преисподнюю?
Арья оборачивается — и видит стену. Огромную стену, что действительно со скрипом и скрежетом, сминая и металл, и камень, и растрескавшееся от жара стекло, тяжело оседает вниз, и осколки — мелкие и крупные — разлетаются во все стороны. Некоторые из них падают прямо у самых ног. Арья не успевает отскочить достаточно далеко — от сильного удара по голове перед глазами окончательно темнеет, и колени подгибаются сами собой. Что-то горячее течёт по лицу, заливая глаза.
Когда же она находит в себе силы разомкнуть слипшиеся веки и выбраться из-под камней, то почему-то совсем не чувствует боли… разве что неприятную ломоту в теле. Как будто просто долго лежала в кровати. Но не более. И даже во рту мерзкий привкус, но не дыма или крови, а другой. Более терпкий и горький. Густой.
Арья огляделась осоловевшим, растерянным взглядом человека, только что очнувшегося от кошмарного, тяжёлого сна. Это вовсе не то, что она увидела тогда, в реальности. Нет. Но, кажется, сама реальность теперь изменилась, вывернулась наизнанку.
Королевскую Гавань окутывал туман. Поначалу ничего не понимающая Арья приняла его за дым. Тот самый дым, который окутывал улицы города после яростной атаки Дрогона и его всадницы. Он низко стелился, клубился, прижимаясь к грязной, побитой брусчатке, карабкался по скошенным стенам домов, стучался в окна. Он казался живым. И он делал мир абсолютно серым, бесцветным и мёртвым.
Слегка пошатываясь, как сомнамбула, Арья вышла к какой-то площади — и не сразу узнала, что это место, где некогда возвышалась церковь Бейелора, уничтоженная Серсеей. Та самая, на ступенях которой казнили Неда Старка. Ничего теперь от неё не осталось — новую септу здесь так и не возвели. Арья судорожно оглянулась. Ей почудилось, что она услышала шорох, и даже краем глаза различила чью-то тень, тут же скользнувшую за угол, но никого не увидела.
Королевская Гавань выглядела абсолютно мёртвой. Не как тогда, после штурма, а окончательно вымершей — на улицах не было даже раненных и трупов, не было руин разрушенных домов и башен, будто их давно разобрали. К тому же стало окончательно ясно, что то сизое, что клубилось на улицах, вовсе не дым. Он не имел характерного запаха, и вёл себя совсем иначе.
Арью сейчас вовсе не удивлял тот факт, что она находится в столице. Она просто принимала это как данность. Вот она задремала, глядя на костёр, и вот — она здесь, стоит посреди мёртвого города, на месте, где когда-то обезглавили её отца.
Туман, распространившийся повсюду, вёл себя как живой. Возможно, именно его неуловимый взгляд Арья чувствовала на себе? Он неприятно лип к телу, его хотелось стряхнуть с себя, как рой насекомых. Но эти самые насекомые шевелились уже под самой кожей. Чувствуя неприятную дрожь, Арья наугад двинулась вперёд. Дорогу она выбирала интуитивно — следовала по странным трещинам-линиям, убегавшим куда-то вперёд и наверх. Они расползлись по всему городу, но в конечном итоге устремляясь к одному месту.
Или это место само являлось их источником?
— Помогите… — чужая мольба, как отголосок той, другой, раздалась на сей раз откуда-то из тёмного, грязного проулка, провонявшего гнильём и человеческими испражнениями. Она заставила вздрогнуть. Почти подскочить на месте и невольно опустить руку туда, где прежде висела Игла. Однако, к ужасу Арьи, меча на привычном месте не оказалось, сами ножны исчезли. Как не стало и того памятного кинжала из валирийской стали. Она осталась безоружной перед неизвестностью.
Арья осторожно, с превеликим усилием повернула голову в сторону звука. Запах беспокоил её в самую последнюю очередь. Может быть, кому-то действительно нужна помощь.
Чуть замешкавшись, Арья нерешительно шагнула в смрадную темноту, пусть и чувствовала себя почти беспомощной, не имея, чем защититься.
— Что с вами? Где вы? — она произнесла это напряжённым шёпотом. Ответом ей был протяжный, полный муки стон, от которого бросило в дрожь.
Впереди, во мраке, что-то шевельнулось. В очертаниях фигуры, как во всём городском пейзаже, Арье виделось нечто тревожное, неприятное, но она никак не могла понять, в чём причина.
— Помогите, — несколько невнятно пробормотали ей ответ. Теперь, помимо муки, в голосе стали различимы и смутные алчные нотки. Арье они очень не понравились. Она сделала шаг назад. — Помогите! — голос как будто потерял очертания, стал бесполым, расплылся по грязной подворотне, расплескался в зловонной тьме. Или он и являлся самой этой тьмой.
Арья развернулась и бросилась прочь. Очень вовремя — на то место, где она только что стояла, тяжёло опустилась рука. Окровавленная человеческая рука. Только из этой самой руки — из локтя, из запястья, из предплечья росли другие руки, поменьше размером. Когда же вся фигура начала выползать из переулка, Арья оцепенела.
Бесформенная, жуткая груда плоти, слепленная очевидно из людей, только в таком беспорядке, что куски чужих тел угадывались подчас с превеликим трудом. Руки, ноги, головы, глаза и рты — всё это шевелилось, стонало, вопило, завывало, грузно выплывая из узкого проулка, студенисто покачивалось, неустанно двигаясь в сторону застывшей Арьи.
Окровавленная рука с обглоданными до самых костей пальцами оказалась почти у самого лица, — и только тогда Арья опомнилась, вздрогнула, сорвалась с места.
Казалось, мёртвый город, укутанный туманом, только того и ждал. Ждал её страха. Безобразные, искалеченные псы, у которых почерневшая плоть сваливалась с жёлтых костей, погнались за ней, появившись неизвестно откуда. Их красные глаза истекали гноем и кровью, из оскаленных пастей несло тем же гнильём, а распухшие, синие языки оказались покрыты уродливыми наростами, напоминающими крохотные, злые глаза.
Арья не кричала, вообще не издавала ни звука, — она бежала. Даже не думала. Сердце болезненно колотилось где-то в груди. Псы издавали хриплый, надсадный вой. И от этого воя пришёл в движение весь город.
Невообразимые уродцы, покалеченные животные, искорёженные до неузнаваемости люди выползали из прежде молчаливых домов, из переулков, полуразвалившихся лачуг, вонючих подворотен, дверей харчевен. Они тянулись к Арье. Пытались её коснуться. Чья-то рука мазнула по щеке, оставляя на коже скользкий кровянистый след.
Кровь воняла тухлятиной.
Арья по-прежнему не открывала рта, экономя дыхание. Даже когда дорогу ей перегородила очередная груда плоти, сращённая невероятным образом, словно сотворил это какой-то обезумевший бог, не ведающий ничего о том, как надлежит выглядеть человеку. Он использовал людей, словно глину, смял их в один комок, перемешал члены их тел. Существо раскрыло бесчисленные рты и горестно, почти жалобно завыло, зарыдало. На мгновение почудилось, что среди этой безобразной массы показалось и лицо Неда Старка — обескровленное, с посиневшими губами.
В голове тяжёлым молотом бухала кровь. Горло перехватывало.
Не сбавляя скорости, Арья свернула на другую улицу. Она продолжала уворачиваться от тянущихся к ней существ, содрогаясь от отвращения, когда нечто то и дело касалась её кожи, цеплялось за одежду.
Она неслась вперёд, почти не разбирая дороги, до тех самых пор, пока не очутилась у подножия Красного Замка. Резко остановилась, точно наткнувшись на невидимую преграду. Хотя никаких ворот здесь уже не было — на месте большей части замка зияла огромная дыра, заполненная зловонной бурлящей жижей. Она была густой и чёрной, как смола, и сочилась из-под земли, напоминая гной. И именно от этой дыры и разбегались трещины, паутиной опутавшие целый город.
Вот он. Исток. И он до отвращения напоминал провал, увиденный наяву, только куда более широкий и длинный. Он брал начало в том месте, где некогда стоял Тронный Зал. Откуда-то Арья всё ещё помнила, что пребывает здесь одним лишь своим сознанием. Помнила, как многое другое. Громадный пролом источал то же зло, что и дыра в Летнем замке, находящаяся сейчас совсем рядом.
Единственная уцелевшая башня замка, опасно нависающая над этой дырой, выглядела плачевно — она, казалось, вот-вот рухнет вниз, к тому же была покрытая сетью мелких и крупных трещин, из окон её вываливались какие-то длинные отростки, оплетавшие строение и не позволявшие ему окончательно завалиться. А на самой вершине пульсировало нечто.
Нечто…
Арья подавилась вздохом, поперхнулась воздухом. Сейчас ей не было дела до монстров, которыми оказался битком набит город. И они сами о ней, казалось, забыли. Сейчас она смотрела на самую вершину покосившейся башни: там, где пульсировала невнятного цвета масса, усеянная бессчётным количеством глаз. Самых разных — и не только человеческих. Оно глядело разом во все стороны и гудело, издавая трубный, тяжёлый звук.
Жуткие гомункулы из живой плоти, действительно более не обращая внимания на Арью, ползли вверх по холму Эйегона, стремясь припасть к зловонной дыре, вздымали вверх отростки, конечности, морды, щупальца, лапы и боги ведают, что ещё. Кажется, с удивлением отметила Арья, в одном из таких искорёженных безумцем существ она узнала — с неверием, удивлением, отвращением, — одного из стражников Королевской Гвардии. Того, которого сама убила.
Только сейчас обожжённый ужасом взгляд выхватывал гербы некоторых домов Вестероса — великих и малых — грязными, изорванными тряпками волочащиеся за некоторыми из слепленных воедино груд плоти.
— Отец! — вдруг в один голос взвыли существа, и трубный звук усилился. — Отец! Отец! Отец! — взывали они, как будто моля о милости и пощаде. — Отец!
Арья, содрогаясь и едва удерживаясь на ногах, отступила, не в силах вынести этого кошмарного фантасмагорического зрелища.
— Отец!
Она невольно задрала голову вверх, ощущая тошноту. Неба в его привычном понимании больше не существовало — оно расползалось на части, рвалось, истлевало. И в прорехах, похожих на трещины в земле, открывались иные измерения и появлялись другие существа. Невозможные и невероятные. Они издавали звуки — беспорядочные, режущие слух, шипящие, скрежещущие, — и срывались вниз, как падающие звёзды.
— Отец!
Существо загудело в ответ ещё громче. Звук трубы, зовущей на войну. В этом звуке Арья различила безумное, злое торжество.
Не выдержав, она закрыла уши и, зажмурившись, наконец, закричала во весь голос. Так, что стало больно. И кричала до тех пор, пока не почувствовала в горле привкус крови. Закашлявшись, она нерешительно приоткрыла глаза.
Никто её не трогал, и даже неприятных звуков больше не было. Но они — смотрели. Все эти существа смотрели. В том числе и те, что спускались с неба. Они как будто замерли на полпути, уставившись на Арью. Последняя сглотнула, не обращая внимания на саднящую боль в горле и за рёбрами.
Искорёженные, несчастные создания окружили её, оставаясь на почтительном расстоянии, а после повернулись в сторону существа, оплетавшего башню.
«Отец, — поняла Арья. Нижняя челюсть у неё задрожала. По щекам текли слёзы ужаса. — Оно их Отец».
— Отец! — простонал кто-то рядом, подтверждая её мысли.
Существо всеми своими глазами уставилось на Арью и, кажется, принялось ощупывать её сознание, её разум изнутри. Скользило уродливыми отростками по самой её душе. Оно не могло усмехаться, но Арья почему-то чувствовала — оно усмехается.
— Не бойся, Арья Старк… — прошелестел голос в голове. Вопреки всему, он звучал почти мягко. Даже ласково. С ужасом Арья уловила в нём знакомые нотки — слишком хорошо знакомые, чтобы их не узнать, пусть сразу становилось ясно, что это существо лишь искусно подражает голосу её младшего брата. — Не бойся… и падай!
Падение её брата когда-то изменило очень многое, если не всё, это верно… но Арья не успела сделать и шага: из сна её вырвал сильный удар в грудь и горячее дыхание на лице. Открыв глаза, она не сразу сообразила, где она и что происходит, и только потом осознала: это лютоволк. Призрак вернулся в лагерь и разбудил её, с размаху поставив тяжёлые лапы ей на грудь.
Примечания:
Следующая: Джейме