Время будить королей

Волантис быстро опостылел. По большей части, причиной тому стало нетерпение самой Яры, которой хотелось поскорее убраться отсюда и попасть в Миэрин. Но перед этим предстояло обсудить все вопросы касательно ремонта и немного отдохнуть прежде, чем пускаться в путешествие. Она не знала, действительно ли попало послание Дейенерис, о котором упоминал Красная Блоха, триархам, но с самой Ярой никто этот вопрос не счёл нужным обсуждать. Безупречные вместе с дотракийцами покинули город почти сразу, поскольку не могли позволить себе задерживаться, и она осталась здесь со своими людьми. Хотя взгляд её нет-нет, да устремлялся в сторону моря: может быть, там снова появятся корабли со знакомыми знамёнами? Но что им теперь тут делать? Эти дни запомнились вкусом супа из сахарной свеклы, который подавали почти везде, и приторной сладостью грушевой настойки из Тироша: однажды Яра решила освежить воспоминания об этом напитке, о чём быстро пожалела и остаток вечера перебивала привкус лисенийским вином. Помимо местной кухни, приходилось регулярно иметь дело и с работниками порта, которые внимательно осмотрели боевые корабли. Денег начальник порта взял прилично, на взгляд Яры, при этом то дело ей норовили подсунуть самую дешёвую древесину или откровенно хлипкую парусину. Будто она — Яра Грейджой — ничего не смыслила в строительстве кораблей! В конце концов, всё-таки удалось отыскать некий компромисс. «Неуловимый», как и следовало ожидать, отправился на ремонт в сухой док, тогда как «Чёрный ветер», хотя и был повреждён, мог встать на воду через несколько дней. Предстояло подлатать несколько дыр в корме, привести в приличный вид палубу и сами паруса, частично повреждённые огнём. Но Нессоро слово держал — больше денег с неё не требовали. Не то он опасался, не то попросту не хотел лишний раз связываться. С самой Ярой они тоже больше так ни разу и не свиделись — очевидно, он избегал её общества. Ну и хрен с ним, подумаешь, как будто она сама жаждала общения. Хватало ушлых торгашей, у которых с большим трудом удалось отвоевать приличные материалы для ремонта. Большая часть людей Яры ночевала на «Чёрном ветре», но некоторые вместе с ней поселились на время в «Купеческом доме», что находился на Рыбной площади. Даже после случившегося здесь некогда пожара, «Купеческий дом» оставался самой большой и известной гостиницей в городе, где, ко всему прочему, можно послушать всякие сплетни. Моряки любили поделиться слухами не меньше досужих кумушек. Впрочем, первые пару дней здесь говорили в основном о том, о чём Яра и сама знала прекрасно: чёрный дракон недалеко от Волантиса сжёг несколько кораблей из-за Узкого моря, а кого-то и вовсе сожрал. Яра при этом молча усмехалась в свою кружку. Теперь уже никто не подвергал эти рассказы сомнению — слишком многие заприметили Дрогона, а кое-кто видел и обгоревшие обломки кораблей. Пускай обсуждают, пускай понимают, пускай знают, в конце концов. Больше всего в этой ситуации Яру тешил тот факт, что никто не осмелился усомниться в возвращении дракона, и многие догадывались, что в следующий раз он может вернуться вместе со своей всадницей. Однако при этом, конечно, и Бран, Бран наверняка уже знает, что произошло. Может быть, это намёкнёт ему, что случится со следующими охотничими псами, которых он пошлёт по следу Яры и её людей. Иногда она просто гуляла по городу в одиночестве, чтобы немного собраться с мыслями. На глаза то и дело попадались рабы. Снова и снова. Снова и снова. Они не смотрели на Яру, шли мимо, делали то, что им велели. Прямо как невольники, которые ещё совсем недавно подавали еду на стол ей самой, но ещё более лишённые некой своей внутренней сути, превращённые из людей в простые инструменты. Да они такими и являлись — для своих хозяев, во всяком случае. Комната Яры, расположенная на втором этаже, обошлась ей чуть дороже, тогда как члены её команды довольствовались комнатами на четвёртом с низкими потолками и не слишком удобными койками. Вероятно, безопаснее было бы держаться вместе, но Яра хотела поспать в тишине, а не слушать ночь напролёт чужой храп и вдыхать пропитанный алкогольными парами воздух. Окно комнаты выходило на многочисленные склады, в которых хранились привезённые на кораблях грузы. Чуть левее призывно горели огни борделей. Волантис даже ночью не спал — шумный и многолюдный, больше Староместа, город. Если перегнуться через узкий подоконник и посмотреть направо, можно было разглядеть высокие, стройные, похожие на языки ровно горящего пламени башни главного храма Р`глора, который настойчиво тянулся к небесам. Он высился неподалёку от Чёрной стены, куда не было свободного доступа чужакам. Эти строения — то немногое, что осталось от Старой Валирии, когда та ещё была империей. Оплавленный чёрный камень шириной в двести футов. Не даром в день основания города на этой огромной стене устраивают скачки с колесницами. Но Яра никогда и не стремилась попасть внутрь стены — слишком зловещим ей мнилось это строение, а обитающая за ним старая знать представлялась сборищем чванливых и высокомерных аристократов. Яра всегда спала с запертыми ставнями и не забывала про тяжёлый засов на двери. Конечно, идущий снизу шум, где располагался огромный главный зал таверны, никуда не девался, лишь становился приглушённым, да и подчас радовавшиеся пьяные вопли с улицы — тоже, но так всё же спокойнее. В одну из таких ночей, совсем незадолго до того, как «Чёрный ветер», наконец, покинул порт Волантиса, Яра проснулась от навязчивого ощущения чужого присутствия. Первое, что она сделала, так это потянулась к своим топорикам, которые лежали рядом. Её любимые смертоносные детки, доставившие неприятности многим мужчинам, посчитавшим Яру лёгкой добычей только из-за отсутствия у неё между ног члена. — Кто здесь? — хрипло обратилась она к тишине. — Не нужно бояться, — послышался незнакомый мужской голос. Тогда же кто-то высек искру, и недалеко от самой двери комнаты замерцало, разгораясь, пламя свечи, высвечивая такое же незнакомое, как и сам голос, лицо. — Я пришёл не для того, чтобы причинить зло. Человек разговаривал на всеобщем, но с характерными, кажущимися чуть тягучими волантийскими интонациями. Это был мужчина — не слишком молодой, но и старым его не назвать. Высокий, худой под своими просторными одеяниями. Но в глаза первым делом бросалось даже не это, а то, что его обритую голову покрывала татуировка, она же наползала на вытянутое и чрезвычайно худое лицо, очерчивая глаза и рот. Яра не сразу сообразила, что татуировка эта изображает языки пламени, а цвет одежды в подрагивающем пламени свечи оказался красным. Вот как. Красный жрец. — Ты явился сюда под покровом ночи, как ещё к этому относиться? — первый испуг схлынул, но топоры Яра по-прежнему держала в руках, чувствуя себя так более защищённой. — С каких пор у красных жрецов появилась привычка пробираться тайком в чужие комнаты, словно тени? — Как вам известно, леди Грейджой, Владыка Света так же и Владыка Тени, ибо тени — порождения огня и света, в полной тьме их не бывает, — всё с тем же тягучим акцентом ответил жрец. Голос у него при том был достаточно высоким и звонким, пусть он и говорил слегка приглушённо. Наверное, ему нередко доводилось стоять на городской площади, рассказывая людям о своём боге. — Но я приношу свои искренние извинения за своё вторжение. Меня зовут Беннеро, и я бы не пошёл на подобный шаг, если бы не был уверен, что это крайне необходимо. Яра нахмурилась. Имя показалось ей знакомым — она точно слышала его за то время, пока находилась в городе. Видимо, этот красный жрец занимал здесь особенное положение. Заметив затруднение на лице Яры, Беннеро снова поспешил вежливо просветить её: — Наша верховная жрица Кинвара, как вам прекрасно известно, покинула Волантис год назад. И в её отсутствие честь занимать место верховного жреца выпала мне, — он изобразил короткий поклон, после чего осторожно водрузил свечу на ближайший стол. Пламя робко дрогнуло. В его свете Яре на мгновение почудилось, что татуировка Беннеро, избороздившая лицо и голову, тоже пылает. Движется. Он весь словно был охвачен пламенем и со всех сторон окружён неясными ночными тенями. — Я искренне рад узнать, что с нашим Пламенем Истины всё в полном порядке. Владыка Света хранил в пути свою верную служительницу. — Слушай, — прервала его разглагольствования Яра, — всё это было бы к месту, встреться мы внизу за чашей вина или эля, но не когда ты вломился ко мне посреди ночи. Кстати, каким образом, если я заперла дверь? Так что переходи-ка к делу, если не желаешь, при всём моём уважении, познакомиться с моими милыми детками, — она вскинула руки, в которых всё ещё сжимала оружие. Лезвия топоров хищно сверкнули. Яра не забывала их регулярно затачивать. — Они у меня такие кровожадные и неуправляемые. Беннеро хмыкнул. Похоже, угрозы его не пугали. И это злило с каждым мгновением всё больше. Яра начинала откровенно закипать. — Везде можно пройти, если знать, как, — таинственно пояснил Беннеро и уселся безо всякого разрешения на стоящий рядом с покосившимся столом хлипкий стул. — Но вы правы. Безусловно, мне стоит перейти к делу. Вы — Яра Грейджой, леди Железных островов, а я — Беннеро, раб Р`глора. Мы знаем друг друга. И можем говорить как знакомые люди. Яра молчала, настороженно ожидая продолжения. Судя по болтливости, Беннеро этот провёл немало времени, читая свои проповеди. Это чувствовалось ещё и в его чуть поучительной манере речи и назидательном тоне. — Хорошо, Беннеро, раб Р`глора, говори, зачем явился сюда, и выметайся прочь. Мне нужно немного поспать, — не слишком вежливо велела ему Яра. Уж она-то никогда не подпадала под влияние разного рода проповедников, о каком бы боге они ни говорили. Ни страстные речи жрецов Утонувшего бога, ни проповеди жрецов Огненного, ни тоскливые поучения септонов Семерых не производили на неё должного впечатления. Беннеро чуть приподнял брови, от чего языки пламени на его лице снова пришли в движение, как и когда он двигал губами. Вот что по-настоящему впечатляло, пожалуй, так это действительно его искусная татуировка. На такую способен решиться только истовый фанатик; у рабов, которых отдавали храму Владыки Света, были небольшие татуировки в виде языков пламени на щеке, но это... Яре никогда не нравились фанатики, кто бы ни являлся предметом их поклонения. — Я знаю о вашем разговоре с начальником порта, и знаю о послании, которое он передал триархам. — Не я автор этого послания, и не моё это дело, — резко отрезала Яра, — но этим людям лучше бы прислушаться к тому, о чём говорит Дейенерис Таргариен. Ибо она вернулась с той стороны и наверняка многое знает. Да и я повидала достаточно, могу заверить. Непродолжительное время Беннеро молчал, внимательно изучая лицо Яры. — Да, это так. Я всегда был верным её сторонником, как и Кинвара. Поэтому, когда к нам явился мейстер из-за Узкого моря, мы сразу согласились ему помочь в поисках. Ибо такова воля Владыки Света и Тени. А мы — его рабы — этой воле подчиняемся беспрекословно. — И это всё ещё не объясняет, зачем тебе понадобилось пробираться ко мне ночью, — вернула Яра разговор в прежнее русло. Ох уж это словоблудие, свойственное всем жрецам и пророкам. На одно слово выдадут тебе десять, ещё и вслед добавят парочку нравоучений. — Здесь всё просто. Я не хотел, чтобы нас видели вместе, вот и всё, — пояснил Беннеро. — У меня есть, что вам сказать. И есть одна небольшая просьба, — он извлёк из широко рукава своих красных одеяний свёрнутый пергамент, запечатанный знаком с огненной рукой, — я хочу, чтобы вы, миледи, передали это жрице Кинваре, когда встретитесь с ней в Миэрине. Чуть поколебавшись, Яра приняла послание из рук Беннеро. Её, разумеется, не удивляло, что красный жрец знает о цели её путешествия, коль скоро ему известно остальное. — Могу я узнать, что там? — осторожно поинтересовалась она. — Ничего особенно, — заверил Беннеро, улыбаясь, — я лишь коротко рассказываю об обстановке в городе, о том, как идут дела в храме... ну, вы понимаете. Кинвара хотела бы знать об этом, уверен. Но сейчас у неё куда более важные дела. Яра всё-таки убрала свёрнутый пергамент, подумав, что, даже если там и написано нечто важное, Кинвара сама разберётся. — Хорошо. Эту просьбу выполнить несложно, — решила она и широко зевнула, — но что ты хотел мне сказать, Беннеро? Я и правда не планировала болтать ночь напролёт. — Это совершенно верное решение, поскольку вам лучше отсюда уйти, — огорошил её Беннеро, не переставая криво улыбаться. — Чего-чего? — Яра даже моргнула от удивления. — Что ты сказал? — Это не моё собственно желание, лишь предупреждение, — он развёл руками. — Не все в этом городе желают вам добра. — Зачем я кому-то сдалась? — не поверила Яра. — Мы ведь не в Вестеросе. С меня теперь и взять-то нечего. — Верно, но теперь это мало что меняет. Те, кому нужно, знают, кто вы, откуда и куда направляетесь. И что случилось раньше. Слухи распространяются очень быстро. От этих слов Беннеро ей стало действительно не по себе. Не от его предупреждения и даже не от таившийся за ним опасности, а от того, что он словно подтвердил мысли самой Яры. Она невольно коснулась камня, который висел у неё на шее. Заметив это движение, Беннеро кивнул. Он разом перестал улыбаться. Посерьёзнел. — Я видел это в огне, — изрёк, будто объясняя тем всё. — И слышал, конечно, тоже много чего уже от людей, — добавил он после короткой паузы, хмыкнув. — Триархи в самом деле до сих пор не слишком доброжелательно настроены по отношению к королеве Дейенерис, несмотря на то, что прежние их союзники из Залива Работорговцев склонились перед ней или погибли. Даже страшная участь Нового Гиса не навела, увы, их на мысли о том, сколь ужасен может быть конец тех, кто противится силе огня. — А о Королевской Гавани они слышали? — Яра криво улыбнулась. — Может, им стоит ещё и этот урок выучить? Беннеро немного помолчал, склонив голову. — Тысячи неверных погибли в огне, — заключил он. — Они получили чистую смерть. Лучшую, чем заслуживали. Яре совсем не хотелось это обсуждать, хотя она не находила в себе жалости к тому грязному, осквернённому городу. Тем не менее, слишком уж сильно отдавались воспоминания где-то за сердцем, чтобы она доверяла эти чувства первому встречному, каковым являлся в её глазах Беннеро. — Так чем же триархам не угодила лично я? — Не столько вы, сколько ваши предпочтения, да и потом, Волантис вовсе не желает никакой вражды с Вестеросом, а всем здесь теперь уже известно, что случилось там, в море. Какое бы в конечном итоге решение не приняли триархи, вам лучше уйти. Как бы они не объединились против драконьей королевы с кем-то ещё. И не продали Яру Грейджой как залог для будущего союза или вроде того. — Один корабль всё равно не сможет встать на воду, и не все мои люди смогут покинуть город, — Яра вдруг заволновалась. Она почему-то не сомневалась, что Беннеро вполне честен с ней. Скорее, чувствовала это, как почуяла бы ложь, имей она место. — Пусть остаются, им ничего не сделают. Я говорю только о вас самой, — Беннеро ткнул в неё пальцем, — только вы представляете в этом случае определённую... ценность. Ценность. Вот как. Известно, кому её могут продать. — Так что лучше бы вам уйти отсюда. А то нагрянут гости куда менее почтительные, чем скромный раб Р`глора. Яра, уже не задумываясь, встала. Хорошо, что спала она прямо в одежде. Не пришлось долго собираться. А все прочие вещи всё равно хранились на «Чёрном ветре», с собой она брала лишь небольшой заплечный мешок с самым необходимым. — Зачем ты меня предупредил? Тебе-то это на что? — Яра заткнула за пояс свои верные метательные топорики, подхватила с пола вещи. Беннеро встал, подняв свечу. Этот жест его отдавал странной и неуместной торжественностью. — Потому что я верен делу королевы Дейенерис. Потому что у нас с вами общий враг... В конце концов, я хочу, чтобы Кинвара получила моё послание из ваших рук, — объяснил Беннеро. — Так что поверьте, лучше остаток ночи вам провести на своём корабле. Разбудите своих людей — и уходите отсюда. Уходите поскорее и постарайтесь не выглядеть беглецами, когда окажетесь на улице. Там полно ночных гуляк, в том числе и тех, кто прибыл из других мест. Станьте такими же. Яра отперла дверь. Та и в самом деле оказалась заперта изнутри. Значит... значит, Беннеро действительно не врал, он знал возможность проникнуть сюда незаметно. А если знает он, могут знать и другие. Красный жрец тем временем задул свечу, погрузив опустевшую комнату во мрак. Яра уже стояла на лестнице, ведущей на верхние этажи гостиницы. Она не оглядывалась, хотя чувствовала, как этот странный Беннеро провожает её пристальным взглядом. Вот уж подловил так подловил. Яра сама себе дивилась: прежде она бы не поверила словам жреца, потому что вообще редко верила фанатикам, но не теперь. Не после всего того, что случилось. При том она испытывала странное облегчение, когда стучала в двери, за которыми спали её люди, пока будила их и уговаривала выметаться отсюда поскорее, потому что теперь-то у неё не осталось причин сидеть в этом городе. Кроме, конечно, одной... *** Наверное, они перебудили половину спящих постояльцев, покидая «Купеческий дом». Сам Беннеро больше на глаза Яре не попадался. Они вышли через общий зал, который даже в столь поздний час был полон пьяных гостей. Некоторые из них, впрочем, мирно похрапывали за столами, приютившись в каком-нибудь тёмном алькове, которых в огромном зале находилось в избытке. Но никто особенно и не придал значению небольшой компании, пробиравшейся к выходу. Тем лучше. Яра начинала волноваться, гонимая собственными мыслями. До порта они добирались широкими, хорошо освещёнными улицами, и в то время действительно стали походить на компанию припозднившихся пьяниц. Яра велела не торопиться, идти спокойно и размеренно, не оглядываться, не задавать лишних вопросов. Парт и Мерти, переглянувшись, хмыкнув, затянули песню. К её негодованию, поначалу они пытались спеть «Кровавую чашу» — излюбленную боевую песню железнорождённых, но стоило Яре ткнуть Мерти кулаком в бок, как тот почти сразу намёк понял. И изменил мотив, тут же подхваченный другими глотками. Они даже слегка пошатывались для пущей убедительности. Прежде Яра бы и не подумала, что они такие хорошие актёры. Им бы в бродячий театр с такими-то талантами. Хотя, скорее всего, они на самом деле были пьяны с самого вечера. — Лорд из замка уехал дождливым днём, Хей-нонни, хей-нонни-хей! А леди его села шить под окном, Хей-нонни, хей-нонни, хей-нонни-хей! ...Тут леди на сено легла нагишом, Хей-нонни, хей-нонни, хей-нонни-хей! Весёлые, нестройные мужские голоса разносились по улице, и Яра хмыкнула. Ну, пусть поют. Иногда песни и музыка делают людей храбрее, да и потом — так они не производили впечатление тайно бегущих куда-то в ночь. Пару раз до них даже доносились чьи-то одобрительные возгласы и свист на других языках. Видимо, таких же веселящихся выпивох, не успевших добрести до своих кроватей в столь поздний час. Однако на подходах к порту напевы становились всё тише, неувереннее, более робкими, пока вовсе не затихли, словно поглощённые этой ночью. Стража, по счастью, узнала и Яру, и людей, которые шли с ней, поэтому, ворча и позёвывая, позволили пройти к «Чёрному ветру», стоящему в порту. И только, когда она увидела заспанное, ничего не понимающее лицо Дермонта, удивившегося столь позднему — или столь раннему? — появлению, Яра позволила себе несколько облегчённо выдохнуть. Остальные тут же окружили её, требуя ответа. Люди галдели, потому пришлось прикрикнуть на них. Прежде Яра не потрудилась объяснить причину побега, предупредив только о поспешности и осторожности. — Мы убираемся отсюда. Точнее, «Чёрному ветру» следует как можно скорее покинуть порт. — Но ведь мы так и планировали... — начал было Дермонт, которому с частью команды предстояло остаться вместе с «Неуловимым», чтобы позже так же доставить его в Миэрин. Яра нетерпеливо вскинула рукой. — Да, но остаток ночи мы проведём здесь, а утром поднимем паруса и уйдём. — Она так и не сказала нам толком, что произошло. Ворвалась в комнаты, подняла, велела собираться. За дураков нас держишь? — тон у Тигана был шутливым, но Яра понимала, что всё-таки следует поведение своё объяснить. Она привыкла быть честной со своими людьми. За это в том числе её и уважали. — Это прозвучит странно, но меня предупредили, что лучше бы мне лично здесь не задерживаться. — Кто? — Дермонт до конца так и не проснулся. Яре захотелось отвесить ему затрещину, но она сдержалась. Он не виноват. Никто из них не виноват, что её саму никак не желают оставить в покое. — Один... человек, — пространно ответила Яра. — У меня нет причин ему не верить, хотя виделись мы и впервые. Он, можно сказать, служит женщине, которая и сама служит королеве Дейенерис. Он попросил меня передать послание Кинваре и заодно посоветовал провести эту ночь на корабле. Так что, даже если это не совсем правда и я веду себя как последняя дура, лучше этим советом воспользуюсь. Сами знаете, какие у нас творятся дела с тех пор, как мы покинули Королевскую Гавань. Кто-то постоянно норовит нас прикончить. Некоторое время все молчали. Они ведь и в самом деле знали. Помнили обо всём, что случилось, лишних доказательств никому не требовалось. — Опять этот король? Надо было остаться в столице и погнуть ему колёса, как следует, — пренебрежительно фыркнул Парт, но Яра рассеяно покачала головой. — Не только. Дело в самих триархах, похоже. Они не хотят вражды с Вестеросом, и Дейенерис по-прежнему не слишком-то благоволят. — Но что же «Неуловимый»? — справедливо всполошился Дермонт. — Я его не брошу здесь! — И не нужно. Как меня заверили, их волную только я сама, а не вы. По крайней мере, хотелось бы надеяться, что это правда. Так что как только появится возможность, вставайте на воду, и отправляйтесь в Миэрин следом за мной. Я оставлю немного денег, да только смотрите, не пропейте всё, — предупредила Яра, мрачно оглядев каждого, — это для дела. И не давайте себя в обиду, договорились? Видят боги, сколько их ни есть, ей не хотелось этого делать. Не хотелось их оставлять — ни после сегодняшней ночи, потому что уверенности в том, что их действительно не тронут, не было. Да, это взрослые мужчины, а не малые дети, но при этом ещё и верные друзья, которых бросать вот так ощущалось почти предательством. Сами же они выглядели не испуганными, но скорее злыми. Железнорождённые ни от кого не бегут, и не сбегают, они принимают бой, а уже который день именно на побег это и походило. Единственный же принятый ими бой окончился бы печально, если бы не поспевший на помощь Дрогон. Яра до сих пор задавалась вопросом, случайно ли он там оказался или тоже предчувствовал что-то. Впрочем, какая теперь разница? — Нужно подготовить корабль к отбытию, — заключила она. — Вещи, которые вам будут нужны, перенесите на палубу «Неуловимого», проверьте, ничего ли не забыли. И не вздумайте попасть в переделку. — Лучше бы это другим с нами не связываться, — криво улыбнулся окончательно проснувшийся Дермонт, опустив руку на свой меч, — иначе пожалеют. Яре тоже хотелось бы в это верить. И даже в один момент, ближе к утру, когда они начали переносить вещи, проявила слабость, предложила оставить «Неуловимый», на «Чёрном ветре» всем места хватит, но Дермонт упорствовал. Он любил эту ладью и не мог её бросить, словно своё дитя. Яра его прекрасно понимала. И могла лишь надеяться, что Утонувший бог — или любой другой, какой изволит, — сохранит их. В конце концов, если вскорости она не дождётся своих людей, сама отправится на их поиски. Только бы повидаться с Дейенерис, передать ей последние новости. — Готовьтесь к отбытию, — ещё раз бросила она. И как только над морем забрезжил первый свет, «Чёрный ветер», лениво переваливаясь с боку на бок, вышел из гавани. Паруса его радостно полоскал ветер, вёсла вздымались и падали в воду, и Яру снова охватило знакомое волнение, даже кончики пальцев закололи — до Миэрина было не меньше десяти дней в пути, но скорее немного больше, чтобы совсем не загнать гребцов. К тому же, как и почти любой здравомыслящий мореплаватель, Яра предпочитала обойти Валирию как можно дальше, держась скорее чуть поближе к Летним островам и островам Василиска. Ибо проблема заключалась не только в Четырнадцати Огнях и близости Дымного Моря, в котором обитали всякие твари, но и неспокойном Летнем море возле самой Валирии. Поэтому путь окажется чуть длиннее, чем иди Яра напрямик. Но она уже хорошенько усвоила, что в некоторых случаях следует прислушиваться к здравому смыслу и собственной интуиции. Последняя редко её подводила — не подвела и в этот раз. Это она поняла, когда издалека наблюдала огненный ад, который непременно снёс бы её вместе с кораблём, проходи она на двести морских миль ближе к Валирии, чем в этот раз. *** На четвёртый день пути, когда ладья находилась между Летними островами и северо-западом Валирии, Яру разбудили преисполненные страха и волнения возгласы, которые доносились из-за двери и, по всей видимости, с верхней палубы. Ничего не понимая, она открыла глаза и невольно глянула в сторону небольшого окна под низким потолком — казалось, ещё не достаточно расцвело. Так какого они там голосят? А если чего случилось, почему её не разбудили? Первая мысль, заставившая Яру рывком соскочить с кровати, стряхивая остатки дрёмы, — на них снова напали или преследуют. Она вполне допускала подобный исход, в некоторой степени даже ожидала его. Однако, наспех одевшись и выскочив наружу, Яра поняла, что дело вовсе не в этом. Оно — в самом небе. В буквальном смысле этого слова. Люди возбуждённо галдели, тыкая вверх пальцами. Яра принялась протискиваться сквозь толпу, орудуя локтями, словно, если оказаться ближе к борту, то сможешь лучше разглядеть, что происходит. Смех, да и только. Это ведь солнце. Точнее, то, во что оно превратилось. И сколько ни ходи по палубе, будешь от него достаточно далеко. Кто-то окликнул её — Тиган? — когда она принялась зачем-то карабкаться на форднек, точно снова пребывая в полусне. К чему? Зачем это? Она не знала ответов. Знала только, что должна присмотреться подальше от шумного галдежа. Так же, как знала, что не так давно ей вроде бы снилось нечто подобное, когда она дремала прямо на палубе под открытым небом, только вот значение этому она не придала. Хотя бы от того, что Яра никогда не видела пророческих снов или чего-то в этом роде. По тусклому из-за приглушённого света небу плыло только что поднявшееся солнце, частично скрытое каким-то тёмным пятном. Яра в жизни такого не видела, пусть и слышала о солнечных затмениях. Пожалуй, это первое, что приходило на ум. Об этом, похоже, думали и все остальные. Что тут ещё можно предположить? — Это... это луна делает? — изумлённо вопрошал кто-то, ища нужное слово. Но Яра видела луну, знакомую луну, не успевшую закатиться после рассвета. Это было нечто иное. Видели это и люди за её спиной, судя по взбудораженному шёпоту. Жаль, никакого учёного в Цитадели мейстера на корабле не водилось, только лекарь, способный оказаться необходимую помощь на боевой ладье: знающий, как штопать раны, отнимать конечности и сколько нужно лимонного сока каждому, чтобы в долгом плавании дёсны не начали кровоточить. И всё. Но отчасти Яра была рада тому — что, если бы даже у мейстера из Цитадели не нашлось бы ответов? Ни у кого из живущих. — Яра! Яра! — это уже Мерти звал её. Сейчас в голосе его звучало вполне понятное беспокойство. Правда, опасался он всё больше за неё саму, как видно. Поскольку Яра стояла уже на самом краю, не помня толком, как туда забралась. Одной рукой она крепко вцепилась в камень. Так, что плоские края до боли впились в её ладонь, оставляя красные полосы. — Иду, иду, сейчас, не лезь только сюда, — проворчала она под нос, скидывая с себя странное наваждение и с превеликим трудом отведя взгляд от неба. Представшее перед всеми зрелище было столь же ужасающим, сколь и притягательным. Это происходит везде. Если все они разом на этом корабле не сошли с ума, то происходящее должен видеть весь мир. — Что это? — Тиган растеряно оглядывался, словно ища в окружающих его лицах ответ. Ещё совсем свежие ожоги на его щеке придавали бы ему устрашающий вид, если бы не это самое выражение лица. — Что? Яра только махнула рукой, а потом вдруг разозлилась. Не на своего кормчего, а на всё сразу. — Откуда мне знать?! — рыкнула она, явственно чувствуя тепло камня, который снова спрятала под одежду. Он действительно нагрелся, словно предупреждал о близкой опасности. — Откуда я могу знать? Давайте, все по местам, нам нельзя останавливаться! Расходитесь уже на вёсла, ветер попутный, нечего стоять рты разинув! Ладья летела по морю быстро, как стрела, рассекая волны потемневшего моря. В этом странном, приглушённом свете вода казалась стальной и опасной. Всё вокруг казалось опасным, словно сам мир преображался вместе с этим солнцем. Гребцы работали слаженно, а паруса наполнял попутный ветер с запада. Яра хотела, чтобы они двигались быстрее, хотя судно и без того шло на пределе своих возможностей. Так быстро, как давно не ходило. Но ей было мало. Мало. Едва ли не впервые в своей жизни Яра предпочла бы оказаться на суше, а не в открытом море, когда небеса внезапно стали настолько враждебными. Это похуже любого шторма. Хуже многого, что она повидала за свою жизнь. При этом искать ближайший порт они не имели права — скорее бы оказаться в Миэрине, только там, наверное, Яра окончательно успокоится. На корабле царило мрачное настроение. Все старались не поднимать взгляда, точно невольники на своего господина, но то и дело всё одно украдкой вскидывали головы. Они надеялись. Конечно, надеялись, что всё это — лишь привиделось им. Это дурной сон кого-то из них. Дурной сон, не более того. Но солнце шло по небу, шло, не в силах избавиться от постепенно наплывавшего на него пятна. Какой-то смертельной хвори, заразившей весь мир. Возможно, заразившей и самих людей, только они пока не видят этих тёмных пятен на своих сердцах и душах. Камень порой становился горячим до такой степени, что кожу начинало жечь, и это заставляло Яру тревожно поглядывать на западный горизонт. Тот каждый раз оказывался чист. Разве что с южной стороны они издалека замечали корабли, но те шли мимо и, судя по парусам, виду судов и прочим признакам, это были торговые галеи с Летних островов. Те до сих пор возили свои товары в города Эссоса и Вестероса. Вероятно, доходили и до Староместа с Солнечным Копьём, как всегда бывало. Яра тогда невольно подумала о другом: вот бы остановить эти корабли, но не для того, чтобы взять на абордаж и потопить, они всё равно ходили сейчас не по одному, а с целью узнать — что другие люди думают об этом? Что говорят? Не лишились ли они действительно на «Чёрном ветре» разума, не стали ли жертвой какого-то проклятья, которое заставляет их собственное, некое воображаемое солнце превращаться в нечто неведомое? Разумеется, делать этого Яра не собиралась, пусть и испытала поначалу некоторый соблазн. Просто понимала, как это будет выглядеть со стороны. Ещё через два дня, когда солнце скрылось почти наполовину, а луна не показывалась вовсе, погружая необъятное морское пространство в сизые сумерки, команда стала поговаривать о том, чтобы действительно достигнуть ближайшего порта. Яра отказала, несмотря на их недовольство и собственный порыв этому предложению поддаться. — Мы не можем продолжать делать вид, что всё хорошо, — настаивал Парт. — И не будем, но и заходить в другой порт не станем, — упорствовала Яра. — Яра, это неразумно, — неожиданно поддержал других Мерти. — Ты же видишь, — он раскинул руки, стоя на верхней палубе и словно призывая Яру прозреть. Это злило ещё больше: всё она прекрасно видела, знала и чувствовала. И камень давал ей понять — все они в опасности. Нет, дело не в иллюзии, которую каким-то образом смог нагнать на них проклятый калека. Не в том, что они просто рехнулись. Нет. Опасность исходила отовсюду. Весь мир представлял собой закипающий котёл, и чернеющее всё больше с каждым днём солнце стало тому явным свидетельством. Отравленный воздух. Отравленное море. Отравленная земля. Им нигде не спастись, если то, что наверху, то, что извне, решит обратить на них свой взор. Разве что... На этом моменте рука Яры снова невольно тянулась к спрятанному под одеждой камню. Удивительно, но она и сама не заметила, как за последнее время стала доверять этому неказистому, такому примитивному предмету. Но он доказал свою полезность, доказал, что он не просто какая-то побрякушка, которую Даарио Нахарис притащил ей в насмешку. Нет. — Нет, — твёрдо и тихо ответила она, в который раз пресекая дальнейшие споры. — Нет, я сказала. Нам нужно попасть в Миэрин. Пресной воды и еды нам хватит. Или вы не хотите считаться с тем, что я говорю? — Ты видела, что происходит? Мы скоро окажемся в полной темноте! — не выдержал Тиган. Яра, отодвинув одного из растерявшихся матросов, резко шагнула к нему, крепко схватив за грудки. Как бы она ни была терпелива по отношению к своим людям, такого сносить не намерена. Тиган изумлённо уставился на неё, когда в крепко сжатых, почти по-мужски сильных кулаках Яры затрещала ткань его потрёпанного воротника. Он был одного с ней роста, иначе она почти наверняка оторвала бы его от пола. Негодование придавало ей сил. Страх за будущее делал почти то же самое. — Я сказала — нет, — повторила Яра. — Нет. Или что, у тебя начались проблемы со слухом? Может, ты разучился вести ладью по ночному морю? Так скажи мне честно, я найду другого человека на твоё место. Конечно, это была не совсем правда — Тиган был и оставался отличным кормчим, способным вывести корабль из почти любой беды, едва ли ему сыщется среди находящихся здесь достойная замена, но и терпеть его пререкания Яра не желала. На корабле следовало сохранять спокойствие и хотя бы подобие дисциплины. Всё недовольство, разборки, драки — это остаётся до прибытия в ближайший порт. А ближайшим портом Яра считала только Миэрин. Мерти, как всегда, подоспел вовремя, оттащив Яру от Тигана, а его самого слегка оттолкнув в сторону. — Ну-ка давай без этого, приятель, — мрачно посоветовал здоровенный боцман. — И вы все! — прикрикнул Мерти на собравшихся вокруг, но уже притихших после слов Яры. — Нечего тут устраивать... Как решил капитан, так и будет. Нам нужно двигаться вперёд, а если придётся делать это в темноте, то что ж, железнорождённые теперь боятся ночного моря? Яра испытала благодарность к нему, пусть недавно он и поддерживал команду в желанию зайти в другой порт. Иногда ей казалось, что Мерти слегка влюблён в неё, но, скорее всего, и правда — казалось. Он никогда не проявлял к ней интереса, как к женщине. Они были товарищами, приятелями, пусть она и взяла его к себе только год назад, после того, как погибли почти все, кого она знала. Но прежде, чем наступила полная темнота, минуло ещё три дня. Всё это время моряки с несколько тоскливым, но уже не таким испуганным видом созерцали происходящее. Во взглядах их читалась не обречённость, но нечто сродни смирению. Они как будто привыкли к неприятному зрелищу. С тех пор, как ладья взяла чуть юго-восточнее Летних островов, по-прежнему огибая Валирию по широкой дуге, больше им не встречалось никаких кораблей. Темнота не пришла неожиданно. Просто закончился очередной, самый тусклый из последних дней, когда от прежнего солнца оставалась лишь тонкая полоса, а рассвет так и не наступил. Минула ночь, но в небе висело всё то же чернильное пятно. Чернее темноты. — Что, если мы остались одни? — спросил тогда Тиган. Без возмущения, даже без особенного страха. Скорее, немного отрешённо. Будто не веря в происходящее. Сейчас он не пытался ни к чему Яру принудить. — Я не видел ни одного корабля. Недалеко от нас остров Черепов... но что, если людей вообще не осталось? Только мы… мы одни, потерянные в этом море? Звучало это несколько безумно, но Яра не нашла в себе сил посмеяться над таким предположением. Откуда она могла знать наверняка, что Тиган не прав? Но ей и думать о таком не хотелось. От одних только мыслей по коже бежал мороз, а мелкие волоски на теле становились дыбом. Она просто представила себе не только мир, в котором больше нет никого и ничего, кроме чудовищ, ничего и никого из того, что когда-то было ей так дорого, но опустевший мир, в котором их одинокий корабль движется по безжизненному морю вдоль безлюдных берегов. Вот... вот где-то ещё тлеет чей-то костерок и закипает котёл, на котором готовили густую похлёбку, вот ветер треплет развешенные на верёвке вещи. Вот пустые столы и стулья. Вот брошенная утварь. Вот враз опустевшие другие корабли, которые бредут, точно слепцы, наугад по мёртвой воде, потому что лишились и гребцов, и рулевых, и капитанов. Людей, которые направляли их. Всех и каждого поглотила тьма, слизала своим огромным шершавым языком в одно мгновение. Заброшенные пастбища, пустующие рудники с разбросанными в беспорядке кирками, длинные и больше необитаемые коридоры и галереи величественных замков, где в сумрачных альковах сохранилось лишь тусклое эхо людских голосов. Необитаемые покои, оставленный всеми Старомест с его похожими на лабиринт улицами. Безмолвные Сфинксы, которым некому загадывать загадки. Погружённые в посмертное молчание, окутанные плотным туманом гавани. Мёртвая тишина над неживым миром. Нет. Нет. Нет. Яра едва не замотала головой, когда воображение её, которым она прежде никогда не отличалась, нарисовало эту зловещую картину. Мир, в котором больше не было места человеку. Беззащитный, погружённый в вечный сон мир. Серый, бесцветный. Её едва не замутило при мысли об этом. Но именно таким он и казался в этой темноте. А там, в грозной и нерушимой высоте больных небес сияли звёзды, которые, как нельзя было не заметить, постепенно двигались навстречу чёрному пятну. Словно оно чем-то притягивало их — и они не могли этому противостоять. Если не способны светила — то что могут люди? — Яра! Яра! — кто-то снова тормошил её за плечо. Кажется, она слишком глубоко ушла в свои мысли. Не заметила даже, как успел нагреться камень. Он словно предупреждал снова, на этот раз пытаясь вытащить Яру из бездны собственной души. — Яра! Мерти. Конечно. Кто же ещё. — Ну, что? — тихо, чуть хрипловато спросила она, посмотрев на него усталыми, покрасневшими глазами. У него и самого был какой-то почти больной взгляд в этом мраке. Глаза лихорадочно поблёскивали. На корабле с осторожностью зажигали факелы, чтобы хоть что-то разглядеть. Тьма казалась неестественной и очень плотной. — Остров Черепов, — напомнил Тиган, но уже без особого энтузиазма, — он рядом. — Мы не станем туда заходить. Мало нам что ли того, что творится вокруг, — проворчала Яра, не имея никакого желания спорить сейчас. К тому же она действительно немного боялась увидеть подтверждение собственным мыслям, а остров Черепов — лучшее место для этого. Этот в самом деле небольшой остров был почти необитаем, и сплошь усыпан грудами пожелтевших человеческих черепов, от чего своё название и получил. Поговаривали, что пираты с островов Василиска проводят там какие-то тёмные ритуалы, поклоняясь очередным мрачным богам — как будто есть на этом свете какие-то добрые и светлые боги. Видимо, эти подношения позволяли пиратам сохранять смелость в море. Кто знает. Но смотреть на это Яра не желала. — Подумаешь, черепа, — махнул рукой Мерти. Вроде бы беспечно, но в его жестах всё равно читалось напряжение. — У нас тут кое-что похуже. — Ага, очень дельная мысль, — Яра порадовалась тому, что ирония её прозвучала достаточно едко, — оказаться в компании горы черепов в полной темноте. Это сразу поднимет нам всем настроение и боевой дух. Это уж точно. Разве может быть иначе? — Там есть порт... — очередное, почти робкое поползновение Тигана. Яра закатила глаза. Нужно брать себя в руки. — Сколько нам ещё до Миэрина? Мерти помолчал немного, что-то прикидывая. — Если не собьёмся с курса и сбавим в темноте ход... то, наверное, дня три, но скорее всего четыре. Где-то рядом раздался короткий стон, Яра бросила в ту сторону предупредительный взгляд. Но понимала причину: несколько дней в кромешном мраке посреди моря. Тут любой упадёт духом. Но ведь и темнота никуда не денется, если они все сойдут в ближайшем порту. — Смотрите, Четырнадцать Огней! — крикнул кто-то с левого борта. Как раз в той стороне находилась Валирия. Яра, переглянувшись с остальными, поспешила туда, где уже собирались люди. Что ещё за напасть? — Что такого-то? Сейчас темно, вот их и стало видно лучше, чем при свете, — проворчал Мерти, будто пытаясь успокоить самого себя. Яра зачем-то вскинула голову вверх, чтобы увидеть ряд небесных тел, который тянулся в неизвестность от чёрного провала, проглотившего солнце. Боги. Видимо, именно так и надлежит выглядеть Долгой Ночи. Разве нет? Не об этом ли говорили сказки? Что там мертвецы, Король Ночи? Вот он — первозданный ужас. Врата в бездну, которые находятся наверху. Но Четырнадцать Огней воистину как будто разгорались с новой силой. Ладья шла на достаточном удалении от Валирии, чтобы почти не замечать их сияния, хотя свечение зловещих вулканов, которые никогда не спали, всегда видели путешественники, проходящие этой частью Летнего моря. Никуда от него не денешься. Некоторых алые огни притягивали, и эти люди никогда не возвращались обратно, пропадали навеки. Поэтому-то опытные мореплаватели всегда предупреждали новичков: лучше вовсе не смотреть на пламя, зажжённое некогда божьим гневом. Иначе спасения не будет. Любопытные заканчивают плохо. Валирия сожрёт и не подавится. Даже костей не оставит, чтобы их схоронить. — Что там за город? — вдруг спросила Яра. Ей не нравилось то, что она видела. И сейчас дело было даже не в темноте. — Мы точно не отклонились от курса? Не могли подойти в темноте слишком близко? — Конечно, сказать наверняка не могу, — протянул Тиган, — сама видишь, звёздам до конца веры нет, но курса мы не меняли, идём вдоль островов Василиска. А там, — он мотнул головой в сторону Валирии, — должен быть город Миса Фаэр, но какая разница, как он теперь называется? Камень снова стал тёплым. Яра коснулась его рукой, с силой сжала, точно ища в нём поддержки. Где-то внизу, в море раздался странный звук. Гул? Приглушённый треск? Она не поняла. Огляделась, чтобы убедиться — не почудилось ли ей? Четырнадцать Огней, казалось, разгораются всё ярче, превращаясь в подобие новых звёзд. Наверняка, если подойти к ним чуть ближе, и вовсе ослепнешь от свечения. Море, как Яре показалось, заволновалось, по нему прокатились тревожные волны. Что-то происходило. Остальные тоже это заметили. Остров Черепов они к тому моменту уже миновали, тот окончательно растворился в темноте позади, и ладья двигалась в сторону Горестного залива, продолжая широко огибать Валирию. Ближайшая земля — остров Новый Гис. Хотя говорят, что его больше не существует, верно? Но куда больше Яру волновало другое. Теперь она поняла, что «Чёрный ветер» слегка покачивается на усиливающихся волнах, хотя направление ветра прежде было совсем другим. — О, бог утонувший за нас, — взмолились рядом в темноте, залитой алым сиянием, — прими нас в свои чертоги, если суждено сгинуть в этом мраке. Яра едва не отвесила истово верующему подзатыльник. Нашёл время! Им нужно двигаться как можно скорее и подальше. Пока... пока что? Она не знала, как и не знала, можно ли от этого вообще спастись. Скорее всего, спасения просто не было. Не могло быть. И тогда всё случилось. Всё и сразу. Яра не могла потом с точностью вспомнить последовательность событий. Кажется, они все стали свидетелями, если не второго Рока, то чего-то не менее страшного. Кто-то не выдержал, неистово заголосил, срывая голос до хрипа, и в тот же момент огненный столб такой высоты и силы взмыл вверх, что все разом невольно попятились, прикрывая глаза от нестерпимо яркого после такого мрака света. Столб пламени врезался в то место, где находилось чёрное солнце — или луна? Яра не ведала этому названия. Но даже здесь, стоя на палубе корабля, находясь в почти четырёхстах милях от берегов Валирии, она ощутила опаливший лицо жар. Под сомкнутыми веками мир заливало алым. Что же творилось ещё ближе? Яра не хотела проверять на себе. Этот огонь способен был сжечь дотла целый мир. И мир протяжно застонал, куда-то накренился, море вздыбилось волнами, которые яростно били в тот самый левый борт. Да с такой силой, будто со стороны Валирии двигался настоящий шторм. — Мы сейчас перевернёмся! — Яра не сразу узнала собственный сорванный голос. — Перевернёмся на бок! Слышался грохот — что-то падало, срывалось в воду. «Чёрный ветер» действительно опасно накренился, но почти сразу же тяжело перевалился обратно, тяжело и грузно закачался. Он весь трещал и гудел. Окружающее пространство озарила очередная ослепительная, выжигающая глаза вспышка. За ней последовал ужасающий рёв, точно где-то разом великаны дунули в добрую тысячу боевых рогов. То, что некогда являло собой Четырнадцать Огней взлетело на воздух, неистово плюясь в пылающее небо дымом, гарью, пеплом и магмой. Кажется, вся Валирия превратилась в огненный ад. Яра же только чувствовала и слабо сознавала, что происходит. Море горело. Не вокруг них, слава богу, но горело там, вдалеке. А раньше она никогда не видела столь неистово пылающего моря, словно вместо воды в нём плескался дикий огонь. Мир стонал, кряхтел, трещал, колыхался и гудел. Пах гарью и пеплом. Валирия выдала ещё один злобный, оглушительный, смешанный с трубным рёвом, огненный залп в небо. «Чёрный ветер» снова накренился на один борт, люди принялись рубить канаты и грузы. Море вспенилось, взбеленилось, зашумело. Там, внизу, нарастал гул. Неприятный, страшный гул. Огонь охватил мир. Огонь охватил всё. Яра чувствовала здесь, на борту, его жар. Его дымный запах. В этом пламени была ярость. Была боль. Было отчаяние. Было негодование, копившееся годами. И был ослепительный свет. Когда огненный столб пламени, наконец, истощился, Яра поняла, что на месте чёрной дыры виднеется бледный круг. Знакомый круг солнца. Но тот был слабо различим из-за того, что огонь по-прежнему вздымался до самого неба, а пепел и сажа мешали как следует всё рассмотреть. Кто-то снова закричал. Радостно или отчаянно? Яра не понимала. Ничего не понимала. Всё это походило на нелепый, сумбурный кошмар о Роке Валирии. Но происходило притом наяву — о, в этом она уже не сомневалась. Корабль поворачивался с превеликим трудом, ибо ветер, поднявшийся теперь со стороны Валирии не желал утихать, слегка снося ладью в сторону. Ветер этот дышал жаром и пеплом. Жирные серо-чёрные хлопья летели прямо в лицо. Кое-кто из гребцов заработал ушиб, когда корабль сильно кренило в сторону. Троих выбросило за борт, однако двоих из них сумели выловить. Ещё Яра заметила несколько тёмных пятен на обшивке корабля с левого борта — словно пламя, пусть и такое далёкое, всё-таки умудрилось дотянуться до них самым кончиком языка. О, если бы они оказались чуть ближе, все обратились бы в пепел. Если бы... Но ведь они здесь — и они живы. И нечего строить предположения. — Нам нужно... нужно добраться до суши, — Яра облизнула враз пересохшие губы, чувствуя, что ей жарко. Хотелось пить. Лицо горело. Покрасневшие глаза слезились. — Нужно как можно скорее… — Уходить отсюда, — Тиган. Тот, как ни странно, почти не выглядел испуганным, пусть и был бледен. Не просто бледен — его лицо сделалось почти зелёным в том месте, где кожа оказалась не покрыта ожогами. Наверное, Яра и сама выглядит ничем не лучше. Хотя на щеках виднелись кое-где красные пятна от жара. — Если случилось землетрясение, нам может прийтись туго, — заметил Мерти. Яра кивнула. Почти безучастно. Кажется, способность бояться в ней выжег огонь. — Курс на Горестный залив, — устало велела она. — Не меняйте курс... Смотрите... смотрите на солнце. То и в самом деле висело в небе, как прежде, словно и не было тех нескольких дней тьмы. Плыло, окутанное дымным саваном и пеплом. Яра не думала о том, что огонь попросту уничтожил ближайшие земли — на этот раз, окончательно. Зачем думать, если они и сами скоро в этом убедятся? *** Яра не могла заснуть. Солнце, окончательно сбросившее чёрную пелену, садилось и вставало дважды прежде, чем усталость всё-таки взяла своё. Она нервно ворочалась с боку на бок, металась на простынях, неосознанно сжимая в ладони камень. Обычно камням свойственно тянуть людей на дно, но у Яры складывалось иное впечатление. В особенности после всего того, что она увидела за последнее время. Когда пламя пожрало землю, воздух и море, Яра ощущала толчки не только откуда-то из-под воды, но и в самом камне. Будто он рвался на свободу, или нечто внутри него. Больше это походило, конечно, на слабо ощутимую вибрацию, отдающуюся в груди и пальцах, когда она сжимала камень в руках. Сон же, который спустя долгое время навалился на неё тяжёлым и душным одеялом, очередной раз напомнил о том, как был важен подарок Даарио Нахариса. В этом сне — очередном, таком странном сне, увиденном за время нахождения в море, — Яра шагала по тёмным туннелям, наполненным текучими чёрными тенями. Путь её лежал через коридор прежде незнакомого замка. Усеянный чем-то похожим на сверкающие мелкие ракушки потолок подпирали витиевато закрученные колонны. Камень оказался покрыт скользкими водорослями и мхом. Мраморный пол под ногами усеивал грязный песок, который хрустел под ногами. Яра не понимала, где она и куда направляется. Из окон просторной галереи, по которой она шла, было видно лишь мутноватую тёмную воду, которую то и дело пересекали вспыхивающие яркими огоньками косяки мелких рыб. Они шныряли промеж огромных, растущих во дворе странного замка кораллами. Кораллы эти напоминали деревья, а мелкие рыбы — стаи птиц. Где-то высоко-высоко, сквозь подрагивающую поверхность пробивался разбитый на осколки солнечный свет. «Я под водой» , — мысль эта не казалась странной. Во сне, как это бывает, Яра принимала всё как само собой разумеющееся. Она здесь, она под водой. Возможно, это чертоги Утонувшего бога? Она поднялась по широкой лестнице из сине-зелёного мрамора, стараясь не касаться осклизлых перил. И перед ней выросли огромные двустворчатые двери. На одной створке была изображена русалка, на другой — водяной с трезубцем в руке. Не испытывая ни сомнений, ни страха, Яра эти двери толкнула. Те, пусть и казались тяжёлыми, легко поддались без единого скрипа. Перед глазами её предстал тронный зал — такой огромный, что и сравнить не с чем. Куда там прежнему тронному залу Красного замка. Этот оказался столь велик, что другой его конец терялся в синевато-зелёном сумраке подводного мира. Ещё этот зал был полон — полон мертвецов. И каждый из них, как по команде, обернулся, когда Яра беззвучно распахнула двери. Вот они, хорошо знакомые ей утопленники, хотя и не все они погибли в море. Яра знала и помнила их лица. Отец с размозжённой головой, Эйерон с распухшим чёрным лицом, по всей видимости, тоже убитый дядюшкой Эуроном, сам дядюшка в вымазанной кровью одежде, с лицом, перекошенным в жуткой гримасе безумия и радости. Яра слышала, что его убил Джейме Ланнистер, Цареубийца. Вот недавно убитые во время битвы с людьми Брана Старка её люди с корабля. И вдруг... — Теон! — вырвалось у неё само собой, когда она увидела его в толпе мертвецов, стоявших в зале, у подножия гигантского трона из чёрного камня. — Теон... Впервые за всё время она испытала хоть какие-то эмоции. Ощутила такие реальные, почти болезненные удары своего сердца. Как он здесь оказался, её брат, погибший так далеко от моря, в Винтерфелле? Погиб за чудовище, которое следовало убить, позволить мертвецам, как бы это ни звучало, прикончить его. Ведь они не просто так этого хотели, не просто ради уничтожения истории, как пытался уверить всех Бран Старк. Нет. Не просто так. И Теон погиб, пытаясь этого не допустить, — теперь он здесь, в толпе таких же мертвецов, в странном подводном замке, у подножия трона. Они все, все глядели на неё мутными мёртвыми глазами, а у некоторых и вовсе не было глаз, в пустых глазницах их поселились крабы, из посиневших губ выползали слепые белые подводные змеи, похожие больше на огромных червей. Разной степени разложения и уродливости, они смотрели. А после — распахнули свои рты с выеденными или раздувшимися чёрными языками. Одежда их превратилась в лохмотья, обнажая обезображенные тела. Зелёный, синий и серый мир наполнился кошмарным песнопением, в котором Яра довольно скоро узнала молитву. Молитву из хорошо знакомого ей с детства обряда. Однажды её топили под эти слова, как и положено наследнице Морского трона. Топили по-настоящему, не просто безопасно поливали водичкой, как принято у некоторых теперь на Железных островах. — Мужайся. Из моря мы вышли, в море вернёмся. Открой рот и вкуси благословение бога. — Теон! — Яра, не слушая их больше и ничего не боясь, стремительно преодолела несколько ступеней, отделяющих её от толпы мертвецов. Она бесцеремонно толкала их локтями, чувствуя, как они цепляются своими склизкими пальцами за её одежду. У некоторых из них на руках плоть была объедена до самых костей. — Теон! — она, точно обезумев, рвалась к брату, который был так близко, видел её, но не делал ни шага навстречу. Из его рта тоже доносились эти звуки, сливаясь с голосами остальных мертвецов. — Теон! — Наполни водой свои лёгкие, чтобы умереть и вновь возродиться. Не борись, это бесполезно. Бог, утонувший за нас, возроди рабу твою Яру из моря, как возродился ты сам. — Теон! Теон! — она была рядам. Она вцепилась в его изодранный, перепачканный чем-то липким и чёрным — кровью? — рукав. Мимоходом заприметила дыру в его животе. Но брат её не шелохнулся. Лишь повторял, повторял за всеми и смотрел. — Благослови её солью, благослови её камнем, благослови её сталью. — Теон! Брат! Не умирай, Теон! Не позволяй им! Дядя Эурон вцепился в левую её руку, отец — в правую, и оба потащили её куда-то прочь, вглубь зала, к чёрному трону. — Встань, Яра. Ты утонула и вернулась живой. То, что мертво, умереть не может. — Умереть не может! Умереть не может! Умереть не может! — они продолжали повторять эту фразу, пока Яру тащили к подножию трона, высеченного из чёрного монолитного камня, что вблизи, как оказалось, отливал синим и зелёным. Яра почти не вырывалась, несмотря на отвращение. И всё-таки она вывернулась, закричала снова, в отчаянии: — Теон, пойдём со мной! Я заберу тебя отсюда! Теон! Но он лишь покачал головой, будто, наконец, услышал её. Мёртвые его и оттого страшные глаза показались ей печальными. Он вскинул руку, вынуждая тем Яру всё-таки обернуться. Посмотреть, куда её силой волокут. Чьи-то объеденные рыбами пальцы больно вцепились ей в волосы. И она увидела... увидела существо, которого не было здесь прежде. В размытом подводном полумраке она не могла его толком разглядеть, чему искренне порадовалась. Потому что оно было чудовищным, и оно — было живым. Какая-то антропоморфная, но имеющая при том и рыбьи очертания громадная тварь. Она указала на Яру подобием пальца, который заканчивался длинным, изогнутым когтем. Чёрным, острым. — Вот она. Вот она. Они видят тебя, как вижу я. Прекрасно видят сейчас. Ты должна помнить об этом. Яра закричала, изо рта её теперь вместо крика вырвались лишь пузырьки. Она принялась с новой силой вырываться из мёртвых рук, что волокли её к невероятной подводной твари, что сидела на троне. Вокруг были разбросаны человеческие черепа, покрытые илом, ставшие приютом для крабов и рыб. — Яра! Яра! Яра! — кто-то с силой тряс её за плечи. Тогда она, не видя ничего перед собой, замахнулась. Кулак её угодил во что-то твёрдое. Человек отпустил, выругался. — Твою мать, Яра! Голос этот — живой, настоящий, — заставил распахнуть глаза и закашляться. Ей чудился солоноватый привкус моря на языке. Знакомый с детства. Йодистый запах водорослей щекотал ноздри. — Он забрал его себе, забрал, забрал, — сбивчиво, не помня себя, забормотала Яра, глядя на перекосившееся уже не от негодования, но испуга лицо Мерти. — Забрал Теона. — Яра... — Забрал! Мерти вместо ответа отвесил ей затрещину, желая привести в себя. Голова Яры чуть мотнулась, щёку обожгло, и она невольно прижала к пылающему месту удара прохладную ладонь. Уставилась на своего боцмана не с гневом — с непониманием. — Приди в себя, Яра. Приди в себя. Тебе приснился дурной сон, — увещевал он, осмелившись снова приблизиться. Яра заметила, что губа у него самого успела распухнуть, сквозь лопнувшую кожу выступила кровь. Наверное, это она ему врезала кулаком спросонья, приняв за мертвеца. — Что... что случилось? — она огляделась по сторонам. Щека горела, но боль и правда её отрезвила, окончательно сбила пелену сна. — Ты так жутко вопила, что наверху было слышно. Немудрено после увиденного, — уже тише добавил он. — Ты всё звала... звала Теона. Яра кивнула, потому что всё ещё помнила увиденное. Теперь ею овладело новое неприятное чувство. Она вдруг с удивительной ясностью проснувшегося окончательно человека поняла: то, что произошло в Валирии, пробудило нечто в глубине морской. Возможно, не только там. Взрыв этот потревожил самые основы мира, и теперь так просто эти силы не уснут, не вернутся в свои обители. Ей сделалось не по себе от этих мыслей. — Что снаружи? — буркнула она, отбрасывая в сторону сбившееся, пропитанное потом одеяло. Простыни под ней превратились в смятый комок. Она здорово брыкалась. Тёплый камень льнул к груди, Яра уже привычным, чуть нервным движением ощупала его. Они видят. Видят её? Видят их? Что бы это ни значило, Яра не понимала — это не к добру. — Кошмар, — коротко поведал Мерти и криво улыбнулся. Поморщился, видимо, от боли в разбитой губе. — Ты почти целый день проспала, я не стал будить снова... уж извини. Яра не злилась. Хотя была бы не против, чтобы кто-то вырвал её из этого сна как можно раньше. Она помотала головой. — Что? — не понял Мерти. — Я не злюсь, — пояснила она. — Ты извини, не хотела бить. Думала это... а, неважно, — Яра резко встала, от чего голова слегка пошла кругом. — Пойдём, посмотрим, что там творится. Мерти оказался прав — кошмар. Яра ведь ещё помнила, как выглядела эта местность тогда, когда она впервые направлялась в Миэрин, ведя свой флот к Дейенерис Таргариен. Ноздри её тревожил отчётливый запах гари. Кое-где можно было заметить тлеющий дымок. Яра прищурилась, оглядываясь, и никак не могла сообразить, на что смотрит. Двигались они чуть медленнее, чем раньше, поскольку воды здесь могли преподнести неприятный сюрприз после случившегося, тем не менее... Что такое она видит? — Мы разве не пересекаем Горестный залив? — с недоумением обратилась она к Тигану, который стоял на верхней палубе. Тот хмуро кивнул. Люди суетились, как ни в чём не бывало. Похоже, остальных это на фоне всех событий не слишком встревожило. — Это он. Таким ходом прибудем в Миэрин совсем скоро. Вон там, — он небрежно махнул рукой вправо, — холмы, за которыми Астапор. Скоро зайдём в Залив Работорговцев… точнее, Залив Драконов, — поправился он, криво улыбнувшись. Яра похлопала глазами, ничего не соображая. Это что, продолжение сна? Но нет, вроде бы всё выглядит вполне реальным. Более, чем реальным. Только вот вокруг всё изменилось. Словно темнота забрала с собой часть знакомого мира. — А где... где Валирия? Где остров Кедров? — Яра продолжала спрашивать это словно у себя самой, но не находила ответа. Остров Кедров, как и сама Валирия, был необитаем после Рока, никаких кедров там и раньше не было, однако густой лес на нём всё-таки раньше существовал. Теперь не было ли леса, ни самого острова. Хуже того, с левого борта Яра должна была видеть очертания оставшихся от Валирии островов и прилегающих к ней Земель Долгого Лета... Но море, обманчиво спокойное, будто поглотило и их заодно. Кое-где можно было рассмотреть почерневшую, неровную, точно выгрызенную береговую линию, но и всё на этом. Вместо них осталась пустота, как дырка на месте вырванного подгнившего зуба. — Как это... как это? — не могла поверить Яра собственным глазам. Она сбежала вниз, присмотрелась, ловя на себе взгляды остальных. Они-то уже, поди, смирились со своим открытием. Смирились с тем, что части мира, пусть и опасной, больше не существовало. Да, не было больше Валирии, не было большей части Земель Долгого Лета. Похоже, что-то от них всё же осталось, но не больше четверти от прежних. Будто кусок этот в самом деле выгрызли. Выдернули. И над гладью моря, поглотившей их, всё ещё курился дым. В окрестностях Валирии находились три обитаемых города — Элирия на маленьком одноимённом острове, Толос у подножия Чёрных скал и, глубже на суше, Монтарис на дороге Демонов. Яра и думать не хотела, что сталось с ними теперь. О боги... А Волантис? Может быть, и он снова горел? От мысли этой Яра ощутила, как к ногами приливает жар, а желудок наполняется свинцом. Она бросилась к другому борту. Они как раз проходили по тому месту, где лежал заброшенный остров Кедров. Теперь от него не осталось даже жалких обломков. Мимо ладьи проплывали холмы, за которыми притаился Астапор. Холмы теперь тоже стали чёрными, но Яра, присмотревшись, не без облегчения заметила, что верхушки всё-таки оставались светлыми. Значит ли это, что они закрыли часть залива от огня? Хорошо, если так. Редкие деревья на склонах были, конечно, уничтожены, но это ничего. Могло остаться ещё с прошлого раза. Валирия в последнее время не давала спокойной жизни своим соседям, раз за разом принося бедствия в места, где обитали некогда главные противники валирийцев — потомки Гискарской империи. — Ты проспала, когда мы проходили Новый Гис, — заметил позади знакомый голос Мерти. — Что? — Яра обернулась. — Всё-таки слухи врут и он уцелел тогда? — Нет, — бросил он коротко. — Его тоже больше нет. В том-то и дело. Яра кивнула, вполне этого ожидая, хотя и ощутила при том странную, неприятную дрожь, пробежавшую по телу. Где-то над головой она заметила птицу. Вроде бы чёрную. И ещё одну. И ещё. Небольшая стая пролетала над ними, направляясь, видимо, в ту же сторону. Яре чуть не подурнело. Видимо, заметив её бледность, Мерти удивлённо спросил: — Что ещё такое? Что не так? Просто птицы. — Нет... не просто. Это вороны, Мерти. Ты не видишь разве? — Яра ткнула пальцем в небо. Но сейчас там никого уже не было. — Они... я не слышала, чтобы они водились в этой части мира. — Почему бы и нет? Мне кажется, эти падальщики везде есть, — он так беспечно пожал плечами, что Яре немедленно захотелось отвесить ему оплеуху. Но она сдержалась. После всего увиденного и случившегося, Мерти едва ли испугается воронов. Просто потому что он не подумал ещё об одном: почему вороны, а не чайки, альбатросы или буревестники? Почему они? — Он здесь... он здесь, — одними губами проговорила Яра, пялясь вверх. — Кто здесь? Слушай, ты, наверное, ещё в себя не пришла, а тут ещё такое... Может, тебе снова отдохнуть? — с сомнением покосился на неё Мерти. — Пошёл ты! — Яра таки не выдержала, пнула его по ноге, пусть и не сильно. Мерти ойкнул от неожиданности. — За кого ты меня принимаешь? Лучше скажи — пусть готовят паруса, пусть повесят наше знамя. Я хочу, чтобы Дейенерис, если она и правда ещё в Миэрине, видела, что к ней идут друзья. Знала, что это я. Мерти кивнул и, похоже, с радостью отправился выполнять поручение — что угодно, лишь бы оказаться сейчас подальше от Яры, которая выглядела так, будто действительно была ещё слегка не в себе. Бледная, растрёпанная, с блуждающим взглядом. Ей казалось, что за относительное небольшое путешествие она пережила целую жизнь. И она будет очень зла, если её целеустремлённость не окажется вознаграждена. Астапор, как и остров Ярос, которые они прошли, не выглядели сгоревшими. Это почти успокоило, если бы не проклятые птицы, которые то и дело попадались на глаза. Они уже не столько пугали, сколько раздражали и нервировали. Одна из этих тварей настолько обнаглела, что села на фальшборт, глядя на Яру, чуть склонив голову. Каркнула как-то насмешливо, расправила крылья. — Ты ещё посмейся. Иди-ка сюда, мерзкая тварь, — прошипела Яра, взяла валявшийся на палубе чей-то плоский точильный камень. И, не медля ни мгновения, метко запустила. Удар пришёлся ворону прямо в голову, промеж глаз, размозжив череп. В разные стороны полетели перья и кровь, а птица, перекувырнувшись, упала в воду. — Попала! — Меткий удар, — похвалил Парт. — Меня они тоже раздражают. Откуда здесь их столько взялось? Вчера видел, как несколько таких на чайку набросились. Ну и мерзость. — Хотелось бы и мне знать, что это такое. Но Яра, конечно, знала. Только предпочитала пока помалкивать. По крайней мере, пока они не окажутся у Миэрина. После Астапора последовал Юнкай, который они тоже прошли медленно, чтобы убедиться: со стороны воды город выглядит вполне обитаемым. После этого «Чёрный ветер» устремился вверх по устью Сказадхана. Знамя Грейджоев билось на ветру, и Яра жадно, с замиранием сердца всматривалась вперёд. Корабль вихлял между берегов, пока впереди, наконец, не показалась давно забытая, но такая знакомая гавань. В ней стояли корабли — Яра видела, видела! Несколько кораблей со знамёнами Таргариенов. Когда «Чёрный ветер» бросил якорь недалеко от гавани и Яра велела подготовить лодки, чтобы сойти на берег, она заметила и людей, ходящих по деревянным настилам, — в основном, Безупречных. Их она узнала по сверкающим остроконечным шлемам. Ещё, похоже, там находились наёмники и кое-кто из дотракийцев. Над головой, неожиданно вынырнув откуда-то сбоку, пролетела чёрная тень Дрогона, которой Яра, вскинув голову, помахала рукой. Дракон громогласно взревел. Яра крикнула в ответ: — Привет и спасибо, дружище! Лодка готова? — бросила она уже Парту. — Мы сходим на берег. Дейенерис Таргариен наверняка хочет узнать, кто это прибыл к ним. Яра чувствовала — нет, почти знала, — что она здесь, в Миэрине. Словно между ними теперь пролегла незримая нить, тянувшаяся от самого сердца. Камень мягко пульсировал под одеждой, точно и сам радовался этой встрече. Яра понимала — это не сигнал тревоги, напротив. Похоже, она всё-таки добралась.