ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ

      В королевских покоях жарко топился камин, потому Рэйджу сразу все отчетливо увидела: убивший ее братьев Ророноа Зоро по-животному трахал местного Санджи из Джермы, поставив того на колени прямо на широкой королевской постели. Спальня отца особо не изменилась — высокие балдахины, дорогие фиолетовые шторы. Появился только варвар, который держал крепко за бедро одного из Винсмоуков, чтобы не выскользнул, второй вдавливал его между лопаток в кровать так сильно, что тот вжимался лицом в подушку и едва мог дышать, не говоря уже о вскриках, которые почти полностью заглушались ей. Все тело Санджи вздрагивало от натяжения, было загнуто и заломлено до предела, еще немного — и сломается, а Ророноа Зоро не обращал внимания, наполняя комнату шлепками голого тела о тело и яростным скрипом кровати, куда более громким, чем сдавленные крики того, кому выпало удовлетворять чудовище сегодня.       Губы Рэйджу тронула холодная брезгливая усмешка. Вот и вся загадка, которую силились разгадать братья. Этого Винсмоука не убили не потому, что ошибка-Санджи в этом мире во всем лучше их. Он просто согласился подставляться под член тирана в обмен на жизнь. Учитывая статус короля, ему пришлось участвовать и победить в конкурсе на лучший отсос.       Но для гордых Винсмоуков стать постельным рабом никогда и не могло считаться жизнью, и каждый из них, включая Рэйджу, несомненно предпочел бы сражение до смерти.       Рэйджу уже хотела с отвращением оттолкнуться от стенки, ей не интересно, как топчут слабаков, у нее не такой извращенный вкус, как у ее мертвых братьев. Но ее взгляд задержался из любопытства на Ророноа Зоро. Тогда в зале у нее не было шанса как следует разглядеть того, кто за минуту превратил главный боевой отряд Джермы в фарш.       Внимание сразу привлекал большой шрам на всю грудь до самого бедра — старый, но все равно четкий на коже с ровным золотым загаром. Он говорил о страшных схватках, которые прошел и выжил Ророноа. А то, что каждый его мускул, каждый участок тела были в идеальном поджаром состоянии, от кубиков на прессе до, кажется, надбровных дуг, если их можно выкачать, говорило о том, что эти схватки все еще продолжались, и новый король Джермы всегда выходил победителем. Даже без новых царапин.       Брал то, что хотел. «Справедливо», — подумала Рэйджу, она была исконное дитя Джермы и знала, что сильный всегда получает то, что желает. Ророноа Зоро выглядел опасным убийцей даже когда трахал смиренного Санджи, его лицо было хищным и жадным, едва не обнажались зубы в рыке, как у настоящего дикого животного.       Его лицо стало еще более ожесточенным, когда вдавливающая лопатки рука переползла на шею Санджи, вцепилась в волосы на затылке и резко дернула светлую голову вверх. — Ах! – задыхавшийся в подушке Санджи хватал ртом громко воздух, теперь его прогибало обратной дугой, пока его голову оттягивал назад за волосы садистский король. На секунду Рэйджу показалось, что Санджи сегодня будет убит в конце этого дикого постельного пиршества, Ророноа Зоро сломает ему шею вместе с оргазмом, а она так и останется без обещанной помощи. Впрочем, это ее вина — так беспечно довериться слабому.       Хотя нет, вот Ророноа торкнулся в заломленного Санджи еще раз и откинул слегка голову от удовольствия, кончая. И обнажил крепкие белые зубы. Дикое, опасное животное заселилось в замок Джермы, Рэйджу окончательно стало ясно, что людям он больше никогда не будет принадлежать.       Рэйджу задержалась, со страхом и некоторым восторгом рассматривая беспощадного убийцу. Потому еще смотрела в щели, когда Ророноа Зоро простонал от послеоргазменного наслаждения, вжимая в спазме лицо Санджи снова в подушку так, что тот больше не мог дышать совсем, его пальцы сжимались и разжимались на простыне, но он не мог даже дернуться. Но потом Ророноа Зоро убрал руку, тот выпростал из подушки лицо и жадно глотнул воздух, разгоряченный и тоже потный.       Рэйджу собралась уже со скукой закрыть задвижку перед наблюдательной щелью. Что же, вот такой способ хоть как-то выжить у Санджи в Джерме.       Но случилось внезапное. Ророноа Зоро нагнулся вперед, как созревший и истомившийся колос склоняется к земле, и нежно поцеловал спину своего постельного раба. Прямо в татуировку Джермы. Рэйджу сморгнула от неожиданности и замерла. — Полегчало? Ты такой тихий, — прошептал кровавый король прямо в спину и слегка потерся о татуировку щекой. Ласковый шепот в спину неприятно кольнул что-то внутри Рэйджу, словно обнажал ее слабости. А она не любила свои слабости.       Грубо сжимавшая бедро Санджи рука теперь поглаживала его, хотя отпечатки пальцев явственно краснели на бледной коже. — Ммм, — Санджи повернул голову к камину, потому в его свете было отлично видно, как он блаженно жмурится и приминает щекой подушку, поуютнее устраиваясь. — И вовсе нет, с чего мне быть напряженным. — Ну да, конечно, — Ророноа отпустил наконец его бедра, и те медленно распрямились на простыни. Сам он проложил едва заметными касаниями губ цепочку из поцелуев до шеи Санджи. Опустился поверх него всем телом, укрывая собой целиком и уткнулся носом в волосы над шеей. — Я погорячился? — прошептал он так, что Рэйджу пришлось изо всех сил прислушаться. — Что убил их сразу, как только увидел? Ты не зол? — Рэйджу удивилась, вопрос был не про недавний грубый секс.       Санджи лениво попытался поднять руку и дотронуться до зеленых волос, но сил не хватило. Рука сдалась и без сил упала на покрывало, где ее тут же нашла загорелая рука Ророноа. Тот сцепил их пальцы замком, прижимаясь плотнее губами к волосам на затылке. — Нет, я не могу злиться на тебя за это, — пробормотал сонно Санджи, — После того, что сделали те Винсмоуки… ты вернулся домой и они снова здесь, снова угрожают твоим близким. Я бы спятил. Я никогда бы не смог злиться на тебя за такое, Зоро, К тому же, ублюдок собирался обидеть Козетту. — О, ну да, если Козетту, то все понятно, — с легкой обидой Ророноа укусил за затылок любовника, и тот коротко хохотнул. — Это большой удар для беременной. Я был в порту, не успел перед сном спросить, как она. Думаешь, с ней все в порядке? — О, ну давай, валяй. Пойди среди ночи к ней в спальню, справься о здоровье. Ее муж забьет тебя ножкой от табуретки, и мне даже нечего будет возразить. — Что поделаешь, я люблю Козетту, — хитро ухмыльнулся Санджи. — Обожаю, когда ты, лежа в моей постели, признаешься ей в любви, — Ророноа раздраженно сдавил Санджи и прикусил кожу на его шее. Санджи тихо засмеялся.       Этот беспечный смех смешал все мысли Рэйджу, словно линза, через которую она смотрела на мир, вдруг пошла мелкими трещинами, а как смотреть дальше — было не ясно.       В Санджи не было страха, он легко обнажал беззащитную шею, а Ророноа мог в любой момент сломать или прокусить ее, но Санджи не выглядел настороженным. У Рэйджу тоже были любовники — отличные экземляры, но и речи не шло, чтобы она так подставлялась перед ними в постели или позволяла им оставаться после секса. Слишком опасна подобная уязвимость. — Я придумал еще один вариант имени для ребенка, — просмеялся Санджи. — А еще Козетта сказала, что надеется, что я присмотрю за ее детьми, если с ней что-то случится! — У них вообще-то отец будет, Матиас сам с этим справится, — Ророноа продолжал лежать на Санджи и поглаживать пальцами его пальцы — контраст загара и светлой кожи в каждой точке соприкосновения двух тел. — О, думаешь мне придется растить ребенка вместе с Матиасом? Как супружеской паре? — Серьезно?! Ты готов жениться на черт знает ком, даже на вдовце Козетты, но не на мне?! — Ророноа даже приподнялся немного на постели, чтобы укоризненно посмотреть на хитрое лицо Санджи. — Что поделаешь, ты же король. — Это опять мой недостаток!       Санджи приоткрыл глаз, прогоняя приятную полудрему, и лениво повернулся на спину, чтобы лежать лицом к лицу с нависшим над ним недовольным королем. Рука все же коснулась его лица и тренькнула золотыми сережками, которые Рэйджу только что заметила. Она как губка впитывала крупицы информации: Козетта королева, но у нее есть муж, от которого и было зачатие. Это потому что Ророноа Зоро не любит женщин, но ему нужна официальная супруга? Или потому что Санджи посмел ему отказать? Посмел… Тысячи вопросов всплывали в ее голове, и она теперь уж точно не собиралась прекращать слежку. — Ты же знаешь. Король Зоро не может связаться с Винсмоуком, другие страны давно слюнями капают на наши ресурсы. Они точно используют это, чтобы совершить освободительный переворот ради народа Джермы и все такое. — Мне это не нравится, — чудовище неожиданно детским жестом ткнулось щекой в ладонь Санджи. — Ебаные принцессы осаждают меня. Строят мне глазки, лезут мне в кровать. — Стоп, что? — ласково гладящая рука Санджи остановилась, пальцы зажали ухо с серьгами. — Какие такие принцессы лезут тебе в кровать?! — Ну, на том острове, куда ты меня послал, — скривился Ророноа, но уха не выдернул. — Ты сам меня туда выпихнул, а теперь еще и недоволен. — Ай, ай! Злюка!       Ророноа Зоро ойкал и позволял трепать себя за уши, как котенка. А еще Рэйджу уловила: это Санджи послал его, а король Зоро повиновался, и теперь его отчитывают за промахи. Каждая крупица знаний была как прозрение. — Принцесса Тофу залезла к тебе в постель? — голос Санджи вдруг стал тихим и бесцветным, сжатые пальцы сами ослабли и отпустили чужое ухо. — Ты ведь с ней не… это ведь не вылилось в международный скандал? — зачастил он сбивчиво, — Потому что Джерма… — К черту Джерму, Злюка! — Ророноа прижался лбом к завитой брови. — К черту принцесс. Тебе не стоит волноваться из-за принцесс, ты же знаешь это, — он опустил голову еще ниже, прижимаясь ртом к уху любовника. И зашептал что-то тихо-тихо, одновременно поглаживая светлую макушку рукой. Рэйджу вся превратилась в слух, пытаясь выхватить, что же это за тайна, которую даже обнаженными в постели только шепчут. Но еле выхватывала отдельные слоги «мой», «лю», «ебя», и то, как краснеет смущенно ухо Санджи.       Рэйджу за стенкой ощущала себя странно. Не потому что подслушивала чужие любовные свидания, а потому что Ророноа Зоро был чудовищем, способным тремя ударами катаны уничтожить половину военной мощи Джермы. Но Санджи был расслаблен, Санджи понукал им без страха не угодить властному любовнику. Ророноа мог взять что угодно силой, но Санджи словно не было до этого дела. У Рэйджу никогда не было ничего подобного, и в глубине души ей хотелось узнать, каково это — не бояться оказаться слабее, а оказаться, и все равно — не потерять власти.       Когда Ророноа снова выпрямился над любовником, Санджи лежал под ним смущенным и растопленным, поднес руку к лицу, пытаясь скрыть невозможно затопивший его румянец. — Придурок с королевским самомнением, — пробурчал он, только разжигая в Рэйджу любопытство, какие слова мог нашептывать этот убийца, что так легко жонглировал эмоциями Санджи. — Гроза этикета и белых ковров. — Вот ты Злюка! — засмеялся король. — Ты все еще злишься за ковер, я сказал же, что куплю новый. — Я любил тот ковер! Но теперь даже после чистки буду думать о трупе Ниджи на нем, — Санджи делано надулся и отвернулся в сторону. — Поверить не могу, что ты пнул меня за ковер. Ты такой Злюка. — Так что с принцессой Тофу? — с деланным безразличием буркнул он. Глыба Ророноа горестно вздохнул. — Эта девка весь ужин строила мне глазки. А потом я пошел спать в комнату, которую мне дали. Просыпаюсь ночью, а она чисто нагишом ко мне в постель лезет. А волосищи длинные, белые, я чуть не заорал. Давай, говорит, укрепим союзы наших государств. — А ты? — быстро и как-то безэмоционально спросил Санджи. — За ухо ее в коридор выволок. Крику-то было. — Ты таскал принцессу за ухо?! — А что ты мне предлагаешь?! Трахаться со всеми, кто лезет мне под одеяло, ради мира во всем мире? — Ророноа потрепал по волосам надутого любовника. — Все обошлось. Ее папаша-король долго извинялся, она сама так придумала, дурная девка. Я ему сказал, что все путем, я привычный. Когда Луффи стал королем пиратов, к его мечнику еще больше девок в гамак лезло, только успевай утром переворачивать их на пол, — теперь он гладил лицо Санджи, провел большим пальцем по пластырю. — Ты правда думаешь, он не знал? Думаешь, это не он ее подослал? — нахмурился Санджи. — Мне плевать. Не болит? — касания щеки были такими аккуратными, словно Санджи был сделан из одуванчиковых соцветий, дыхни слишком сильно — улетит. — Это просто ссадина, Зоро, — отмахнулся Санджи, податливо жмурясь в руках Ророноа. — Ублюдок Ниджи хотел унизить, а не убить Козетту, а мне достался ее удар. — Я про плечо, которое ты скрыл. Тонцо мне рассказал, — промурчал Ророноа. И глаза Санджи вспыхнули протестующим огнем. — Тц! Этот доктор не умеет держать язык за зубами! — Что, мистер врун не любит преданного своему королю горожанина? — хохотнул Ророноа и вдруг сполз с любовника и сел, совершенно обнаженный, на кровати. Тело поблескивало в свете камина, загорелые ноги бесстыдно широко расставлены, открывая уже расслабленный член. У Рэйджу бывали невероятно хорошо сложенные любовники, но никогда такие, где каждая мышца выкачана не ради красоты, а ради одной цели — быть орудием убийства. Она не могла позволить взять к себе в постель кого-то опасного. — Я сказал ему, что это не стоит беспокойства, — пробубнил разоблаченный Санджи. — Ага. Поэтому, наверное, забыл взять успокоительное снотворное у него. — Черт. Есть хоть что-то, о чем он не сболтнул? Мне не нужны успокоительные. Они больше не будут мне сниться, все хорошо. — Ага. Как же, — Ророноа потянулся к тумбочке, свет от живого огня красиво очертил его напряженные мышцы сбоку. Рэйджу находила силу и власть красивыми, и тело Ророноа были воплощением этих двух стихий.        Он взял маленький флакон и вытряхнул из него перламутровую жемчужину пилюли.  — Вот, лично мне занес. Он приходил потом в замок осмотреть Козетту. Только после того, что в нашей гостиной увидел, так сказал, что половину обратно себе отсыпает, чтобы нормально уснуть. Но вторую половину тебе передал, ага. — К черту, я больше не принимаю это дерьмо! — бунтовал Санджи. — У меня утром куча дел в порту. Я должен опросить свидетелей, видел ли кто-то Винсмоуков, и не началась ли паника. — Ну нет! Меня столько не было дома, а ты опять собираешься сбежать с рассветом? Тем более после сегодняшнего! — Ророноа повернулся к Санджи, и Рэйджу думала, что сейчас-то он его проучит, чтобы не зарывался на своего хозяина, а выполнял команду «к ноге». Даже любимый раб все равно должен помнить свое место. — Да ничего толком и не случилось! — воинственно заявил Санджи. — Да ну? — Ророноа склонился низко-низко над его губами, так чтобы слова, слетавшие с губ, ударялись о чужие. — Ну да, — как-то просящее прошептал Санджи, жадно глядя на Ророноа. Тот вдруг улыбнулся, обнажая между зубов большую перламутровую пилюлю. На секунду Санджи замялся и смущенно отвел глаза в сторону, облизал губы, но в итоге решился, и подался вперед, открывая рот, чтобы Ророноа положил пилюлю в его рот поцелуем.       Руки наконец расцепились из обиженной позы, устремились в зеленые волосы, лаская загривок…. любовника. Рэйджу вынуждена была это признать, как бы обидно ей ни было — Санджи был слаб, но его в разы более сильный любовник не смел проявить против него и каплю власти. Что это за ощущение, когда тебе не обязательно доказывать силу, но при этом власть добровольно приносят к твоим ногам более могущественные противники? Рэйджу испытала зависть.       Вдруг позади нее раздался металлический стук, и она испуганно обернулась. Она пропустила убийцу, заглядевшись на любовников?! В небольшую дверцу-лаз, проделанную внизу двери в комнату, сунулась пятнистая кошка. Она замерла, заметив Рэйджу в комнате, и неприязненно ощерилась, готовясь зашипеть.       Рэйджу быстро вытащила кинжал — если животное будет шуметь, то выдаст ее, потому от него придется избавиться быстро и тихо. Несколько секунд кошка дыбила шерсть, так и не решаясь ступить внутрь окончательно, а затем попятилась назад и скрылась за дверцей. Рэйджу перевела дух и поспешила вернуться к прослушиванию королевских тайн.       Прижалась к щелям в стене и чуть не отпрянула в испуге. Ророноа Зоро стоял предельно близко — прямо напротив нее, около камина, можно было разглядеть и оттенок зеленых глаз, и безупречную мощную спину. Он стоял вполоборота и наполнял бокалы вином. — Сейчас дам запить, лежи, не хочу, чтобы до второго раза из тебя все вытекло. — Ты отвратительный извращенец, — закатил глаза на заднем фоне на постели Санджи. И выловил момент, украдкой сплюнул большую пилюлю в ладонь и спрятал под подушку. Ророноа налил один бокал из мутной бутылки какого-то крепкого купажа, во второй плеснул немного вина и разбавил его водой. — А ты какой-то задумчивый, ты думаешь о них? — пробормотал Зоро, пока Рэйджу, боясь дернуться и привлечь движением внимание, разглядывала вблизи его сильные бедра, как лениво ходила мышца под ровной кожей. Рэйджу выбирала себе любовников из натурщиков, которые позировали для статуй военных и титанов, но сами не обладали ни боевым навыком, ни властью. Ророноа Зоро был первый, обладавший всем этим, и обнаженный перед ней. Воплощение королевских желаний и стремлений.       Рэйджу выросла в Джерме, она любила власть и умела ей наслаждаться. Ее братья тоже, с тем лишь отличием, что у Рэйджу остались живы и остальные чувства, и самым сильным в последние годы было одиночество.       Санджи из этого мира позволял самому земному аватару духа войны притаскивать к его ногам власть и могущество. По сути, он управлял и Джермой, и пугающим всех Ророноа Зоро, и неважно было, что он слабее, Санджи мог позволить себе быть слабым. Головокружительное ощущение.       Рэйджу испытала зависть. — Вроде того, — протянул наконец с кровати Санджи. — Как думаешь, в каждом ли из миров они опасны? Ведь судьбы складываются так причудливо… Быть может, не все Винсмоуки в итоге жестокие ублюдки… — Я не намерен проверять, — оборвал его вдруг резко Зоро, Рэйджу видела, как потемнел взгляд и сдвинулись брови. И даже испугалась немного его гнева, но Санджи и ухом не повел. — После всего того, что сделали Винсмоуки здесь. Они явились второй раз, и сразу напали на тебя. Хватит, появись тут третьи или четвертые, я не дам им даже минуты! Они не посмеют даже взглянуть на тебя! Пусть улепетывают и ищут понимания в других мирах. Моя цена за недоверие им выплачена на сто лет вперед. — Хм, — Санджи задумчиво рассматривал свои ногти. Он спрашивал о Рэйджу, и она поняла — Ророноа Зоро убьет ее, стоит только Санджи заикнуться, что она жива и скрывается в замке. Не может быть и речи, чтобы раскрыться. Санджи может и управляет этим чудовищем, но при словах о Винсмоуках у Ророноа Зоро словно у быка наливаются глаза кровью, и он не слышит и не видит никого. — И как ублюдки попали на остров? Я не видел там сраных джермовских кораблей. — Разузнаем завтра утром, — отмахнулся Санджи, не желая касаться опасной темы Рэйджу.       Ророноа Зоро наконец взял два бокала и направился по мягкому ковру, который устилал всю комнату, к своему любовнику. Рэйджу оставалось смотреть на широкую спину, хотя взгляд постоянно съезжал ниже, а в мысли лезло, почему его ягодицы такие же загорелые?       Ророноа подал бокал, и актер Санджи сделал вид, как с трудом проглатывает с водой большую пилюлю. Рэйджу понимала, что он обещал навестить ее до рассвета, потому не может позволить себе снотворного.       Ророноа опять склонился к своему любовнику. — Помочь тебе уснуть покрепче? — Ты великолепен в поисках синонимов к «поебаться», — легко толкнул его в лоб Санджи. Ророноа поймал его руку и завел за голову, чтобы припасть без препятствий ртом к ключицам. — Королевское облуживание, — пробормотал он, спускаясь поцелуями вниз до живота. Всего через пару секунд Санджи прекратил любое сопротивление и выгнулся под Зоро, грудь его быстро вздымалась при каждом касании губ. Все к тому и шло, но глаза Рэйджу все равно расширились от удивления, когда новый властитель Джермы взял в рот и принялся отсасывать у Санджи.       Ошибки Санджи. Стертого из ее мира, как позорное пятно, Санджи.       Сильный берет от слабого все, что пожелает. Слабый дает и повинуется, такова его участь. Если ты по ошибке счел себя сильным и был непокорен, ты умрешь. Но в этих королевских покоях все было иначе, все переворачивалось с ног на голову в этой Джерме. И Санджи владел и ей, и Ророноа Зоро. Жестоким чудовищем, старательно отсасывающим слабейшему из Винсмоуков.       К тому времени, как Санджи натянулся, как тетива на луке, и «выстрелил», расслабляясь спазмами, как колеблется тетива после выстрела, в горле Рэйджу успел скопиться большой комок зависти, который было не проглотить.       Потому что она была рождена с чувствами и сохранила их, а среди огромного вороха чувств встречаются и зависть, ревность, томление, алчность, ущемленное тщеславие и жажда превосходства.       Ророноа уже пристроился между ног Санджи, чтобы войти в него второй раз за вечер, но тут снова раздалось тихое металлическое постукивание. Рэйджу нервно оглянулась, наглая кошка отвлекала ее от созерцания воплощения мощи, но в лазе никого не было. — Шипучка! — раздалось из-за стены, и она опять вперилась глазами в дырки. Санджи пристал на локтях и упирался коленом в грудь жаждущего любовника. — Впусти ее сначала. — Серьезно? Сейчас? Тебе зрителей не хватает? — Ророноа говорил о кошке, но Рэйджу на секунду испугалась, что разоблачена. — Тебя не было неделю. Она, может, тоже скучала. — Да конечно. Держу пари, твой кошак втайне мечтает пережить меня и тогда уже самой захватить Джерму, — Ророноа ворчал, но покорно встал с постели, открывая взгляду Рэйджу даже больший, чем она ожидала от такого верзилы, стояк. Он раздраженно протопал из поля ее зрения, скрипнула тяжелая дверь. — Проходи, дьявольское отродье. Спорим, что она считает, что мой стояк — это традиционное для нее приветствие. Сколько раз я с ним отпирал этой блядской кошке! — Ха, ха, скоро у тебя начнет вставать всякий раз, когда она скребется в дверь. Даже на кухне. Шипученька! — на кровать короля, в поле зрения Рэйджу, запрыгнула недавняя пятнистая кошка, одна из задних лапок у нее оказалась металлическая. Рэйджу узнала тонко сделанный Джермовский протез, вот откуда металлический стук. — Иди сюда, моя придворная фрейлина, — Санджи принялся гладить тут же бухнувшуюся ему под бок кошку. — Ну нет! Это реально извращение, она не будет с тобой в обнимку во время ебли! — раздраженный Ророноа взял кошку под грудь, та попыталась изогнуться и лениво цапнуть его, но он, судя по всему, уже был опытен и успел бросить ее на ковер перед камином. — Тиран и узурпатор, — показал язык Санджи. — Любитель ебаться при кошках. Если остановимся в тавернах, будем кошку в номер просить, а то это ты уже без нее не можешь? — ехидно добавил Ророноа и вернулся на кровать, раздвигая ноги Санджи. — На чем мы остановились?       В этот раз Ророноа был аккуратен, он бережно размеренно двигался, нашептывал ласковые глупости любовнику, царапающему в порыве страсти его спину.       Ничего похожего с тем, как он брал Санджи в первый раз. И все равно это казалось Рэйджу невероятным. Как запрокидывал стонущий Санджи голову назад, обнажая совсем незащищенную шею. И как Ророноа слегка прикусил ее и поцеловал, и ни капли страха или скованности не появилось в движениях Санджи.       Он был полностью беззащитен, но власть была у его ног. Он был слаб, и это прощалось. И где! В ничего не прощающей Джерме.       На фоне всего этого Рэйджу было особенно мучительно одиноко стоять и подглядывать за чужой свободой.       Она сидела на кровати, так и не поспав до рассвета, когда в комнату тихо вошел Санджи. Приложил палец к губам: не шуми. Рубашка была вчерашняя, с низким воротом, и было видно, как вся татуировка цифры шесть на шее покрыта засосами. — Ну, что ты решила? — спросил он, вдруг смутившись и наматывая на себя какой-то большой грубый шарф. Он запутался в нем, и несколько секунд тот плотно закрывал его зрение. Рэйджу могла сделать с ним что угодно, но он не боялся. — Мне ведь нужно еще взять еды в дорогу, если… — Не нужно. Отведи меня в порт. Там корабль. Я уплыву.       Она тоже жаждала не бояться. Она жаждала власти. У нее было время обдумать план.