ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ

      Санджи был на верху блаженства, когда Зоро брал его. Да, его все еще слабое тело с трудом вытерпело побег на палубу и было измождено, наслаждение он получал куда более важное — душевное. Когда Зоро наваливался на него так, когда держал так крепко, что невозможно было не то что вырваться — пошевелиться, насколько непоколебимым было обладание, с Санджи всегда слетали все тревоги. Зоро сам этого хочет, не оставляет Санджи даже шанса на сомнение или вину. Зоро заявлял, что Санджи может думать что угодно, но он — принадлежит ему. И Санджи это устраивало.       И еще Зоро целовал его. А поцелуи куда сокровеннее секса, куклу для удовлетворения плотских желаний никто бы и не вздумал целовать.       С души Санджи слетел огромный камень, который придавливал его все тяжелее с каждым часом, что на корабле появился конкурент Завитушка. Он может сомневаться сколько угодно, но Зоро хочет его. И берет.       В последний раз Зоро брал его настолько яростно собственнически после того, как застал Винсмоуков в дворцовом зале и перебил их. Тогда Санджи ощущал себя под королем настолько защищенным, тем, кого оберегает непоколебимая воля Короля Джермы, что даже потерял бдительность. Он так расслабился, что купился на план Рэйджу.       Он распластался под навалившимся на него Зоро, твердое тело вколачивалось в него с бешеной яростью поршня, и ощущал себя легким и слегка опустошенным. Счастливым. Он не помнил, что кричал и стонал в наслаждении, даже не от физического возбуждения — это был оргазм от облегчения и свободы.       А потом они лежали рядом друг с другом, кто знает сколько времени, и молчали. Зоро не спал, Санджи чувствовал это по руке, перебирающей локоны его волос. И сам старался не заснуть, напитываясь минутами блаженства. Зоро выбрал — его! Так Зоро занимается сексом только тогда, когда жаждет владеть им целиком и всегда.       Тьма опять ужалась до мелкого еле заметного пятна в углу. Плевок больше не приходил во снах с момента, когда Санджи повстречал его в коридорах Джермы. Быть может, это было прощание, он отпустил Санджи, и вечный страх рассеялся.       «Ты тоже скоро исчезнешь навсегда, потому что я никогда не вернусь в темницу, тебе не на что надеяться. Зоро спас меня через миры, он не позволит мне снова оказаться в подземелье», — угрожающе зыркнул Санджи в плохо освещаемый лампой-кораллом угол.       И отвел взгляд. Она больше не стоила ни капли его внимания, даже потеряла голос. Он еле заметно улыбнулся и обнял руками Зоро. Точнее — его обнаженное мощное бедро. Сам Санджи лежал на смятой королевской постели без сил. А полностью нагой Зоро же сидел на ней, прислонившись спиной к стене, его рука неспешно ласкала голову Санджи.       Санджи хотел поцеловать Зоро, но никаких сил подняться в расслабленном теле не было. Потому он прижался губами к голой коже бедра, погладил рукой по его внутренней стороне — горячее и гладкое, словно Зоро вольный дикий жеребец. Чтобы продлить удовольствие обладанием Зоро, он повел рукой выше — по внутренней части бедра до паха, погладил внутренний сгиб ноги около покоящегося члена. — Давай еще, — прошептал он в горячее бедро, сил делать это самому не было, но Санджи был не прочь, чтобы Зоро еще раз грубо овладел им.       Зоро в ответ перестал его гладить и замер. Санджи продолжил поглаживать нежную кожу между ног, чуть ли не мурылкая от удовольствия. Совсем никакого чувства самосохранения. — Ты еще слишком слаб, — наконец сдавленно выдавил Зоро. — Твое тело еще больно.       Санджи чуть не засмеялся. Какое ему было вообще дело до его тела? Счастье было куда важнее. Если бы на базаре обменивали счастье за куски тела, Санджи бы таскался туда каждый день. Отщипывал от себя по куску и выкладывал на весы. Зачем ему мизинец, если его можно обменять на счастье с Зоро? Зачем ему пальцы ног, мочки ушей, сами уши. Он ходил бы туда день за днем снова и снова, пока не выторговал бы себя всего без остатка кусками. Вот что Санджи думал о своем теле и счастье. — Какая разница, — промурчал он. — Если боишься меня ранить, я могу сделать сам ртом…       Рука переползла на член Зоро, погладила аккуратно, стараясь вызвать ответную реакцию. Санджи все еще был безнадежен в отсосах, особенно по сравнению с виртуозным Зоро. Того скорее умиляло старание Санджи. Правда за прошедшие годы пару раз в запале Зоро жестко отымел его в рот, как раз после истории с пиратами и Джек, когда Санджи кинулся сломя голову искать похищенную девочку по кораблям. Тогда из глаз лились слезы от того, как давил член на горло, воздуха едва хватало. Зоро может сделать так еще раз, Санджи понравилось. — Нет, — рука Зоро жестко перехватила его за запястье и отвела прочь. — Тебе надо отдыхать. — Да ладно тебе, теперь-то не строй из себя праведника, — уютно захихикал Санджи. Его тело ломило от усталости и измотанности, но ему нравилось думать, что это ломота от веса навалившегося на него беспощадно Зоро, а не от отравления левитом. Когда Зоро уже вернет руку на его макушку? Санджи устал ждать!       Но рука вместо этого поднялась вверх, легла на глаза Зоро, скрывая выражение глаз. — Я… не должен был этого делать. Это безумие. Что на меня нашло? — хотя глаза были скрыты за ладонью, Санджи заметил, как кривится презрительно рот Зоро. И напрягся.       Он поддался порыву и теперь жалеет, что изменил тому Завитушке наверху. Мерно счастливо стучащее сердце тут же заколотилось бешенной дробью, мозг лихорадочно заметался.       Но он ведь целовал Санджи, значит — видел перед собой его, а не замену. Это же хорошо, правда? Значит, Зоро еще на распутье. Значит, у Санджи еще есть шанс. Завитушка манит своим великолепием, но ведь Санджи верой и правдой служил королю и Джерме столько лет, был безотказным и полезным любовником. Такое не выбрасывают сразу в урну, правда? Или потому Зоро и мучается, что долг велит ему остаться с Санджи, а сердце корит за измену Завитушке? — Да я почти здоров, — соврал Санджи. — Моему телу такое раз плюнуть. Мне не больно.       Сказал и тут же прикусил язык. Как часто нормальные люди успокаивают своего любовника, что им не было больно, когда они занимались сексом? Такой вопрос вообще не встает! — Больно… — глухо повторил Зоро, и Санджи понял — он выдал себя с потрохами. — Зоро, я сам хотел, — он сильнее обхватил ногу Зоро, боясь, что тот сейчас испарится из его объятий. Но это не помогло, Зоро рывком сбросил ноги с матраса, вырываясь из оказывается до жалкого слабой хватки Санджи. Вот тебе и механическая рука от Джермы. — Прости, Злюка, я не хотел, — бормотал Зоро, он быстро натягивал на себя штаны и футболку, нервно провел рукой по волосам. — Поспи пока, я сейчас. Ты должен отдыхать. — Нет, Зоро, — по-детски уцепился Санджи пальцами за ремень штанов. — Это все глупости. Ты можешь, когда пожелаешь… Зоро наконец повернулся и посмотрел на Санджи диким взглядом. Тот испугался, что опять ляпнул что-то не то. Но ведь Зоро может заниматься с ним сексом, когда захочет, Санджи будет только рад — это не верно? Когда перестало быть верным? На Ковчеге? После появления Завитушки. — Мне надо проветриться. Я… — Зоро опять тер усиленно лицо ладонью. — Я быстро. Я не должен был… Что на меня нашло…       Он резко встал и вырвался из слабых пальцев — опять ускользнул от панически хватавшего его Санджи. Бросил на него последний дикий взгляд и бросился вверх по лестнице, было слышно, как тяжело топочет он по ступеням. — Зоро? — в панике позвал Санджи. — Подожди!       Он скатился с матраса, но неудачно — упал плечом, а не на руки, зашипел от боли. Тело после страсти Зоро болело и двигалось с трудом, оно и так сегодня работало на пределе — уже на вылазке на палубу. Но страх и адреналин придали Санджи сил. Только что все было хорошо, просто упоительно! Он не может проиграть сейчас, он должен закрепить успех, остаться рядом с Зоро! — Зоро, Зоро? — снова в панике позвал он, заглядывая в темноту ведущей вверх лестницы.       Он стянул с кровати зеленое кимоно. На подоле было пятно от вытекшей из Санджи спермы. Они занимались сексом прямо на кимоно, Зоро просто распахнул его и стянул с плеч Санджи, не отвлекаясь на то, чтобы скинуть одежду на пол. А потом Санджи лежал на нем в блаженстве, позабыв обо всем. Но другой одежды тут внизу не было, он даже забыл спросить Зоро, где его одежда.       Торопливо запахнулся в кимоно и пополз вверх. Стреляло в пояснице, на висках выступил пот. Он правда сегодня слишком перенапрягся, но если беречь себя, то завтра окажется, что беречь было не для чего. — Зоро? — отчаянно позвал он в закрытую дверь наверху. Еще столько ступеней… Санджи боялся, что сил на подъем не хватит, так быть может Зоро услышит его. Куда он пошел? Просить прощения у Завитушки? Зоро был так разбит осознанием, что трахался с Санджи… — Пхе-хе-хе, — по спине проползла орда холодных мурашек, когда молчавшая все это время Тьма расхохоталась там внизу, в своем углу. Она просто давилась от смеха все то время, что Санджи ликовал в своем превосходстве над ней. Она все знала наперед.       Санджи пополз еще отчаяннее, он уже преодолевал эту лестницу, сможет и сейчас. Худые колени больно стукались о деревянные ступени, но осталось еще три, две…       Он толкнул дверь рукой прямо с пола, все еще стоя на четвереньках. Та не поддалась, и Санджи бездумно толкнул ее еще раз — он слишком ослаб для тугой двери? Он сел и привалился к ней плечом, надавил всем весом. Ноль движения.       И тогда паника вмиг заполнила его до макушки, затмила остатки разума, как шипение радиоэфир.       Заперто.       Зоро запер его, потому что он снова пленник трюма на Ковчеге, а настоящий Завитушка на свободе наверху.       Наконец-то ты все понял. Он приходил потрахать пленника, как раньше. Все теперь как раньше. Добрые старые деньки. — Нет! Нет! — заколошматил слабо Санджи руками по двери. Нащупал ручку, проворачивая… замок не поддался. Нужно просто его взломать, раз плюнуть… Он забыл ложку! Был так напуган побегом Зоро, что забыл спрятать ее в рукав кимоно.       Санджи нервно зыркнул вниз ступеней. Ему показалось, что слабый зеленоватый свет внизу моргнул и стал словно тусклее, поглощенный Тьмой. Она разрасталась там внизу до своих, изначально огромных размеров. Занимала положенное ей место, как Санджи вернули на его.       Пленника для траха из трюма. — Иди ко мне, ты не будешь одинок, я скучал… — прошелестела Тьма голосом мертвого Франа. Безумие снова забирало Санджи, и он затряс головой, словно его можно было вытряхнуть. — Он жив! Я видел! — отчаянно крикнул в нее Санджи, заставляя себя вспомнить тепло и уютный свет каюты Франа из мира ПолЗоро. — Конечно, я тоже «жива», — заливистый смех Козетты. — И теперь ты увидишь меня только такой! Ты больше не вернешься к той мне! — Заткнись! — рявкнул с хрипом Санджи. Свет внизу лестницы стал совсем тусклым, мигнул два раза, казалось, что темнота и тени с каждым миганием поднимаются на одну ступень выше.       Санджи завизжал и поджал ноги. Он вскочил, забывая про усталость, и принялся колотить изнутри дверь. Ни о каком возвращении за ложкой не было и речи, хуже, если он не вырвется отсюда прямо сейчас, Тьма поднимется из трюма за ним, как потоп. И затопит паникующую крысу.       Руки его слабо стукались о дверь изнутри, он помнил с прошлого раза, какая дверь плотная и тяжелая. Словно специально сделана для пленников. За спиной зашуршало, и Санджи в ужасе заскребся — еще слабее, но часто и хаотично. — Пожалуйста, Зоро! Ты же обещал! — когда он стал таким слабаком, что стал не просто верить обещаниям, но и взывать к ним? — Надоеда?! — приглушенный голос из-за двери. Санджи встрепенулся и припал к двери всем телом, словно так чужой голос смог отогнать темноту. — ПолЗоро? Ты там?! Ты можешь отпереть дверь?! — Что?! Она заперта?! — снаружи покрутили ручку. Тьма остановилась в нескольких ступеньках, она не любила чужаков. — Да, ты можешь отпереть ее? — прокричал Санджи. — Я должен спросить ключ, погоди… — Нет, не уходи! — взвизгнул Санджи, и тут же осекся, ПолЗоро примет его за психа. Но он должен сначала казаться нормальным, чтобы тот выпустил его. ПолЗоро наивный, он ничего не понял даже после корабельного журнала. Но если он уйдет, Тьма тут же поглотит Санджи и лишит последних капель рассудка. А безумного Санджи легче будет списать со счетов даже доброму Завитушке.       Молчание. — ПолЗоро? Ты там?!       И после еще одной бесконечной паузы: — Да. — У тебя есть вилка? Или проволока, чтобы вскрыть замок? — опять прижался щекой к деревянной двери Санджи. Представил, как ПолЗоро стоит там на палубе — живой и настоящий. Нет, нет он не выдумал этот голос от страха, он выдумал бы Зоро. — Или просунь их в щель, тогда я сам… — Что? Нет. Погоди… отойди от двери!       Санджи покосился назад на лестницу, сглотнул и отступил на полшага, чтобы не сойти с первой ступени. — Хорошо, — соврал он. И тут же снаружи кто-то сильно ударил дверь, судя по точке удара и глухому стуку, ПолЗоро пытался выбить ее плечом. Санджи понадеялся, что здоровым.       Несколько ударов сменились ужасной тишиной. — Черт, не поддается… — пробубнил ПолЗоро. — Не оставляй меня здесь! — выпалил Санджи, снова становясь жалким. Это был плохой знак — он терял рассудок. В выполнение обещаний и смысл криков и мольбы верил только совсем глупый, недавно попавший в подземелье Санджи. Тот, который и умер там в агонии, а родился новый, умеющий выживать. — Да тут я! Погоди, отойди опять! — бурчал ПолЗоро. И Санджи опять просто остался стоять на первой ступени, пусть лучше его убьет дверью, чем он спустится в прежнюю жизнь трюмного раба хоть на шаг. Стоит ему ступить — и Тьма схватит и уволочет за лодыжку, хохоча, ударяя Санджи затылком о край каждой ступени.       В секунду раздался громкий лязг, и дверь ухнула, проседая. Санджи увидел тонкую полоску бледного предрассветного света. ПолЗоро точным движением через тончайшую щель перерубил запирающий замок.       И вдруг света стало много, ослепительно, хотя было раннее хмурое утро. Потому что ПолЗоро резко распахнул дверь и залил им все содержимое трюма, вымывая от ног Санджи Тьму, загоняя ее прочь вниз по лестнице.       ПолЗоро стоял напротив с катаной и тяжело дышал. Санджи смотрел на него так же ошалело и безумно и дышал точно так же прерывисто. — Я… не знал, когда можно уже зайти поменяться книгами… — вдруг смущенно проговорил ПолЗоро, как бы объясняя, почему он единственный не спит и ошивается около двери в трюм. Единственная рука у него была занята, потому корабельный журнал был заткнут за харамаки.       Санджи пялился на него дикими глазами, словно не понимая больше человеческой речи. Свет, воздух, пространство. Он больше не пленник. — Потому я проходил мимо и услышал какой-то шорох, — еще более смущенно продолжил ПолЗоро и вернул меч в ножны. Но когда он снова поднял взгляд на остолбеневшего Санджи, оба его глаза распахнулись от шока.       Он смотрел на бордовые пятна на шее Злюки, подаренные совсем недавно Зоро. На то, как они переползают на грудь, видную почти целиком через плохо запахнутое кимоно. На следы зубов рядом с большой татуировкой цифры шесть.       Санджи совсем забыл о всех тех следах любви, что привык прятать под высокими воротами и дорогими рубашками.       ПолЗоро, как в трансе, шагнул вперед и протянул руку, чтобы коснуться присползающего ворота кимоно у шеи Санджи. Санджи покорно стоял под обрушившейся на него свободой. И ПолЗоро беспрепятственно отогнул ворот, чтобы в немом ужасе увидеть синеющие отпечатки чужих пальцев. Взгляд на инстинктах метнулся на руки — тут же выхватил такие же отпечатки на запястьях Надоеды. — Кто сделал такое… — в ужасе пробормотал ПолЗоро, уже зная ответ. Кто единственный из Зоро имел право видеть больного? Кто не допускал к нему никого — ни других Зоро, ни Завитушек? Кто не желал, чтобы Надоеда поднимался наверх.       Вспышка воспоминаний заставила Зоро резко сжать ладонь на вороте Надоеды. Те же самые метки, синяки и укусы по всему его телу, скрытому под бедняцким женским платьем. Он тогда решил, что Надоеда сбежал из борделя, в котором над ним издевались. Услужливая память почему-то выдала лицо Надоеды, он с грустью говорил: «Эти метки… оставил мне на память человек, которого я больше не увижу. Которого я очень любил».       И вот они снова по всему его телу. — Не смей! — сильный удар по руке вышиб Зоро из воспоминаний. Он дернулся и увидел перед собой того самого Зоро, что приплыл за Надоедой. Ужасающего и жестокого. Самого сильного Зоро, посадившего Надоеду в трюм от чужих глаз. В руках у него почему-то было ведро с теплой, исходящей паром водой, в котором плавала губка. — Зоро, — перевел на него безумный взгляд Надоеда. — Зоро, Зоро. Ты случайно закрыл меня. Ты нечаянно, да? Ты забылся и ошибся, да? — его взгляд не фокусировался, смотрел на хмурящегося одноглазого Зоро и одновременно — сквозь него. — Да, да, прости, я случайно. Тебе нельзя вставать! Особенно сейчас. Тебе нужно отдыхать, пойдем.       И ПолЗоро не успел даже и слова вставить, как Король Зоро подхватил свободной рукой Надоеду, прижал к себе, примостил голову на плечо и бросился вниз по лестнице в трюм-лазарет.       ПолЗоро только и успел видеть большие, полные невыразимого страха глаза. Такие, каких не было ни у одного Завитушки на этом корабле — точно в цвет предрассветного млечного тумана. Белое, как снег, лицо Надоеды смотрело немигающе вверх и все удалялось в темноту трюма, на самом низу лестницы Надоеда вскинул вперед руку, словно цепляясь за падающий из дверного проема свет, а потом совсем за поворотом.       «Которого я очень любил».       Все сложилось одним резким отрезвляющим хлопком. Почему Зоро об этом не задумывался ни разу? Король Зоро присматривает единолично за Надоедой, потому что это его Санджи! Все Зоро приходят на Ковчег за Санджи для себя. Просто Зоро считал себя и Надоеду не форматными, не вписывающимися в их шаблоны. Было совершенно естественно, что если он взошел на корабль не за Завитушкой, то значит и Надоеда — тоже вне этого правила.       Эти синяки и укусы. Это полное ужаса лицо Надоеды, увлекаемого снова на дно корабля без права протеста. Эта запертая дверь, к которой другим Зоро даже подходить запрещено.       За минуту ПолЗоро повзрослел на несколько лет, точно как после потери руки и смирения с этим фактом.       Король Зоро прибыл за Надоедой через сотни миров. Но вот только как же сильно той самой «Джерме» из дневника нужно было бежать, чтобы суметь скрыться от этого Зоро за тысячу миров на умирающем острове?