ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ

— Солдаты! Они в порту! — Санджи метнулся было в коридоре первым защищать защитников Джермы, но Зоро ступил в сторону, широко развернул плечи и преградил ему путь. — Ты куда собрался? Я сам с ними разберусь. А тебе нечего там делать в такой одежде. Доктор запретил.       Санджи скрипнул зубами, нервно поглядывая на дверь из кухни. Но медленно кивнул. — Хорошо. Просто я волнуюсь за солдат. Ситуация со Страшилой… — Не повторится, — не утруждая себя дальнейшими объяснениями, Зоро поспешил прочь. Грохот второго залпа заставил и всех остальных высыпать следом в коридор, а затем в главный зал. Зоро вышел из главных ворот, но не стал степенно ждать подъемника, чтобы сократить время. Он разбежался, прыгнул и стремительно заскользил по обледеневшему серпантину неширокого спуска из замка. В этом бешенном почти полете он выхватил катаны, закусывая одну между зубов. На сунувшихся в порт пиратов несся вооруженный Демон Ист Блю, или, скорее всего, уже демон Всех Морей. И не было сомнения, что он обрушится на них горной лавиной, не притормаживая, чтобы разобраться в степени вины разбойников. — Нападение?! — в общий зал подтянулись Смех с ПолЗоро, заставляя молча наблюдавших за спуском Короля через открытую дверь разом обернуться. Грохот услышали все обитатели замка.       Смех двинулся через весь зал прямиком к воротам. — Ты куда? — спросил его Санджи. — Во время атаки на город все солдаты должны организовать оборону. Защита гражданских — первостепенная задача, — пробубнил Смех. — Стой! Твоя задача — чинить руку ПолЗоро, времени в обрез. Ты все равно не прибудешь туда раньше Зоро, а когда он там — солдатам работы не останется. Лучше вот что… — Санджи оценивающе посмотрел на замявшегося посреди зала ПолЗоро. — Раздевайся. — Чего? — ПолЗоро чуть фальцетом не пискнул от неожиданности. — Хах, — сказала Козетта. — Не строй девицу, мне нужна твоя теплая одежда! Джерма не может заявиться в город в шелках! Давай меняться, когда тебе такое хорошее кимоно перепадет еще? — Санджи напирал на ПолЗоро, и он отступил на шаг, стыдливо оттягивая вниз рубашку, словно тот пытался ее задрать. — Н-не хочу я ходить, как одалиска, — проблеял он.       Козетта хрюкнула. — Во-первых, что за книги ты читаешь, что знаешь это слово, — прищурился Санджи. — Во-вторых, я что по-твоему, одет как наложница. — Н-н-нет, — замотал головой ПолЗоро, но он так усердно натягивал поплотнее вниз свою рубаху, что было ясно: на самом деле, да.       Санджи цыкнул, но не стал тратить время на упрямца. Он обернулся к доктору Тонцо. — Доктор! Сколько стоит ваша одежда? Во временное пользование, конечно. Или навсегда, некоторые тут считают, что ваша жена будет в восторге от такого подарка, — расплылся он в улыбке. — И не подумаю давать вам одежду для нарушения моих же предписаний, — доктор был непрошибаем. Он уже просовывал руку в рукав теплого полушубка. — Тем более, я сам спешу в порт. Криштоф днями пропадает у солдат вместе с Джек. Я волнуюсь о нем. — Я проведаю вашего сына! Вы же знаете, только я смогу приказать солдатам защищать его во что бы то ни стало… — не унимался Санджи. Но доктор глянул на него ничуть не впечатленным скучающим взглядом. — Король Ророноа сильнее всех солдат. И это еще одна причина, почему я не буду помогать нарушать его запреты.       ПолЗоро тут же навострил уши и отпустил край рубахи. Он размышлял, не стоит ли ему и правда отдать свою одежду, чтобы Надоеда вырвался из своей дорогой тюрьмы. Но с другой стороны — Надоеда рвался прямиком в заварушку. — Санджи, почему вы не попросили обменяться со мной. Я бы даже доплатила, чтобы посмотреть, как вы явитесь в порт на схватку в женском платье, — фыркнула Козетта. ПолЗоро стремительно покраснел, но никто этого не заметил, кроме Королевы. — Ах, в крайнем случае, я бы прибег и к этому. Но тогда репутация Короля будет подвергнута опасности. Ведь все знают, что я живу в замке, а значит — это король Зоро выряжает со скуки чертову Джерму в пышные платья. И еще бог весть что, — вздохнул Санджи, одетый в более дорогие шелка, чем некоторые наряды королевы.       ПолЗоро снова нахмурился: в умирающей Джерме Надоеда бегал под снегом в женском платье. И хоть они были вечно голодными и замерзшими, никто не командовал, что ему носить, и дозволено ли появляться на улицах города.       Снова раздался грохот, на этот раз другой — не взрывной, как от пушки, а дребезжащий, как от разрушения чего-то большого и цельного. Санджи засуетился, из зала порт было видно плохо, но Зоро должен был быть уже там. — Вынужден откланяться, в порту и правда могут быть раненые, — кивнул Тонцо и с позволения Козетты нырнул в холодный воздух утренней Джермы. — Раненые, — Санджи нервно прикусил ноготь на большом пальце. Он метался мимо камина туда-сюда, и шелковый халат красиво вздымался на поворотах. — После того, что случилось со Страшилой, как я могу просто покорно ждать, не зная, что с портом… Оранжерея!       Он вскрикнул так внезапно, что ПолЗоро икнул, но тут же проследил за взглядом запрокинутой головы Санджи. Тот смотрел на дверь на втором ярусе галереи, которая вела в остекленную оранжерею. Дорогое прочное стекло позволяло наблюдать за происходящим в городе, как из аквариума. Хотя бы так он будет видеть все, а не томиться в безвестности.       Он вихрем взлетел по лестнице, пробежал мимо запущенных кустов роз и пожухлых грядок. Козетта кое-как старалась ухаживать за растениями в отсутствие владельца, но все ее старания рано или поздно приводили к гибели несчастных, таланта к садоводству у Королевы не было никакого. Сейчас остались живы упрямые розы, да и то потому что Королева была занята с дочерью и единоличным управлением страной. Оранжерейный сад приобрел вид слегка дикого разросшегося сада, колючие ветви склонились на тропинки, цепляли шипами тонкий шелк одежды.       Санджи продрался через него, тут же припадая к стеклянной стене, силясь разглядеть хоть что-то в заснеженном порту. От перепада температуры и влажности стекло запотело, а потом быстро покрылось инеем. Санджи дышал на него, но холод упрямо стягивал маленькие просветы. — Это что — зеленый сад зимой? Блядские колючки! — ПолЗоро продирался к нему, путая тропинки с засаженными розовыми кустами клумбами. Санджи хмыкнул, наблюдая за его отчаянным танцами на одной ноге. Ветки роз словно тянулись за штанинами ПолЗоро, чтоб покрепче уцепиться. — Да, это зимний сад. Доктор сказал, что мне нужно больше солнца. Но зимой в Джерме холодно, а здесь тепло, — он повернулся опять к заиндевевшему стеклу. — И я могу проводить много времени под солнечными лучами в этом саду.       Зоро наконец добрался до него и стоял позади, тяжело пыхтя от схватки с розовыми кустами. — Отсюда хорошо виден город, — пояснил Санджи, пялясь в побелевшее ровным слоем инея стекло.       ПолЗоро ничего не говорил, только стоял за спиной и сопел ему в макушку. Санджи поспешил продемонстрировать виды из оранжереи ПолЗоро, он принялся отогревать дышками кусочек стеклянной стены. Но его дыхание перестало быть таким горячим, не могло больше разогнать льда. И Санджи приложил к стеклу руку в попытке отогреть щелочку для просмотра города. Иней не особо стремился расступаться и под его ладонью. — У меня металлические вставки. Потому руки такие холодные, — извиняющимся тоном пробормотал он. — Сейчас, погоди.       Ладонь Зоро легла поверх его на обледеневшее стекло. Горячая и большая, она тут же прогрела замерзшие из-за наледи руки Санджи до металлических костей. Он охнул и замер, наблюдая, как из-под пальцев Зоро разбегается по стеклу мокрое тепло таянья, а в просветах инея можно разглядеть кусочки внешнего мира. — Спа… спасибо, — пробормотал Санджи, чувствуя свою руку пойманной под единственной рукой Зоро. Тот молчал и стоял позади него, все так же сопя в макушку. — Отсюда можно увидеть, что творится в городе… — По мне так — птичья клетка, — сказал вдруг ПолЗоро. — Какая клетка? — не понял Санджи, повернул голову, понял, что из-за руки на стекле ПолЗоро навис над ним слишком близко, почти вплотную. Потому Санджи смутился и отвернулся обратно — смотреть вперед на расползающийся под рукой ПолЗоро оконный лед. — Это — птичья клетка. Ее построили, чтобы ты мог смотреть из нее на внешний мир. — Ты просто мастер драматизировать, — пробормотал Санджи немного смущенно. Он попытался поймать выражение лица ПолЗоро хотя бы через отражение в оттаявшем стекле, но зацепился взглядом за наконец более ясную картину порта. — Он топит ебаный корабль! — А? — спросил ПолЗоро, и от его дыхания колыхались волосы на затылке Санджи. — Пиратский корабль, у нас был уговор, хорошие корабли в хозяйстве пригодятся. И что мы имеем?! — Санджи засуетился, но рука ПолЗоро и не думала отпускать его и позволять дергаться, она прогревала его до самой ладони, и он не чувствовал холода стекла. — Потопил всю шайку — и дело с концом, ты же хотел, чтобы быстрее было ради солдат, — сказал Зоро. — Теперь ты на его стороне, — негромко пробормотал почему-то смущенный Санджи. — Я бы поступил точно так же, — просто пояснил Зоро, но при этом его пальцы на стекле сдвинулись, легли между растопыренными пальцами Санджи. Тот ощутил себя пойманным в капкан, он не мог обернуться и не столкнуться лицом к лицу к ПолЗоро. — С нападением пиратов? Эй, я считал тебя более рациональным, — выдавил скованно Санджи. — Я не про пиратов. — А?       Посреди зимы в цветущей зеленой оранжерее, заросшей колючими розами и шиповником, как леса вокруг замка Спящей красавицы, Надоеда в его дорогом шелке ничем не был похож на того тощего психопата в платье, что пролез в его рыбацкую хижину через пол и всучил Зоро обгоревшие картофелины. Эти два человека не могли были быть одним и тем же. Не должны!       Однако не глазами, а сердцем ПолЗоро узнавал Надоеду в любом обличье. Он никогда не нуждался в тесной близости с другим человеком. Всегда достаточно сильный и уверенный, чтобы для общения найти себе веселого собутыльника в очередной таверне и не вспомнить потом его в странствиях ни разу. Но трагедия с рукой сначала сделала Зоро уязвимым, а потом заставила впервые признать перед кем-то свою уязвимость и принять от чужака помощь, которую было ничем не искупить.       Сам того не желая, ПолЗоро испытывал к Надоеде особое, интимное чувство близости, словно перешагнул черту уязвимости, которую не в силах был преодолеть ни с кем больше. — Если ты так часто болеешь, ты не должен жить в этой вечной зиме, — сказал он прямо в темечко Надоеде. — Но здесь Джерма, солдаты, горожане… — неуверенно оправдывался тот. — Этот холод и пасмурное небо убивают тебя. — Да нет же. Зоро построил оранжерею… — Но не увез тебя на солнечный остров. Он командует тобой, что тебе носить, куда ты можешь пойти. Но не увозит тебя в теплый остров, где ты можешь свободно ходить под ярким солнцем, — рука ПолЗоро выпустила прижатую к стеклу ладонь Санджи только лишь затем, чтобы перехватить ее полностью и сжать, согревая, в своей ладони. — Он остается на этом острове, потому что здесь везде снег. Здесь он может посадить тебя за стеклом под колпак, как птицу. Потому что на зеленом солнечном острове ты можешь улететь. — Ты снова неверно все понимаешь, — как-то сбивчиво протестовал Санджи. — Раз он приказывает тебе, то мог бы повелеть жить в тепле. Но он этого не сделает, потому что ему важно не чтобы ты был здоровым, а чтобы ты был в его клетке. — Я же сказал, ты ни черта не понимающий ребенок! Разве я не велел тебе прекратить! — Санджи не выдержал и взбунтовался. Он развернулся, игнорируя то, что ПолЗоро крепко держит его руку в своей руке. И оказался прижатым спиной к морозному стеклу, с заведенной над головой рукой. Лицом к лицу с ПолЗоро.       Он нахмурился, вечно эти Зоро выше его. Дерзко поднял подбородок и уставился прямо в лицо непривычно двуглазого Зоро, обычно он спорил так только со своим, одноглазым Зоро. ПолЗоро же ничего не говорил, просто молча пристально смотрел на него, не думая ослаблять хватку.       «И он еще Зоро в авторитарности обвиняет», — мелькнуло у Санджи в голове, но он не злился, этот Зоро был юный и вспыльчивый. Если бы Санджи не умел прощать, то они бы не смогли по-настоящему подружиться после избиения за то, что он Винсмоук. — Сколько крови! — раздался голос Козетты в главном зале и грохот тяжелой двери. Санджи дернулся и с трудом вывернулся. ПолЗоро не сразу позволил его руке высвободиться, чтобы Саджи смог углядеть в быстро затягивающийся инеем просвет море и кусочек порта. Они отвлеклись на какую-то чушь и проворонили половину схватки! — Зоро вернулся! Я должен расспросить про раненых! — он выскользнул в сторону вдоль стены от ПолЗоро, не желавшего отступать, и легко запрыгал между шипастыми ветками, прокладывая себе безопасный быстрый путь из оранжереи. ПолЗоро зачертыхался сквозь кусты вслед за ним. — Слава королю Ророноа! — Долгие лета защитнику Катана-Джермы! — Ура! Король Ророноа — лучший из королей! — осмелевшая толпа поверила, что с пиратами покончено, и выбиралась с дружными прославлениями защитника острова.       Зоро мрачно кривился и раздвигал зевак плечами, спешил обратно в замок. Он возвращался назад с той же тяжестью на сердце, с какой покидал замок. Он думал, что защита порта порадует Злюку, Злюка же любит Джерму. Это будет как цветы подарить, только — убить пиратов. И тогда, быть может, Злюка перестанет только и делать, что болтать про ПолЗоро.       Пираты не ожидали, что их придут крошить с таким ярым энтузиазмом, даже чуть не дали деру, побросав половину матросов на берегу. Зоро не мог позволить своему «букету в подарок» уплыть. Он запаниковал и потопил корабль. Злюка не обрадуется. А может, сказать ему, что он потопил корабль показательно, чтобы все узнали, что Король снова в замке и бандитам сюда лучше не лезть? Звучит очень дальновидно и политично.       Зоро бы еще мог оправдать корабль, но только он так торопился поскорее вернуться назад, нарезая пиратов на скорость, что выронил где-то чертову книгу! Любимую книгу Злюки, которую тот чуть не дал почитать мелкому однорукому ублюдку. Сам Зоро узнал о ней через ластик, путем обмана наивного Злюки, потом еще искал в библиотеке. А этому «щеночку без лапки» Злюка сам ее пропихивал. Это было…       Пугающе. Когда Зоро спрыгнул с тонущего корабля на пропитанный кровью песок и тяжело выпрямился, стряхивая с себя те капли крови, что еще можно было стряхнуть, он, наконец, признал свои эмоции. Все происходящее в замке было пугающим, а бояться Зоро не умел.       Потому он был зол, раздражен и вспыльчив. Груб со Злюкой. Но все это была лишь маскировка того, что Зоро на самом деле чувствовал.       То, как Злюка восхищен, что ПолЗоро любит читать, — пугающе. То, как он заботится о нем каждую минуту, — пугающе. То, о чем они с ПолЗоро тихо шепчутся, а Зоро не может расслышать, — пугающе. И то, что ПолЗоро никогда не насиловал Злюку, представляя от отчаянья кого-то другого, — было пугающе.       У ПолЗоро гораздо больше прав на симпатию Злюки. Вот только Зоро не сможет его отдать. — Сколько крови! — его встречала Козетта, и это тоже было пугающе. Так страшно, что внутри разгоряченного Зоро застыла кровь, — он ожидал увидеть взвинченного от ожидания Злюку. — Зоро! — сверху мелькнуло бледное лицо Злюки, он свесился с перил неподалеку от входа в оранжерею. На сердце посветлело на одну секунду, и тут же рядом со Злюкой к перилам прилип ПолЗоро.       Он стоял так близко, что их плечи соприкасались, — такой интимный жест, который Злюка, высокомерный Принц Джермы, не дозволял никому, кроме Зоро. И они были вместе в оранжерее. Злюка показывал могилу матери? Какие откровенные речи они там вели, которых Злюка удостоил Зоро только годы спустя? Или это были секреты, которыми тот никогда бы не поделился именно с Зоро?       Кинжал ревности опять больно полоснул по сердцу. Потеря книги была словно дурным предзнаменованием, вестником катастрофы, которая точно случится. Если Злюка будет выбирать, разве у него нет прав выбрать того, кто не брал его на грязном матрасе, как пленника, или пьяным со скуки, потом приказывая выметаться из королевской спальни?       У ПолЗоро больше прав на любовь Злюки. А долг чести Зоро — отпустить его, если Злюка пожелает.       Если он любит Злюку — он должен. Любить человека — это позволять ему быть счастливым, позволить ему полюбить того, кто изначально был добр… — Мне надо побыть одному, — Зоро не был уверен, что у него хватит сил. — Я схожу помедитировать у камня, — это было невыносимо.       Он не может смотреть, как они даже стоят рядом. Как тянется Злюка к другому человеку. Если он будет смотреть, случится что-то нехорошее, Зоро не отпустит, он принудит Злюку быть его…       Зоро почти бежал по коридору прочь, насквозь замка к камню Завитушки. Он будет медитировать день, два, — до самого прибытия Робин! Не думать о том, как близко стоят рядом ПолЗоро и Злюка, выбежав из оранжереи, а между ними витает какая-то маленькая общая тайна. Иначе он сорвется, и кем он станет? Снова тем, кто принуждает Злюку. — Зоро! — выкрик Злюки словно стреножил его. Он хотел бежать дальше, но остановился и низко опустил голову. — Что случилось? Ты весь в крови, и тут же уходишь к морю. Ты не ранен?       Голос Злюки полон беспокойства, такая забота тоже ощущалась незаслуженной. — Нет, — медленно проговорил Зоро, стараясь не оборачиваться и не смотреть на своего Злюку. — Но почему ты… Зоро, расскажи мне, — голос был ближе. Злюка в мягких шелковых туфлях двигался бесшумно, но Зоро ощущал кожей, как голос Злюки звучит все ближе. — Не подходи! — рявкнул Зоро, понимая, что пугает Злюку. Но так даже лучше, он не знает, сможет ли себя контролировать. Что станет последней каплей, переломившей его благородные намерения.       Злюка замер. — Зоро… поговори со мной, — прошептал Злюка почти за спиной, от чего у Зоро пробежали мурашки, — Если кто-то погиб… Джерма справится. Просто покажи мне, что ты цел, и я не буду навязываться.       Пальцы робко коснулись его спины. — Все живы, — рвано каркнул Зоро и дернул плечом, скидывая руку. — Кроме пиратов. Оставь меня уже!       Он знал, что больно отталкивает Злюку таким поведением. Но одновременно — спасает от себя. От того, у кого уже не будет сил отпустить. Молчание за спиной затянулось, но Зоро не находил в себе сил уйти первым. Он надеялся, что Злюка его послушается.       Наконец за спиной вздохнули: — Хорошо. Тогда я буду в мастерской помогать настраивать руку, чтобы помочь ПолЗоро. Он хочет тоже развить чувствительность. Он хочет ощущать, когда касается чужой кожи.       Перед глазами у Зоро потемнело.