Запрещённый рок-н-ролл.

      Проводит пальцами по нежной молочной коже, слегка надавливая и чувствуя под ними хрупкие ребра партнёрши. Буквально вдалбливает её в холодную стену, шепча на ушко всякие пошлости. Но выпитый обоими алкоголь просто растворяет их в пьянющем разуме, вернее в его остатках. Она хватается пальцами за камни, пытаясь зацепиться за них, но лишь сдирает лак с кончиков ногтей. Входит в неё полностью, прильнув горящими губами к шее. Тысячи мурашек расползаются по её дрожащему в экстазе телу, словно ударяя легким током. Воздух вокруг них сильно накалился, начиная плавить холодную каменную стену. Эта страсть всегда сводила их с ума, бросала из крайности в крайность, заставляла гнуться под плеткой её власти и бесконечно растворяться в ней. Сжимает в ладонях её грудь, ласкает пальцами твердые соски, отчего Вик сладко стонет и прижимается к нему всем телом, словно один лишь он способен удержать её в бесконечном потоке горячего воздуха. Однако сам Дамиано был не менее горячим, чем этот проклятый воздух. Выдыхает ей прямо в ушко и шепчет о том, как она сегодня горяча и раскрепощена. Несколько грубых, быстрых толчков, и его сперма горячей струёй стекает по её бедру. Рычит ей в шею, скользя рукой по груди. Блондинка ловит жидкость пальчиками и блаженно вылизывает все до последней капли. Смеётся и поправляет на себе платье, словно ничего и не было. Дамиано одним движением разворачивает её к себе и прижав к стене, глубоко и страстно целует её в губы. Вик притягивает его к себе за шею и снова целует. Их губы двигались плавно, но быстро, вводя обоих в новый возбуждающий транс. В котором так легко потеряться, так легко забыться и раствориться. Она назло ему стонет прямо в губы, лаская себя за грудь. Обоим снова сносит крышу новой волной возбуждения, как будто ещё пару каких-то минут назад их не достигал мощнейший оргазм. Дамиано впускает язык ей в рот, ласкаясь с её. Даже в поцелуе они были как жертва и маньяк. Он брал её своим напором, животной страстью и доминированием. При том не требовались ни слова, ни жесты, ни прикосновения. Один лишь безумный взгляд и страстный поцелуй. До сумасшествия нравилось то, как она беспрекословно подчинялась ему, утопала в его бесконечных поцелуях, творила невесть что, отдавая себя полностью его страсти и грубости. Поцелуй все больше и больше наполнялся возбуждением, страстью и грубостью. И Вик в очередном сумасшедшем порыве ловит его запястья и разорвав поцелуй, начинает облизывать их. Лижет, разглядывая его исподлобья. Дамиано напрягся, оглядываясь по сторонам. От этого Вик стало так забавно, что она почти смеялась вслух. Брюнет терял контроль над ситуацией и состоянием спутницы, утопая в недоумении. — Позволь зализать мне все твои раны, — страстно шепчет она, не сводя с испугавшегося Дамиано глаз. — Ты что творишь? — Сквозь зубы процедил Дамиано, резко выдёргивая руки из-под её губ. Вик продолжает смотреть на него с легкой насмешкой, изводя Дамиано вновь и вновь. Его кровь снова бурлила под напором её голубых глаз и несравненной ухмылки. Ему казалось, что ещё секунда, и он просто взорвется от напора извергающейся внутри злости в перемешку с остатками возбуждения, гуляющего где-то рядом. Но блондинка не собиралась сдаваться, взяв откуда-то столько смелости, самоуверенности и напора, что едва не сшибла самого Дамиано с ног. В какой-то из случайных моментов теряет контроль над собой и мёртвой хваткой цепляет её за шею. Но выражение лица Вик не поменялось ни на секунду. Она лишь становилась ещё более горячей и безумной под приливом крови к щекам. Дамиано давит рукой на шею, почти лишая голубоглазую воздуха. — Я знаю все! Все знаю о тебе и твоей старшей подружке, которая и подсадила тебя на наркоту, а потом сбежала как последняя шлюха! — Сипела Вик, не собираясь сдаваться ни на минуту. — Торкио. Убью. Он отпускает руку, и Вик скатываясь по стене, падает на пол. Слабость в ногах не даёт ей возможности встать, в горле неприятное першение, да и перед глазами все плыло. Она хватала воздух грудью, пытаясь прийти в себя. Но как только ей удалось это сделать, то Дамиано уже не было в поле ее зрения. Трёт шею, которую чуть не сломал её агрессивный любовник и возвращается в зал, стараясь сохранять спокойствие как будто ничего и не было. Отрывает большую виноградную ягоду и отправляет в рот, присматривая себе бокал с шампанским. Казалось, выпито было так много, но опьянения все не было и не было. Блондинка рассматривала женщин в изящных платьях и мужчин, собравшихся в круг с бокалами. Все выглядели так торжественно и элегантно, а внутри неё билось что-то очень мощное, жаждущее какого-то нового экстрима. Вот она замечает проходившего мимо хозяйки Итана. Она хватает его за запястье и что-то шепчет в ухо. В ней все ещё была неограниченная власть и она все ещё чувствовала себя здесь самой главной. Что ж, она по праву могла ей быть. Но по мнению Вик совершенно не заслужено. Невозможно построить счастье на чужой крови. Она так хотела мести, что в воздухе был слышен скрежет ее зубов. И чем больше девушка сверлила Каролину взглядом, тем сильнее ей хотелось вонзить крепко нож в спину. Именно этого она заслуживала. Блондинка осторожно, еле держа своё рвущееся тело, шла к ним. Красноволосая коснулась шатена ладонью, и он кивнув, собрался уходить. Но Вик взяла его за руку и повела за собой. В этом здании просто огромные холлы и коридоры, можно было играть в прятки целую вечность. — Ну и долго ты ещё меня будешь прижимать к углам, Вик? Просто скажи, что тебе нужно и все. — Устало говорил Итан, что-то вычитывая в своей тетради. — Я сказала Дамиано все, что узнала от тебя. Теперь он ищет и хочет… — Торкио, как славно, я тоже тебя ищу. — Задумчивый голос Давида из темноты напугал обоих. Вик выдохнула, отходя на какое-то расстояние, чтобы не стать чьей-либо жертвой. Дамиано медленно подходил к другу, считая каждый шаг. Блондинка вдруг так яро представила себе все его ощущения. Это жгучее дыхание, обжигающее лёгкие. Эта сила, с которой он сжимал кулаки, желая вместить в них всю злобу и ненависть. Скрежет зубов и обуви о голый камень. Безумные мысли и пьяный разум. Голубоглазая сглатывала слишком громко, лишь драматизируя все происходящее. Ей так хотелось растаять в этом воздухе, убежать с этого «бала» и больше никогда не сталкиваться с этими ненормальными, которых здесь сегодня собрали. — Мы, кажется, договаривались на счёт неё. — Ты меня извини, конечно, но сейчас твоё время выступать. — А я не буду. И пусть эта… Каролина делает с тобой все, что хочет. — Ты издеваешься? Тебе проплатили по двойной ставке, оплатили дорогой костюм и страховку, был оплачен также каждый твой репетиционный час, а теперь ты смеешь так со мной поступить? — А как ты со мной поступил?! Вик шагнула между ними и повернулась лицом к Дамиано, пытаясь унять его пыл. Брюнет выдохнул, хватая ее за предплечья. Его взгляд говорил о дикой ненависти и неизбежной мести. Эти два слова буквально горели в его расширенных зрачках. Вик мягко провела ладонью по его плечу и взяла за руку. Тогда Дамиано совсем успокоился и покорившись ей, ушёл. Блондинка пыталась найти угол, где бы они могли остаться одни и обсудить все. Но Дамиано так не считал. Ему не нужна была исповедь, он не нуждался ни в каких раскаяниях и уж тем более ни в каких оглашениях тайн прошлой жизни. Вик шла, оглядываясь по сторонам. Незаметно для него, взяла со стола новую выпивку и пристроилась на пуфике в коридоре недалеко от выхода. Протянула ему бокал, и как только Дамиано слегка нагнулся, чтобы взять его, она намотала конец его галстука на ладонь и потянула на себя. Брюнет пытался сопротивляться, но ничего не вышло. Он впервые не смог справиться с ней, впервые пошёл на уступок. Почему? Нуждался ли в том, о чем думала Вик? Она долго рассматривает его лицо и нежно целует в скулу, отчего он окончательно теряется и буквально падает перед ней на колени. Только тогда блондинка вливает в его рот алкоголь и ставит бокал на пол. — Ты на коленях – это так возбуждает. — Её голос все ещё хрипит, отчего Дамиано чувствует свою вину. — Я знаю про Каролину все. И узнала бы в любом случае, как бы ты не старался от меня этого скрыть. Только вот зачем ты это делаешь? — Ты не имеешь никакого права на какую-либо информацию о моем прошлом, о моей личной жизни. Это только мое дело. И я не обязан отчитываться перед всякими шлюхами. — По краю ходишь, Давид, по краю. — Хочешь сказать, что вырвала меня для чего-то другого? Говори, для чего. — Почему ты не хочешь излить мне душу? Я что тебе совершенно не важна и не нужна? — Искренне пыталась понять его Вик, вводя себя в жуткое отчаяние. — Я только что назвал тебя шлюхой. Ты глупая или тебе нравится все это? — Ну тогда удачи тебе с твоей… Каролиной. Она залпом выпила вино и отдав ему бокал, встала и направилась к выходу. Вот только куда блондинка сейчас пойдёт? Уже ночь, они далеко за городом, а водить она не умела. Дамиано провожал её блестящий в темноте силуэт взглядом и глубоко дышал. Она ушла слишком резко и громко. Разрезав пространство между ними. Каждый стук её каблука о камень эхом стучал в его ушах. Так отсчитывались его часы без неё. Так заканчивалась империя, так уходила королева. Его главная королева всей жизни. Вик дошла до двери и не медля ни секунды, с глухим грохотом закрыла за собой, растворившись в ночной сырой темноте. А ведь он до последнего думал, что она все же развернётся и прыгнет ему в руки. Она же возвращалась всегда. Всегда, но не в эту ночь. Похоже, блондинка ушла навсегда. Навсегда забрала его сердце и, возможно, часть души, если она у него конечно же была. Дамиано был опустошён за секунду, лишён воздуха и жизни. Снова. Как в тот октябрьский вечер, когда он бежал за Каролиной по лужам, не жалея себя. Как бился всю ночь в страшных муках и отчаянии, что ушла его любовь, его жизнь. Те же чувства у Давида были и сейчас. Но он не хотел мириться с этим, не хотел признавать своё поражение, не хотел уступать. Но что-то гораздо бóльшее душило его и уничтожало. Он медленно таял на том самом месте, на котором его остановила лёгкая и тонкая рука Вик. — С каких это пор ты на коленях стоишь? Решил замолить свои жалкие грешки? Не поздновато ли? Ладно, не мое дело. Я что-то не поняла, ты не будешь петь? — Грозный голос Каролины на спиной, как раскат грома в спокойную звездную ночь, когда ничего не предвещало. — Нет, не буду. — Тогда возвращай все проплаченные деньги. В тройном размере. Я требую этого прямо сейчас. — Да иди к черту отсюда! — Кричит он так громко, что эхо с треском расползается по полу, стенам и потолку, бьет ему по затылку. Швыряет в её сторону опустошенный бокал и встаёт с колен. С каждым шагом сокращает расстояние между ними, прижимая её в угол. Туда, откуда она не выйдет. — Ты – грязная, лживая, падкая шлюха. О тебя вытирают ноги и бросают, бьют и унижают, трахают и желают убить, а ты ещё лезешь в жизнь других? Какая же ты мерзкая. Самое отвратительное ничтожество из всех, которое я когда-либо имел. — Ты возбуждаешь меня. — В ее полу стоне теряются все слова. Дамиано невольно опускает взгляд на губы, которые подрагивают под прицелом его наступления. — Хватит нести чушь! Ты уничтожила меня тогда, растоптала всю мою любовь, унизила и оставила истекать кровью. — Ты сам выбрал такой путь. Я не толкала тебя на унижения. Ты ни черта не изменился. Сколько тебе? Двадцать один год? А ты все ходишь и винишь во всем других. Меня тошнит от тебя. — А меня просто выворачивает наизнанку при виде тебя. Какая же ты скользкая, мерзкая, противная, искусственная шлюха. И раз ты испортила мне жизнь, то почему я должен тебя жалеть? Разворачивается и уверенно идёт к намеченной цели. Уже точно знает где найти Виктóра и что ему сказать. Остался один шаг прежде чем зайти в зал, но его он уже не успеет сделать, услышав щелчок нажатого курка пистолета прямо на затылке.