Запрещённый рок-н-ролл.

— Ну как тебе тихая, семейная жизнь вдали от родины? — Все никак не могла нарадоваться звонку подруги Джессика. — Она не семейная. — Ну конечно. Ты уехала с ним, прожив всего две недели. Перестала общаться со всеми нами, даже не звонила ни разу. Не ходишь по клубам. И все своё время проводишь только с ним. — Это ни о чем не говорит, — улыбалась Вик, откусывая клубнику. — Ты хотя бы счастлива с ним? — Голос в трубке стал тихими и серьёзным. Вик сглотнула, разглядывая из окна сильно плескающиеся волны моря. — Да, я счастлива с ним. И не думаю, что была когда-то счастливее, чем сейчас. — Значит все, что про него говорили, неправда? — Правда. — Тогда как ты можешь быть абсолютно счастлива с наркоманом, который меняет девушек, как перчатки и при этом сам же их и спаивает? Вик разозлилась в эту же секунду. За которую успела всей душой возненавидеть лучшую подругу, с которой они дружили с самого детства. Обреченный вздох в трубке с требованием не молчать. Но блондинка словно не слышала её, погрузившись в свои мысли, которые были громче, чем голос Джессики. Видит как из воды вышел Дамиано. Тяжёлые капли падают с волос, которые он старательно выжимает и зачёсывает назад. Загорелое тело блестит от воздушных капель морской воды. Мешает рукой тяжёлые волны и смеётся. Наверняка, так чисто и искренне, что она засмеялась бы вместе с ним. Отмеряет тяжелыми от воды шагами песок, рассматривая бледный из-за туч горизонт. Брюнет был сейчас таким свободным и счастливым, что этого невозможно было не заметить даже при одном только взгляде на него. Вик все ещё рассматривала парня, безнадежно дыша в трубку. Ей нечего было возразить подружке. Взгляд перемещается на белую деревянную шкатулку, стоящую всегда на одном и том же месте на камине. В ней спрятано какое-то важное для Дамиано кольцо и маленький белый свёрток на самый крайний случай. Она думала об этой шкатулке каждый день, протирая пыль на полках. Он никогда не разрешал ей трогать её и открывать. Но каким-то вечером, будучи очень пьяным, рассказал, что эта вещь самая важная в этом доме, однако прикасаться к ней категорически запрещено. — Боже, я не хотела тебя обидеть. Ты молчишь, потому что обиделась, да? Прости. Я не это хотела сказать. Вик? — Ты сказала то, что хотела. Не нужно оправдываться и притворяться. Извини, мне надо идти. Ведь я ещё сегодня не трахалась. Отключает телефон и убирает за подушку на диване. Ну вот она уже была и не особо рада, что звонила в Италию своей любимой подружке. Конечно возражать ей было нечего, ведь она права. Но почему-то это очень сильно ударило по самолюбию Вик, которая под действием этих слов, повторяющихся эхом в голове, хотела заплакать. Ей было просто обидно, что некому порадоваться за неё. Всякий ищет подвох, повод и место, чтобы уколоть побольнее. Тот факт, что Дамиано определенно сделал её мир лучше конечно стоял выше, но все это иногда ударялось о чьё-то мнение и разбивалось вдребезги. Оставив клубнику надкушенной в маленькой прозрачной тарелке из хрусталя, встаёт. Её уверенные шаги по дому, с крыльца, на улицу, по влажному побережью. Ветер треплет пшеничные волосы, а щеки жгут подлые слезы. Не выдержав, набирает быструю скорость и уже скоро бежит. Догоняет любующегося морем Дамиано и почти сносит его с ног, вцепившись в него, как в последнюю надежду всей её жизни. Крепко прижимает к себе его мокрое и холодное от воды тело, желая слиться с ним в одно целое и просто раствориться. Дамиано также крепко обнимает её, целуя макушку, виски и лоб. Вик срывается на истерику, стараясь молча глотать слёзы и не попадаться ему на глаза. Но тем не менее он чувствует какими горячими и влажными стали её щеки. Кое-как ловит её лицо в свои ладони и рассматривает. Её футболка сильно намокла и неприятно прилипла к телу, ей захотелось раздеться. В глазах Дамиано необъяснимая паника, которую он вообще не умел скрывать. Убирает ладони со своих щек и убегает от него прочь, попутно стаскивая с себя футболку. Кружащиеся морские капли в воздухе падают на её теперь уже полностью обнаженное тело и охлаждают её жаркий пыл. Она бежит от него, заливисто смеясь. — Я все равно быстрее. — Прокричал Дамиано, сбавив немного темп. — Да, да, я вижу. Почему тогда все ещё не догнал? — Боюсь, тебе навряд ли это понравится. — Что? Я не слышу тебя. Дамиано смеётся, разглядывая Вик издалека и набирает темп. Через пару минут она чувствует на талии сильные руки, которые крепко хватают её и прижимают к себе. Не переставая смеяться, прижимается к нему всем телом, повернув голову в сторону его лица. Часто и холодно дышит ему в губы, рассматривая дрожащий подбородок Дамиано. Осторожно, почти невесомо касается губами его щеки, опускаясь ниже. Впивается в её губы с поцелуем, поставив ногами в песок. Переворачивается к нему лицом и прижимается голой грудью к его груди, крепко прижав к себе за шею. Сквозь поцелуй лижет его губы, смеётся и почти не закрывает рот. Дамиано тянется за ней вниз, совершенно забыв о том, что они на побережье моря. И, вероятно, она тянет его в воду. Тем не менее, он поддаётся. Не размыкая поцелуя, сажает его на песок и садится ему на колени. Он сжимает её талию руками, иногда опускаясь ниже. Но Вик убирает его руки и наконец разрывает этот поцелуй. Смотрит ему в глаза, заправляя волосы за уши. Он облокачивается на песок за его спиной, любуясь ею, как настоящей богиней. Искры, летающие между ними соединялись, переплетались и создавали ту самую любовную химию. Вик рассматривала его лицо, водила пальцами по лёгкой щетине на подбородке, спускалась на плечи. Он был для неё всем. Настоящим центром Вселенной, смыслом жизни, воздухом и пищей. Она до сих пор не могла понять как так быстро привязалась к нему и теперь, практически совсем, жить без него не могла. Сходила с ума по ночам, целуя его губы каждый раз как в первый. Бесконечно любовалась им, когда он умывался и брился, принимал душ и намыливал её тело. Принимала, а иногда и перенимала для себя все его привычки. Замечала в нем каждую мелочь и деталь. Мечтательно заглядывала в будущее, видя их вдвоём у алтаря в любимом Риме. Плескалась с ним в морских волнах, пила вечером вино. Смотрела черно-белые немые фильмы начала тысяча девятьсот двадцатых, потому что они очень нравились ему. Прятала его в тёплом одеяле по ночам, закрывала глаза перед высотой и бесконечно целовала его прокуренные пальцы. Это смешение двух абсолютных противоположностей так гармонично вписалось в этот скучный и грешный мир, что они, кажется, создали новый эталон отношениям. Дав им новый смысл, стимул, возможность, процветание и жизнь. — Пообещай никогда не бросить меня. — Всерьёз заявляет Вик. — Обещаю. — Что? — Обещаю. — Громче повторяет он и улыбается. Широко, искренне. Улыбается своей горячо любимой блондинке, все ещё разглядывая её, как совершенство. — Повтори, я плохо слышу! — Шутила она и встав, снова убежала. Только теперь в воду, размыкая своим голым холодным телом волны. Дамиано наблюдал как она бегала в воде, брызгалась ею в него, соблазняла и бесконечно смеялась и улыбалась. Это счастье, парящее в воздухе было невозможно передать никакими словами. Это те самые чувства, которые ты ловишь в случайный момент, но полностью не отдаёшь себе в этом отчёт, а позже жалеешь об этом. Об этом упущенном и таком важном миге, когда твоя жизнь прекрасна настолько, что никто и ничто тебя не волнует, кроме самого себя и своего счастья напротив. У этого счастья самая красивая улыбка, сверкучие от счастья глаза, горячий пыл и итальянская кровь. Она кричала ему как любит его и что если он её бросит, то она непременно вскроет вены или отравится ядом. Дамиано посчитал это шуткой, от которой смеялся почти весь день. Но он себе даже представить не мог, что она говорила абсолютную правду, в которой была уверена больше, чем в себе. Когда они оба накупались, наигрались, отметили весь берег своими следами, проводили закат и успокоились, была уже глубокая ночь. Они оба сидели в гостиной, занимаясь своими делами. Дамиано сидел за барной стойкой и за коньяком что-то писал. Вик листала журналы и слушала рок семидесятых, иногда подпевая любимым моментам. На столе тлели ароматизаторы, распространяя по комнате феромоны, а тусклый свет освещал их и за окном была сплошная тьма, со все тем же шумом моря, к которому они уже успели привыкнуть, как к столичному гулу. Очередной Vogue был прочитан от и до, остался на кофейном столике. Она подошла к Дамиано со спины и обняла. — Почему ты никогда не озвучиваешь то, что пишешь? Мне очень интересно. — Потому что это секрет для тебя, дорогая. Когда-нибудь, со временем, но ты все узнаешь. — Я жутко нетерпеливая! — Она села ему на колено и посмотрела в тетрадь. Дамиано оставил ручку в переплете и закрыл ладонью ей глаза. Но даже пары секунд ей хватило, чтобы запомнить ярко обведённые ни один раз простым карандашом строчки: «в моей голове написана фраза, так и не сказанная мною вслух. потому что моя жизнь без тебя не может быть совершенна». Вик кладёт свою голову на его плечо и крепко обнимает. — Я люблю тебя, Дамиано. Хоть она никогда и не слышала его признаний, но глубоко в душе точно знала, что это взаимно.