Tell me what you want, I'll give you what you want Because, baby, for your love I'll do whatever you want For your love I'll do whatever you want
I'll do whatever you want, for your love
— Надеюсь, ты знаешь, что ему всё равно, отглажена твоя рубашка или нет. Ради многозначительного взгляда в сторону брата, Джерард рискнул отвернуться от гладильной доски, на которой распласталась чёрная, поблескивающая в свете тусклой лампы рубашка, купленная на барахолке по смехотворной цене. — Я глажу рубашку не ради Фрэнка Айеро, — Джерард повёл плечами в попытке избавиться от зуда, вызванного цепким взглядом Майки, и вернулся к своему занятию. — Я делаю это исключительно для того, кто найдёт мой разлагающийся труп в лесу. Майки обречённо взмахнул руками, пролив на пол пару капель утреннего кофе, всегда отличавшегося особой горечью, и скрылся за дверью кухни, тихо выражая недовольство ситуацией, происходящей каждое утро на протяжении последних месяцев. Джерард с тяжёлым вздохом выключил утюг, начавший подозрительно поскрипывать при каждом движении, и, аккуратно перекинув рубашку через плечо, поплёлся на кухню вслед за братом. Разумная часть его сознания понимала, что Фрэнку наплевать не то, что на какую-то рубашку, он не замечал даже продолжительных взглядов и чересчур томных вздохов, сопровождающих каждую их встречу на ланче и в кабинете литературы, но та часть, что отвечала за бессонные ночи за вырисовыванием портретов и составлением любовных писем, которые никогда не достигнут адресата, и заставляла его с завидной частотой подниматься на час раньше положенного, чтобы убедиться, что идеальность его внешнего вида можно ставить в пример ученикам элитной академии. Джерард аккуратно почесал затылок, стараясь не разрушить укладку, на которую потратил сорок минут, вместо привычных двадцати — он пролежал дома почти две недели, страдая от головной боли и повышенной температуры, разбавленных кашлем и непрекращающимся течением из носа, и теперь чувствовал необходимость потратить на волосы и макияж больше привычного времени, что в итоге привело к тому, что Джерард и Майки с Рэем, благородно решившие дождаться его, безнадёжно опаздывали на первый урок. — Эй, — на ходу сняв помятую футболку неопределённо зелёного цвета, которую нашёл в размокшей под дождём коробке у мусорных контейнеров (чем безмерно гордился), Джерард натянул рубашку, поспешно застёгивая мелкие, скользящие меж пальцев пуговицы. — Мне правда жаль, я не думал, что так выйдет. Майки махнул рукой и, буркнув в телефон, зажатый между плечом и щекой «он готов», вручил брату потрёпанный термос, являвшийся единственным спасением от промозглой погоды для вечно мёрзнувшего Джерарда. — Всё нормально, — в своей манере он улыбнулся краешком рта и протянул руку к макушке Джерарда, парой движений уничтожая плоды его стараний. — Что, по-твоему, ты творишь? — излишне зло прошипел Джерард, засовывая термос в сумку на крючке двери и без особых успехов пытаясь пригладить волосы. — Поверь, так лучше, — в глазах Майки плясали откровенные смешинки. Забыв о напускном недовольстве, Джерард расплылся в широкой улыбке, поддерживая веселье брата — в последние время тот страдал излишней серьёзностью, взваливая на себя бремя ответственности за чересчур рассеянного и безнадёжно влюблённого брата, что в некоторой мере лишало его привычной энергичности и откровенного веселья. Майки, не тратя больше ни секунды драгоценного времени, забросил на плечо рюкзак, чьи жалобно затрещавшие швы рисковали разорваться в любой неподходящий момент, и пулей вылетел на улицу, перепрыгивая через низкий покосившийся заборчик, падая в обьятия Рэя, хмурое лицо которого было сравнимо с портретами викторианских литераторов. Джерард, не изменяя своей природной нерасторопности, затянул на шее галстук, за торчащие нитки которого каждый раз цеплялся криво подстриженными ногтями правой руки, и, не забыв о пальто и до неприличия длинном шарфе, вышел на улицу, аккуратно закрывая за собой дверь, готовую слететь с петель при малейшем неаккуратном движении. Развернувшись с намерением спуститься по ступенькам, Джерард наткнулся на Рэя, угрожающе возвышающегося в паре сантиметров от него, пока Майки висел на его руке. Не расставаясь с суровым выражением лица, тот оглядел терпеливо ожидающего вердикта друга с ног до головы и тяжело вздохнул, отступая назад, утягивая за собой Майки, который с тихим вскриком запнулся о порог и уткнулся носом ему в плечо. — Ты неисправим, — Рэй провёл рукой по лицу и поставил Майки на ноги, убеждаясь, что тот принял более-менее устойчивое положение. Джерард не нашёл ничего лучше классического пожатия плечами — он тратил много времени, пытаясь впечатлить Фрэнка, которого, казалось, привлекали только Шекспир и Сэллинджер, и имел достаточно смелости, чтобы признать это. Ещё раз тяжело вздохнув, желая быть уверенным в том, что Джерард услышал неодобрение его одержимостью одной конкретной личностью, Рэй взял его под руку и потянул обоих Уэев за собой. Джерард, как бы сильно не ненавидел быстрый темп ходьбы и общую суету, свойственную любой среднестатистической пятнице, благоразумно держал рот на замке, не горя желанием попасть в немилость Торо, власть которого распространялась не только на Майки, но и на обед, которым он великодушно снабжал братьев. Не обращая внимания на бьющуюся о колени сумку, оттягивающую плечо, и начинающую замерзать руку, Джерард гадал, заметил ли Фрэнк его исчезновение, будет ли ждать его за второй партой у окна в кабинете литературы и принесёт ли неизменную тетрадку, в которой разрешал рисовать всякую ерунду, почти полностью игнорируя необходимость записывать лекцию. Джерард был уверен, что тому необязательно вообще посещать этот предмет, одного тихого нашёптывания безумных фактов о писателях и поэтах было достаточно, чтобы понять, что Фрэнк разбирается в литературе ничуть не хуже учителя, разве что лишён возможности делиться этими знаниями с остальными скучающими учениками из-за всеобщей неприязни. За мысль о школьных хулиганах зацепилась еще одна — алая помада, которой Фрэнк красил губы с тех пор, как перевёлся в эту школу. При мысли о красных блестящих губах Айеро Джерард зарылся носом в шарф и рвано вздохнул, привлекая внимание болтающих о пустяках Рэя и Майки. Проигнорировав оба обеспокоенных взгляда, он тряхнул волосами и шмыгнул носом. «Давай не так быстро,» — расслышал он шёпот Майки. Рэй покорно замедлился, но в каждом его шаге сквозило нервное подёргивание, объяснимое его ненавистью к опозданиям, которых в последнее время стало слишком много. Вина перед Торо взяла вверх над смущающими мыслями о Фрэнке; Джерард, пересилив себя, кинул мимолётный взгляд на Рэя и рванул вперёд, заставляя его и брата перейти на бег. Прохладный ноябрьский воздух врезался в лицо, заставляя отчаянно зажмуриться, и кончики ушей похолодеть до онемения. Как бы сильно он не ненавидел бег и спорт в любом его проявлении, ощущение парящей свободы, когда ноги отталкиваются от земли, а мимо мелькают одинаковые дома и пожелтевшие деревья, заставляло забыть о тяжёлом дыхании и покалывании в боку. Шарф размотался и длинной полосатой змеёй волочится за Уэем, пока не был пойман Рэем, дыхание которого тоже начало терять размеренный темп. Не желая сдерживать ни себя, ни свои чувства Джерард широко улыбнулся, а после разразился хриплым смехом, пока резкий поворот у школьной парковки не вынудил его остановиться. Неуспевшие затормозить Рэй и Майки врезались в его спину, сваливаясь одной большой копошащейся кучей в мокрую листву под облысевшим кустом. — Джи! — в один голос возмутились они, удивлённо посмотрели друг на друга и рассмеялись. Джерард, обзор которого закрывал упавший на лицо конец шарфа, хмыкнул и заёрзал, садясь на землю, без зазрения совести пачкая чистые штаны. Тёплый золотистый шарик чистого счастья, поселившийся где-то между рёбер, стоил всех чистых брюк мира, а раскрасневшиеся, до невозможности воодушевлённые лица Майки и Рэя только подтверждали эту мысль. Те в свою очередь замерли на мгновение, потерявшись в глазах друг друга, и, не обращая никакого внимания на Джерарда, столкнулись губами. Майки, блаженно прикрыв глаза, трепетно прикоснулся пальцами к щеке Рэя и провёл ими до воротника рубашки, ничуть не стесняясь внимания прохожих. — Я расскажу Берту, — капризно заявил Джерард и поднялся на ноги. Он искренне радовался за брата, которому удалось найти любовь в лице такого надёжного человека, как Торо, но всё ещё не мог смириться с тем, что всё внимание Майки не принадлежит ему, отчасти скрывая за ворчанием мимолётные уколы ревности и зависть, сдерживать которую становилось сложнее, если рядом находился Фрэнк. — Нет, не расскажешь, — уверенно заявил Майки и встал, подавая руку Рэю. — Не расскажу, — не стал спорить Джерард, понимая, что тот прав. Берт совсем недавно пережил болезненный разрыв и последние несколько недель активно топил себя в написании душераздирающих песен, а он не был настолько жесток, чтобы сыпать соль на раны лучшего друга. Майки победоносно хмыкнул и, коротко прикоснувшись губами к щеке Рэя, убежал, не оборачиваясь и не видя тень тёплой улыбки, разделяемую им и Джерардом. «Ребёнок,» — про себя подумал Джерард, оборачиваясь к Торо, на лице которого твёрдо обосновался лёгкий румянец. С трудом сдержав желание колко прокомментировать увиденное, он натянул шарф на нос и махнул Рэю, предлагая последовать примеру Майки, благо первые уроки совпадали. Рэй, стряхнув с себя оцепенение, кивнул и, взяв Джерарда за руку, потащил того ко входу с твёрдым намерением успеть на оставшиеся полчаса математики, не страшась праведного гнева учителя. Джерард, с трудом воспроизведя расписание на сегодняшний день, невольно скривился — единственное мало-мальски приятное событие за весь день — литература в компании Фрэнка и сразу после этого ланч, где Берт мог бы отвлечь его от лобызаний брата с одним из лучших его друзей рассказами о новостях за последние две недели, которые не иссякали даже после часов переписки и звонков. — Эй, — Рэй несильно его толкнул, вырывая из размышлений. Переведя затуманенный взгляд на него, Джерард не без удивления заметил, что тот отпустил его руку, и они стоят у закрытых дверей кабинета. — Готов? Казалось бы вопрос не имел никакого смысла, но мистер Купер чересчур серьёзно относился к своему предмету и не терпел опозданий, потому его гневная тирада о безответственности современной молодёжи требовала особых душевных приготовлений. Джерард уверенно кивнул и, постучавшись в дверь, зажмурился, входя в класс, залитый солнечным светом. Нервное ожидание встречи с Фрэнком скрасило скучное времяпровождение на уроках математики и физики, которые Джерард про себя назвал фундаментом адских страданий. Он был настолько взбудоражен, что даже не самый тёплый приём мистера Купера и выразительные взгляды, которые Торо бросал в его дественно чистую тетрадь, не смогли угасить его энтузиазм, усиливающийся с каждым движением минутной стрелки. С трудом досидев до звонка, Джерард в мгновение ока свалил вещи в сумку, не заботясь о том, что тетради и альбомы могут помяться, вскочил на ноги и вылетел из кабинета, не обращая внимания на застывшего над столом Рэя и неодобрительный шепоток, прокатившийся по классу. За рекордное время добравшись до кабинета литературы, находившегося в противоположном корпусе, Джерард не без разочарования не обнаружил ни одной живой души в ближайших коридорах. Порывшись в боковых карманах сумки, он выудил старый телефон, экран которого покрывали сплошные полоски царапин из-за постоянных падений, и, увидев время, с раздражением взъерошил волосы, проклиная собственную рассеянность — до начала урока ещё пятнадцать минут, и никто в здравом уме не придёт в безжизненный корпус так рано. Оглядевшись по сторонам ещё раз, убеждаясь, что в коридоре всё так же пусто, он устроил сумку у себя на коленях, собирая остатки тепла от термоса, и опустился на холодную плитку рядом с разросшимся фикусом в треснувшем горшке. К удивлению Джерарда, первоначальное возбуждение, не дававшее ему покоя на первых уроках, утихло, оставляя за собой зуд на краю сознания и странное щекочущее ощущение в предплечьях. Бездумно барабаня заледеневшими от холодного воздуха пальцами по сумке, он уставился в окно напротив, разглядывая опадающую под напором порывистого осеннего ветра листву, застилающую всю поверхность неровного потемневшего от постоянных дождей асфальта. Минуты тянулись бесконечно долго, усиливая щекотку в руках, а коридоры безнадёжно пустовали. Казалось, если прислушаться, можно уловить тихие завывания заблудших душ, точно обитающих где-то поблизости. Джерард потёр щёку, вздрагивая от ледяного прикосновения собственной руки. Мысли вновь вернулись к Фрэнку. У Фрэнка всегда тёплые руки, как будто в карманах он носит с собой маленькую складную батарею. Сам Фрэнк тёплый, такой низкий и невылезающий из огромных толстовок и футболок, делающих его ещё меньше. У Фрэнка длинные волосы, закрывающие лицо, по-тёплому чёрного цвета. Весь Фрэнк тёплый и всегда готовый поделиться этим теплом с Джерардом, которому катострофически не хватало его компании в холодном и пустом коридоре. Чувствуя, что невесёлые мысли совсем скоро поглотят его с головой, Джерард встрепенулся и вытянул из сумки один из многочисленных альбомов, без которых не выходил из дома. Открыв чистую страницу и, не задумываясь, вынув из-за уха карандаш, обосновавшийся там где-то через час физики, он постучал грифелем по чистой бумаге кремового оттенка. Закусив губу, он задумался, пытаясь выловить хотя бы одну стоящую мысль, но, как на зло, те разбежались по дальним углам, оставляя в центре сознания одного Айеро. Тяжело вздохнув, Джерард всё же покорился судьбе, принимаясь за набросок скорпиона, о котором говорил Фрэнк в их последнюю встречу. Через пару минут холод и одиночество отошли на второй план под натиском увлечённого рисования. — У этого скорпиона на одной стороне три лапки, а на другой четыре, — раздался над головой голос Куинна. Откуда-то сбоку послышалось тихое шипение Джеффы: — Не мешай человеку творить, неценитель искусства! — смущенный Джерард поднял голову, натыкаясь взглядом на Джеффу, который активно пытался оттащить Куинна к окну. — Прости, он не со зла, просто идиот. Джерард махнул рукой показывая, что всё в порядке, и сделал короткую пометку рядом с жертвой его невнимательности. Запихнув альбом в сумку и воткнув карандаш в спутавшиеся волосы, он встал и стряхнул с брюк пыль и грязь, собранные с пола. — Вы не видели Фрэнка? — часы показывали три минуты до начала урока, и коридор начал наполняться переговаривающимися учениками. Джеффа и Куинн, оторвавшить от вытирания друг другом подоконника, отрицательно покачали головами и вернулись к своему занятию. Джерард закусил внутреннюю сторону щеки и, засунув холодные, противно мокрые руки в карманы брюк, вытянул шею, пытаясь отыскать в толпе знакомую чёрную макушку. Его усилия не увенчались успехом, поэтому всё, что оставалось, — нервно перекатываясь с пятки на носок, дождаться вечно опаздывающего учителя, который тут же рассыпался в извинениях, и зайти в класс, занимая привычное место у окна, которое теперь не казалось таким привлекательным и уютным, насколько может быть уютным место в школе. Разложив на столе потрёпанный библиотечный экземпляр «Великого Гэтсби» и помятую тетрадь, Джерард хмуро уставился на дверь кабинета, как будто благодаря этому Фрэнк сгустится из воздуха и пройдёт к столу, занимая свое место, попутно извиняясь за опоздание. Айеро никогда не опаздывал на литературу, пусть и знал программу на годы вперед, что заставляло Джерарда представлять в голове разные ужасы, пока не дошел до того, что был уверен, что Фрэнк умер и сейчас лежит где-то на грязной земле под дождем. — Мистер Уэй, где вы оставили своего друга мистера Айеро? — из потока панических мыслей Джерарда выдернул мягкий заинтересованный голос учителя, окинувшего учеников мимолётным взглядом. — Я не з-знаю, — рассеянно пробормотал Джерард, не ожидая, что к нему обратятся, тем более, что кто-то спросит у него где Фрэнк. Заикнувшись на последнем слове, он окончательно смутился и уставился на вогнутый уголок книги, прячась от смешков баскетболистов с последних парт. Учитель, никак не прокоментировав ни смущение Джерарда, ни поведение спортсменов, начал лекцию, которую Уэй благополучно пропускал мимо ушей, с головой погружаясь к горячие иссиня-чёрные волны стыда. — Эй, — над ухом раздался голос Куинна, сидящего позади вместе с Джеффой. — Они придурки, не обращай внимания. Джерард повернулся к нему и кивнул в знак благодарности. — Если что, позовём Берта и наваляем им за школой, — с озорной улыбкой подмигнул ему Ховард и поддерживающе похлопал по плечу. Не смотря на то, что в первую их встречу соседи Берта показались Джерарду хаотичными отморозками (как, честно говоря, и сам Берт), в конечном итоге Джеффа и Куинн оказались неплохими ребятами, готовыми в любой момент прийти на помощь, пусть и предпочитая решать проблемы своим неповторимым путём. На этом проишествия подошли к концу, и оставшиеся полтора часа урока Джерард гипнотизировал дверь, периодически черкая разрозненные слова, имитируя бурную деятельность под носом учителя, заодно накручивая себя. Мысли упорно не хотели переключаться на что-то более приземлённое, а сам Джерард вздрагивал при любом звуке, будь то ветер, раскачивающий ненадёжные деревянные рамы окон или шуршание переворачиваемого листа тетради, чем вызывал обеспокоенное перешептывание Джеффы и Куинна за спиной. Дождавшись звонка и всё-таки не лишившись рассудка, Джерард вяло собрал вещи и, махнув Ховарду и Оллману, чтобы те его не ждали, вышел в коридор, рассеянно глядя на тучи за окном. Не считая литературы и коротких, ничего не значащих разговоров в коридорах и на ланче, он больше не пересекался с Фрэнком и вообще не был уверен, что тот в школе, но знал, где находится шкафчик Айеро. Решив, что ничего страшного не случится, если он пару минут подождет Фрэнка там, Джерард бодрым шагом направился прочь от кабинета, игнорируя толкающихся учеников, потоком устремившихся в кафетерий. Добравшись до знакомого грязно-серого шкафчика с гордо блестящей наклейкой Bouncing souls посередине, Уэй прислонился к стене и достал телефон, без особого интереса пролистывая уведомления: пара сообщений от родителей, извиняющихся за то, что задерживаются в Чикаго, смс с обещанием Рэя купить ему кофе, если в следующий раз он соберётся в школу так же быстро, как убежал с физики, и пожелание доброго утра от Берта — ничего, способного расшевелить Джерарда, медленно выпадающего из реальности. — Голодовка? — с характерным звуком скольжения старых кроссовок по плитке к нему подъехал Берт и остановился аккурат у шкафчика Айеро. Джерард коротко улыбнулся и отрицательно покачал головой: — Жду Фрэнка. — Который с помадой? — уточнил Берт, поправив сползшие с носа очки, мучительно пытаясь понять о ком именно говорит Джерард. Иногда знание почти всех учеников школы не играло ему на руку. — Да, — Уэй несильно покраснел и заправил выпавшую прядь волос за ухо. — А ты уверен, что он пришел? Джерард пожал плечами и отвёл взгляд. В ответ Берт понятливо кивнул и, отсалютовав ему правой рукой, развернулся в сторону кафетерия. — Я у кого-нибудь спрошу! — и, не оборачиваясь, умчался дальше по коридору. Джерард хмыкнул и покачал головой — иногда неиссякаемая энергия МакКрэкена сбивала его с толку. От дальнейшего бездумного гипноза телефона его остановил неуверенный стук изнутри шкафчика. Джерард, неуверенный в том, что ему не показалось, сведя брови у переносицы, подошёл к источнику звука и прислушался. Словно прочитав его мысли, стук повторился. Неловко оглядевшись по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет потенциальных свидетелей, Джерард опустил сумку на пыльный пол и, собрав весь скудный запас сил, дернул дверцу, предварительно упершись ногой в стену. Шкафчик с характерным скрипом открылся, и из него с грохотом вывалился Фрэнк, падая на Джерарда и сбивая того с ног. — Ой, — фантазии о том, что он скажет Айеро после долгого отсутствия разлетелись в прах, а ничего умного голову Уэя не посетило. — Привет, — извиняющимся тоном произнёс Фрэнк, вставая с Джерарда и протягивая тому руку. — Ты выпустил гнома из его пещеры размышлений, — сказал он со смешком, помогая Джерарду подняться и лёгкими движениями отряхивая его брюки. — Ты не гном, — буркнул Джерард и, до конца осознав, что стоит напротив Фрэнка, густо покраснел до самых кончиков ушей и закашлялся, подавившись воздухом. Айеро, обеспокоенно приподняв брови, заботливо похлопал его по спине. — Что ты там делал? — Ну-у… — протянул Фрэнк, перекатываясь с пятки на носок, — ты знаешь, некоторые не особо меня жалуют, — он взглянул в глаза Уэя и глупо хихикнул, указывая на синяк на щеке, — а вообще, я читал, пока там сидел, — он ткнул пальцем в «Автостопом по галактике», валяющуюся у Джерарда под ногами. Увидев синяк на бледной коже Фрэнка и его глупую улыбку, Джерард непроизвольно сжал кулаки и всерьёз задумался над тем, чтобы принять предложение Джеффы. Он ненавидел прибегать к насилию, но если это поможет Фрэнку, он поднимет кулаки, не размышляя ни секунды. Глубоко вдохнув, заталкивая ненужную вспышку ярости куда подальше, Джерард поднял книгу и, аккуратно проведя ладонью по обложке, протянул её Айеро. Тот неловко улыбнулся и покраснел, забирая книгу из его рук и наклоняясь ближе. — Спасибо, Джи, — Фрэнк невесомо коснулся губами щеки Уэя и замер на считанные мгновения, за которые мир успел перевернуться с ног на голову и замереть. Оторвавшись от него, Айеро широко раскрыл глаза, как будто только что осознал, что сделал, и покраснел ещё сильнее. — Я… Мне… Думаю… Думаю, мне надо домой, — заикаясь, протараторил Фрэнк и, развернувшись на пятках, быстрым шагом направился к выходу, прижимая к груди книгу. — Идиот, идиот, идиот, — от стен отражался сокрушённый шёпот быстро удаляющегося Фрэнка, на который Джерард не обратил ни какого внимания. Фрэнк его поцеловал. Фрэнк Айеро его поцеловал. Фрэнк-грёбанный-Айеро поцеловал Джерарда-чёртового-Уэя. Джерард сполз по шкафчику вниз и уткнулся лицом в колени. Он начал сомневаться в реальности происходящего, но горящий огнём красный отпечаток губ на его щеке подтверждал, что это не сон. Уэй беззвучно открыл рот и зажмурился, проигрывая пятисекундный момент прикосновения в голове снова и снова, пока не убедился, что тот надёжно отпечался в памяти. Сердце заходилось стуком где-то в районе горла, руки тряслись, а колени ослабели настолько, что при всём желании не смогли бы удержать Джерарда. Самые смелые его мечты сбылись, казалось, он воспарил над всей Вселенной. — Джи? — с другого конца коридора послышался топот ног и спустя пару секунд перед ним на колени упал Берт, тут же хватаясь за его плечо. — Эй, Джи, что случилось, я узнал, что Фрэн… Джерард оторвался от колен и уставился Берту в глаза, расплывшись в своей самой дурацкой, до нельзя счастливой улыбке, никак не реагируя на вытянувшееся лицо МакКрэкена. — О, — Берт растерялся и оставил его плечо в покое. Его брови были близки к тому, чтобы скрыться за линией роста волос, а очки почти свалились с носа. Не расставаясь с широкой улыбкой, Джерард поправил его очки и хихикнул. — Давай-ка, я сейчас… — пробормотал Берт, не отрывая взгляд от ярко-красного пятна на щеке друга, о происхождении которого догадаться было проще простого, и вынул из вечно расстегнутого рюкзака пачку влажных салфеток.