Последний вздох

Страдания. Адская боль. Мучения. Это всё то, что я испытываю последние дни. За неделю я возвращался в больницу, по вине моего истощенного и слабого тела, по меньшей мере раз пять. Я уже сбился со счета. Вероятно, я уже доконал всех сотрудников такими частыми приступами. Только я добирался до кого-то из родных, только начинал слышать их негативный настрой, как всё в груди сжималось от адской боли, и я перемещался в палату с истошно пищащими аппаратами. Решаю в этот раз не идти ни к кому, слишком устал. Не понимаю, как мне очнуться. Ничего не могу сделать. Я беспомощный, немощный. Господи, Ким Чонин, как ты до этого докатился? Ты всегда был упрямым, твоей силой и выносливостью всегда восхищались другие, а теперь ты один и совершенно беспомощный. На улице отвратительная погода, дождь льёт, как из ведра. Дженни, наверное, радуется этой погоде. Единственный человек, который любит дождь, это она. Гуляя по улице, я мог насладиться этой погодой впервые, потому что я оставался сухим, будто вокруг меня было какое-то защитное поле. Хотя нет, не впервые, рядом с Джен, я тоже любил дождь. Вы когда-нибудь целовались под дождем? Я — да. Мы танцевали, радостно кружась под каплями дождя, она тогда улыбалась, словно впервые в жизни видит дождь, или впервые танцует, я так думал. Но она честно призналась мне, когда мы отогревались под слоями одеял и пледов, что улыбалась она от счастья и радости, что такой парень, как я достался именно ей. Я тогда очень удивился, ведь бегал за ней около полугода, а она всё шугалась и убегала. В школьные времена я был хулиганом и меня боялся почти каждый, но из-за того, что девушка пугалась и меняла траекторию движения, стоило мне только появиться, я задумался и стал гораздо тише, стал чуточку добрее к окружающим, даже компанию друзей сменил, хотя, как оказалось, мы и друзьями-то не были. Вот тогда-то она и перестала так явно меня бояться. Помню, как тряслись мои руки, когда я подбрасывал в её шкафчик записку с просьбой погулять со мной и как дрожали коленки, когда я стоял за углом и наблюдал за её реакцией на это приглашение. Помню, как боялся, что она просто выбросит её в мусорное ведро, а вместе и с этим клочком бумаги, безжалостно вырванным из тетради по математике, и моё сердце, что впервые потянулось к девчонке. Я тогда долго сопротивлялся взявшимся из ниоткуда чувствам, ведь я просто однажды заметил её в столовой, она смеялась с какой-то шутки, а смех её разносился по всему помещению, она смущенно прикрывала рот рукой, а глаза блестели и завораживали. Тогда-то я и пропал. Дженни постоянно говорила мне, что я её счастье и, что я послан ей свыше. Ведь я так вовремя появился в её жизни, когда на улице начинало рано темнеть, а она до ужаса боится темноты. Я как истинный джентльмен, провожал её домой, даже не подозревая, что она боится сгущающейся темноты, хотя и в освещении фонарей. Я это понял лишь спустя месяц, как начал провожать её. Мы шли к её дому через парк, освещение было так себе, а откуда-то сбоку послышались шорохи, да так громко, будто совсем рядом. Дженни тогда вцепилась в мою руку смертельной хваткой, а я лишь удивленно смотрел на то, как она испуганно озирается по сторонам. В тот день я понял, что мне нравится темнота, ведьтогда, моя маленькая Ким брала меня за руку. Я так полюбил вечера и ночи, что звал гулять только, когда солнце начинало опускаться за горизонт. А она никогда не отказывалась, и лишь спустя год призналась, что соглашалась, потому что со мной ей не было страшно, что чувствовала себя в безопасности. Сидит, наверное, сейчас вечерами дома. Я надеюсь, что отец забирает её, когда темнеет. И почему мои мысли кружатся только вокруг неё? Да потому что души прекрасней я не встречал. Она безмерно добрая по отношению ко всем, да, иногда вредничает, но ведь это делают все девушки. Когда она злится, то мило морщит носик, а губки складывает трубочкой. А если серьезно, то не люблю ее злить, ведь настроение у нее тогда портится, да и мое тоже. Что-то я разговорился. Думаю, что хватит пока что. Совсем с ума сойду от воспоминаний, когда мог с ней поговорить и коснуться её. Сегодня первый день, когда Дженни возвращается в университет. Неделю она благополучно просидела дома после больницы по настоянию врача, и теперь пора возвращаться. Девушка надела белое платьице, а поверх свою любимую черную косуху, которую я ей подарил, черные ботиночки с грубой подошвой. Красивая до безумства. Глазки подвела, даже губы немного подкрасила. Хочет показать всем, что она в порядке, но я-то вижу в глазах эту печаль и отчаянную надежду на лучшее. Верь в меня, я обязательно вернусь к тебе.Улыбается своему отражению в зеркале, тяжело вздыхает и выходит из комнаты. Я плетусь следом за ней весь её путь до университета. Вижу как ей некомфортно, все смотрят на неё и перешептываются. Если бы я мог, то заткнул бы их всех сейчас, хватило бы одного моего взгляда. Всё-таки меня побаивались и здесь, не раз приходилось закрывать чужие рты, чтобы не расстраивали её. — Дженни, привет, — к ней подошла её подруга, да и моя тоже. Мы вместе учились ещё в школе, она помогала мне добиваться внимания Ким. — Привет, — слегка улыбается, и смотрит немного исподлобья. — Твой Ким ещё не очнулся? — вот так в лоб спрашивает, явно расстраивая мою девочку. Что за бестактность. — Нет, — улыбка, хоть и натянутая, сразу исчезает с лица Дженни. — Ужас. Ничего, он обязательно придёт в себя. Ты же его знаешь, он сильный. Хочешь, схожу с тобой в больницу? — виновато улыбаясь, предлагает подруга. — Спасибо, Чеён, но не нужно. Я сама схожу. Люблю быть с ним наедине, — мягко улыбается и всё-таки заходит в здание. Пак плетётся следом, явно ругая себя за свой длинный язычок. Дженни к этому привыкла давно, наверное, уже и не злится. — Дженни, привет, красотка, хорошо выглядишь, — из ниоткуда появляется эта ненормальная башня с эльфийскими ушами и нагло закидывает свою лапищу на её плечо. — Я тебе руку, блять, оторву! — вырывается из меня яростный крик, который тонет в гуле студентов. Моя маленькая Ким оглядывается по сторонам. Я и забыл, что она меня уже слышала до этого. Спешно убирает с себя руку парня и неловко улыбаясь, благодарит за комплимент. Пак Чанёль, моя головная боль уже несколько лет. Он ввязался в нашу компанию из-за своей болтливой сестрички Чеён. Постоянно строит глазки Дженни, игнорируя мой, метающий молнии, взгляд. Я понимаю, что это скорее даже назло мне делалось, но как же это бесит. — Хорошо себя чувствуешь? — сменив улыбку на обеспокоенный взгляд, интересуется Пак старший. — Да, всё хорошо, — мягкая улыбка касается её пухлых губок, а в глазах всё же печаль. Хорошо играешь, Дженни. Они, вероятно, и не поймут, насколько ты подавлена, но я-то вижу. Я давно научился читать твои глаза. — Не хочешь развеяться? Ты всю неделю провела дома, а до этого ещё и в больнице. Приглашаю на прогулку, — улыбается так ярко. Этот чертов Пак. Я ему уши его вырву с корнем, а потом заставлю сожрать. Дженни всегда говорила, что они милые. Черт, как же раздражает. Дженни оглядывается по сторонам и, кажется, напрягает слух. Ждёт моей реакции? Боже, я против всеми руками и ногами, но и чтобы она сидела дома тоже не хочу. — Прости, я сегодня пойду в больницу к Чонину, — на ходу отвечает, направляясь в аудиторию. — Сходить с тобой? — улыбается, равняясь с ней. — Нет! — тут же выкрикиваю я. Дженни вздрагивает и слегка улыбается. Она поняла, что в первый раз ей не показалось, поняла, что я действительно рядом с ней сейчас. И вероятно поняла, как я злюсь из-за Пака. — Спасибо, Чанёль, но я пойду одна, — мягко улыбается, уже немного искренней и заходит в кабинет. — Так-то, эльф несчастный! — понимая, что меня не видят и не слышат, всё равно злорадствую и показываю язык напоследок. Детское поведение, не спорю, но как же я рад, что она не подпускает к себе этого переростка. Девушка садится на своё место у окна, а я рядом с ней, на своё место. Но не успеваю я опомнится, как к нашему столу подходит какой-то паренёк и немного замявшись, обращается кКим. — Можно сесть с тобой рядом? — Нет! — одновременно произносим с девушкой, от чего ее губы подрагивают от улыбки, что готова вот-вот показаться. Парниша уходит, обиженно поджав губы, а я довольный собой и девушкой, разваливаюсь на стуле, как царь. Дженни вырывает листок бумаги из тетради и что-то чиркает в нём. Я пытаюсь заглянуть, но у меня ничего не получается. Когда она, наконец, дописывает, то убирает руки и слегка разворачивает в мою сторону. «Ты меня сразу напугал. Я рада, что ты рядом. Кстати, прости за Пака, ты же знаешь, он всегда такой» Читаю её записку и улыбаюсь. Хорошо, что решила не говорить, а писать. — Знаю, просто не люблю его наглое поведение. Я всегда рядом, маленькая, — произношу, с улыбкой наблюдая за тем, как сменяются эмоции на её лице. Снова что-то пишет и поворачивает ко мне. « Я так давно не слышала твой голос, кажется, целую вечность. Расскажи мне что-нибудь. Я устала быть в тишине» Задумываюсь и медленно тяну руку к её лицу. Касаюсь мягкой кожи её щёк, и она слегка вздрагивает. — Прости. Очень хотелось к тебе притронуться. Я очень скучаю по тебе, малышка. Скучаю по твоему голосу, по твоей коже, по твоему смеху и улыбкам. Скучаю так сильно, что прихожу каждый день. Я сегодня вспоминал, как мы танцевали под дождём. Из-за тебя ведь выполз в эту ужасную погоду и даже немного полюбил её. А ещё, я переживаю за тебя. Хорошо кушай и теплее одевайся. И, пожалуйста, не засиживайся дотемна, — говорю, мягко поглаживая её ладонь, от чего на лице девушки расцветает мягкая улыбка. Осторожно освобождает ладонь и снова вырисовывает буковки на листке. « Я тоже безумно скучаю. Скорее просыпайся. Мне не будет страшно ходить, раз я знаю, что ты рядом. Почаще разговаривай со мной» Грудь снова сдавливает от боли, но я сквозь боль начинаю говорить. — Маленькая, я сейчас исчезну, не знаю насколько, с телом что-то не то. Только не пугайся, я обязательно вернусь. Я люблю тебя. Через пару мгновений я снова оказываюсь в ненавистной палате, снова слышу этот писк и кучу врачей вокруг моего тела. Страшно. Страшно, что в один из таких моментов, я просто умру. Страшно, что больше не смогу увидеть Дженни, родных. Страшно, что могу просто исчезнуть раз и навсегда. Даже не знаю, слышала ли она меня в конце. В какой-то момент, писк аппаратов становится мерным и спокойным, а сознание становится мутным, и я просто падаю в темноту, где нет ничего. Только пустота.