Безумная любовь: Новое начало

      Лежа на диване, свернувшись в клубок, Памела едва заметно дрожала. Волосы её были спутаны, они беспорядочно закрывали почти всё лицо. Но она всё равно могла видеть. Свою сумку и жилетку. Его штаны и его самого, довольно разлегшегося на другом конце дивана. Видела, как её обнаженные ноги лежали у него на коленях. Кожа к коже, а пот перемешался в общую картину отвращения. Но он не против, ему, похоже, это даже нравится…       Памела дышала коротко и сдержанно, грудь её едва заметно вздымалась в надежде, что она сможет просто взять и исчезнуть, или что, по крайней мере, он забудет о её присутствии. Ей не хотелось смотреть ему в глаза, она не хотела с ним разговаривать и, конечно же, она ни за что не хотела повторять это снова.       Профессор Вудроу удовлетворённо хмыкнул и бесцеремонно скинул её ноги с коленей, после поднялся во весь рост и потянулся, на его лице появилась нехорошая улыбка. Пэм хотела было сесть ровно, но передумала, опасаясь, что он подумает, будто она готова на ещё один раз. Вот только она не готова. Так что подтянув получше колени к груди, она ждала когда же он выйдет из комнаты. Что он и сделал — не заморачиваясь со штанами, он прошел из кабинета в лабораторию.       Быстро усевшись, Пэм натянула на бёдра свою клетчатую юбку, забив на колкотки, и накинула свитер, не заправляя его за пояс. Она как раз завязывала волосы в хвост, когда Вудроу вернулся, держа в руке стакан с странного цвета жидкостью.       — Что это? — хрипло отозвалась Пэм.       — Вода с электролитами, — он протянул ей напиток. — Это восполнит потерю солей.       Пэм приняла его стакан, присматриваясь — жидкость имела немного более густую консистенцию, чем вода.       — Нет, спасибо, — произнесла она, мягко улыбаясь, лицо её не выражало ни единой эмоции, но сердце колотилось как сумасшедшее. — Я не хочу пить.       — О, но я настаиваю, — он схватил её за лицо, удерживая на месте, забрал из рук стакан и медленно влил его содержимое девушке в рот. Он всё время смотрел ей в глаза, не давая возможности отпрянуть, пока не опорожнил весь стакан. Поперхнувшись, она закашлялась на последних глотках, но он просто смерил её взглядом опасным и тяжелым.       — Гадость! — выплюнула она. На вкус как варёная капуста вперемешку с аккумуляторной кислотой.       — Хорошая девочка, — похвалил он, снова потрепав её по голове, чем напомнил, что не считал за человека.       — У меня никогда не было проблем с элект… — язык в её рту перестал ворочаться. — Чт… — она не могла чётко сформулировать слова, когда подняла руку к лицу. И хотя она не видела язык, Памела прекрасно понимала, что он опух. Первой мыслью стала аллергическая реакция, но когда девушка снова посмотрела на преподавателя, то поняла, что он улыбался, и причём ослепительно. Это стало последним, что она запомнила прямо перед тем, как всё вокруг плавно растворилось во тьме.       /       — Ну так… Что думаете? — с беспокойством в голосе поинтересовалась Харли.       Сидя в кресле, Джонатан Крейн пристально изучал своего пациента… то есть… доктора:       — Думаю ли я, что здесь возможен вариант пограничного расстройства личности? Разумеется. Вернее, возможно что угодно, к тому же вы описали самые типичные симптомы. Но думаю ли я, что это именно оно? Нет. Не совсем.       — Почему? — переспросила Харли, слегка насупившись.       Крейн опустил блокнот.       — Перемены настроения, которые вы описали, недостаточно резкие.       — О’кей, ладно… А что насчёт шизофрении?       — Семейный анамнез не отягощен, доктор.       — Но голос, что я слышу…       Крейн тяжело вздохнул.       — Пока что этот голос только настораживает, но я бы не стал так сразу настаивать о шизофрении. Будь я вашим, а не вы моим, лечащим врачом, то списал бы всё на стресс.       Харли приподняла бровь.       — На стресс? Всего лишь?       — Я понимаю, что тяжело быть беспристрастным, оценивая себя, но считаю, что упомянутый вами ранее куда более серьёзный диагноз является результатом страха, а не настоящим психическим расстройством. А страх — моя специализация.       — О’кей… — согласилась Харли, откинувшись на спинку кресла. — Но если это вызвано стрессом или тревогой, то, значит, я пережила какой-то травматический для себя опыт.       Доктор Крейн покачал головой.       — Не травматический, что вы. Судя по тому, что вы описали, это больше похоже на то, что вы медленно накапливали стресс со времён начала вашей спортивной карьеры.       — Но это бог знает когда ещё было, доктор, — возразила Харли.       — Это не имеет значения. Стрессовые факторы могли просто пока не проявляться. До сего часа, когда вы нашли новую работу и пытаетесь проявиться, как компетентный специалист, не говоря уже о постоянных проверках на прочность безумцами, которых вы должны вылечить. И кстати об этом, лишь немногие из нас, включая Бэтмена, могут выиграть умственную шахматную партию против Ядовитого Плюща. Вы в буквальном смысле оказались в чреве зверя, доктор Квинзель. И сделали это, не разрешив свои собственные проблемы.       — Сказал скованный по рукам и ногам человек, — огрызнулась Харли.       — О, насмехайтесь, пока можете, доктор. Что касаемо голоса, то это скорее свидетельство вашего перехода от юной девочки, выросшей в центральном Готэме, к первоклассной гимнастке и образцовом академику. Судя по той краткой информации, что вы мне дали, кажется, что ни один из переходов не прошёл гладко, а потому, вполне возможно, что какая-то частица вашей психики до сих пор отождествляет себя с прежней вами.       Обдумывая слова Крейна, Харли закусила губу.       — И этот аспект моей психики был «разбужен» под влиянием стресса.       — Да, — кивнул Крейн. — Будь я вашим психиатром, то сказал бы то же самое.       Харли тяжело вздохнула.       — О’кей. Я принимаю ваш предварительный диагноз. — Между ними ненадолго повисла тишина, пока Харли не поинтересовалась: — Как ваши симптомы? Новая дозировка как-то повлияла на них?       Крейн пожал плечами.       — И да, и нет. Вы можете опробовать все известные лекарства, но не поправитесь, если только не хотите этого сами. Вы должны помнить об этом, доктор Квинзель, потому что я хочу, чтобы вы поправились. Вы одна из немногих компетентных психиатров, с которыми мне довелось иметь дело. — Он увидел, как губы Харли растянулись в улыбке. — Однако, я бы не считал это за комплимент, скорее за предупреждение, доктор, — продолжил он. — Я, может и играю за другую сторону, но без нескольких достойных героев игра будет не такой захватывающей.       Харли понимающе кивнула и поднялась, чтобы вызвать надзирателя.       — Это был единственный раз, когда я допустил вам карт-бланш, Харлин. В следующий раз, когда вы будете сомневаться в трезвости своего рассудка, я расценю это как возможность.       — Кларенс! — крикнула через зазор в двери Харли. В ответ раздался громкий лязг металла и дверь открылась. Перед уходом она в последний раз повернулась к своему пациенту: — Не забудьте за лекарство, Крейн.