Безумная любовь: Новое начало

      Боль сковала её в тиски раньше, чем Пэм смогла что-либо разглядеть. Она была подобна головной боли, охватившей тело целиком, всеохватывающая пытка — тупая, но настойчивая. Девушка застонала, когда в глаза блеснул яркий свет. Хоть даже они были закрыты, Памела могла точно сказать, что источник света, как будто мощная лампа, был нацелен ей прямо в лицо, опаляя кожу теплом.       — О, хорошо. Ты очнулась, — Голос профессора Вудроу омрачил её мысли.       Она сморгнула, стараясь приспособиться, но свет был слишком ярким.       — Ты отключилась на гораздо дольше, чем я думал… — произнёс он, посмеиваясь, и продолжил: — Вполне возможно, что я переборщил с дозой.       — Я не… — забормотала Памела. — Что ты…       — Чш-ш-ш, — Вудроу приставил к её губам палец, а затем резво сменил их своими губами, легко поцеловав, и вернулся к чему бы он ни был занят.       Комната быстро обрела очертания. Пэм смогла разглядеть его тень, сгорбившуюся над столом рядом. Она хотела было пошевелиться, но не смогла. Крепко привязанные к смотровому столу её руки и ноги были стянуты кожаными ремешками.       Наконец, в ореол света вернулся Вудроу, в руках у него был до нелепого большой шприц. Пэм не знала, сколько времени провела в отключке, но преподаватель теперь выглядел совершенно иначе. Это выражение, которое она запомнила — маниакальный взгляд в глазах… он стал им, или, правильней сказать, оно стало его неотъемлемой частью. Волосы его торчали в стороны, они были мокрыми от пота на висках. Лицо учёного вытянулось в омерзительный оскал, мало чем отличавшейся от вырезанного на тыкве. Памела отчаянно заметалась на столе, она напрягла каждую мышцу в теле, пытаясь выскользнуть из оков.       — Такая настойчивая… — промурлыкал Вудроу, положив руку ей на живот, он прижал девушку ко столу. Она всё ещё чувствовала себя нехорошо от какого бы то ни было препарата, которым этот хрен её опоил, но даже так — по силе она ему не ровня. Памела знала, что чтобы это ни было… хорошего конца для неё не будет.       — Будь для меня хорошей девочкой, Пэмми. — Он похлопал ей по руке, чтобы проступили вены, но в этом не было нужды — от возни девушки сосуды уже были хорошо заметны.       — Зачем ты это делаешь? — спросила она в отчаянье голосом дрожащим и неестественно высоким.       — Вы станете частью моего грандиозного эксперимента, доктор Айсли. Ваше самопожертвование станет окончательным прорывом в ботанической токсикологии.       Сердце Пэм заколотилось как сумасшедшее.       — М-моё самопожертвование? — Она дёрнулась, когда игла от шприца пробила её нежную кожу.       /       — Доброе утречко! — Приветствие Джокера было сумасбродным. Он весело замахал, войдя в кабинет к своему новому психиатру.       Доктор Квинзель вежливо кивнула.       — Доброе утро. Полагаю, будет напрасной тратой времени спрашивать ваше настоящее имя?       Джокер захихикал.       — Полагаю, что так.       Он плюхнулся в кресло и заложил руки, как подушку, за голову. Его язык тела выражал доминирующую мужскую уверенность. Он отличался от Айви. Она — изящная, движения её плавные, тогда как Джокер — резкий, тело его угловатое, а движения — большие и такие же выразительные, как и голос. И в то время как Айви убаюкивала, прямо как змея перед броском, Клоун вел себя прямо как открытая книга, и Харли не могла не напрячься.       — Доктор Харлин Квинзель, — усмехнулся он. — Немного пораскинуть мозгами, и получится Харли Квинн!       — Как арлекин, — протянула она. — Я знаю. Слыхала не раз.       — Это имя вызывает у меня улыбку. — И вправду губы его растянулись в запредельной для человека улыбке. — Оно даёт мне чувство, что здесь есть тот, с кем я могу поладить.       Харли едва не стошнило. Джокер попросту начал свою рутину соблазнения, хотя по сравнению с Айви ему ещё работать и работать над ней. Тем не менее, Харли изучила наперед всё его уловки. Она была готова ко всему.       — Знаете… — начал он со вздохом. — Отец меня сильно бил.       Харли выгнула бровь. Это уже что-то новенькое.       — Это правда. Каждый раз, когда я перегибал палку… БАМ! Иногда я просто сидел и ничего не делал, как… ХРЯСЬ! Понимаете, он любил пропустить по стаканчику.       Харли быстро сделала заметку, чувствуя, как внутри разгорается любопытство.       — А мать? Он её тоже бил?       Джокер снова вздохнул, причём с еще большим задором.       — О, по началу да, уж в этом я уверен. Но мамуля всегда была умной. Она быстро соскочила с крючка. К сожалению, вот только меня с собой не прихватила.       Эй, приветики, Харл!       Харлин застыла, ощутив как побежали по коже мурашки, а лицо побледнело.       «Не сейчас, не сейчас, не сейчас, не сейчас…» — она старалась не выдать своему пациенту, что происходит у неё в голове. Он продолжил говорить, так что не похоже, что что-нибудь заметил. — «Что надо?!»       Бож, Харл. Ну кто так с собой разговаривает. Тя чё, не учили самоуважению?       «Не сейчас. Пожалуйста. Пожалуйста, только не сейчас».       Да блин. Я просто хотела помочь!       «И чем же это?»       — Только раз я слышал, как смеется отец… — тем временем произнёс Джокер.       О'кей, о'кей, я побыреку. Я тут подумала… Ну ты помнишь, как Леланд говорила, что Плющик и Джокер безбаш… безнадёжны?       Харли закатила глаза. Джокер запнулся.       — Я утомляю вас, доктор? — поинтересовался он.       — О, нет. Нет, — извинилась Харли. — Прошу, продолжайте дальше. Я это… ослышалась, просто.       — Ах, — лицо его вмиг погрустнело. — Только раз я видел своего отца по-настоящему счастливым…       Доктор вернулась к разговору в голове:       «Так, проваливай давай! Говори, что нужно, и вали!»       Ну ладно! Боже. Ладно, я тут подумала, что если Рыжик не такая уже и плохая…       «Что, что ещё за "Рыжик"?»       Айви, алё! Короче, если она не такая уже и плохая, то это значит, что этот клоун может быть таким же.       — О, я помню клоунов… — теперь голос Джокера стал тоскливым. — Как они бегали вокруг, снимая штаны…       Виш? Он прост пытался сблизиться со своим папуликом. И на самом деле не злой, прост у него шутки так себе!       «О'кей… Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Теория не дурная… — Харлин задумчиво постучала ручкой по подбородку. — «Но сравнивать честность Джокера с Айви — неправильно. Айви манипулировала мной своими феромонами. Она может и в здравом уме, но по-прежнему злая. Точно так же, как у Джокера могут быть проблемы с отцом, это не значит, что это не обман.       — Разве это моя вина, что Бэтсик не понимает шуток?! — Похоже, её пациента уже попёрло.       Харли тряхнула головой, вернувшись из раздумий, и, наплевав на совет Харли, окинула мужчину строгим взглядом.       — Моя мама говорила мне, что шутки над другими людьми — это вовсе не шутки, они просто обидны.       — Ну дык, значит, мамаша твоя та еще пизда! — фыркнул Джокер.