***
Мартин и Себастиан сняли номер в гостинице Форта Мак-Мюррея, но задержались в нём ненадолго. Провели ночь, оставили кое-какие вещи, прикупили в местном магазине недостающие и покинули пределы городка. Несмотря на раннюю осень, прогноз обещал теплую безветренную погоду на ближайшие дни. Это облегчало дело. Мартин с Себастианом оставили машину поодаль от того места где решили установить палатку. Мартин, как всегда, брюзжал. В этот раз он злился, что ему пришлось отделываться от навязчивой охраны. — Так ты, оказывается, не хозяин своей жизни? Дожился! — укорял он Себастиана. — Получается так, — не отрицал Себастиан, — лезут не в своё дело. Впрочем, сейчас Себастиан не отказался бы от десятка вооруженных охранников. Опасался диких животных. Он был абсолютно городским жителем, хоть в данный момент проживал в посёлке. — Забыл тебя спросить, — ехидно улыбаясь, почесал затылок Мартин, — может ты боишься диких животных, мишек там всяких, лосей? — Я доверяю тебе, — ответил Себастиан. А сам думал, «черти побрали бы этого старого авантюриста», и в уме прокручивал печальную статистику гибели людей в дикой природе. Только ради Макса он решился провести время в таком диком месте. Первую съёмку провели ночью. Дрон обладал высокой дальностью полёта, но к сожалению, издавал характерный звук. Поэтому решили снимать не слишком много, чтобы не привлекать внимание. В следующие три дня было ещё несколько съёмок и ночных, и дневных. Сектантский посёлок не был заброшен. Его усердно реставрировали. Велись стандартные строительные работы. Себастиан справедливо предположил, что Магнус расширяет свою империю. Это неплохо. Хорошо… Себастиану будет легче добраться к убийце своей дочери. Внимание мужчин привлёк не только сектантский посёлок. На расстоянии в полумиле от него находился маленький домик, с виду очень ветхий и заброшенный, но в нём проявлялась странная активность. По утрам во дворе сушилось белье: постель, детские вещи, пелёнки. В зависимости от времени дня появлялся и пропадал детский манежик. Один раз камера даже засняла в том манежике белокурую головку малыша. — Нужно быть идиотом, чтобы посреди леса растить грудного ребёнка, — сказал Мартин. — Интересно, что думают об этом социальные службы? Мартин рассуждал правильно. Вездесущие соцработники обязаны знать о младенце в лесу. Если он там законно. — Эти соцработники, — со знанием дела заявил Себастиан, — занимаются всякой билибердой и шантажом. Чмырят нормальные семьи, а безобразие в упор не хотят видеть. Уверен, соцслужбы сюда носа не покажут, даже если здесь будут незаконно удерживать десяток младенцев. Себастиану пришла в голову печальная мысль, что в хибаре мог впервые увидеть этот мир Макс. Другого жилья в округе не наблюдалось. Вероятно, в той избушке процветает незаконный бизнес по избавлению от нежелательных детей. Ребёнка, которого засняла камера дрона, могла родить такая же дура, как его несчастная дочь.***
С началом осенних дождей Джозефа посетила хандра. Сильнее обычного. В голове назойливо крутилась песня The Rasmus «October and April». Они с Максом действительно были словно из разных миров, словно октябрь и апрель. «Эта роковая любовь была, как яд. С самого начала. Словно свет и тьма» Джозеф рыдал по ночам, зарываясь в подушку. Он не мог нормально работать, смотреть за детьми, вести семейные дела. Без Макса было одиноко. Нет, Джозеф не злился. Просто грустно. Ульрих говорил, что Макс сейчас живёт в Польше. Уже два месяца. Работает. Ходит в церковь по воскресеньям. У него всё хорошо. Кажется, Макс там засел окончательно. Джозеф утратил вкус еды и перестал появляться в столовой. Не было аппетита. Лукаса встревожили такие изменения в Джозефе. Он стал приносить ему еду в спальню. Не уходил пока тот хоть что-нибудь не съест. Джозеф чувствовал себя неудобно. — Думаешь, я нуждаюсь в заботе? — зло спросил он Лукаса. — Моё дело, о чём мне думать, — отрезал Лукас. И добавил: — Ты должен увидеться с ним. — Да… — почему-то согласился Джозеф. У него просто не было сил возражать. — Езжай к нему. Твой дом там, где он.***
Пшемысль. Городок у реки Сян на востоке Польши. Джозеф прибыл в Польшу без охраны. Пассажирским рейсом с одной пересадкой. Перелёт был максимально комфортный и спокойный. Джозеф не знал, что привлекло в этот городок Макса. Может горбистый ландшафт? Или старинная архитектура? Он работал в филиале клиники по лечению бесплодия. Филиалом несколько кабинетов и подобие лаборатории, конечно же, назвать было бы пафосно. Макс явно пошёл на понижение. Особенно учитывая его низкую должность. Он вернулся к тому, с чего начинал в университете. К мытью пробирок. Только без права на дальнейший рост. Граждан мусульманских стран не слишком жалуют в католической Польше. Ульрих объяснил Джозефу, что Макс сделал перевод документов Дахила Сафари и теперь используя свой первый диплом, имеет право работать младшим медицинским персоналом. Чтобы иметь право на более высокую должность, нужно пройти ряд процедур, которые в период пандемии упростили. Но Макс почему-то не желает легализоваться. До переезда в Польшу Макс прожил около месяца в Германии. Даже успел немного поработать в похожей клинике. Но что-то у него там не срослось и он переехал в соседнюю страну. Макс работал допоздна. У Джозефа появилась возможность погулять по городу. Он впервые был в Европе. Здесь всё было иначе. После Канады казалось слишком тесно, многолюдно, но теплее чем сейчас в Эдмонтоне. И листва на деревьях была другая — жёлтая, а не багровая. К концу дня у Джозефа устали ноги от бесконечных подъемов и спусков по холмам, но городок произвёл приятное впечатление. К вечеру стало довольно безлюдно даже в центре. Местные жители предпочитают рано ложиться и рано вставать. Джозеф решил дать Максу время прийти в себя после работы, немного отдохнуть, а только потом заявиться. Макс снимал комнату хостеле на краю города, почти в пригороде. Небольшое двухэтажное здание за высокими коваными воротами. Они не были заперты. Джозеф толкнул их и вошёл внутрь. Заросли декоративных кустарников казались немного дикими, но вполне ухоженными, и в этом был свой шарм. Джозеф не знал польский, только русинский диалект на котором пел в хоре. Он занервничал, если вдруг ему придётся с кем-то объясняться из местных. Во дворе никого не было и он на свой страх и риск пошёл дальше. Дверь в доме тоже была незапертой. Немного осмотревшись, Джозеф пошёл на кухню, на запах готовящейся еды. Его он узнал со спины. Фигура Макса казалось худой, но под накинутым на голое тело худи чувствовались стальные мышцы. Макс уже успел принять душ, но его волосы не просохли и казались темнее, чем обычно. Он умелыми движениями разделывал тушку форели, а в сотейнике уже тушилась капуста. Бешено заколотилось сердце. Джозеф сделал шаг вперёд и на него из-под стола уставилась пара недовольных собачьих глаз. Звериный оскал давал понять, что дальше идти не стоит. Пёс не издавал пока звуков, только взглядом показывал серьёзность своих намерений. — Это — Фрай, — сказал спокойно Макс. Эта его привычка чувствовать спиной часто пугала Джозефа. — Я нашёл его в горах, в Пакистане привязанным к дереву. Он был истощен и мог погибнуть в ближайшие часы, если бы мы случайно не встретились. Мне не нужен был пёс. Думал пристроить его в Европе в приют. Но, как видишь, пока мы вместе. Несмотря на напускное спокойствие, Макс нервничал. Его рука предательски дрогнула, и он, сделав неверное движение, порезался острейшим, самолично заострённым ножом. На стол упало несколько капель крови. Макс прижал рану и быстро ополоснул её под проточной водой. Также быстро он перевязал руку ситцевым носовым платком. Только после этого Макс повернулся к Джозефу, и они смогли увидеть глаза друг друга. Если Макс думал, что это будет просто, то теперь понимал, как ошибался. Совсем не просто! Хотелось бросится к нему, упасть на колени, вымаливать прощение за своё предательство, свою трусость. Но остался стоять на месте. Знал, если вернуть всё обратно, он бы ничего не менял. У Джозефа ещё есть шанс на нормальную жизнь. Стать чистеньким, жениться правильно. Обязательно на женщине. Так будет спокойнее детям. А Макс сделает всё, чтобы им ничего не угрожало извне. В глазах Джозефа была бесконечная тоска и боль. Макс был уверен, что у него тоже. Они зеркалили друг друга. Джозеф хотел многое сказать, но слова застряли у него на губах. Первому удалось справиться с собой Максу. Заговорил скороговоркой, сухо, отстранено. — Обниматься не будем. Здесь даже геи гомофобные. Джозеф понимающе кивнул и отошёл на шаг назад. Дальше было некуда, он и так прижался спиной к стене. А Макс вернулся к своему занятию, поворачивая раненную руку так, чтобы лишний раз не задеть рану. Следить за движениями Макса всегда было эстетично приятно. В нем чувствовалась рука хирурга. Он не разделывал, а препарировал рыбу. Аккуратно поддел ножом кожицу и одним рывком снял её. Изучил ранее вынутые внутренности, помогая себе кончиком ножа. Кое-что из внутренностей, кожица и приличная часть хвоста достались Фраю. Вдобавок ко всему ему полагалась банка мясной консервы для собак. Вокруг суетились незнакомые люди, кивали Джозефу, переговаривались о чем-то с Максом, брали еду из холодильника или ставили чайник. Понимали ли они кто перед ними? Разве Макс не выдаёт свою профессию? У кого ещё из этих людей ножи заточены до остроты хирургического скальпеля? Соседи называли Макса — Даниэль. И он отзывался. Уже привык. Наверное, если сейчас назвать его Максом или Дахилом, не шелохнется. Выдержка. Джозефу было непонятно как имя Dahil при переводе документов трансформировалось в Даниэль. Как светлоглазый араб в одночасье стал поляком? Или словаком? Dahil-Daniel. Макс добавил кусочки филе форели в сотейник к капусте. Это сокращало количество жира, которое он использовал бы при жарке рыбы. Джозеф грустно улыбнулся — Макс совсем не изменился. Всё так же скуп: на еду, на калории в своём рационе, на слова, на эмоции, даже на бумагу на которой он пишет свои заметки. Вошёл сосед примерно возраста Джозефа. Подошёл к Максу поближе и заговорил. Джозеф из-за незнания языка понимал с запозданием, и то лишь благодаря знакомым словам в его речи. Сосед интересовался, что у Макса с рукой.Тот что-то тихо ответил и показал рукой на нож. Сосед прорычал, что, Макс слишком неосторожный и что он не доверял бы ему острых предметов. А сам хищно посмотрел на шею Макса, туда где под расслабленным воротником худи виднелась беззащитная плоть. Джозеф моментально просек недвусмысленный интерес соседа к Максу. Похоже, что ревностный католик в миру, наверное, сторонник традиционных ценностей и истинный гомофоб интересуется мужчинами. Макс улыбнулся соседу лишь для того, чтобы тот отвязался. Он занялся уборкой: вытер стол, ополоснул нож. Но к остальным ножам его не положил. Оставлять настолько острый предмет в местах общего пользования было неразумно. Он убрал сотейник с огня и поставил его на поднос. Также рядом водрузил тарелку с овощами и пакет гранатового сока. Махнул рукой псу и кивнул Джозефу, приглашая за собой. Комната Макса на втором этаже была крошечная, узкая. Зато имелось занавешенное лёгкой занавеской окно на всю длину стены. Макс оставил поднос на столе, и не позволяя Джозефу заговорить, всучил ему в руки полотенце и ключ. — Душ в конце коридора. Ключ для того, чтобы чужие им не пользовались. Жильцы сами убирают за собой. Джозеф подчинился просьбе Макса. Оставшись один, Макс упёрся ладонями в стол и погрузился в себя. Он знал, что встречи не избежать и морально готовил себя к ней. Обещал быть сильным, держать себя в руках. Но это оказалось до боли трудно. Нужно было организовать встречу через адвокатов. Случилось как случилось. Макс рассматривал свои руки не в силах оторвать их от стола. Аппетита не было, хоть не ел давно. У Джозефа скорее всего тоже не будет желания есть. Не было смысла сервировать стол. В дверь постучал назойливый сосед с бытовым вопросом. На самом деле его интересовал Джозеф. Кто он Максу? Будет ли он ночевать здесь, в этой комнате? Ведь кровать то одна. Макс ответил через закрытую дверь. Шорох шагов Джозефа не привел его в чувства. Он никак не мог отпустить столешницу. Хлопнула дверная защёлка, закрылась дверь изнутри, а потом к шее Макса прикоснулись знакомые губы. Как раз к тому месту, которое недавно так желал его сосед. Макс прикрыл глаза. Сопротивляться тоже не было сил. — Нужно выключить свет. Нас видно снаружи, — чужим голосом выдавил из себя Макс. — Да, — Джозеф отпустил Макса совсем ненадолго, лишь чтобы дотянуться до выключателя. А потом вновь вцепился в его шею. У него было много вопросов, но все они казались теперь не важными. Важно, что Макс дрожал в его руках. А ещё недавно казался равнодушным. Джозеф с силой впечатал его в стену, в тот её небольшой отрезок, который не был заставленный кроватью или шкафом. Макс пошатнулся, и чтобы хоть как-то удержать равновесие упёрся лбом и ладонями в неё. Джозеф навалился на Макса сзади тяжело дыша ему в шею. Особо не церемонясь приспустил его джинсы и ввёл внутрь палец. Всего один. Он не знал против тот будет или нет. Там, на кухне Джозеф был уверен, что хорошо контролирует себя, а здесь наедине с Максом в нём проснулось что-то животное. Макс притих и почти не шевелился, как крольчонок. Не выдавал себя. Джозеф потихоньку проникал глубже и водил пальцем по кругу. Извинялся, понимал, что причиняет неудобства. — Проверяешь меня на предмет верности? — нетактично и некстати спросил Макс. — Нет… Нет. Просто хочу тебя. Что у тебя есть... Крем там или смазка? Макс вырвался из объятий, чтобы удовлетворить просьбу Джозефа, а заодно перевести дух. «Он хочет! Хочет!». — У Джозефа радостно заколотилось сердце. В комнату проникал свет от уличного фонаря. Вот и всё освещение. Джозеф видел, как Макс роется в шкафу, очертания его фигуры. Видел, что худи сползло с его плеч и оголило участок белой кожи. В таких случаях хочется натянуть одежду обратно, но Макс долго не замечал неудобства, а потом просто избавился от всего. — Скажи, как мне стать? — спросил Макс подавая Джозефу тюбик. — Лучше ляж на спину. Хочу быть лицом к лицу. Джозеф толкнул Макса на кровать. Единственный барьер — полотенце намотанное вокруг бёдер Джозефа, давно сползло и валялось на полу. Джозеф вошёл в Макса плавно и до конца. Тот растерянно замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Джозеф дал ему время свыкнуться, а сам ощупывал его тело, лицо, узнавая. Макс стал жёстче везде, будто высох. Внутри него всё напряжено, слишком узко. Наверное, он забыл как правильно расслабиться. Джозеф поочередно обсасывал то нижнюю, то верхнюю губу Макса, принюхивался за ухом. Запах тот же. Родной. — Сильнее. Жёстче, — услышал Джозеф. Макс сделал несколько нетерпеливых движений навстречу. Джозеф придавил своим телом Макса к кровати, обездвиживая его. — Нет… Ты слишком возбуждён, чтобы правильно чувствовать боль. Это опасно для тебя. Джозеф не хотел навредить Максу. Понимал, насколько тот сейчас уязвим. Наутро, когда его походка будет говорить о том, чем он занимался ночью, Макс, конечно, пожалеет. Джозеф, как более соображающий в данный момент, аккуратно толкался в его простату. Макс выгибался под Джозефом и кряхтел по-детски, недовольно. Больше всего он желал это прекратить, кончить, насколько мучительно ему было сейчас. — Прошу… — шептал Макс упираясь лбом в плечо Джозефа. Джозеф привстал на руки и увеличил амплитуду анального проникновения. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы удержать в себе стон. И не смог сдержаться, когда Макс, вцепился в него руками и судорожно кончил. Джозеф хотел дать Максу немного времени передохнуть, чтобы не будоражить его слишком чувствительную после оргазма плоть. И этого тоже сделать не смог. Он уже перестал чувствовать границы своего тела. Джозеф сделал два самых сильных финальных толчка и излился в Макса. Макс тоже кончил. Ещё раз себе на живот. Они кончили одновременно. Джозеф упал рядом с Максом и размазал на его животе сперму — густую, вязкую как желе. — У тебя был период рефракции? — спросил он. — Не заметил, — Макс повернулся к Джозефу лицом. — Значит, поздравляю. Ты в числе тех счастливчиков, которые в состоянии несколько раз подряд кончить. — Наверное реакция на длительное воздержание, — высказал своё мнение Макс. Джозеф притянул Макса к себе. Не было у него никого. Не было. Он бы почувствовал, если не так. Макс всё ещё его. Пока его. — Как твои матромониальные планы? — позже поинтересовался Джозеф. — Когда свадьба с той афганкой? Макс притих, ничего не отвечая. Наверное, обиделся. Джозеф, чтобы как-то сгладить свою нетактичность, сполз ниже и нашёл ртом член Макса. С удовольствием втянул. Если свадьба будет, то потом. А сейчас они есть друг у друга. — Не знаю, о ком ты, Джозеф. Наверное, о той пуштунке? — напряг своё тело Макс. — Перестань, Джозеф, я не знаю что мне делать. Говорить с тобой или… Чёрт, я же возбуждаюсь! Ну, правда, не знаю когда у неё свадьба. Мне Рахмон позволения на брак не давал. Без этого в племени никак нельзя… Макс оставил свои попытки сопротивления и схватив Джозефа за волосы, насадил сильнее на свой член… Той ночью Джозеф понял, что Макс даже очень темпераментный, что сосед Макса ещё тот придурок назойливый. А ещё, то что он способен к множественному оргазму, также как и Макс. Или это, действительно, длительное воздержание на них так подействовало? С соседом, конечно, неудобно получилось. Его комната ближайшая. Он дважды под видом заботы, предлагал Джозефу свободную койку в своей комнате. Ибо не могут два мужика спать на одной кровати. Сосед взял на себя роль полиции нравов. А Джозеф решил, что не позволит Максу оставаться в этом хостеле. Утром Джозеф проснулся один. Не было ни Макса, ни собаки. Грязная посуда со стола была убрана. После секса они здорово проголодались и съели всё, что можно было съесть. Даже припрятанную Максом банку консервированного горошка. Джозефу показалось, что Макс оставил его и он расстроился. Но уже в следующий миг его лицо просияло. За окном послышался собачий лай. Фрай был лишён хороших манер. Как же Джозеф был рад его слышать. Макс принёс Джозефу кофе из автомата. Свой он выпил по дороге. После сегодняшней ночи, ему не хотелось появляться на кухне. — Ты сегодня работаешь? — спросил Джозеф. Макс покачал головой. — Нет. Сегодня почти никто не работает. Воскресенье. Макс упёрся задом в подоконник, так как единственный стул был занят и уставился на Джозефа полным обожания взглядом. На его лице светилась нежная улыбка. — А давай, возьмём напрокат велосипеды и поедем за город. Неподалеку есть работающее по воскресеньям кафе. Купим там еду на вынос. Соглашайся… Взгляд Макса был полон мольбы, будто Джозеф в состоянии был ему отказать. Макс уже неплохо научился ездить на велосипеде, хоть раньше не умел. Они ехали куда глаза глядят. Осень радовала своей красотой. Было безветренно, временами напускался мелкий дождик, совсем непродолжительный. Как же Джозефу этого не хватало. Всегда. Из-за графика работы, кучи проблем у него с Максом было так мало таких моментов. Они съехали с трассы в посёлок. Вдоль дорог было много разных фигур. В основном девы Марии, но были и молящиеся ангелы, и кресты. Они напоминали могилы, но Макс уверял, что под ними нет праха. Поели на пригорке с видом на реку. Потом завались в кучу листьев и долго обнимались. Было спокойно и свободно. Вдали от дома, от проблем, от Макклаев. — Вчера был мой последний рабочий день, — признался Макс. — Руководство очень расстроилось, когда я с ними попрощался. — Надеюсь, ты добился поставленной цели на этой работе, — предположил Джозеф. Какая была цель у Макса он знал. — Я испортил эмбрионы Паулы. Топорно. Меня спугнули, пришлось поспешить. В Германии всё прошло более гладко. Больше у Паулы не осталось материала. Это всё. — Ты уверен? — не доверяя спросил Джозеф. — Уверен. Яйцеклетки не сперма. Их извлечь хлопотно для здоровья. Паула и так слишком перестраховалась, сохранив яйцеклетки в трёх местах. Я думал, мне придётся меньше напрягаться. — Как ты их вычислил? — Всё просто, — Макс пригладил волосы Джозефа. — В моей школе существует правило — помогать своим одноклассникам, если те обратятся. Мы не приглашаем друг друга на свадьбы, не поздравляем с праздниками, но всегда можем обратится за помощью и сами обязаны помочь. Какая бы моя школа не была, она выпускает высококлассных спецов. Мой одноклассник связан с разведкой. Я не знаю как называется его должность и не имею права разглашать его место работы… — Между вами что-то было? – ревниво спросил Джозеф. — Да, — кивнул Макс, — в школе я сломал ему нос. Мы были соперниками. Оба претендовали на звание лучшего ученика. Джозеф улыбнулся. Макс совсем не понял, что он имел ввиду. И ладно. Это даже хорошо. Он просунул свою ногу между ног Макса и уже совсем скоро они доставляли друг-другу удовольствие. В этот раз без проникновения. Словно изголодавшиеся животные они никак не могли насытится близостью. Им всё было мало. Джозеф заботливо вытер следы спермы с живота Макса. Он не знал, что его ждёт дальше. Какая судьба его супружества. Всё зависит от Макса. Только от него. Джозеф боялся плохих для себя новостей. Он осторожно спросил: — И что теперь? Макс молчал. Он застегнул штаны, поправил на себе одежду, сел на велосипед и поехал. Джозеф за ним. Остановились у кованых ворот с крестами на верхушках. Точно такие были в Синевире на кладбище. — Зайдём? — Макс спрыгнул с велосипеда и оставил его в траве. То же самое сделал Джозеф. Кладбище было большое, старинное и всё утопало в хвойных деревьях. При внимательном рассмотрении оно оказалось ухоженным. Могилы были тесно расположены, но все очень разные. Такие же ангелочки раскрашенные голубым, как Джозеф видел в Синевире и больше нигде, молящиеся бесполые ангелы в платьях перевязанных красным поясами . Статуи были очень старые, но кто-то им регулярно подкрашивал пояски и платья. — Лучше всего с новым городом знакомиться по кладбищу. Кем были его ушедшие жители? Каково к ним отношение ныне живущих? — объяснил Макс. — Только в том случае, если на данной земле давно не было войн. Важно, чтобы потомки жили на земле своих предков, — мудро подметил Джозеф. У церкви местные женщины облагораживали общественную клумбу. Не за деньги, а потому, что у них оказалось свободное время. — Слава Ису! — поздоровался с ними Макс. Женщины подняли головы и дружелюбно ответили: — Навеки-вечные. — Красивый Макс произвёл на них хорошее впечатление. Хоть кладбище считалось уже закрытым для захоронений, работы на нём велись. Скоро первое ноября, День всех святых. К этому дню обычно приводили кладбища в порядок. Поодаль виднелись склепы. Своим видом они напоминали небольшие церквушки. — Здесь красиво, — заметил Джозеф. — Да. Кладбище яркое. — Я не только о кладбище. О ландшафте, о местной архитектуре. — О, да… Мои предки, строители, приучили местных к прекрасному. — Здесь жили твои предки? — удивился Джозеф. — Мне казалось в совсем другой стране. — Пошли! — Макс схватил Джозефа за руку и потянул к самому большому и богатому склепу. В нём велись ремонтные работы. Макс поздоровался с работниками и вошёл внутрь. — Сюда нельзя. Частная собственность, — сказал Джозеф. — Нам можно. Это склеп нашей семьи. Внутри склепа были фрески с удивительными мотивами. На них переплеталось язычество, новая религия и профессия семьи. Здесь святые были не простые, а с циркулями, молотками и наугольниками. Также Джозеф увидел несколько эзотерических знаков, как-то глаз в треугольнике. Наверное массонский. — Они были массонами? Наши предки? — спросил Джозеф. Как-то само собой получилось, что предки Макса по праву стали и его предками. — Не знаю. Может быть. В первую очередь, они были строителями. С давних времён массонство обозначало обычный профсоюз. А потом люди сделали это мейнстримом и всё испоганили. Макс привлёк Джозефа к себе и поцеловал. — Ты что, ненормальный? — толкнул Джозеф Макса. — Здесь же тела! — Где ты видел здесь тела? Их нет. Тела внизу, Джозеф. Макс провёл Джозефу экскурсию по склепу. Они спустились вниз, где были несколько поколений его семьи. — Я вскрыл несколько гробов, Джозеф. Мне нужно для дела семейное ДНК. И заметил пренеприятнейшие вещи. Насколько тел, в основном женских были обезглавлены. Я долго раздумывал над причиной их убийства. Ответ нашёл в местных обычаях. Они говорят, есть время жить и есть умирать. Человек должен родиться, правильно жениться, родить детей. Вырастить их… И вовремя умереть. Вовремя! Понимаешь, Джозеф! Считалось, что если человек живёт слишком долго, он забирает жизнь у других. Наших предков убивали из-за их генетики. Люди не любят других, лучших. Какой бы вклад наши предки не внесли в жизнь своих односельчан, те всё равно находили способ их «отблагодарить». Думаю, не без помощи Макклаев. — Знаешь, — Джозеф посмотрел Максу в глаза. — Это мне напомнило одну нацию. Всюду гонимую. На много веков утратившую свою государственность. Представители этой нации широко представлены в правительствах многих стран, среди них много финансовых воротил, нобелевских лауреатов… Их ненавидят. Нет, чтобы брать с них пример, воспитывать детей, как они, заботиться о себе, как они. Нет, их проще уничтожить, устроить геноцид. Люди которые живут в дерьме, всегда будут пытаться затащить в него других. — Поэтому, мы должны делать выводы, Джоз. Нам нужно осторожно пускать чужих в свой мир. Главное — семья. — Да, Макс. Семья. У Джозефа появилась смутная надежда вернуть Макса домой. Он любит свою семью. Это главное. Нужно убедить, что он нужен. Нужен.***
Вернувшись в хостел не удалось избежать разборок с соседом. Нет ничего хуже, чем гомофобный гей, тогда подумал Джозеф. Соседа возмутила незаконная ночёвка Джозефа и ещё то, чем они там занимались. Прямо не говорил чем. Пока Макс выгуливал Фрая, сосед всё не унимался, ломился в дверь, вызывал на разговор. Джозеф уже собирался ему вломить, но кто-то из соседей вызвал полицию. Макс с Джозефом кое-как приняли душ, но на кухню не рискнули спуститься. У Макса ещё оставалась банка кукурузы и рыбная консерва. Также для Фрая у него был сухой корм. Тяжёлое детство приучило Макса делать съестные запасы. После ужина Джозеф хотел ещё раз начать разговор. Но ему не было суждено осуществится. Как и самому ужину. У Макса зазвонил телефон. До сих пор Джозеф не был уверен, что тот у него есть. Макс побелел, предчувствуя плохое, а потом достал из кармана рюкзака простенький, неопределенного производителя аппарат. Кроме «слушаю» в начале разговора он не произнёс ни слова. Его лицо было более красноречиво. — Прости, Джозеф. Мне нужно уехать. — умоляюще посмотрел на него Макс. –Когда? — Уже… Сейчас. Макс начал впопыхах складывать некоторые вещи в рюкзак, документы и на ходу вызывать такси. Аэропорт находился почти в сотне километров отсюда. Желающих туда ехать в воскресенье вечером не было. Только с третьего звонка Максу удалось договориться по неприличной цене. — Я с тобой, — крикнул Джозеф. Макс схватил Джозефа за плечи и несколько раз тряхнул, приводя в чувства. — Мне нужно срочно. Понимаешь? Одному реальнее выбраться отсюда. К тому же Фрай… — Что Фрай? — Он слишком привязан ко мне. Я не могу его вот так бросить. А с собакой — это ещё займёт время… Обратись к Рахмону. Он организует вам вылет. Может в этот момент стоило бы Джозефу сдержаться и не выяснять отношения, но другой возможности у них может больше не быть. — Ты думаешь, сделал детям лучше, что их бросил? — Джозеф толкнул Макса к стене. — Ты знаешь, что не было такого дня, чтобы Рахмона не вспомнила о тебе, засыпая? Леонард, так и вовсе тебя не знает. А ему уже год! Джозеф знал, чем зацепить Макса, его лицо покрылось красными пятнами, а глаза стали влажными. А может потому, что Джозеф держал свою руку на его шее. — Я тоже её помню. — Макс оттолкнул Джозефа и положил в рюкзак ноутбук. — Ты считаешь, что лучше пусть меня ликвидируют у неё на глазах? А? — Макс кинул Джозефу в руки поводок Фрая и положил со стуком на стол увесистый пакет с собачьими документами. — Знаешь, в этой игре я предпочитаю быть охотником, а не жертвой! Понял? Для меня важна жизнь каждого члена моей семьи. Даже его. Макс показал рукой на Фрая и тот радостно завилял хвостом, а Макс начал давать указания. — Не стоит перевозить Фрая в багажном отсеке, — он плохо это переносит. Лучше дождись, когда Рахмон организует для тебя частный перелёт. Разберись с моими вещами, в них может быть на меня компромат. Также рассчитайся вместо меня за жильё и верни на стоянку велосипеды. Этот маленький город важный для нашей семьи. Мы не можем оставить по себе грязную историю… — Ладно, — вдруг согласился Джозеф, — Хоть скажи что случилось? Макс посмотрел на Джозефа недоверчиво, он не верил, что Джозеф так легко сдался. — Магнус… Он хочет срочно встретиться. Просил без хвоста. Но я считаю , что ты имеешь право позвонить Ульриху, как только за мной закроется дверь.