Влюбилась...

Репортёры зевали, посматривая на часы, и буднично переговаривались кто о чём. Однако их количество у здания Королевского драматического говорило само за себя. Кто первым слил информацию о возможном появлении персоны N никто сказать не мог. Как обычно, в этой среде слухи распространялись со скоростью пожара. Персона N — она же Круэлла, новое броское и яркое имя в таблоидах, очередная сенсация, вдруг вызвавшая в умах обывателей стойкий интерес. Пресса всегда там, где интерес. Хотя ей самой не особо интересно то, чем интересуются все. Да и вообще понять природу повышенного общественного интереса к тому или иному явлению было сложно. Были, несомненно, дежурные темы типа: что натворил очередной отпрыск королевской семьи, пожары, криминальная хроника и домоводство. События нерядовые и скандальные были явлением временным, быстро вспыхивающим и быстро затухающим, но на волне всплеска интереса можно было неплохо заработать, поэтому репортеры с папарацци и томились в ожидании у входа в театр, замерзая, скучая и жалуясь на боль в ногах. Такая работа. Эстелла осторожно выглянула из окна машины. Расчёт на то и был расчётом, чтобы приводить к заранее спланированному результату. Звонки в разные редакции газет и внезапно столь удачно всплывшая дружеская связь положили начало такому резонансному явлению — как «Модный феномен Круэллы». «Дайте мне признание в займы и я завоюю мир» — эту фразу Эстелла услышала ещё в школе. Столько раз Миллер представляла реализацию проекта собственной всемирной славы. А ведь тогда она ещё не знала, что такое пиар и реклама. Улица учит быстро, качественно и надёжно. Главное иметь мозги и всегда держать рассудок холодным. Воры всегда попадаются на второй и третий раз. И каждый раз, когда эйфория от успеха ударяет в голову. Эстелла никогда не позволяла себе расслабляться. Не расслаблялась она и сейчас. Дефиле перед носом баронессы всего лишь часть плана, а не самоцель. Когда машина её светлости подъехала к главному входу, то из толпы незаметно появились два человека. В то время как охрана баронессы теснила прессу и народ, пришедший поглазеть на красивых и богатых, двое свободно подошли к машине и очень быстро сделали то, что им было указано сделать. Леди Хеллман почувствовала неладное ещё на подъезде к зданию. — Джеффри, репортёров слишком много. Думаешь, она появится? — Ваша светлость, мы усилили охрану, как вы и просили. — Я чувствую, что она будет сегодня здесь, — сказала леди ровно перед тем, как пожарный шланг был перекинут через двери автомобиля. Далее по крыше автомобиля раздались шаги. — Джеффри, что происходит?! Хеллман попыталась открыть дверь, но поняла, что та заблокирована. — Не имею понятия, ваша светлость. Джеффри испуганно оглянулся по сторонам. — Главное, чтобы нас не подожгли, — мрачно ответила леди с каменным выражением лица, посмотрев на Джеффри через зеркало заднего вида. Джеффри так и не понял шутка это была или нет, но когда что-то накрыло машину целиком, и салон погрузился в темноту, секретарь вдруг резко развернулся, и баронесса почувствовала, что он взял её за руку.

***

Эстелла, завершив дефиле, спешно скрылась в темноте улиц, прикрываемая всё разрастающейся командой помощников. На этот раз, чтобы уйти от погони, были использованы дымовые шашки. Часть охраны ожидаемо бросилась выпутывать машину баронессы из шлангов, а часть, пытавшаяся преследовать Круэллу в дыму, наткнулась на ряженых клоунов в неком подобии или точнее пародии на форму королевской гвардии. Толпа ревела от восторга, репортёры, словно соревнуясь кто быстрее и красочнее, описывали, что случилось, а папарацци без перебоя щёлкали затворами и вспышками.

***

На следующий день весь Лондон только и говорил, что о дерзкой Круэлле, использовавшей вместо подиума машину баронессы фон Хеллман — главного кутюрье и владелицы «Дома Баронессы». Говорил о её прическе, о её пиджаке с каруселями по плечам и необычной отделкой цепями. Но большего обсуждения удостоилась огромная юбка, украшенная тысячами шифоновых цветов, что закрыла собой всю машину баронессы. Нынче всем в Лондоне стало понятно, что Круэлла появилась не просто так. Она бросала вызов, но бросала его всей высокой моде хотя и в конкретное лицо фон Хеллман. И это явление, как и всякое яркое и бунтарское, сразу подхватила молодёжь. Новый кумир — эпохальное событие. Прямой и жёсткий призыв, как и костюм Круэллы, надрывно кричащий: «Я тут королева!» Телефон Арти просто взорвался от звонков и заказов за два дня. Хотя немногие знали, что через него можно было заказать пошив у Круэллы. Эстелла предусмотрительно оставила Арти разные дизайнерские наброски. Главный пошивочный цех обосновался на пустующих этажах жилища Хораса и Джаспера. Дело закипело.

***

Баронесса тяжело ступая, медленно прохаживалась вдоль стоящих по струнке бравых парней. В её руке была газета со снимками вчерашнего происшествия. — Похоже у нас тут революция назревает? — непонятно к кому обратилась её светлость. — Джеффри! Секретарь подлетел к леди, чтобы забрать газету, но она выронила её из рук, раньше чем он успел подойти. — Итак, о чём это я хотела сказать? Ах, да, вы все уволены. Вы уже дважды показали полную некомпетентность. Ждать в третий раз, когда какая-нибудь восходящая звезда моды решит спалить мою машину или столкнуть её с обрыва вместе со мной внутри, я не намерена. Свободны. Леди развернулась и, двигаясь грациозно и плавно, удалилась в другую комнату.

***

Эстелла работала в мастерской, когда Хеллман вошла. Миллер конструировала платье на манекене, делая вид, что до предела увлечена работой. На самом деле она почувствовала приход баронессы заранее. Этот сладкий запах духов в предвосхищении лёгкого стука каблуков. Сердце забилось сильнее. Вся комната была уставлена манекенами, задрапированными белой тканью. На столах и полу лежали листы с эскизами. Эскизы покрывали всю пробковую доску. Баронесса, увидев такое изобилие, чуть не ахнула. — Ко… когда ты это успела? — в немом изумлении спросила она. — Влюбленные не наблюдают часов, у них вырастают крылья, а голова только и горит образами и идеями, — ответила Эстелла, словно декламируя бульварный роман. Баронесса сняла очки и медленно прошлась вдоль манекенов, ласково проводя рукой по ткани. Грандиозные образы, точнее их наброски, за которыми уже чувствовалось величие. Остановившись у последнего, баронесса обернулась на Миллер: — Ты действительно достойный соперник, — сказала она, глядя в глаза. — Если бы ты не была такой наглой и строптивой, я бы подсказала тебе иные варианты решения данного конфликта. Но, увы, увы, — баронесса развела руками. — В связи с последними событиями теперь можно ожидать всего, поэтому я приставлю к тебе охрану, как к особо ценному сотруднику «Дома Баронессы». Со стороны этой дерзкой Круэллы ведь можно ждать любой провокации. Я не могу рисковать твоим здоровьем. Баронесса улыбнулась лучезарно, тепло и ядовито. Эстелла побледнела. Леди подошла к столу и любовно стала перебирать эскизы. — Просто великолепно. Ты превзошла мои ожидания. — Но я не нуждаюсь в охране, ваша светлость, — недовольно вскинув голову, как норовистая кобылица, ответила Миллер. — Ещё как нуждаешься. Я бы даже сказала, что в усиленной. С этого дня ты будешь под постоянным наблюдением, — весело сказала фон Хеллман, продолжая рассматривать образы весенней коллекции. — Я так понимаю — это пробуждение жизни? Бабочки, цветы, коконы, набухшие почки? Она взяла пару эскизов и подняла их, показывая Эстелле. — Верно, — ответила та сквозь сжатые губы. Эстелла злилась и силилась преодолеть закипающую внутри ненависть. Ещё вчера она лихо отплясывала на машине её светлости, а сегодня уже пасует перед этой самодовольной стервой. Тряпка! Сорви парик и наваляй этой сволочи! Но нет. Нельзя. А может быть и не хочется? Уж не уступаешь ли ты ей часом добровольно? Эстелла усмиряла в голове бунт мыслей. — А тебя не напрягает, что ты, по сути, борешься сама же с собой? Вопросительный взгляд баронессы был несколько насмешлив. Эстелла выдержала его, передёрнувшись внутри от такого совпадения слов и мыслей. — Нет. Я здесь, — она обвела руками пространство мастерской, — формально. Официально — это ваше творение. Я создаю ровно так, как создали бы вы, ваша светлость, — сказала она нарочито ехидно. — Это очень дерзкое заявление. Неужели ты хочешь сказать, что или я настолько проста, или ты настолько гениальна? — Нет. Просто я слишком хорошо вас понимаю, — ответила Эстелла в этот раз без иронии, что не ушло от внимания кутюрье. Баронесса отложила рисунки и подошла к Миллер вплотную: — Это очень забавно — научиться понимать человека меньше чем за год… Иные не смогли понять меня за всю жизнь… — Может быть дело в том, что мы похожи? — спросила Эстелла, пряча стремительный и пронизывающий взгляд за рыжей чёлкой парика. — Аристократка и девочка с помойки? — баронесса скорчила гримасу: её брови оказались как никогда высоко, а губы как никогда стянулись узко. — Смешно! Но в чём-то, да, есть пересечения. Я каждый раз ловлю себя на мысли, что мы в какой-то мере одинаково чувствуем природу прекрасного, но в совершенно разных гранях. Однако природа твоего таланта для меня подлинная загадка. Баронесса ласково и печально посмотрела Эстелле в лицо: — Но, повторюсь, как бы кто ни был талантлив, бизнес, особенно индустрия моды, это крайне жестокая вещь. Я предупреждала, но тебе, видимо, надо проехаться лицом по грязи. По-другому до тебя, к сожалению, не доходит. Баронесса грациозно развернулась и ступая со всей царственной статью, с затаённой улыбкой, с плавностью и соблазнительностью, рожденной от природного обаяния и многолетнего опыта, прошла мимо застывшей на манекенах красоты к бару. — Выпей, тебе надо расслабиться, иначе сгоришь, — обратилась она, стоя к Эстелле спиной. Когда она развернулась, в её руках было два мартини. Эстелла мрачно прошла вслед за леди к п-образному дивану. Взяв бокал, она села как можно дальше от её светлости, глядя куда-то в пространство и никуда конкретно. Вермут неожиданно саданул по горлу, вызывая приступ слезливости — следствие от перенапряжения последних дней. Горький вермут отлично отражал внутреннее состояние: горечь самой жизни. Эстелла поставила пустой бокал на стол, запустила в волосы руки и просидела так, согнувшись калачиком, какое-то время. Ей было страшно холодно и паршиво, страшно печально в невозможно одинокой борьбе с самым главным своим союзником — самою же собой. Но внезапно горячий влажный поцелуй расцвёл на шее, и мягкий трепет рук нежно сжал утомленные плечи. Эстеллу дёрнуло, как от тока. Она отшатнулась назад, падая на мягкую спинку дивана. Сквозь тонкую ткань рубашки леди Хеллман гладила её грудь и живот, расстегивая одну пуговицу за другой, проходя замысловатыми узорами по коже, что вся покрылась мурашками. — Что вы делаете? — спросила Эстелла, понимая только после того как спросила, насколько глупо прозвучал вопрос. Хеллман усмехнулась, продолжая ласкать Миллер, ловя в её глазах непонимание и страх от упущенного момента смены ролей. Сейчас баронесса была над, включив искусную любовницу. За многолетние приключения по жизни фон Хеллман приходилось сталкиваться с тем, что ты был не особо влюблён в партнёра по сексу. Опыт брал своё, с возрастом пришло умение получать удовольствие почти от любого события. Эстелла Миллер? А почему таки нет? Красивая девочка с белоснежной кожей, такой чистой и прямой реакцией откровенного вспыльчивого бунтарского характера, запахом роз, ошибками первых серьёзных жизненных шагов. Её реакция на ласку смешила и куражила баронессу. Устроившись рядом, леди продолжила покрывать шею Эстеллы долгими и лёгкими поцелуями, отчего девочка выгнулась и невольно всхлипнула хриплым и низким грудным голосом. Она ловила губами губы баронессы. Задыхалась от счастья и не понимала, что происходит. А в это время у приоткрытой двери в мастерскую замер Джон. Он пришёл сообщить леди о важном телефонном звонке, но так и замер с приподнятой для стука рукой.