Что ни день, то сюрприз...

      Артём, как и любой нормальный ребёнок, знал, что если наступить на швы между плитками на полу, то тут же умрёшь. Земля разверзнется, и невезучего беднягу пожжёт лазером или порежет ножами. Такой участи он не хотел, поэтому передвигался, как можно осторожнее — то ходил зигзагами, то перепрыгивал с одного места на другое, то резко останавливался, то размахивался и делал большие шаги, то семенил маленькими.       —Артём. Ты чего? — спросил Захар после очередного резкого скачка в сторону.       Всё время, пока они были в магазине, Захар держал сынишку за руку. Артём умудрялся исполнять манёвры по избеганию плиточных швов, не отпуская папу. Захар не ругался, ему даже было не жалко свою издёрганную конечность. Просто хотелось узнать, почему Артём так странно двигается. Он был уже взрослый, ему не понять!..       —Ничего. — тут же успокоившись, сказал Артём. Он встал ровно и снизу вверх посмотрел на папу своими большущими глазами.       Захар улыбнулся, посмотрев на него в ответ, и высунул язык, желая немного повеселить его.       —М-м-м-м… — замычал Артёмка, тоже дразня папу высунутым языком.       —Мущина, я Вас слушаю, — очень противным голосом сказала стоявшая у прилавка продавщица. Оказалось, уже подоспела их очередь.       —А… Да… — встрепенулся Захар, отворачиваясь от сына, —Мне, пожалуйста, бутылку молока и сыра граммов двести-триста.

***

      Как и все трёхлетки, Артём очень, очень часто задавал родителям различного рода вопросы. Начиная от вполне понятных, вроде "как летает самолёт?", заканчивая самыми несуразными, по типу "получится ли побежать по воде, если сильно-сильно разогнаться?". К счастью, самым неудобным и неловким вопросом — откуда я появился? — сын ещё не задавался. Захар бы точно не смог на него ответить. Нет, он, конечно, знал, даже был в некотором роде соучастником и заинтересованным лицом процесса. Но объяснить ребёнку как надо, Захар бы не сумел и сразу бы отправил его искать ответа у Наты. Она всё-таки врач, а ещё женщина; ей проще найти нужные слова.       Сегодняшний день не был исключением.       —Пап.       —Да?       —А тебе нравятся птички?       Вопрос, скорее всего, был навеян стайкой громко чирикавших воробьёв. Птицы кучно сидели на ветках аккуратно подстриженных кустов, посаженных по обеим сторонам дорожки, ведущей через парк насквозь.       —Птички? Очень нравятся. — Захар решил, что будет отвечать на вопросы почти не задумываясь.       —А какие тебе больше всего нравятся?       —Воробьи.       —Почему?       —Ну-у-у, они забавные.       —А ещё какие птички тебе нравятся?       —Синички.       "Сейчас спросит, а почему".       Угадал.       —А почему?       —Красивые птички. — коротко ответил Захар, —А какие тебе нравятся? — быстро спросил он, освобождая себя от обязанности отвечать на детские вопросы. Слушать даже сущую ерунду было намного проще, чем её выдумывать. Тем более после работы, когда не очень хотелось напрягать мозг.       —А мне нравятся… — Артём немного задумался, —Мне нравятся… не знаю…       —Ну ты подумай.       Артём немного помолчал, размышляя.       —Я знаю!.. Мне нравятся вороны!..       —Вороны? — искренне удивился Захар, —Почему вороны?       —Потому что… Потому что они чёрные и злые!..       Захар негромко рассмеялся. Артёмка, видя его реакцию, тоже издал короткий смешок и улыбнулся, взглянув на папу. Забавный он был парнишка, милый. Захар больше всего на свете обожал слышать, как он смеётся. Когда он был ещё меньше, ему очень нравилось бегать кругами по комнате, при этом громко крича, а затем падать на пол. Делать такое взрослому человеку несвойственно, но полуторагодовалому ребёнку — абсолютно нормально. Шуму было сколько! Зато сын радовался. А почему бы и не порадоваться тому, что ты сам умеешь бегать, прыгать, падать, вставать? Захар с Натой не ругались, наоборот, чувствовали себя очень счастливыми, видя, как сынок веселится и звонко смеётся.       Следующий вопрос оказался лёгким.       —А почему меня не мама, а ты сегодня из садика забрал?       —Потому что мама на работе.       —На работе?.. — недоумевал Артём.       —Да. Она теперь тоже ходит на работу.       —Почему?..       Захар ненадолго замолчал, думая, как лучше ответить ему, не используя непонятное для малыша словосочетание "декретный отпуск".       —Ну-у-у, время пришло. Ты теперь будешь ходить в садик, а я и мама на работу.       —О-о-о-о… — изумлённо протянул Артёмка. —А где она работает?       —Она врач в больнице.       —А почему она раньше не ходила на работу?..       —Потому что надо было сидеть с тобой дома. Ты был ещё маленький.       —А теперь я большой?!       —Да!.. — уверенно ответил Захар.       —Не-е-е-ет!.. — неожиданно обиделся Артём, —Я уже давно большой!..       —Конечно, конечно… — поспешил сгладить углы Захар, —Просто, так положено. Чтобы мамы с детками сколько-то времени сидели дома. Вот время пришло, и наша мама теперь ходит на работу.       Артёма ответ устроил.       —А куда мы идём? — поинтересовался он, только сейчас осознав, что, выйдя из магазина, они направились не в сторону дома, а зачем-то в парк, который уже почти прошли.       —Мы идём маму встречать!       —Да?!       —Да!       —Ура-а-а-а-а!.. — обрадовался Артём.       Захар улыбался до ушей. Как бы Артём не хотел казаться большим, он был ещё совсем малышом.       Он понимал, что это невозможно, но тем не менее, не хотел, чтобы сын взрослел. Сейчас Артём находился в самом хорошем, по мнению Захара, возрасте — самое сложное, с родительской точки зрения, время осталось позади, а больших трудностей в воспитании пока не предвиделось. Уже давно они с Нателлой спокойно спали по ночам и не страдали от плача в другое время суток из-за режущихся у ребёнка молочных зубов, уже давно они не кормили его с ложечки, он уже почти умел сам одеваться. В то же время, до "кризиса возраста" Артём ещё не дорос, ещё не требовалось всерьёз объяснять ему, как, порой несправедливо, устроен мир, ещё не нужно было учить его читать и писать. Захар предпочитал наслаждаться этим временем сполна.       Тем временем они почти пришли. Парковая дорожка упиралась в больничный двор, имевший форму полукруга. К центральному входу вело высокое крыльцо.       —Ну что, ждём, — сказал Захар, кладя на ближайшую скамейку портфель и авоську с продуктами и опускаясь на неё следом.       —А долго ждать маму?       —Нет, не очень, — ответил Захар, взглянув на наручные часы.       Маленький Артём любил почти всё и всех. Любил играть в машинки и в кубики, любил смотреть в окно, любил соседскую девочку Зину, несмотря на то, что она была старше почти в три раза. Больше всего, конечно, он любил маму и папу. Но были вещи, которые Артём просто не мог терпеть. Он просто ужасно не любил геркулесовую кашу, носить колючий шерстяной свитер и ждать. Ожидание было губительно не только для него, но и для всех, с кем он оказывался рядом. Самое безобидное, что он делал, когда терял терпение — начинал осыпать родителя или родительницу кучей вопросов. Хуже, если принимался капризничать и хулиганить. Терпеть он, совсем как папа, не умел.       Сегодня Захару повезло: настроение у Артёмки было хорошее. Но просто так сидеть и ничего не делать он не хотел.       —О!.. — воскликнул он, посмотрев по сторонам, и подбежал к ближайшему дереву. Поднял с земли длинную палку, вернулся к лавочке и опустился на корточки.       —Я буду рисовать. — заявил Артём, хотя Захар его даже не спрашивал.       Он принялся водить палкой по песчаной дорожке, стараясь изобразить что-то похожее на человечка. Линии выходили кривоватые, кружочки получались не очень ровные, но это его не смущало. В приоритете был процесс, а не результат.       Захар, не отрываясь, смотрел на сына. Губы сами по себе растянулись в улыбку, а в груди потеплело. Очень хотелось резко схватить его и зацеловать во все места, до которых получится дотянуться (он так иногда делал, а Артём каждый раз звонко хохотал). Нет, сейчас не стоит, ему не понравится.       —Пап, как тебе? — спросил Артём, закончив рисунок.       —Очень красиво, — сказал Захар. Это было абсолютной правдой.       Артёмка улыбнулся.       —А кого ты нарисовал? — поинтересовался Захар.       —Это ты-ы-ы!..       —Я?..       —Да!.. Ну па-а-а-ап… — немного раздосадованно протянул Артём, —Вот кепка, — он ткнул нарисованному человечку палкой в макушку, —Это усы. Это пиджак. — объяснял он, указывая на соответствующий элемент картинки.       —Надо же, и правда… А в руках у меня что?       —Ну это же твой порте-е-ель!..       —А-а-а-а… Точно, а я и не рассмотрел…       Захар оторвался от разглядывания своей нарисованной копии и поднял глаза.       —Смотри, кто идёт!       Через двор в сторону парка шагала специалистка отделения экстренной хирургии Нателла Наумовна Стрельникова.       Так называлась её должность. Артём предпочитал слова попроще.       —Мама-а-а-а!..       Он вскочил с места и рванул навстречу Нателле. Она ещё издалека завидела мужа и сына и сейчас спешила поскорее обнять своих любимых мужчин.       Захар поднялся с лавки и взял вещи.       —Привет, мой дорогой!.. — говорила Нателла, прижимая к себе Артёма. Он обвил мамину шею и не желал отпускать, пока не утолит тактильный голод. Ната, сидя на корточках, обнимала его и целовала в щёку.       К ним подошёл улыбающийся во весь рот Захар.       —Ну, мама, как ты? — весело спросил он, подавая ей руку, чтобы помочь встать.       —Мама отлично!.. — заверила Нателла и рассмеялась, когда Захар не выпустил её ладонь, а поднёс к своим губам и поцеловал.       —Как первый рабочий день? — всё ещё улыбаясь, но уже серьёзнее снова спросил он.       —Прекрасно!.. Операции несложные, для раскачки после декрета самое то!.. — с увлечением принялась рассказывать Нателла, —Перитонит, внутреннее кровотечение и оторванный палец.       —Фу-у-у!.. — воскликнул Артём и поморщился. Захар был с ним солидарен.       —Ничего не "фу", это моя работа!.. Сегодня ещё лёгкий день был, и операции простые. Вот когда нам после аварии пятерых привезли!.. Но это ещё в прошлой жизни было… — сказала она, имея в виду под "прошлой жизнью" период до рождения сына.       —Мам, ты теперь каждый день будешь на работу ходить? — поинтересовался Артём.       —Да, сыночек. Кстати, расскажите, как ваш день прошёл? — спросила она, обращаясь к ним обоим сразу. Первым заговорил Артём.       Ната с Захаром держали за руки Артёмку и внимательно слушали его рассказ о прошедшем дне. Солнце уже опускалось за горизонт, но всё ещё ярко светило сквозь густую листву парковых деревьев. Дул тёплый весенний ветер.       Семья Стрельниковых возвращалась домой.