Take me home

Иногда всё неизбежно идёт по пизде, Нужно просто высыпаться и гладить кошек. Как глаза постепенно привыкают к темноте, Так и в жизни появляется что-то хорошее. Виталий Маршак

      Леви повесил ключи на крючок ключницы. Что за игра звуков! Она была деревянная и дешёвая, с цветастой наклейкой и приторной надписью «Добро пожаловать». Аккерман поморщился, Эрен притащил ее первым делом, когда они только переехали на новую квартиру. Йегер не бросился к фуре выгружать вещи, не запустил кота (на такой фокус он тоже был горазд), а с довольным видом налепил это хлипкое недоразумение чуть ниже зеркала и с возгласом «Всё!» унесся в недра их нового жилища. Леви не мог и не пытался понять, что скрывается за этим «всё». Нагруженный коробками он вряд ли мог подумать о чем-либо, кроме того, что зачем они вообще переезжали, раз от этого столько геморроя. Но что поделать, когда Эрен, улыбающийся, с азартным взглядом, носился в закупках утвари, Леви согласился бы даже на цветы.       Сейчас он в принципе согласился бы и на вечер деградации у телевизора. На другое сил у него не было, — это точно. Например, на скачущего по кухне Эрена.       Йегер гремел кастрюлями, громко ругался, а при новом ударе чего-то железного обо что-то другое железное их несчастный кот Болтик вылетел в дверной проём с дикими глазищами. Громко и возмутительно мяукнув, он важно прошествовал в зал. Леви смотрел на это краткое представление и подумывал: «А не вернуться ли ему вновь на работу, потому что данное кино его уши не готовы были слушать, а уставшая голова — переваривать».       Ещё Леви боялся представить, что его ждёт в самой кухне. Коротко вздохнув, он стянул с ног ботинки. Поставил ровненько на подставку для обуви и чертыхнулся при виде красных старых кед Эрена, о которые он чудом не запнулся. Тот всегда разбрасывал обувь и никогда, даже через угрозы, не убирал ее. Леви закинул бедные, почти что тапочки, как можно дальше в шкаф (чтобы неповадно было) и пошел на свой страх и риск в место, где готовились шедевры авторства поваренка Эрена.       Кроме того, что свет во всей квартире горел только на кухне, так и весь погром доносился исключительно оттуда же. Неудивительно, что приход Леви остался незамеченным. Аккерман только хотел пересечь порог, как замер, лишь мысль «Какого чёрта?» крутилась в голове, а нахмуренные брови выказывали полное непонимание.       Эрен балансировал на одной ноге, другой придерживая дверцу холодильника, при этом одной рукой он держал кастрюлю с неизвестным содержимым, а другой зажимал открытую бутылку масла. Судя по всему, он тянулся до стола, чтобы ту поставить. На плите что-то истошно бурлило, а вся кухня скрывалась за завесой пара. Эрен стоял в своей причудливой позе к Леви спиной и не мог видеть, как тот наблюдал за всем действием с приподнятой бровью.       Эрен не был хозяйственным от слова «совсем». Только по части готовки, славу богу. Убирался он на ура, и Аккерман не встречал пока что кого-то лучше него. С приготовлением еды дела обстояли с точностью наоборот. Всё, что не могло пригореть, непременно пригорало, всё, что должно было вариться, — жарилось. После пары раз, когда Йегер хотел устроить им «романтический» ужин, пришлось три дня отмывать кухню, а в другой выплатить компенсацию соседям за ремонт. Одним словом, Эрену путь на кухню был если не заказан, то наглухо закрыт.       — Эй, Гордон Рамзи, — Леви всё же решил объявить о своём присутствии и цокнул, в последнюю секунду подумав о не самом стойком положении парня. Помолившись о том, чтобы Эрен держал бутылку масла достаточно крепко, он с готовностью шагнул вперёд, мол, в случае чего подсобить.       Эрен медленно повернул голову на звук. Как оказалось, в зубах у него была зажата ещё и сигарета, вносящая свой вклад в мракобесие, царившее в воздухе. Леви вмиг нахмурился. Курить в квартире запрещалось, даже на балконе, даже если в их квартирке в кои-то веки устраивалась вечеринка. Леви передёргивало от мысли, что едкий осадок въедается в обои, остаётся на поверхностях и виснет в воздухе. И Эрен прекрасно об этом знал и до сего момента ни разу не испытывал терпение такого чистюли, как Аккерман. Чистюли, которому было не лень выходить в подъезд и прятаться, как от матери от вездесущего Эрена. Тот упорно следил за Леви, который всегда озирался и выглядывал из-за угла, каким бы грозным не хотел казаться, но сейчас не об этом.       По округлившимся глазам Йегера можно было понять, что тот не ожидал такого скорейшего возвращения своей любимой половины. По стольким проколам, замеченным зорким глазом Аккермана, можно было понять, что тот вообще не ожидал его возвращения. Леви уже было хотел подойти и помочь горе-хозяйке (а заодно и отвесить пару ласковых), как под ногами пролетело, чуть ли не сбивая, темное лохматое чудо. Кошачье, между прочим. Леви он не сбил, но вот на Эрена у него, кажется, были другие планы, которые кошак не преминул осуществить.       В стоящего все ещё на одной ноге Йегера Болтик врезается на всей своей скорости. По инерции его лохматое (вовсе не толстое) тело заваливается назад. Болтик падает, видимо, потерявшись от такого столкновения, и тут же трясёт головой, не поленившись при этом снова громко и возмутительно мяукнуть.       Увидев то, что происходило дальше, Леви раз двести про себя повторил такое модное сейчас слово «развидеть». Он хотел бы вообще ничего больше никогда не видеть, но прямо сейчас наблюдал свой ночной кошмар.       Эрен, конечно же, не устоял против такого пушистого и напористого противника и попросту свалился на пол, растеряв по пути всё, что до этого держал. И бутылка масла и кастрюля прям как в мультике радостно подлетели вверх. Когда сам Эрен принял позу морской звёзды. Почему морской? Да потому что прямо сейчас подсолнечное масло стремительно вытекало из бутылки. Небольшая лужица невероятно быстро расползалась, обволакивая Эрена, который так и лежал лицом вниз.       Дерьмо. Это безобразие не убрать ни за что в жизни. Сокрушенно думал Леви, не находя сил, чтобы хоть подлететь и поднять злосчастную бутылку.       Зато недохозяйка наконец-то пришла в себя и мгновенно отреагировала, протянув руку в поисках очага пока самой главной проблемы. Эрен закрутил бутылку не пойми откуда взявшейся крышкой и бросил полотенце на лужу, которое ждало своего звёздного часа на полу прямо под крючком. Затем подобрал упавшую сигарету и затушил о жестянку, которая, видимо, служила ему пепельницей. Объяснить, почему она стояла на полу, Леви не смог бы никаким образом. На удивление, в кастрюле, также совершившей полёт, оказалось лишь немного воды, и ущерб можно будет с лёгкостью возместить. Облитый гарнитур не так страшен, как, скажем, работающая плита в зоне поражения.       Эрен уткнулся лицом в пол, абсолютно не заботясь о том, что неприятная лужа совсем рядом и, кажется, сокрушённо проскулил.       — Ну давай.       Леви сначала не понял, что обращаются к нему. Если бы не воцарившаяся тишина, прерываемая лишь похлопываниями хвостом Болтика (который ну совершенно не причём), то Леви и вовсе бы не услышал Эрена.       — Что, давай? — Леви сложил руки на груди и расслабленно привалился к косяку. Сил язвить не было. На самом деле, ему страстно хотелось прямо сейчас закрыть глаза и уйти в другую комнату, оставив незадачливого поварёнка разбираться с бардаком самому, но вместо этого он заинтересованно его осматривал с ожиданием, что же будет дальше. Эрен, кажется, ждал ругательств, язвительных комментариев, на кои Леви почти никогда не скупился, и указаний «убрать, да так, чтоб блестело». Леви, должно быть, его разочарует.       Между тем Эрен всё-таки отлепил лицо от пола и сел, прислонившись спиной к ножке стола, безнадёжно осматривая своего ненаглядного, что так некстати и не вовремя вернулся домой. Когда днём Леви позвонил ему и сказал, что будет поздно, тот, конечно, расстроился, но подумал, что найти для себя одного занятие сможет точно. Теперь же стоящий на пороге Аккерман хорошо так сбивал с толку.       — А как же: «Чтобы через пять минут все блестело», «Эрен Руки-из-жопы» и…       — Я скучал.       Два слова заставили Эрена захлопнуться быстрее, чем самый неожиданный поцелуй. Эрен перестал канючить и уставился на Аккермана, незамедлительно краснея. Леви усмехнулся, он любил, если не шокировать, то хотя бы выбивать из колеи Эрена, который на словах только мог хорохориться или строить из себя вечно уверенного заводилу. Аккерман, не собираясь говорить что-либо ещё, тихо подошёл и выключил плиту, открыл окно, краем глаза уловив тут же потянувшийся дымок на улицу, и сел рядом с Эреном, вытянув ноги. Облегченно вздохнув, он откинулся на стену и уставился в потолок, чуть щурясь от едко-жёлтого света лампы.       Эрен, до этого не сказавший больше ни слова, скатился со своей своеобразной опоры прямо на колени Леви и прикрыл глаза, как кот устраиваясь под боком хозяина, чуть ли довольно не мурча. Леви опустил голову и, секунду подумав, запустил руку ему в волосы, и стал с интересом наблюдать, как Эрен, который походу намеревался спать прямо тут, удовлетворённо улыбался уголком губ.       Леви не был щедрым на слова, раскрывающими то самое тайное и сокровенное, старательно спрятанные под кожей, в месте под названием душа, и редко баловал Эрена, который порой слышал только то, что хотел слышать, и видел, как вы уже поняли, то, что попадало в поле его зрения.       И возвращаясь наконец-то домой тогда, по соображениям Аккермана, когда Эрен должен был ещё не спать, Леви думал, что пора стереть это тихое недовольство обстоятельствами, выраженное лишь поджатыми губами; смирение в виде опущенного взгляда и воодушевляющие слова, которым Эрен с каждым разом всё не так старательно придавал нужную интонацию по телефону.       Эрен жутко скучал и недовольствовал из-за долгой — аж в целых две недели — отлучки Аккермана. Сначала командировка, после которой Эрен успел лишь клюнуть его в щеку, прежде чем Леви торопливо хлопнул дверью, одной рукой пытаясь завязать шарф, и умчался обратно на работу составлять свои отчеты, решать взрослые дела, которые «Много будешь знать — состаришься, нечего мне тебе про них рассказывать, Эрен»; а потом ещё два дня, в течение которых Леви приползал, в прямом смысле приползал, после часовых головомоек Эрвина — исключительно во благо, Леви, ты же знаешь — и наседающей Ханджи, которой нет-нет да и приспичит застопорить работу своими идеями, направленными никак не на дела, не требующих отлагательств, а на свои искания перспектив компании и бесконечное налаживание связей.       И вот, наконец получив долгожданный выходной, Леви устало поплёлся домой. Работу он свою любил, и не в жизни бы не попросил отгула на устроение личной жизни, пусть того бы и не сильно просить пришлось. Но не признаться себе, что скучал по Эрену, было бы не только самообманом, а вполне себе такой наёбкой.       Ну да ладно, это всё дело прошлое, сейчас можно просто вот так лениво бездельничать, бессвязно перекидываясь словами ни о чём и бессовестно выпрашивая внимания, даже не выпрашивая, а на полных правах забирая. Отключить ненавистный телефон хотя бы до девяти утра, Эрена в том числе, и слушать, как тот провёл отпуск от Мистер Я-на-работе-сам-позвоню (прим. Ханджи: вечно занятого карлика). Непременно поглаживая Болтика и совершенно не замечая, как тому это не нравится. В роли «любимца» домашних животных, разумеется, Эрен, с которым у Болтика пакт о ненападении. Леви Болтик любил.       — Совсем от рук отбился, пока меня не было, — Леви всё продолжал зачёсывать отросшие пряди за ухо и жадно всматриваться в желанные черты лица.       — Ну тебя же не было, ты со своей любимой работой трах… — закончить не дали легким ударом по губам, прерывая всякие ругательства.       — Ты мне это брось, не дорос ещё, — Леви нахмурился, но руку от давно не целованных губ не убрал, мысленно отмахиваясь от всех претензий, на которые наверняка был готов расщедриться Эрен, и мягко провёл большим пальцем по нижней губе. Эрен, которого ранее попросили замолкнуть, так и не двигался, мирно посапывая на чужих коленях.       Видимо, решив всё-таки постараться не заснуть на загвазданном полу, Эрен цепко перехватил ладонь и поцеловал тыльную сторону. Поднявшись и оперевшись на руки, он подтянулся совсем близко к Леви, лениво осматривая того немного сонным взглядом, и коротко поцеловал. Леви даже ответить не успел, как его поцеловали в щеку, нос, в подборок, во все места, куда старались и могли дотянуться. Левой руки, мирно лежащей на полу, коснулось что-то мягкое и пушистое. Их питомец тоже решил выпросить немного ласки от горе-хозяев.       — У Болтика появилась подружка, — Эрен медленно провёл носом по щеке и поцеловал ещё раз.       — Порой меня удивляет, как твои слова не соответствуют действиям, — Леви коротко усмехнулся, имея в виду, что не уставал поражаться мыслям Эрена, когда он делал что-то абсолютно другое, и уже хотел притянуть Эрена к себе, наплевав на то, что кому-то, может быть, неудобно, как тяжесть с ног пропала, как и поцелуи с лица. Только Болтик, верный товарищ, устроился под боком поудобнее.       Тихо бросив: «Я тоже» (Леви готов был поспорить, что это относилось точно не к последней реплике), Эрен резко поднялся на ноги, будто до этого почти не дремал вовсе, и подошёл к тумбе, принявшись что-то там кашеварить.       — Как Ханджи? — Эрен хлопал дверцами шкафчиков, в то время как Леви так и не соизволил подняться с пола, прикованный видом своеобразной пепельницы. Почему именно сейчас хотелось послать к чёрту все правила, лично установленные им, и сделать что-то по типу: «Сгорел сарай, гори и хата»?       — Цветёт и пахнет, — Леви дотянулся до обнаруженной на столе пачки, достал одну сигарету, и закурил. — Ты бы видел лицо Моблита, когда он опустился перед ней на одно колено, а она унеслась в кабинет, крикнув: «Эврика!»       Леви пододвинул жестянку к себе и стряхнул пепел, подмечая, что придётся, да и неплохо бы, потратить выходной и на генеральную. Эрен по звукам, кажется, заваривал чай.       — Бедный парень, — Эрен коротко хохотнул и раскрыл окно шире, даже не удивившись дымящему Аккерману.       — Этот бедный парень три месяца набирался смелости, страшно раскраснелся, — Леви затушил недокуренную сигарету, ловко встал на ноги и прижался к спине намеревавшегося повернуться Эрена, обхватив руками за талию. В руках у Эрена была чашка с чаем. — Но по поздравительным похлопываниям по плечу от Эрвина можно догадаться, что Очкастая участи не избежала.       Эрен замер, умудрившись со своей неуклюжестью ничего не расплескать, и хитро попытался заглянуть назад.       — А ты, значит, смелости не набирался? И почему участи? — Эрен улыбался, как чеширский кот, удобно устроившись в желанных руках и наслаждаясь объятиями. Леви что-то пробубнил, уткнувшись в спину.       — Я бы не спрашивал, — пропустив вопрос мимо ушей, Леви нехотя отстранился и заглянул в чашку, которую всё ещё держал Эрен. — Чем ты вообще тут занимался?       Эрен всё же развернулся и тоскливо осмотрел сотворённые бесчинства.       — Я хотел приготовить чай, но, как видишь, кое-что пошло не по плану, — Эрен протянул кружку Аккерману, — поэтому держи из пакетика.       Леви в который раз за вечер усмехнулся (что этот малец с ним делал), промолчав о том, что раз двести говорил Эрену, что пить чай из пакетика всё равно, что пить воду, да и вообще кощунство. Появилось некое подобие напитка благодаря опять же Йегеру, у которого было странное пристрастие к разного рода суррогатам. Как, например, быстро растворимый кофе за копейки.       — Устал? — Эрен обеспокоенно оглядывал лицо Леви, подмечая тени под глазами, которые стали ярче обычного, и вообще другие признаки состояния человека, работающего без продыху. Леви, наконец, принял кружку с заведомо отвратительным чаем, и заглянул в зелёные глаза.       — Чертовски.       Осенний ветерок, проникающий через открытое окно, уже нормально так холодил. Самый важный обитатель, видевшей сегодня представление, квартиры забрался на подоконник, с горем пополам затащив свою заднюю часть, и пытался поймать лапами что-то неведомое. Кошак чуть ли не вываливался из окна, ударяя лапами по ноябрьскому воздуху, чем и привлёк внимание хозяев.       Леви выглянул из-за плеча Эрена и увидел, как за раскрывшимся настежь окном, за которым теперь не только властвовала ночь, но и первые хлопья снега, зажигаются звёзды, обычно не видные в таком сером мегаполисе, но всегда спрятанные на дне любимых глаз.       Наконец-то он дома.