Разница

Время близилось к вечеру. Лайт шёл, придерживая капюшон, опустив голову, пытаясь закрыться от ветра. Под ногами скопились оранжевые листья. Недавний дождь остался изморозью на траве, каплями на ботинках. Путь до дома Юри лежал через парк. Сквозь кроны деревьев виднелось небо. Тусклые лучи солнца то появлялись, то исчезали за завесой туч. В полутьме Лайт достал книгу в твёрдой обложке. Сегодня он перечитал записи ровно три раза, прежде чем выйти на улицу. Нельзя упустить ни одну деталь. Двадцатое декабря две тысячи шестого года, как гласила запись в дневнике, было днём свидания в парке развлечений. Этот день не имел значения, если бы автобус, в котором Лайт и Юри направлялись в парк, не оказался захвачен преступником. Киитиро Осорэда — непродуманный слабый человек. Неудивительно, что он умер. Лайт поморщился. Не стоило думать так. В конце концов, человеческая жизнь важна независимо от проступков и преступлений. Да, смерть Киитиро можно было назвать «торжеством справедливости». Он напал на беззащитных людей. И всё же… Лайт помотал головой. Следовало задуматься о расследовании. Дневник значительно упрощал дело. Да, более половины событий хранилось в памяти, не на бумаге. Можно сказать, что дневник был в роли «слушателя». Роли, схожей с ролью L. Так, и L, и дневник, не получали больше информации, чем получил бы друг, перед которым решил высказаться Ягами. Должно быть, именно поэтому L, тщательно проверив страницы (и не найдя секретных посланий в них), согласился не только отдать дневник, но и позволить хранить его вне Штаба. — Лайт? Лайт замедлил шаг. На мгновение он забыл, что Рюдзаки идёт следом. — В чём дело? — Мы идём пятнадцать минут. Ты молчишь. Лайт неуверенно улыбнулся. — Думаю, как начать разговор… Я всё ещё недоволен, что ты идёшь следом. — Ты попросил о контроле сам. — Контроле Моих действий. L вопросительно наклонил голову. — Юри увидит тебя впервые. Не обижайся, но допрос — не лучший способ знакомства. — У нас нет выбора. К сожалению. Вдали показался дом Юри. Ветер расшатывал калитку, у порога тянулась длинная лужа, обрамлённая листьями, словно зеркало в деревянной оправе. Лайт перешагнул, но, услышав, как что-то булькнуло позади, обернулся и потёр переносицу. Вид Рюдзаки, по лодыжку стоящего в воде, вызвал больше вопросов, чем негодования. Неужели он делает это специально? Зачем? — Будь осторожен. L кивнул и, вытирая ноги о коврик, нажал на дверной звонок. Лайт обошёл Рюдзаки и встал рядом, надеясь, что Юри заметит его первым и не закроет дверь. — Сейчас! — послышалось из коридора. Как и ожидалось, на пороге появилась Юри. Она ничуть не изменилась с предыдущей встречи. Тёмные пряди лежали на лице, в ладонях повис пульт от телевизора. — Ой… Лайт? Ты разве хотел прийти? У меня же… ничего не готово. — Я ненадолго. Мне не нужно заходить. — Хм?.. — Сейчас я занимаюсь важным расследованием, потому буду рад, если ответишь на вопросы. — Вопросы? Ого… Я думала, ты только учишься на детектива. Уголки губ приподнялись в смущённой улыбке. Лайт дотронулся до затылка и кивнул. Не подумал бы, что она помнит. Неужели они были так близки? Гуляли всего пару раз… — Можно и так сказать, — Лайт кивнул в сторону L. — Рюдзаки учит меня. Он важный работник японской полиции. — Ой, — она широко раскрыла глаза, отступила на шаг и часто заморгала. Ветер зашуршал листьями, по лужам двинулась небольшая волна. Взгляд Юри забегал по Рюдзаки, на мгновение остановился на мокрых штанинах. Неужели человек, который выглядит так, может работать в полиции? Почему Лайт уточнил, что полиция именно Японская? Ситуация казалась подозрительной, но возможность помочь Лайту грела сердце. — Извините. Я вас сразу не заметила… Так, кхм, чем я могу помочь?.. В любом случае, заходите, на улице холодно. Они прошли в дом. На полу валялись упаковки печенья, в комнате Юри, в середине, лежал пояс от халата. Недалеко от него стул, увешанный одеждой с ножек до спинки. Юри убрала сумку с дивана и присела в ожидании. Сглотнула, бегая глазами, стараясь найти прибранное место, чтобы смотреть на него в упор. Когда друзья или детективы хотят прийти, они предупреждают, что стоят недалеко от дома. Лайт был понимающим и серьёзным, а сейчас… Должно быть, Рюдзаки сбил его с толку. Юри стыдливо опустила взгляд. Глядя на «важного человека из полиции», она сказала бы, что научиться манерам от него невозможно. — Итак, — Лайт выпрямился и осмотрел страницу. Дневник лежал на его коленях, — двадцатого декабря мы были на свидании в парке. Он намеренно упустил слово «развлечений». Каждый день из пункта выезжают автобусы, минимум десять из которых едут к паркам. Однако не более, чем пять, сворачивает к парку развлечений. Маршрут от школьной остановки до нужного места — главная улика для Лайта и, к сожалению, L. Следовало добиться справедливости, настоящего ответа, но L поспешит с выводами, если узнает точное место. Лайт был уверен: достаточно знать, что он был в одном автобусе с федеральным агентом, чтобы Рюдзаки закрыл дело сейчас же. Уверенность в своей невиновности не противоречила желанию защитить себя. Это не поведение преступника, верно?.. Сначала Лайт разберётся сам, а после поделится результатом с Рюдзаки. Задача L — контролировать способ расследования и определить правильность результата. До выяснения правильности он не имеет права анализировать результат. Лайт потёр переносицу. Будь он Кирой, рассуждал бы также?.. L смотрел на него внимательно, приопустив голову, сложив ладони на колени. Расширенные зрачки не отрывались от лица ни на мгновение. L был так сосредоточен и сидел так близко, что в глазах Лайт мог разглядеть своё отражение. Он нахмурился и сглотнул. — Да, двадцатого декабря, — проговорила Юри словно спустя вечность, — Но я не помню, когда мы договорились встретиться. Это, м… день? Вечер? — Вечер, — L потёр подбородок и наклонил голову, — я изучал расписание. Занятия старшей школы не заканчиваются раньше шести часов вечера. — А… да. Значит, вечером. Мы пошли на свидание вечером. А что именно я должна рассказать? — Пожалуйста, расскажи подробно, как проходило ваше свидание. — Не думаю, что это важно, Рюдзаки… — К сожалению, если это неважно, мне не о чем спрашивать. Итак, вы встретились у парка. Могут ли записи камер наблюдения это подтвердить? Записи… Лайт кивнул. Камеры стояли у касс, у каждого аттракциона. Если записи не удалены, они будут полезны. Доказательством свидания было подтверждение Юри. Доказательством того, что Лайт не использовал Тетрадь — зафиксированное передвижение по улице. Если Лайт не отходил от Юри, достоверны и записи в дневнике, и материалы камер. Однако стоит ему отойти на минуту, и подозрения возобновятся. Лайт хотел доверять себе. Но, когда дело касалось Киры, воспоминания могли не иметь ничего общего с реальностью. — Конечно! А вы меня в чём-то подозреваете?.. — Нет, — L приподнялся и вытянул руку, Лайт протянул дневник. Следовало объясниться, но на выяснение отношений не было времени. Потому Рюдзаки, сев удобнее и приобняв колени, перечитал записи. Предположений не было. Одна из записей оказалась правдой — что не было подтверждено, но L быстро потерял желание проверять по очевидной причине: то, что Лайт не задавал вопросы, значило, что он вовсе их не боялся; позволял свободно передвигаться по неисследованному полю. Но это не значило, что ложь не спрятана среди правды. Более половины этого дневника либо основано на истине, либо искажает её в угоду Киры. Это значит, что Лайт Ягами, независимо от того, Кира ли он сейчас, знает часть лжи и скрывает её намеренно. Потому что… боится? Что ж, это простительно. Если же скрывает потому, что отлично знает свои проступки, в том, чтобы начать с проверки свидания, также был смысл. Но какой? Лайт приложил кисть к подбородку. Осталось увести Юри от подозрений, ибо тема так или иначе приводит к упоминанию преступлений. Упоминание преступлений приводит к Киитиро Осорэда, захвату автобуса, а после и появлению агента ФБР. — Наше свидание может подтвердить охрана. Я не отходил от Юри, а Юри не отходила от меня. — Хорошо. Я попрошу опросить охрану и проверить камеры. Плечи приподнялись от вздоха. Нет, если Лайт настаивает на проверке, она не имеет смысла. Постепенно расследование Ягами превращалось в попытки доказать невиновность. Лайт так рьяно доказывал, что не попадался с тетрадью, что перестал двигаться к правде. Осознанно ли? Он также перестал задавать вопросы. Стал отвечать на то, на что искал ответы сам. Действовал бы также любой другой человек? Нет. «Другой» не стал бы уточнять, что не отходил от Юри. Лайт старательно поддерживал тему так долго, как только мог. О чем он так не хочет говорить? О начале свидания или о его конце? — После свидания, оказавшись вне надзора камер, Лайт не разговаривал с другими людьми? Я спрашиваю также о телефонном звонке или переписке. — Нет? Точнее, я не знаю. Мы разошлись почти сразу же. Я не понимаю, что вы хотите узнать… — Родители привезли тебя на свидание? Лайт дрогнул. — Рюдзаки, это не тактичный вопрос. Вот оно. Уголки губ приподнялись в улыбке. L прикусил ноготь и осмотрел Юри с ног до головы. Она была в домашней одежде, слегка растрёпана, словно проснулась недавно. Настенные часы размеренно тикали, стрелка двигалась к четырём. Лицо Юри было спокойным, но сама она занервничала: поправляла рукава, смотрела то на Лайта, то на Рюдзаки. Одновременно с тем, казалось, забеспокоился и Лайт. Иначе он не стал бы пытаться надавить на тактичность. — Пожалуйста, ответь на вопрос. — Н-ну, мы ехали на автобусе. — «Мы»? — Я и Лайт. Чёрт. Лайт едва сдержал громкий вдох. Автобус, идущий по маршруту до парка развлечений. Нет, паниковать рано, Рюдзаки не знает, что это место не было обычным парком. Или знает? Он не спросил адрес, но обещал проверить камеры. Если он полагает, что и Юри и Лайт были в ближайшем парке, проверит записи именно там. И неизвестно, есть ли в парке камеры. Однако ясно одно: на записи не появится ни Лайт, ни Юри. — Должно быть, в автобусе не произошло ничего странного. — Да. Ничего. — Я не удивлён, — L вздохнул и перевернул дневник, рассматривая страницы. Визуальный контакт смущал его (L предполагал, что без лишнего беспокойства может смотреть лишь на тех, кому не может доверять), потому потребовалось спрятать взгляд. — Пожалуйста, скажи: если бы я выглядел по-другому, ты ответила на вопрос честно? — Что?.. — Если бы я выглядел по-другому, ты ответила бы честно, или же проблема заключается в том, что я говорю о свидании с Лайтом Ягами? — Я не понимаю. Правда. …Что ж, следовало поговорить с Юри наедине. Не сегодня и не сейчас. Вероятно, она скрывала больше, чем могла скрыть, и беспокойство, с которым Юри отводила взгляд и часто моргала, не было от трепетной влюблённости в Лайта Ягами. — Извини. Я переборщил. — Д-да ничего, — Юри улыбнулась и наклонила голову. — Вопросов больше нет? L обернулся к Лайту, но тот лишь помотал головой.

***

Стемнело. Они шли по той же улице, тому же парку, а впереди включались фонари мелкими вспышками. Лужи расходились кругами, с веток деревьев падали капли и терялись в траве. Лайт свёл брови и приподнял голову. В синем небе блестели звёзды, маленькие, и сегодня особенно некрасивые, странные. Он поморщился от мысли, что звёзды напоминают глаза, поёжился от «взглядов». Чем дольше они шли, тем больше мыслей копилось в висках и звенело, звенело, звенело. Обсуждение обычного свидания оказалось самым страшным, что Лайт испытал за этот год. Даже пистолет у лба, даже заточение в камере не вызвали страх, плещущий отрицанием. Лайт нахмурился. Эта тема поднималась не раз, но он согласен с Кирой, и это не значит ровным счётом ничего. С Кирой согласен Мацуда, половина мира согласна с Кирой. Однако между ним и Лайтом было глубокое, словно бездна, различие: Лайт не умел и не хотел играть на чувствах людей. — Зачем ты это сделал? — заговорил L, и Лайт опустил голову. Им обоим подумалось, что беспокойство не только мучило, но и связало их. И это было странным, ощущалось странно, словно не так, как раньше. Потому что гнев сменился страхом, а страх рисковал смениться на наивное сочуствие. «Если ты не Кира, Лайт Ягами, ты не понимаешь, куда себя загнал». — Что?.. — Ты знаешь, что я не стал бы продолжать расследование. Не имеет значения, что я подозреваю тебя. — Знаю. Я лишь подумал, что нам обоим станет спокойнее. L задумался. — То, что ты разрешил участвовать в Твоём расследовании… — Я не разрешал. Я предложил. — Хорошо. То, что ты предложил участвовать в расследовании, значит, что ты хочешь добиться результата. И, если ты Кира сейчас, я не понимаю, какого. — Успокойся. Я не Кира. — Именно так Кира и сказал бы. К тому же, ты настаивал на камере и подслушке вместо моего присутствия. Не исключено, что ты хотел передать Юри что-либо или поделиться новой информацией. — Рюдзаки! Я уже сказал, зачем это сделал! — Да. Звучало убедительно. Лайт потёр переносицу. Гнев встал поперёк горла и забился в висках. — Теперь ты думаешь, что я специально это подстроил? — Что именно?.. — Неразговорчивость Юри. Думаешь, что я выбрал двадцатое декабря потому, что хотел показать, что твоё присутствие необязательно? — Да. Именно так я и думаю. Я также предполагаю, что ты попросил бы воспользоваться планом с подслушкой, когда направишься к другому человеку. Однако теперь ты не можешь этого сделать. Лайт остановился. Оранжевый свет фонаря упал на его спину. Что нужно сделать, чтобы L перестал это говорить? Они начали расследование, опрашивают всех подряд и проверяют дневник. Камеры стояли в комнате Лайта, его отец угрожал оружием, спустил курок пистолета. И теперь, когда Лайт решил успокоить Рюдзаки, он отвечает этим?! — Сам выбери, кого и как хочешь опросить. Если так подозреваешь меня, неважно, что я скажу или буду делать! Выбирай сам! L кивнул и пожал плечами. — Хорошо. Я выберу, — он приподнял голову и также посмотрел на тучи. — Надеюсь, ты понимаешь: то, что ты начал это расследование, значит, что ты не уверен в себе так же, как не уверен в тебе я.