***
После Хэллоуина выпал первый снежок, плотным слоем покрывший разноцветные листья в Центральном парке. Но пролежал он недолго; растаял, смочив листья и смешавшись с пылью улиц. По парку с утра бродил Жан-Батист, вкушая запахи подошедшей зимы. Листья под его ногами, скованные легким морозцем, похрустывали, словно крекеры, издавая терпкий острый запах с легкой горчинкой, похожий на запах старых фолиантов в старинных библиотеках, но более насыщенный. Снег пах свежестью и отдавал остреньким морозцем. Глава Империи Запахов подобрал немного листьев в специальные контейнеры, которые всегда носил с собой, зачерпнул снега, отломал несколько веточек, которые на изломе выдали кислый запах, вытащил мокрые листья, пахнущие каким-то волглым бельем с оттенком плесени, зачерпнул воду из пруда и срезал немножко хвои. Затем сорвал пару, чудом уцелевших, листочков и несколько ягод. Со всем этим добром он удалился в свою лабораторию, где принялся извлекать запахи и создавать новые. На следующий день Империя Запахов презентовала новую туалетную воду Spiritus New York Hiems.***
— Я подумываю пригласить Грэма? — Нет, — отвергла Клэрис, — зачем тебе этот психопат. Не стоит мараться об этого психически ненормального пидора… — Но тогда кто? Комиссар полиции Нью-Йорка подойдет? — Тоже проблематично. Завалить Грэма, значит, посадить себе на хвост ФБР, а если мы убьем мистера Ши, то у нас на хвосте будет и ФБР и полиция. Оно тебе надо? — Нет. Но кого тогда?***
В парке общались с природой еще два представителя творческой интеллигенции — мистер Занн и мистер Пикмен. Первый слушал звуки, сидя на скамейке в теплом пальто и полузакрыв глаза. Он отделял зерна от плевел, сочиняя ораторию. Тишина парка, в которую вплетались далекие шумы, потрескивание замерзших листьев, крики уток, свист полицейских свистков, обрывки мелодий из наушников гуляющих, лай собак, воркование голубей — все это сливалось в одну могучую мелодию, которая в мозгу мистера Занна обретала стройность и сладкозвучие. А мистер Пикмен рисовал. Из-под его кисти выходили мрачные силуэты парка, в котором обитали чудовища. Оторванные головы, беззащитные остовы, свирепые собаки, терзающие чью-то плоть… Из пруда выбирались мерзкие скользкие монстры, которые хватали зазевавшихся прохожих и утаскивали в мрачные глубины. С деревьев слетали непонятные клубки, состоящие из костей и лохмотьев плоти, кусающие одиноких людей и растворяющих их в кислоте. А над всем парком, мрачно сияя красными глазами, смотрел огромный Ктулху, оплетая щупальцами полгорода.***
— Так кого ты, дорогая, предлагаешь? — Кого-нибудь не особо важного, но при этом опасного… — На примете у меня лишь два таких человека, — задумался Ганнибал, отпивая вино. — И кто же они? — Мистер Зильберштейн и мистер Дюпон. — Кто они такие? — Начальники двух полицейских участков — 23-го и 24-го.***
Вианн спустилась утром в лавку. После Хэллоуина ничего не осталось; все продали и с лихвой окупили все траты. Вианн собиралась заняться витриной, но, оказавшись в лавке, увидела, что Аллегра уже вовсю хозяйничает там. Отведя в сторону занавеску, обнаружила, что посередине витрины уже выросло дерево из карамели, а Аллегра аккуратно создает тонкие веточки на мощных ветвях… — Что ты делаешь? — Привет, Вианн, — весело ответила Аллегра, — вот создаю карамельную композицию Зима приходит в Нью-Йорк. Сейчас доделаю дерево, добавлю на него несколько листочков, припорошу ветки кокосовой стружкой. Потом в дупло посажу шоколадную белку с орехами, около корней из прозрачно-желтой камели сделаю пожухлую траву, поставлю несколько марципановых грибов, ежа с яблоком и на карамельных ниточках из облака сахарной ваты подвешу прозрачные карамельные снежинки… — Это будет замечательно. Ты уже ела? — Не успела, — призналась Аллегра, — а что есть? — Пара бисквитных тыкв, шоколадный пирог… — Давай закажем большую пиццу с охотничьими колбасками. — Давай. Позже. — Тебе что налить, Алл? — Горячее молоко, — ответила девушка и протянула Вианн карамельный кленовый листок, — попробуй с шоколадом. — Прекрасная идея. Аллегра сидела над своей чашкой с молоком и бездумно мешала кленовым листочком горячую белую жидкость. Листок таял, оставляя в молоке еле заметную розовую полоску. — Черный человек бродит по городу, Вианн, — вдруг негромко проговорила она, — но это не твой черный человек, это другой. Он несет боль и смерть, но для нас он не опасен, а за ним ходит красный человек, который подчищает. Красный человек очень опасен, но не для нас. Нас обойдут все несчастья, которые они несут… — Что за черный человек? — испуганно спросила Вианн, — ты видишь его? — Это очень высокий черный человек, который не знает свою цель, но он её ищет. Он не помнит её. Красный человек подчищает за Черным. Он слишком эстетичен, чтобы оставлять улики. — Аллегра выдохнула и подняла взгляд от чашки. — Ты ведьма? — Вианн уставилась на девушку, — карамельная ведьма… — Возможно, но я не Миктлансиуатль* и забирать не собираюсь ничего**. Поможешь мне с витриной? — Конечно.***
— Да, это годиться. Что у нас по ним? — застучали клавиши клавиатуры, — хм. Мистер Зильберштейн очень даже подойдет. — Почему? — Потому, что у него есть мама и она большая театралка. Мы натравим на неё Душителя, а потом сопрем его самого. И дело в шляпе. — Дело в тарелке, — рассмеялся Ганнибал, — ты такая потрясающая. Наелась? — Да, а теперь горячий секс, — эротично потянулась Клэрис, кладя звякнувшие нож и вилку на фарфоровую тарелку.