***
Айзек Зильберштейн знал, что мама ему ищет приличную партию, но у него на это дело были другие взгляды. В строжайшей тайне от мамы, живя на Манхэттене, Айзек давно был женат на миловидной мулатке по имени Кэрол. У них было пять детей различной степени смуглости, но мама об этом не знала, потому что, если бы правда всплыла, разразился бы такой скандал, что пришлось бы вызывать полицию на семейные разборки. Поэтому Кэрол жила в другой квартире, через квартал от квартиры Айзека, а мамаша наезжала только с краткосрочными визитами, чтобы убедиться, что сынок не путается с шиксами.***
— Значит так, мамаша этого еврея — театралка, — постановила Клэрис, — с тебя, дорогой мой, билеты на все ближайшие премьеры. Как ты их пошлешь — по почте или с посыльным — это твои проблемы. Нам надо, чтобы все эти премьеры начинались в вечернее время и заканчивались, как можно позднее. — Потому что наш Душитель работает ночью, — согласился Ганнибал, — ты права. Поэтому операцию Охота на еврея объявляю открытой.***
Миссис Зильберштейн сидела дома и раздумывала, куда бы ей податься сегодня вечером. У неё был хороший знакомый мужчина лет так пятидесяти восьми, итальянец, жгучий брюнет с легкой сединой, страстно в нею влюбленный и дарящий ей периодически драгоценности. Сию любовь пятидесятитрехлетняя Рахиль мезальянсом не считала; наоборот, она ею гордилась. В таком возрасте влюбить к себе далеко небедного джентльмена — это не хухры-мухры. Но тут в дверь позвонили. Рахиль запахнулась в громадный красный халат с вышитыми на нем золотыми драконами и пошла к двери. Открыв её, она узрела посыльного, который протягивал ей большую корзину со всякими некошерными вкусняшками. — Миссис Рахиль Зильберштейн? — осведомился он, — вам велено передать эту корзину от тайного поклонника. Платить ничего не надо, всё уже оплачено. — Благодарю, — Рахиль приняла корзину и захлопнула дверь. В корзине оказалось вино, сало, свиные ножки и прочие некошерные вкусности, которые Рахиль ужасно любила, а также билет в Метрополитен Опера на сегодняшнюю премьеру Волшебной флейты. — Ах, мой любимый Марчелло, — закатила глаза Рахиль, — балует безмерно. Как это возвышенно! На премьеру она пошла, но с Душителем обломилось, ибо он в эту ночь работал в другом районе. Через пару дней вновь пришла корзина еще с одним билетом на премьеру в театр Маджестик. И вновь облом. Еще через пару дней — уже билет в театр Дэвида Коха. И вновь пути не пересеклись.***
— Мама! — Айзек был непреклонен, — ты не должна подвергать себя опасности! По городу разгуливает Душитель, он может на тебя напасть! Я запрещаю тебе выходить из дому поздно вечером, — и стукнул кулаком по столу. — Сынок, твоя мама имеет право на личную насыщенную жизнь, — ответила ему Рахиль, — а всё самое интересное начинается после девяти вечера. Да и Душитель… разве он польститься на пожилую женщину?! — Мама, убита была 98-летняя старушка, а ты можешь стать его жертвой. Мало того, что этот ублюдок убил десятерых на Хэллоуин, так он еще восьмерых убил за последние две недели… Разговор происходил до появления таинственных билетов, но типичная еврейская мама не обратила на слова сына не малейшего внимания. А зря.***
Ганнибал и Клариса наняли людей, которые наблюдали за домом миссис Зильберштейн и офицера Зильберштейна. Они должны были позвонить, когда Душитель нападёт на женщину. И в четвертый раз звезды сошлись как надо. Рахиль вернулась домой около двух ночи. Она была на премьере в Линкольн-центре, потом последовало суаре. Отпустив такси, взволнованная и слегка пьяная женщина зашла в подъезд дома… и… Внезапно в её глазах потемнело, а шею сдавила, невесть откуда-то взявшаяся, веревка. И всё. Наблюдатель позвонил Кларисе. Айзек находился у своей жены и ждал звонка от матери, но, не дождавшись, перезвонил сам. Трубку никто не брал, мобильник талдычил, что абонент недоступен. — Айзек? — Кэрол посмотрела на мужа, — что случилось? — Кажется, моя маманя попала в беду, — проворчал тот, начиная одеваться, — никуда не выходи, я скоро… Еще не выйдя за дверь, поднял по тревоге полицию, попросив прислать наряд по адресу Первой Брайтон-стрит-роуд, 201. Только сел в машину и в глазах его потемнело.***
Пришел в себя в небольшом, но изысканном помещении — стены обиты кремовым шелком с золотыми розочками, дубовый столик в виде буквы C, уютные стулья с плюшевыми сидениями и спинками, у которых были витые ножки и ручки. На столе стояли хрустальные бокалы, в поддоне со льдом лежало несколько бутылок вина Шато д`Икем 1950 года выпуска, столовые приборы на два человека из серебра, изысканные фарфоровые тарелки, разложенные дамастовые салфетки. Стол был повернут к нему рогами, а напротив сидела потрясающая брюнетка в красном платье с весьма смелым декольте. Свет лился из небольших ламп, смонтированных под потолком. — Как самочувствие, Айзек? — спросила незнакомка, — как вы себя чувствуете? — Хорошо, — хрипло ответил полицейский, ощущая в голове необыкновенную легкость. Казалось, что в голове гуляет ветер. — Это очень хорошо, — раздался голос сзади и в поле зрения офицера появился интеллигентный джентльмен скандинавской наружности, — попейте из стакана этот отвар, — предложил он Айзеку, — он прекрасно успокоит вас перед званным ужином. — Я не чувствую своих ног, — поведал еврей, — что случилось? — С вашими ногами всё в порядке, — успокоил его скандинав, — впрочем, как и с вами. Зильберштейн выпил полстакана абсолютно безвкусной жидкости. Бесстрастный мужчина скандинав в это время что-то делал у него за спиной. — В голове гуляет ветер! Я люблю всех на свете! — напел Айзек, обращаясь к женщине, — если не секрет, как вас зовут? — Клэрис. — Какое прекрасное имя! — восхитился Айзек, — ммм, как вкусно пахнет! А мою жену зовут Кэрол. У нас пять детей — Айси, Колин, Бейби, Айк и Блу. Две девочки и три мальчика. Хотите, я вам открою секрет? — Хочу, — улыбнулась Кэрол, глядя, как Ганнибал отрезает ломтики лобной доли мозга начальника полиции 23 участка, кладет их в чашу со льдом и приправляет лимоном. Рядом в сотейнике тушилось масло с луком и каперсами. — Моя жена — мулатка. Моя мама была бы против, но кто её спрашивает, правильно? Я их держу отдельно друг от друга. Когда ужин закончится, я поеду к своей жене… — Естественно, — сладко улыбаясь, подтвердила Клэрис. Ганнибал срезал всю лобную часть, обвалял их в сухарях и в муке, потом добавил соус и ловко обжарил кусочки, доведя их до коричневого цвета. Подал на хрустящем хлебе с петрушкой. — Это наверное очень вкусно, — громко сказал Айзек, — а почему мне не дают? — У вас диета, офицер, к сожалению, — ответил мужчина. — А вас как звать? — Ганнибал. — Ух ты! Как того, что на слонах ездил, да? — Да. — А у нас в городе, — принялся громко рассказывать Зильберштейн, — тоже есть Ганнибал и он — каннибал! Представляете? Он ест людей. Сейчас он не опасен. За ним ФБР слежку установило… Примерно через час офицер Зильберштейн перестал разговаривать; но к тому времени у него в голове оставались лишь — промежуточный, средний, продолговатый мозг, мост и мозжечок. Добрый доктор нахлобучил черепную крышку обратно, предварительно вывалив в пустой череп кучу мусора, кривыми стежками зашил дряблую кожу скальпа и, подтащив полумертвого еврея к краю борта, отправил его на дно Гудзона, а после вернулся к своей Клэрис вкушать десерт.