Море волнуется

Пять или уже шесть, а если быть точнее пять дней и тринадцать часов мы с Этери не разговаривали. Точнее, правильнее будет сказать, она даже не попыталась извиниться за тот инцидент на кухне. Я молча ушла, а она приняла это как должное. Впрочем ничего нового, пару часов на слезы, потом тревожный сон, кошмары и я снова готова улыбаться на камеру и в инстаграме. На удивление, за эти пять дней в моей жизни много что изменилось, например, то что я согласилась без её согласия участвовать в «Ледниковом периоде», который идет по первому каналу. Зачем? Хм… меня всегда приглашали, но каждый раз находились все новые и новые причины отказаться. А сейчас… не вижу причин почему нет. На соревновательный лед, я уже вряд ли когда-либо выйду, а так хотя бы попробую себя, заработаю. Моей единственной проблемой будет только партнер Даня Милохин. Вот почему именно он? Ну, что в нашей стране больше нет знаменитых мальчиков… Тиктокер… Испорченное поколение, нет, конечно, у меня есть тикток и я его даже веду, но не настолько фанатично. Степан: «Как дела? Будешь сегодня на моей паре?)» Кстати о нем, мы переписываемся достаточно часто, что также я держу в секрете, хотя и можно было бы рассказать маме или бабушке, думаю, за свою внучку они были бы очень рады. И пускай история с ним для меня вряд ли станет чем-то большим, чем с Этери, старшее поколение хотя бы выдохнут. Зря, но хоть так. Обманывать совестно, но кто сказал, что мы встречаемся, так периодически списываемся. Я: «Привет, нет, сегодня не смогу, пробы в новый проект)» Степан: «Какая у тебя насыщенная жизнь, Евгения, даже завидую» Ага, ещё бы… насыщенная, прям слов нет. Мне уже куда-нибудь хочется деться от этого концентрата. Вот, если быть до конца откровенной, то пожалуй, единственное место на всей планете куда бы мне действительно хотелось — под одеяло к Этери. Быть просто рядом, валяться, обниматься и ни о чем не думать, просто наслаждаться этим сладким моментом, но в реальности таких моментов практически нет. Либо ссоры… либо ссоры… а так хочется любви… И почему она мне не пишет? Тери Георгиевна: «Давай приезжай, сегодня в девять ко мне, поговорим» Какие люди… Все-таки нельзя сказать, что мы друг друга не чувствуем… Хотя, честно признаться о ней я думала все эти часы и дни. Однако как бы я не обижалась, мое тело отзывалось волнительной, колкой болью в районе живота, стягивая его ещё сильнее. Мало мне одних нервов с новым проектом, так ещё и ты тут нарисовалась. Но я рада. Правда рада быть тебе нужной. Я: «Нет.» — поломаться же нужно, для приличия так сказать. Тери Георгиевна: «Ведешь себя как маленькая капризная девчонка». Я: «Пусть так». Блокирую телефон. Убираю его куда-то в карман, а затем погружаюсь в собственные размышления и переживания, сейчас это стало для меня привычной средой. Для меня это стало чем-то даже успокоительным. Безусловно, я поеду к Этери вечером, но пускай для неё это окажется сюрпризом. — Привет, меня Даня зовут, — неловко переминаясь с ноги на ногу, говорит Милохин и тянет свою руку мне. Волнуется. Это выглядит так забавно и безумно мило. — Женя, — улыбаюсь ему в ответ, пожимая слегка влажную ладонь. — Так, ребята, хорошо, что вы познакомились, — появляется словно из неоткуда организатор кастинга, — давайте прокатитесь вместе, мы посмотрим на вас и позже все обсудим, — молодой человек уходит чуть подальше, а мы с Даней выходим на лед, взявшись за руки. Делаю пару толчков, он повторяет за мной, улыбаясь как ребенок, когда мы увеличиваем скорость. Хорошее скольжение у него. Словно прочитав мои мысли он добавляет: — Я занимаюсь хоккеем. Это уточнение полностью все меняет. Обгоняю его, встаю напротив и держась за руки мы едем вперед, смотря друг другу в глаза. Такие красивые, голубые, я ещё никогда не любила голубые глаза, я никогда не любила никакие кроме твоих глаз… Хочу к тебе, Этери, страшно хочу к тебе. Мы еще минут тридцать покатались, по разминались, я показала некоторые прыжки, объяснила какие существуют поддержки, Данька же все внимательно слушал и старался впитать в себя. — Даня, Женя, — кричит тот самый молодой человек, подзывая нас к противоположному бортику, — нам все понравилось, ждем вас по этому адресу через две недели на уже тренировки, знакомство и съемки, все будет проходить на этом катке, — раздав бумажки, он пошел за следующей парой. — Может мы где-нибудь посидим, все обсудим, узнаем друг друга получше? — вдруг предлагает Милохин, мягко останавливая меня за локоть. — Ты знаешь, — я задумчиво посмотрела на время, — сегодня никак не получится, уже есть планы, — ответила я, растянув губы в грустной улыбке. Наверное, все-таки стоит забежать в университет, а потом закончить день у Этери. Правда опять придется врать. — Ну ладно, — парень наигранно грустно (буду на это надеяться) опустил голову, и просто кивнул. — До встречи, — махнула ему рукой, убегая к уже вызванному такси. День обещает быть насыщенным. До университета я добралась относительно быстро, преодолев пару лестничных пролетов, я уже почти оказалась в аудитории, где проходила третья пара моей группы: Экономика. Чья-то рука меня мягко поймала за талию. Подняв голову, я увидела взволнованное и слегка расстроенное лицо Степана. — Надеюсь, ты не прогуливаешь именно мои пары, — он сложил губы трубочкой, состроив грустное выражение лица, — мы только-только закончили пару и я… — я не дала ему закончить своё предложение, так как уже один раз сегодня ответила на этот вопрос. — У меня следующая пара, мне нужно идти, — аккуратно скидывая его руку со своей талии, поднимаюсь на пару ступенек выше, а затем останавливаюсь и кокетливо глянув на его недоумение, добавляю: — А на ваш вопрос, я уже сегодня отвечала, — улыбаюсь, — всего доброго… 21:34. Вечер. Прислонившись к дверному косяку, я ждала пока Этери соизволит открыть, однако никто так и не шел. Неприятное волнение поселилось у меня в груди. Она что забыла? Или обиделась, что я не ответила ей сразу. Потянувшись к телефону, я уже было хотела набрать её, тихо матерясь себе под нос, как услышала сзади знакомые шаги и до боли родной голос: — Не звони, я здесь, — она поставила пакеты с продуктами на пол, доставая из сумки ключи. Успев испугаться за неё, за нас и в целом не ожидая такой ситуации, мои чувства взяли вверх и я поддавшись своего импульсивному желанию прижалась к ней всем телом, не видя, но отчетливо чувствуя, как она сначала все-таки открыла замок, оставляя ключи в замке, а затем спрятала свою улыбку у меня на макушке, не забыв сладко поцеловать. — И я скучала, — тихо выдохнула она, все-таки отпуская меня. Мы зашли в квартиру, далее разобрали пакеты, сходили по очереди в душ и уже собирались готовить как мой телефон стал разрываться от звонков… Черт, мама. Как я так умудрилась забыть ей позвонить. Заметив мое испуганное лицо, Этери лишь сочувственно улыбнулась, продолжая готовить нам ужин. Сев на стул и задрав ноги, чтобы сквозняк не дул по ним, я ответила на звонок. — Женя! — мамин крик немного оглушил меня, поэтому я отодвинула телефон от уха, а Этери засмеялась тихонько, глянув на меня из-за плеча. — Мама, не кричи пожалуйста, — устало выдыхаю эти слова постукивая пальцами по поверхности стола. — Ты вообще где? — задает следующий вопрос мама, а я уже знаю, что скажу. — У Степы, — спокойно выдаю, замечая как удивленно и настороженно на меня смотрит Тутберидзе и молчит мама в телефоне. Уделала обоих, красотка, Женя. Что-то меняется во взгляде у Этери, но она молчит и ничего не говорит, даже делает вид, что не вслушивается в наш разговор. — У какого Степы, Жень? — уточняет мама. — У своего нового парня, — спокойно отвечаю ей, из-подо лба наблюдая за отстранённой Этери. Надоев держать телефон у уха, кладу его на стол, включая громкую связь. Мама начинает рассказывать как прошел у неё день, а мы с Этери поглощаем только что приготовленный салатик из овощей. Моя первая еда за последнее несколько дней или уже недель. Мне сейчас хорошо и спокойно, впервые за последнее время. Этери касается меня под столом своими ногами, иногда пальцами рук, смеша тем самым и отвлекая от разговора с мамой. Пока мама увлеченно рассказывает о новой кофточке, мы целуемся и любуемся друг другом. — Кстати, как твои пробы в ледниковый период? — задает вполне логичный вопрос мама, а я мгновенно краснею. Этери хмурится, а затем переводит полный недоумения взгляд на меня. Я молчу, желая ей как-то объяснить все это, но слова, словно застыли в горле. Хлопаю пушистыми ресницами, да и толку… Этери молчит. Отводя от меня взгляд в сторону окна, женщина задумчиво рассматривает наше же отражение в стекле. Тянусь к её руке, но она подрывается и не сказав ни слова выходит из кухни. Черт… — Жень, ты тут?! — говорит мама, — Алё, Женечка, я ничего не слышу, — а я ничего и не говорю. — Да, все в порядке, ладно, мам мне не удобно сейчас говорить, — поникнув, говорю ей. — Ты только голову не теряй и предохраняйся, — серьезно говорит мама, в тот момент, когда Этери вернулась на кухню, — думаю, твоя Тутберидзе не оценит, если ты приведешь ей через пять лет маленькую Женю Медведеву, — женщина находит это смешным, но мы с Тутберидзе не смеется. Мы вообще почему-то больше не смеемся. — Ладно, доброй ночи, Женя, — на прощание говорит мама, — желаю завтра лицезреть тебя дома. Сбрасываю звонок и смотрю на Этери. Внешне она выглядит как всегда невозмутимо, но у неё есть особенность, если дрожат руки, значит она нервничает. Что сейчас будет… Этери поджимает губы, как тогда, когда говорила эту злополучную фразу: «кажется, мне больше нечего тебе дать»…