Убирайся

– Ноу мор лаАйз, – в шумном ритме центра города различить эти вдохновлённые завывания было сложно. Расположение духа было до ужаса хорошее, и Фишер рассмеялся. Захотелось повидаться с Крисом, вспушить непослушные волосы. Улыбка стала ещё шире, когда на горизонте мелькнула родная светлая макушка. Сал уже хотел было окликнуть его, подбежать, обнять.   СиДжей с кем-то общался. Лица были незнакомые, быть может, это его друзья с университета? Но парень не выглядел сильно довольным, даже унылым, когда покидал их. Сал проводил человека, к которому пару секунд мечтал прикоснуться больше всего на свете, глазами за горизонт и направился к молодым людям.   – Йоу, можно к вам? – по-свойски улыбаясь, Сал отсалютовал.   – Конечно, друг, мы как раз открываем набор в группу, – солист поднял брови и с непоколебимым лицом приветственно махнул рукой, – А ну-ка, спой нам, стой, достаточно, извини ты нам не подходишь.   Сал, которому даже рта раскрыть не дали только рассмеялся такому ублюдскому отношению, – С тем парнем вы так же обошлись?   – Ты про того инвалида? Он действительно предложи́л что-то похожее, – парень потёр пальцами подбородок и посмотрел в небо, – Нет, он же немобильный. Даже если бы мы действительно набирали участников для группы, мы бы охотнее выбрали паркинсонщика, чем его.   Сал изумлённо поднял броди и всосал губу. Смелось блондина несомненно радовала, но вот за отношение хотелось ударить разок, – Вот оно что. Интересные вы ребята. Практичные. Я, между прочим, пою даже лучше него. Он мой знакомый гитарист. Поёт чисто в качестве временного увлечения.   Самоуверенность Сала сыграла тому на руку. Солист поверил.   – Чтож, если это правда, то давай устроим тест-драйв, может, и возьмём на распев. Тот калека пел неплохо.   – Я только за, – парень осклабился и причмокнул губами. Эта важность, с которой говорили эти недоумки, раздражала ещё больше. Сомкнув лопатки, он обернулся к народу, удостоверяясь, что Криса рядом нет, – Дамы и господа! Сегодня наш оркестр Пауля Мориа исполнит для вас композицию... Какую композицию? Точно! Композицию Crazy группы, из-за которой забеременел мужик. Прошу запомнить нас!   Заиграл мотив и Фишер постарался сделать голос хриплым, как от длительного молчания, – Иди сюда, малышка кукурузка.   Если он и так пел отвратительно, представьте себе какой кошмар был, когда он делал это намеренно. Тем не менее публике нравилось, многие проходили, не скрывая улыбки и кто-то из жалости бросал доллар. Было это настолько плохо, что парень и сам бы с радостью замолчал. Под конец красный солист хотел дать Салу подзатыльник, но Фишер увернулся и щёлкнул по чужому носу, – Ну как вам?   – Подонок, я бы пережил, если бы ты плохо пел, но это даже пением не назовёшь! Нас же ещё долго будут помнить из-за тебя! Чёрт!   – Ах, какая жалость, – прикрыв глаза, Сал прошёл вперёд, толкнув плечом парня, – А ведь могли запомнить с лучшей стороны. Впрочем, я рад вашей утрате.   Кулаки солиста на́чали переменно сжиматься. Знакомая картина, прямо как у Джонсона. Фишер довольно фыркнул и удалился, пока ссора не разгорелась.   Выбора, кроме как навестить инвалида, просто не оставалось, ему же недостаточно тех дней, когда Сал бывает у него. Надо побольше. Зачем он вообще просился в группу каких-то бродяг? Где-то в закромах памяти зазудела мысль, кто его ненаглядный курильщик неровно дышит к Фишеру из-за попыток что-то сделать с его мечтой. Зарывшись в размышления, он и сам не заметил, как оказался у дома Джоуи. Тот курил, сидя перед дверью гаража.   Стоило инвалиду заметить парня, как на угрюмом лице появилась улыбка, но поприветствовать друга не вышло. Дым неудачно вдохнули и горло обожгло, от чего Кристофер закашлялся. Сал испугался и дёрнулся в сторону, чтобы спасти блондина. Правда, от чего спасать, было непонятно и ему самому, но СиДжея надо было спасти. Чтобы больше не кашлял.   – Слушай, тебе бы нача́ть бросать курение, – рука всё же коснулась плеча.   – Это такое новое "Привет"? – Джоуи изогнул бровь и наклонил голову к чужой ладони, – Давай тогда моё будет "Нахуя?". Каждый день что-то новое.   Фишер рассмеялся, – Ну у тебя лёгкие могут ослабнуть. А туберкулёз и коклю́ш до сих пор распространённая проблема.   – Туберкулёз говоришь, – солнечная усмешка окрасила зарумянившееся от чужой заботы лицо, – Ну, раз ты мой жених, я подумаю над этим.   – Ах, ты чуток.   – Как ты себя чувствуешь? Сильно устал после ночи?   – Я жив, в здравом уме. По крайней мере, думаю, что в здравом, – Сал поднял руки и согнул их в локтях, – Даже прогулялся в центр.   – Центр города или там, где я наблюдаюсь? – Сид нахмурился.   – И там, и там.   – И что нового?   – Да вот, чуть не изменил тебе с бывшей коллегой.   – Эвоно как. А врача ты найти не пытался?   – Меня без карты не примут, – Сал довольно покачал головой в отрицании, – Так что не судьба.   – Я могу предложи́ть свою. Будешь от моего лица лечиться,– Крис отвёл взгляд, рассматривая дома напротив, – В этом городке подобное никого не побеспокоит.   Парень насупился. Лечиться не хотелось. Из-за слов отца, доверия к медицине, а особенно психиатрии, не было. Единственная мотивация пойти – желание доказать Крису, что с Фишером всё хорошо и помощь не нужна, – Только, если ты бросишь курить...   – Экая манипуляция, – Христоф цокнул и покачал головой, – Но на этот раз поведусь.   Затянувшись последний раз, Крис потушил недокуренную сигарету и выкинул в водослив, – С этого момента я не курю.   Такого Фишер не предполагал, точнее, он даже не думал, что его условие воспримут серьёзно. Загнанный в тупи́к, Сал всосал губу.   – Ха-ха, что, не ожидал? – расхохотался Джоуи и запрокинул голову назад, – Ради тебя, я готов на это пойти.   Сал усмехнулся с последнего слова и зарылся пальцами в густые тонкие волосы, – Кстати, я сегодня спел с теми парнями.   Инвалид вздрогнул, – Значит, ты и об этом знаешь, – он покраснел, – Зачем ты с ними пел? Ты же лучше на струнных.   – А чтобы неповадно было, – Фишер злорадно оскалился. Он был прям-таки воплощением нечеловеческого превосходства, – Этих уродов ещё на неделю запомнят.   Крис смутился, – Сал, право, не стоило тратить себя на всяких проходимцев без чести и совести. Я даже не обиделся.   На это Сал лишь фыркнул. Виноватым или неправым он себя не считал. Даже наоборот, чувство благодетеля приятно окутывала самолюбие.   – К слову, мы же обещались группу создать. Чего это ты меня бросаешь?   Щёки Джоуи вновь заалели, и он отвернулся, – Обещай не смеяться.   – Честное скаутское!   – Я думал, ты обрадуешься, если я соберу группу до Рождества в качестве подарка. Но я был слишком самонадеян. Глупо, я знаю.   – "Вау я ткнул пальцем в небо, а попал в яблочко", – восхитился Фишер, – Мне и тебя хватит. Помнишь?   Крис всё краснел и краснел, но пытался скрыть лицо за чёлкой, – Помню, но...   – Никаких но, – Фишер нагло сел на мягкие колени.   Коротко взвыв, СиДжей положил руки на подлокотники, видя в прикосновении к чужим ногам некую интимность, – Слушай, у тебя же сегодня свободный день, ты зачем пожаловал?   – А ты мне не рад?   – Ну почему? Очень даже рад. Просто интересно.   – Тогда сейчас узнаешь.   Крепкие руки обвили шею блондина, прижимаясь каждой клеткой тела как можно ближе. В этом было что-то ленивое и мечтательное. Беззвучно содрогнувшись в хохоте, Крис обнял в ответ, согревая ладонями лопатки, – Ты вместо того, чтобы отдохнуть от меня, наоборот, пришёл обнять? – от кивка в качестве ответа, Сид покраснел, довольно зажмурился и зарылся носом в ложбинку под ушком, Салу нельзя было отказать в обаянии, – "Люблю."   Фишер отстранился, рассматривая радужку глаз паротив. Было в его взгляде что-то такое, намекающее, что он всё в этой жизни понял.   – Ты чего? – от близости занервничал блондин.   – Я что-то забыл и искал ответ в твоих глазах. В них столько всего.   – Опять ты меня смущаешь, – неловко улыбнулся парень.  

***

  Мягкий голос, напевающий Любовь Нат Кинг Коуля, создавал конкуренцию расслабляющей тишине. Николас вверял себя пению жены и с закрытыми глазами, будто летучие мыши, направлялся к источнику дивного звука без единого сомнения, что не дойдёт. Когда нога коснулась основания дивана, мужчина распахнул глаза, чисто чтобы не сесть на Бараску.   – Love is made for me and you, – пропели они вместе, и мужские губы коснулись нежной щеки.   – Христоф уже долго на улице, надеюсь, не простудится, – поцеловав губы мужа, Бараска откинулась спинку дивана и развернула конверт с письмом.   – Твои золотые руки мигом его вылечат, – Николас улыбнулся и глянул на бумажку, – Какой знакомый почерк.   – Это от Марти. Говорит, заедет на Рождество проездом.   В голове мужчины пронеслись моменты из прошлого. Когда он только познакомился с семьёй супруги, между главой семейства и её братом произошла небольшая ссора, свидетелем и непосредственным участником которой стал Николас. До сих пор, при одном воспоминании кожа пощипывала в том месте, где с особым нетерпением, когда-то поставили засос. В тот момент Джоуи осознал, насколько чувствительна его шея, но то, что он узнал это не благодаря Бараске, не радовало, – Надеюсь, Сала он трогать не будет.   – Да Сал и сам его облапает. Если беспокоишься о Христофе, то я заставлю брата помыться, – ударив пальцами по листку со скачущим непонятным текстом, Бараска засмеялась, – А он в своём репертуаре. Вместо звонков письма пишет.   – Лишь бы не соответствовать ожиданиям.   –Ты не хочешь, чтобы Христоф лишался Сала? – тему решено было перевести, – Думаешь, между ними что-то есть?   – Ну ты только посмотри на них! – мужчина вскинул руки, – Они же прям как мы в молодости!   – А сейчас уже не так? У нас сейчас чисто amitié amoureuse?   – Не знаю, что такое амитье, но амурьёз точно.   – Всё, теперь не целуй меня, мы друзья, – игриво положив руку на грудь Николаса, Бараска легонько оттолкнула его.   – Друзья?   – Да, друзья.   – Так и быть, – Засмеялся Николас и встал, – Пойду сообщу нашему сыну, что мы теперь amigos.   Брюнетка кивнула и достала пейджер, набирая номер братца.   Мартимьян, таким было его полное имя, был чуть ли не отдельным испытанием для каждого, кто его знал. Он не был плохим человеком, но определённо провоцировал. Бараска очень боялась этой черты, зная о привязанностях Христофора.  Такое сразу не заметишь, но она годами наблюдала за своим ребёнком и разделяла опасения мужа, хотя внешне старалась избегать этой темы, чтобы Николас меньше об этом думал. Любая утрата переносилась болезненно, будь то человек или обычный хомячок, всё, что дорого сердцу. К слову, после очередной смерти маленького грызуна, миссис Джоуи запретила заводить домашних животных в страхе, что её ребёнку снова будет больно. Что будет, если он лишится Сала, который, очевидно, успел стать ему близким человеком, лучше не знать. Если Марти не хочет ссориться с единственным человеком, который его принимает во всей семье, пускай знает границы.