Anyone Else

      Посасывая палец, Шапочка искала чистую тряпку. То, что буквально за ночь все ножи в доме резко стали острыми, как бритва, для неё оказалось большой неожиданностью. Для грибов, которые она резала – тоже. Привыкшая к тупым ножам, которые сроду никто не точил, она слишком резво нажала на рукоять и поплатилась за это. Благо, порез был вроде неглубоким.       С одной стороны, это было даже мило: резать стало удобнее и быстрее, грибы падали в горшок аккуратными кусочками, а не наполовину раздавленными то ли пальцами, то ли тупым лезвием. С другой – было в этом что-то жутковатое. Чуть что не так – весьма вероятно, что вот этот миленький ножик с резьбой из маленьких рыбок на рукоятке войдет в её грудь как в масло. Вздохнув, девушка зубами оторвала от тряпки полоску ткани и принялась перематывать палец. На случайную мысль часом ранее «А что бы было, если бы она приняла предложение Жана?» она теперь точно знала ответ: два трупа.       Девушка уже начала привыкать к постоянным вопросам. Впрочем, они не были неожиданностью: на дворе последние теплые осенние деньки, а она закутывается в одежду от подбородка до пят. Как правило, ответа «Приболела, знобит» было достаточно, чтобы любопытствующий отбежал подальше, сочувственно кивая. Благо, этот ответ вполне объяснял для окружающих и постоянную сонливость, и то, что она регулярно просыпала, вставая позже приличного для деревенской девушки. Уж лучше пусть шарахаются, как от болезной, - думала Шапочка, - чем узнают настоящую причину.       - Вот, - услышала она в одно утро от проходившей мимо тетки Ханрите, вечно поучающей всех, кому не лень, женщины, в сторону остальных девок, - Так полагается выглядеть приличной юной христианке, а не то, что вы. Плечи наружу, фартук лодыжек не прикрывает… Срамота!       Ребекка, собиравшая неподалеку хворост, саркастично хмыкнула. Шапочка лишь улыбнулась тетке в ответ, пытаясь не расхохотаться. Приличной. О да. Интересно, как долго она сможет скрывать кое-чьи ночные визиты, в жалкой попытке не растерять остатки репутации?       Волк приходил почти каждую ночь, несмотря на запертые на все замки ворота и двери. Очевидно, незапертая в тот раз калитка была лишь легким путем, а не реальной потенциальной преградой. Для Шапочки было загадкой, как с подстреленной рукой он умудрялся влезть в довольно высоко расположенное окно, но спросить она не решалась. Как и запереть все окна ставнями. В конце концов, надо было признать: убивать он её пока не собирался, зато предлагал весьма интересное времяпрепровождение. Разумеется, крайне осуждаемое в обществе и церкви. Когда после первого визита она взглянула на себя в таз с водой во время утреннего умывания, она ахнула: с такой шеей и плечами ей впору обматываться платком аж до самого носа. Позже у нее даже появилась привычка – осматривать себя целиком, так как порой находила следы и синяки в весьма неожиданных местах. Однажды она увидела след укуса на лодыжке. Лодыжке! Как он там оказался? Она не помнила. Она вообще плохо помнила подробности визитов: все воспоминания слипались в один большой комок из жара, желания и какой-то отчаянной жажды. Пожалуй, на её теле больше не было такого места, где бы не побывали губы, язык и пальцы Волка, не говоря уже о… нда. Приличная юная девушка, спасибо, конечно, Ханрите, но нет. Казалось, как только Шапочка просыпалась среди ночи от поцелуя – само понятие стыда просто исчезало из её головы, появляясь только утром, после пробуждения. Волк сбегал за минуты до первых лучей, опережая петухов буквально на четверть часа. Благо, окно смотрело прямо в поле, давая возможность не появляться на улицах остальной части деревни. Иногда Шапочка всерьез думала – точно ли это он приходит? Не суккуб ли? Уж больно вовремя он всегда уходил, словно животным нутром чуя конец ночи.       В который раз зевнув, девушка поправила манжет рукава. Хворост хворостом, а следы пальцев на запястье себя сами не спрячут.       Она определенно представляла себе связь родственных душ не так. Во всех рассказах, передаваемых из уст в уста молодым девушкам, во всех балладах, пелось о прекрасной, возвышенной любви, зачастую с первого взгляда, о понимании и нежности. Хоть бы один черт шепнул: не верь. Хоть бы кто предупредил, что от одного взгляда, от одного запаха будет напрочь сносить голову, заставляя забыть, в какой степени мерзавец может перед тобой оказаться. Она не знала, нормально это или нет, и спросить было не у кого: редко так совпадало, что родственные души находили свою половинку в соседней деревне, и практически никогда – в твоей же. Зачастую так везло именно кочевым людям, тем, кто не сидел на месте, если верить балладам. Но на деле почти никто не соглашался бросить дом, семью, друзей и отправиться к черту на куличики в поисках своей половины. Вот и сидели, слушая с открытыми ртами, мечтая о почти несбыточном. «Сбылось» - хмуро думала девушка. «А лучше б не сбывалось». Умываясь по утрам, ей хотелось утопиться в тазу. Она ощущала себя, по меньшей мере, предателем всего рода: из-за него слегла бабушка, из-за него её будущее было под угрозой – муж ей больше явно не светил, а если и светил – вряд ли этот человек долго проживет. Если же кто-то узнает, что к ней ходят по ночам, спокойной жизни можно будет помахать ручкой, а если узнают, КТО – помашут ручкой и её близкие. Мать загнобят за такое воспитание дочери, какой удар хватит бабушку – вообще думать страшно. Не сожгут как ведьму за связь с дьяволом – уже удача. Но отказаться от этого у неё не было сил. Не говоря уже о том, что её отказ может быть и не принят. В конце концов, в тот первый раз её мнения никто не спрашивал.       «Зато лес между нашими с бабушкой деревнями снова стал для меня чуть менее опасным» - Шапочка нервно хихикнула этой мысли.       - А как ты себе представлял эту связь? – спросила она в одну ночь, повернувшись головой к Волку. Они иногда лежали по полчаса, просто общаясь на пространные темы, избегая слишком личных. Шапочка находила это довольно ироничным – молчать о личном, лежа в одной постели обнаженными.       Волк хмыкнул.       - Никак особо. В жизни бы не подумал, что у меня будет родственная душа.       - Почему?       - У меня наличие своей-то под вопросом, - смеясь, ответил он. – А уж родственная…       - Все же в детстве или отрочестве представляли себе идеального спутника…       Мужчина как-то грустно покачал головой.       - Мне с детства внушали мысль, что на ком скажут – на том и женюсь. Не особо вдохновляет на мечтания.       - Строгий отец?       - Не то слово.       Волк повернулся на бок, и пристально посмотрел в глаза девушке.       - Твоя очередь отвечать.       - Ты же толком и не ответил! – возмутилась она.       - Я ответил чистую правду. У меня действительно не было ни морального права, ни времени на подобные мысли. А потом я вырос… каким вырос.       - Сколько тебе лет?       - Семнадцать.       - Выглядишь старше…       - Говорят, в одной из горных стран неподалеку вовсе все мужчины выглядят либо на 14, либо резко на 40. Сразу, без переходов.       Шапочка рассмеялась.       - Ну сорок я бы тебе не дала.       - А сколько?       - Между двадцатью и тридцатью. Двадцать пять, наверное.       - Хмм, да уж, могло быть и хуже. А тебе?       - Всего на год младше тебя.       - Двадцать четыре?       - Эй! – девушка легонько пихнула его в бок.       - В любом случае, обычно, в твоем возрасте уже все замужем, - отсмеявшись, заметил Волк. – Как так вышло, что ты нет?       - Я поздно созрела, - вздохнув, девушка принялась наматывать локон волос на палец. – В этом году должны были начать женихи ходить…       - Оу…       Повисла тишина.       - Интересно ты, конечно, от ответа ушла…       Шапочка фыркнула и повернулась на бок.       - Что ты хочешь услышать?       - Ты говорила, что у всех были мечты об идеале. Значит, у тебя они были. Каким ты его себе представляла?       Девушка задумчиво посмотрела в стену.       - Как-то довольно расплывчато. В основном, чтобы не разочароваться. Вообще милым, добрым…       Мужчина, не выдержав, расхохотался.       - Вот это судьба тебе свинью подложила, конечно, - сквозь хохот пояснил он. Шапочка укоризненно посмотрела на него. – Ладно, ладно, прекращаю. На то, что ты опишешь примерно мою внешность, даже не рассчитываю.       - Почему?       - Ну посмотри на меня. Я сильно не похож на обычного жителя. Сложно представлять своим идеалом меня, когда вокруг тебя с младенчества сплошные белокожие светловолосые мужчины. Изредка темноволосые.       Девушка пожала плечами.       - Ну, вкус у меня, тем не менее, отличается. Не всегда понимаю, за что некоторых считают прямо первыми красавцами на деревне.       - Например, того, кому ты на ноги эль вылила? – непринужденно поинтересовался Волк. Шапочка в ужасе посмотрела на него. Мужчина негромко засмеялся.       - С чего ты взял, что я о нем? – нервно спросила она.       - Больно нагло лез. Явно не привык к отказам от девушек.       Поколебавшись, Шапочка кивнула.       - Ну, надо признать, он смазливый, - Волк лег на спину, потягиваясь, словно кот, под лучом луны.       - Не моё, - покачала головой девушка. – Ты мне кажешься на порядок привлекательнее.       Мужчина покосился на нее одним глазом.       - Льстить мне необязательно.       - Я не льщу. Я еще в лесу подумала, что ты симпатичный…       - Ну, в этом наши мысли тогда сошлись, - хмыкнул тот.       - Еще почему-то представляла, что будет играть на флейте, - задумчиво продолжила Шапочка, обходя опасную тему. – Но это что-то идеалистическое, под влиянием сказок детства и баллад.       Волк задумчиво почесал нос.       - Флейте не обучен. Знаю клавесин и немного лютню.       - Как-то слишком серьезно… Ты не из крестьян?       Хихикнув, мужчина потянул девушку на себя, впиваясь в её губы с поцелуем, давая понять, что разговоры закончены.       - Смотри, видишь вооон те звезды, в виде ковша?       Девушка отрицательно покачала головой, пытаясь понять, куда он показывает. Слегка присев, чтобы быть на одном уровне глаз, он снова показал пальцем.       - А так?       - Вроде…       - Видишь чуть ниже похожий? Вот там.       - Там еще звезда такая яркая?       - Именно.       - Вижу.       - Вот верхний ковш – большая медведица. Маленький, со звездой – малая.       - В смысле? – непонимающе посмотрела на Волка Шапочка.       - Называются так, - усмехаясь, ответил он.       - Вообще же не похожи…       - Согласен. Но называл не я. Это их название уже сотни лет… Так вот. Вот эта самая яркая звезда в малой медведице - Полярная звезда. По ней моряки ориентируются. Была на море?       - Издеваешься? Нет, конечно. Мой максимальный путь – это соседняя деревня покрупнее.       - Представь себе реку, но намного больше. Настолько, что соседнего берега не видно.       - Это как?       - Ну вот так.       Девушка задумалась.       - Это как когда ты маленький бегаешь по полю, а из-за роста лес за полем не видно?       - Интересная аналогия. Пожалуй, да. Только вместо пшеницы…       - ..вода.       - Да. И волны намного больше, чем на реке.       - Полагаю, ты-то был.       - Всего два раза. Незабываемые ощущения. Первые пару дней от сильных волн жутко мутит, уж прости за подробности. Один раз я попал в шторм. Это когда волны размером с… ну, предположим, дом вашего старосты.       - Ого… должно быть, жутко выглядит.       - Ты даже не представляешь, насколько. Я успел с жизнью попрощаться раз десять. Некоторые моряки себя к мачте веревкой привязывали, чтобы не унесло. Накрывает вас волна, а его швыряет там от борта к борту, как мячик на привязи. Черт его знает, как они себе там кости все не переломали. Хотя, может, и переломали, я просто не узнал об этом… С тех пор я и решил, что земля под ногами мне милее. Максимум у берега поплескаться. Хотя зрелище, конечно, красивое и величественное.       Внезапно мужчина сделал шаг назад от окна, прикрывая его ставней.       - Это не твой сосед идет? – прошептал он.       Шапочка припала глазами к оставшейся щели.       - Ага, он.       Волк сделал то же самое.       - А что он делает на улице в такое время?       - Понятия не имею. Первый раз его вижу ночью, если честно.       - Ну, учитывая, что к собственному дому он крадется, на месте его жены у меня бы возникли некоторые вопросики…       Девушка прыснула со смеху.       - Предлагаешь ей намекнуть?       - Точно нет. У нее, в свою очередь, появятся вопросики, а почему ты не спишь в это время.       - Пожалуй. Как много интересного можно, однако, узнать, не засыпая ночью.       Волк тихо рассмеялся, закрывая ставни окончательно.       - Что ж, видимо, урок астрономии откладывается до тех пор, пока твой сосед не уснет.       - Красивая ты девка, Шапочка.       Девушка оглянулась, удивленно смотря на соседа. Они оба шли с мельницы, забрав оттуда по небольшому мешку муки, и эта фраза отвлекла её от раздумий, на что ее лучше будет пустить.       - Спасибо, - осторожно ответила она.       - Не нашла еще себе жениха-то?       Она до сих пор так и не поняла, что, по их мнению, она должна отвечать на подобное в принципе, не то, что в её случае.       - Нет, - коротко сказала она, отворачиваясь.       - Да ты не подумай, я не осуждаю.       - Вы о чем? – Шапочка недоуменно посмотрела на спутника. Этот разговор ей определенно не нравился.       - Видал я, как к тебе ночью в окно какой-то парнишка влез, да ушел явно позже приличного…       Внутри у девушки все похолодело.       - Вам показалось, - тихо ответила она. – Мало ли что ночью мерещится.       - Конечно, показалось, - с готовностью закивал сосед. – Раз уж жениха все же нет, то, может, и мне так заглянуть можно?       Шапочка оторопело посмотрела в глаза спутнику, не веря своим ушам.       - Что?..       - Ты не думай, я не жадный. Сережки подарю, если захочешь, платье красивое…       Гнев ударил в голову резко, заставив лицо вспыхнуть.       - А жена ваша знает о такой щедрости? – звенящим голосом спросила девушка, радуясь, что не настолько сильная, чтобы бездумно влепить мешком с мукой по лицу соседа.       - А что жена?       Сделав шаг вперед, девушка прошептала:       - Вы бы такими предложениями сильно не разбрасывались. Не ровен час – совершенно случайно жена заинтересуется, куда это вы ночами ходите, что домой потом крадучись идете.       Сосед побледнел.       - Вроде красивая выросла в мать, а вот стервой такой в кого?.. – покачал он головой. – Понял. Я не лезу в твои секретики, ты в мои.       Сделав легкий издевательский реверанс, Шапочка развернулась и поспешила домой, ощущая, как от страха трясутся колени.       Девушка сидела, обняв себя, в свете свечи, когда услышала тихое царапанье в наглухо закрытую ставню. Затем снова, спустя секунд 10. Всхлипнув, она подбежала к окну, открывая. Правда, она рассчитывала продержаться дольше, но не учла, что так его могут заметить с большей вероятностью – под окном не было ни одного куста.       Волк на нее смотрел тревожно, словно даже виновато.       - Что-то не так? Я чем-то тебя расстроил?       Девушка быстро высунулась в окно, смотря по сторонам, после чего потянула его за руку внутрь. Мужчина легко подтянулся и влез. Рука уже, очевидно, полностью зажила. Стоило ему встать на пол, как Шапочка поспешно захлопнула ставни, плотно их закрывая и запирая.       - Один из деревенских тебя видел, когда ты ко мне приходил, - нервно ответила девушка. – Я попыталась отмазаться, но вышло не особо. Ума не приложу, что теперь делать.       Волк нахмурился.       - Он узнал меня?       - Нет. Никто в деревне, кроме меня, не знает, как ты выглядишь. Решил, что просто некий ухажер.       - Что ж, могло быть и хуже тогда.       - Оно, конечно, могло, но и это достаточно немалая проблема. Могут настучать матери, могут из любопытства начать следить… Да и просто по всей деревне растрепать, и тогда я в жизни не отмоюсь. Я сейчас-то получаю намеки, подобные тем, что от Жана ты слышал, а после таких новостей прохода не дадут, - Шапочка обняла себя за плечи, ходя из стороны в сторону. Мужчина, нахмурившись, не придумал ничего лучше, кроме как встать на её пути и притянуть в объятия.       - Успокойся. Выберем другой способ попадать к тебе. Например, то окно, что справа, у стола.       - Что ж тебя все к окнам тянет?       - Наверное, потому, что входная дверь просматривается отовсюду? Можно еще через хлев…       - Нет, нельзя. Я не могу оставить его открытым, скотина разбежится, а если даже нет - лисы регулярно прибегают кур душить. Думаешь, он просто так с пусть и хлипкими замками, но максимально сплошной?       - Как все сложно, - вздохнул Волк.       - А почему то, у стола?       - Оно близко к забору и закрыто зарослями, значит, соседи справа меня вряд ли увидят.       - А почему сразу его не выбрал?       Мужчина слегка поморщился.       - Это заросли крапивы.       - Ой, точно… И все же, соседи с той стороны тоже могут увидеть.       - Могут. Если ты ждала вариант без риска - то это, разве что, подкоп с потайным проходом. Однако, что-то мне подсказывает, что твоя мать заметит лишнюю дырку в полу. Или если ты сама будешь ко мне бегать, но тогда тоже возникнут вопросы. Да и небезопасно это.       Девушка, вздохнув, уткнулась лицом в грудь Волка. Очевидно, вариант с “не приходить” он даже не думает рассматривать.       Осенью праздники шли одни за другим, пока земля щедро давала урожай, позволяя недолгое время сильно не испытывать нужды в еде и вине, пока хватало и на запасы, и на поедание того, что скоро испортится. Волк не появлялся уже несколько дней, потому Шапочка начала переживать, и пришла на праздник довольно мрачная. Однако, сейчас она, улыбаясь, танцевала возле костра вместе со всеми. Она точно знала, что он здесь, она чувствовала этот запах, который лес и костер хоть и могли перебить и запутать, но было и что-то еще. Она уже успела заметить, что с каждым визитом запах становился сильнее, и чувствовался на все большем расстоянии. Девушке было очень интересно, насколько далеко могла зайти эта связь. Кружась под звуки флейты, она чувствовала на себе взгляд и, впервые, это её ни капли не пугало и не смущало. Шапочка впервые с происшествия распустила волосы, чем вызвала негодование пары бабулек, бурчащих о том, что негоже ей, порченой, теперь носить прическу невинной. Ей было плевать. Она дразнилась, улыбаясь всем и никому, доводя Ребекку и её подруг до белого каления. Наконец, решив, что сделала достаточно, чтобы засветиться на этом празднике, она, закрыв часть стола волосами, тихо сунула одну из бутылок вина в карманы с внутренней стороны фартука и, озираясь, направилась в подлесок у самой поляны, откуда доносился столь знакомый запах.       - Развлекаешься? - голос мужчины звучал немного ревниво.       - Немного. Скучаешь? - в тон ему ответила Шапочка.       - Ну так…       - Куда пропадал?       - Прятался. Лес еще периодически прочесывают, если ты не знала.       - Не знала…       Волк хмыкнул.       - Пришла скучать сюда?       - Не совсем, - лукаво улыбнувшись, девушка достала из фартука бутылку. - Можно распить это здесь, а можно вернуться в деревню.       Мужчина удивленно поднял брови.       - В тихом омуте… Про тебя прям поговорочка-то. Ну, - он облокотился на дерево, принимая задумчивый вид. - Здесь нет стульев, столов, да и комаров полно…       - И деревня почти пустая, - словно невзначай заметила Шапочка, наклоняя голову вбок.       - И деревня почти пустая, - улыбаясь, подтвердил Волк.       Девушка всучила ему в руки бутылку.       - Тогда встретимся там. Мне надо сообщить старосте, что я домой, чтобы меня не бегали и не искали.       Встряхнув волосами, девушка умчалась обратно на поляну.       - Приходить с пустыми руками моветон, но там слишком темно, - развел мужчина руками. - Однако я нашел немного ягод, - он достал из кармана небольшую плетеную коробочку. Малина, ну конечно. Шапочка хмыкнула.       - Помоги мне тогда, - она направилась в сторону кухни и достала кусок сыра и несколько яблок. - Нарежешь яблоки?       - А зубами не нарежется? - хихикнул он.       - Так красивее…       - А, пардон, сейчас.       Поместив все в небольшую глиняную тарелку, девушка утащила её в комнату. Открыв бутылку, Волк понюхал пробку и поморщился.       - Это вино?       - Ага. Не самое лучшее, наверное, но какое умеем - такое и делаем, - пожала Шапочка плечами. Мужчина отхлебнул и зажмурился. Девушка расхохоталась, глядя на его лицо.- Что, кисло?       - Нармальна, - вытирая непроизвольно выступившие слезы, ответил тот. Девушка снова захихикала, забирая бутылку и точно также морщась от вкуса.       - Ну, бывало и хуже, - заверила она гостя, закидывая в рот сразу две ягоды малины.       - Они тоже кислые, - напомнил мужчина, с улыбкой наблюдая за ней.       - Не настолько.       Отщипнув кусок сыра, Волк хитро посмотрел на Шапочку.       - Умеешь в пикет играть?       - Немного, - девушка нахмурилась.       - Не хочешь? - мужчина достал из мешочка колоду карт, перевязанную бечевкой и подкинул на руке.       - А на что? - осторожно поинтересовалась Шапочка. - Денег у меня нет.       Волк фыркнул.       - Не на деньги, нет. На раздевание.       Девушка с сомнением оглядела его.       - У тебя одежды определенно сильно меньше, - заметила она.       - А опыта - больше, - ухмыльнулся он в ответ. - Поверь, тебе придется очень постараться, чтобы снять хотя бы это.       - То есть, ты просто предлагаешь меня раздеть? - девушка прищурилась.       - Почему просто, не просто. С весельем, азартом и вином.       Расхохотавшись, Шапочка покачала головой.       - Что ж, тогда украшения тоже считаются.       - Решила пококетничать?       - Немного.       - Идет.       Девушка наблюдала за раздачей.       - И где ты научился хорошо играть?       - Дома - научился. Хорошо - в другом месте, - уклончиво ответил мужчина.       Шапочка немного разочарованно вздохнула, потянувшись за своей стопкой.       - Я порой этим на жизнь зарабатываю, - негромко признался он. - Пьяные люди не очень сосредоточены, но очень щедры на ставки. Выигрыш оспаривать мало кто решается, а пьяные разборки с проигравшими мне не страшны. Пью я мало, дерусь много. К тому же, вышибалы и трактирщики часто на моей стороне - производить впечатление я умею, и забочусь об этом заранее, а карточный долг - долг чести. Так что до поножовщины редко доходит.       - Обычно те, кто много дерется - много и пьет, - осторожно заметила девушка. - По крайней мере, у нас в деревне так.       - Да, обычно. Но я, как ты заметила, в дополнительной храбрости не нуждаюсь, чтобы сделать плохо ближнему своему.       Шапочка повела плечами, словно озябнув - по коже пробежали мурашки от того тона, с которым он это сказал.       - Неплохо, - спустя час произнес Волк с улыбкой, потянув рубашку вверх. Девушка довольно болтала босыми ногами, сидя на кровати. Хоть она и успела проиграть оба чулка и фартук, но платье все же еще оставалось при ней, что было, по её мнению, хорошим результатом. Играл мужчина действительно отменно.       - Это что? - внезапно севшим голосом спросила она. Под рубашкой оказалось странное приспособление из кожаных ремешков и заклепок. Шапочка не знала, как это описать, но выглядело… слишком. Слишком всё. Мужчина недоуменно опустил вниз взгляд.       - А, это чтобы ножи прятать, и они не сползали и не резали меня. Вот, - он показал на небольшие ножны на поясе. - Еще вот, - он продемонстрировал похожее на предплечьях. - Носить это в открытую опасно, а так не видно.       - Раньше ты был без них, - сглотнув, заметила она, надеясь, что не особо яркий свет свечи не выдаст её смущения. Коричневые ремни просто восхитительно смотрелись на смуглой коже, а металлические заклепки и соединения придавали конструкции какой-то особый шарм. Ужасно хотелось потрогать. И потянуть. И… черт. Девушка инстинктивно свела ноги плотнее, ощущая, как краска сползает с щек на шею. А ей ведь еще неизвестно, сколько сидеть напротив этого безобразия!       - Ну да. Раньше я просто к тебе ходил, а сейчас с праздника. Где меня могли и заметить, - Волк пожал плечами. - А что? Не нравится - сейчас сниму.       - Не надо! - язык был определенно быстрее остальной головы. Мужчина с интересом посмотрел на неё.       - О, - коротко произнес он, наклоняя голову слегка в бок. Шапочка ощутила, как щеки не просто горели - пылали. Да уж, это уже и свеча не скроет. Глаза Волка хитро заблестели.       - Хочешь потрогать? - вкрадчиво спросил он. Вместо ответа девушка потянулась вперед, но тот перехватил её руки. - Тогда выиграй еще раз, - широко улыбнувшись, мужчина откинулся назад, на спинку стула.       В тот день он впервые ушел после рассвета. “А вот нечего было выделываться со своими картами, - ответила Шапочка на его возмущения, вцепившись руками в ремни. - Надо было сразу раздевать целиком”. Волк расхохотался и бросил попытки сбежать в ночь. Благо, после праздника мало кто в деревне встал вовремя.       Девушку уже неделю беспокоил тот факт, что уже два месяца её женская природа себя не показывала. Полтора, если считать от первой встречи с Волком - тогда еще несколько дней шла кровь, по-чуть-чуть, но повитуха сказала, что это нормально и никак не связано с возможным ребенком. Но вот последующие полтора месяца настораживали. У нее и раньше такое случалось, по-первости, только вот сейчас причина переживать все же была. Эту причину она почти ежеутренне смывала с внутренней стороны бедер.       Волк, разумеется, заметил её беспокойство, но на все вопросы она отмахивалась. Она не имела ни малейшего понятия, как объяснить то, что ежемесячно переживает каждая девушка и чем чревато отсутствие этого. Озвучивать это было стыдно и не принято, поэтому она просто сидела и ждала… чего-то. Идти к повитухе снова было страшно - в прошлый раз она не обнаружила ребенка, и если она обнаружит его сейчас - она может что-то заподозрить. О том, что при виде живота она, если что, что-то все равно заподозрит, девушка старалась не думать. Как и о том, что она в принципе будет делать в таком случае.       До определенного дня.       Возвращаясь с поля, она издали увидела толпу народа у дома соседа. Подойдя ближе, она услышала рыдания соседки, и, наплевав на усталость, перешла на бег. Стоящий рядом мужчина внезапно дернул её обратно:       - Нечего тебе, девке, на такое смотреть!       Не глядя на него, она вырвалась и пробралась в самый центр, тут же цепенея от ужаса. На земле, на тканом покрывале, на котором его, видимо, принесли, лежал сосед, мертвыми глазами смотря в небо. Вместо живота у него было некое подобие фарша, примерно такое, какое видишь, потроша барана. К горлу девушки подкатила тошнота, но не это было самое страшное - она готова была поклясться, что знает, что это сделал он. В ушах раздался безумный смех, который она никогда не слышала вживую, но совершенно точно знала, что именно так он и звучал.       - Не, мужики, не зверь точно. Разрез ровный, от ножа.       - Да и ни один зверь не оставит, не поднадкусав, - закивал пастух. - Волк это, как пить дать. Видать, так у нас и остался.       Не выдержав, Шапочка села на корточки, закрывая уши ладонями и зажмуриваясь, в попытках избавиться от этого смеха в голове. Тошнота усилилась. Выдохнув, она побежала с соседского двора, сдерживая рвотные позывы, однако далеко не уйти не вышло. Вытерев рот наспех сорванным листом, она, не думая, направилась к повитухе. К соседу старуха уже не опаздывает, а у девушки уже давно назрел вопрос. Который, очевидно, стал экстренным.       Повитуха молчала. Долго и тяжело.       - Что ж, - со вздохом, наконец, произнесла она. - Мне тебя нечем обрадовать.       Шапочка с ужасом посмотрела на неё. Старушка задумчиво пожевала губу.       - Но, если честно, это твоя не самая большая проблема. - Она приглашающе похлопала ладонью по скамье рядом. Девушка на подкашивающихся ногах села. - Скажи мне, деточка… Как так вышло, что за полтора месяца следы не только не сошли, но и прибавились?       Шапочка похолодела. Твою мать. О них она не подумала. Страшно представить, что она подумала, увидев синие, желтые, фиолетовые синяки, укусы и засосы на бедрах.       - Причем они разной давности, - продолжала повитуха. - Скажи мне, честно - тебя никто не обижает? Я никому не расскажу, если ты не захочешь.       Девушка опустила голову. Это определенно нельзя назвать “обижает”, но и нормой назвать все происходящее язык не поворачивался. Больше подходили выражения “какое-то обоюдное безумие” и “не совсем богоугодная хуйня”.       - Вы сами сказали, что это мой крест и я должна его нести, - тихо ответила она.       Старушка пораженно посмотрела на неё. Такого ответа она, очевидно, не ожидала. Повисла тишина.       - Но я не говорила, что ты должна нести его одна, - наконец, нашлась повитуха с ответом. - Только скажи - тебе нужна помощь? Я помогу тебе. Скрою сроки, помогу придумать объяснения следователю, заткну злые языки. Главное попроси.       Девушка обняла себя за плечи. Еще на подходе к дому её голова разорвалась на две части. Одна кричала от ужаса. Вторая, не менее громкая, требовала закрыть глаза на это всё. “С кем ты связалась? Он ведь не остановится! Количество таких сцен будет расти, кладбище - полниться!” - твердила первая. “Ты, во-первых, не пробовала остановить. Во-вторых, кто, если не ты, способна как-то повлиять?” “Повлиять?! На это?! Боже, он даже тебя изнасиловал!” “Ага, а потом ты добровольно пустила его в себя”. Вопрос повитухи вывел этот спор на новый круг. “Ты беременна, дорогуша. Хватит думать о себе.” “А о ком еще? Хочешь сказать, ты одна сможешь поднять ребенка?” “А как он в этом поможет?! Пара часов по ночам очень помогут, ага! И со скотиной, и с едой, и с хозяйством. Десять раз!” “Ты ему еще даже не сказала, он что-то придумает” “Ты себя вообще слышишь? Чем? Стоит ему появиться днем в деревне - и он труп!” “Зато у ребенка будет отец” “Лучше никакого отца, чем такой! Ты готова смотреть в глаза родне тех, кого он убил и еще убьет?”. Шапочка судорожно выдохнула, вспоминая крик соседки и её полные горя и ужаса глаза. Той, кто в детстве темными вечерами забирала её к себе, когда матери надо было работать, и следить было некому. Той, кто развлекала её наравне со своими детьми, кормила вкусной кашей и рассказывала сказки, отвлекая от того, что мамы давно нет.       - Да, - тихо произнесла девушка. - Помогите мне, пожалуйста…       Она знала, что не стоит приходить сюда. Знала, что это максимально хреновая идея. Но ничего не могла с собой поделать.Адская смесь из стыда, страха, боли и понимания, что она увидит его, скорее всего, в последний раз, заставила её сейчас стоять в толпе и смотреть, как Волка уводит стража. Тот лениво скользил взглядом по множеству лиц. Внезапно они встретились глазами, и девушку прошиб пот от его резко изменившегося лица. “Почему?” - произнес он одними губами. Шапочка сглотнула, ощущая, как дрожит её подбородок. Тот усмехнулся, покачал головой и сказал вслух:       - Мы ещё не закончили.       Это был совсем другой тон. В этот момент девушка четко поняла: не простит. Убьет, если встретит снова. Волк больше не смотрел ни на неё, ни на толпу, лишь вперед. Шапочке резко стало не хватать воздуха, словно кто-то перекрыл доступ. Ощущая, как невидимая ледяная рука сдавливает горло, она развернулась и пошла к дому, не видя дорогу из-за слез. В голове билась только одна мысль.       Она предала свою родственную душу.