Anyone Else

      Недовольно цокая, Мастер вертел в руках куклу. Он был готов сдаться, но не мог себе этого позволить под обнадеженным взглядом дочери. Сидящий рядом на кровати Демьян ухмылялся, забавляясь его мучениями вместо того, чтобы читать.       — Лучше б смолы принес, — процедил ему Мастер. Тот отрицательно покачал головой и помахал книгой перед лицом.       — Плохая идея. Она куклу в рот потащит. Ты ел смолу, пап?       — С чего ты взял, что потащит?       — Ей почти три годика. Они все тащат. У тебя же, вроде, были мелкие сёстры, так почему ты не в курсе?       — У меня еще и няньки были, — буркнул Мастер, со злостью стукнув головой куклы о её же шею.       — Ах, няньки, — глумливо протянул Демьян. Продолжить он не успел — Мастер посмотрел на него так, что он подавился словами.       — Что-то мы в его воспитании делаем не так, — негромко протянул он так, чтобы Доктор всё же слышала. Она хмыкнула, на секунду отвлекаясь от замешивания теста.       — У него возрастная бесячка. Они все в этом возрасте дерзят, — без капли удивления пожала Доктор плечами. — Пройдет через несколько лет, когда невесту себе искать начнет и съедет.       — В смысле? Он еще мелкий!       — Я не мелкий!       — Он уже не мелкий, — они воскликнули почти одновременно. Демьян гордо надулся, но сдулся с последовавшими словами матери. — Ты давно на него издалека–то смотрел? Он ростом тебя догоняет. И, к слову, аппетитом.       — К чему ты клонишь? — прищурился Мастер, откладывая куклу — её, похоже, уже не спасти, а дочь все равно отвлеклась на валяющийся лист дерева, хрустя им.       — Ты когда в лес-то, дорогой? — нежным голосом спросила Доктор и потрясла птичьими потрохами. — Это единственное оставшееся мясо, и я его сейчас истрачу.       — В смысле?! Я вчера только принес! — возмущенно воскликнул Мастер, хмурясь.       — Нас теперь четверо ртов, — возразила она. — Одна птица как раз на два дня. Твой сыночек ест уже столько же, сколько и ты, — Демьян сделал вид, что речь не про него, утыкаясь в книгу. — А с вашими тренировками — мясо необходимо. Нет, я могу урезать рацион, добавить больше семян и травы…       — Нет, — буркнул Мастер, вздыхая. — Я принесу завтра. Демьяну в жизни пригодятся мышцы, а тощие женщины среди не-аристократов сильно меньше в почете…       — Это намёк, что я страшная? — Доктор вскинула одну бровь, останавливаясь.       — Нет. Я про дочь. Меня ты устраиваешь, а вот ей жениха искать еще предстоит, — он снова вздохнул и потеребил недовольно скуксившуюся девочку за по-детски пухлую щеку. — Но такими темпами я и правда скоро из разбойника в охотники переквалифицируюсь.       — Сам наплодил, — отрезала Доктор и плюхнула комком теста о стол. — Я просила тебя останавливаться еще когда Демьяну было шесть.       Мастер легко пожал плечами, но оба знали, что ему не плевать.       Она чуть не умерла при родах дочери. Именно тогда, стоя с орущим новорожденным комком на руках и вопящим от ужаса Демьяном, жмущимся к нему, пока вокруг матери носилась повитуха, Мастер осознал все последствия его легкомыслия. Как и то, что, если он её потеряет — он потеряет себя, остатки своей человечности. Странная, двойственная, но всепрощающая любовь Доктора удерживает его на плаву, и он впервые молился — сам, не из-под палки отца, умоляя хоть кого-то помочь. Он не боялся остаться одному с детьми, он боялся лишиться её.       Всё обошлось, Доктор все же пошла на поправку, тяжело, долго, но с тех пор Мастер в вопросе того, чтобы не обзавестись новыми детьми, был щепетильнее её самой. У него больше никого нет во всей вселенной. Он сознательно отказался от остальных…       В дверь раздался стук. Нахмурившись, Мастер встал, подходя к двери — у этого постоялого двора были отдельные домики, что, разумеется, было для их семейства особым плюсом. Увидев там посыльного, он нахмурился еще сильнее, до вида грозовой тучи — на сумке был вышит герб его семьи.       Плотно прикрыв за собой дверь, он огляделся, скрестил руки, и только тогда обратился к посыльному.       — Что надо? — конечно, он был недружелюбен. Они три года его не трогали, и он бы предпочел, чтобы так всё и оставалось. Тот замялся, отходя на шаг, и уголок губ Мастера дернулся: еще помнят. Еще боятся.       — Приношу вам траурную весть, — посыльный протянул ему письмо. Вздернув одну бровь, он вскрыл его, читая.       «Дорогой Фабрис, сын графа Огастина! Пишет тебе твоя названная мать, Эдит. С прискорбием сообщаю, что в середине октября твой отец трагически погиб.       Я знаю, что ты являешься его наследником, однако, твоя законность довольно сомнительна. Я предлагаю тебе сделку на правах наличия общей крови через моих возлюбленных дочерей и твоих дражайщих сестёр: двести тысяч золотых отступными, чтобы мы разошлись полюбовно. Ты не претендуешь на наследство, а мы оставляем тебя и твою новую семью в покое.       Искренне жду ответа, Эдит»       Закончив читать, Мастер с трудом сдержал смех. Они могли это скрыть. Скрыть, вступить в наследство и сделать вид, что его не существовало. Но они прислали гонца. Боятся, что он вернется. Боятся, что он придет мстить…       — Как он умер? — спросил Мастер, обмахиваясь плотной бумагой: вечера тут были душные из-за близости моря.       — Упал с лестницы в восточной башне.       Он кивнул, с шумом облизывая щеку изнутри, чтобы скрыть улыбку.       — Сестрица, разумеется, совершенно непричастна и абсолютно безутешна, — пряча улыбку, пробормотал Мастер.       — Энн нашла тело, — наклонив голову вбок, сообщил посыльный. Мужчина не выдержал и расхохотался, заставив того побледнеть.       — Какая восхитительная семейка, — заметил он. — Передайте матушке, что я согласен. А Энн — мои восхищения. Разумеется, её красотой и умом. И как я сожалею, что она не стала моей женой, — его голос сочился такой очевидной насмешкой, что посыльный, кажется, и сам оскорбился за неё. — Мы точно были бы прекрасной парой.       — Граф был не в очень трезвом рассудке, так что произошедшее вполне предсказуемо, — поджал он губы. Мастер фыркнул в ответ, откидывая челку вбок.       — Что, опять меня и Демьяна нашел и собрался перехватывать?       Судя по лицу посыльного, тот уже понял, что сболтнул лишнего, и вряд ли от него теперь можно добиться чего-то еще.       — Мне нужно будет писать письмо? — уточнил Мастер.       — Нет. Распишитесь, что согласны, под посланием матери. Я отдам вам деньги прямо сейчас, — посыльный достал из сумки пергамент: судя по всему, гарантийное письмо.       Макнув перо в карманную чернильницу посыльного, Мастер подписал согласие. Подумав, он добавил пожелание сестрице найти своего суженого, хоть и был практически уверен: мать ей уже нашла. Но чем чёрт не шутит? Они с Энн были похожи, видимо, больше, чем думали остальные. С неё станется, глядучи на него, устроить что-то интересное в выборе спутника.       Передав пергамент Мастеру, посыльный буквально сбежал с постоялого двора. Задумчиво улыбаясь, Мастер вернулся в домик, постукивая пергаментом по подбородку.       — Вот я и осиротел, — протянул он на вопросительный взгляд Доктора. На её лице проступило очень сложное выражение.       — Соболезную? — неуверенно спросила она. Тот лишь ухмыльнулся.       — Где бы ты хотела жить? Мне перепало некоторое наследство. Думаю, мы вполне можем позволить себе свой дом. Более осёдлый. В котором сможем разделить нашу с тобой личную жизнь от жизни детей.       — Своя комната? — мгновенно вскинул взгляд Демьян.       — Своя комната, — улыбаясь, кивнул Мастер. Тот счастливо вскинул вверх кулаки в радостном жесте. — И тебе, и сестре, и нам с мамой.       — Какова цена? — осторожно уточнила Доктор, облокачиваясь бедром о стол и вытирая руки.       — Я к ним не лезу и не свечу происхождением. Всё то, что я и так пытался сделать, но папаша мешал.       — Не вижу тогда смысла с их стороны так расщедриваться, — все еще подозрительно заметила она.       — О, совсем наоборот. Отец был мне угрозой, но и им защитой. Гарантией, что я не приду со старыми счетами, а их у меня достаточно, чтобы предъявить за детство и отрочество. Я и так могу прийти, их предложение незаконно, но… Мне неинтересно к ним лезть, пока я сыт, одет и доволен положением вещей. Об этом они и позаботились своими отступными, дав их достаточно, чтобы хватило и на вас. А наши внуки уже будут вне этого конфликта, слишком сомнительная кровь, чтобы на что-то претендовать.       — Твой отец был против, чтобы наследовали дочери, — напомнила Доктор, нервно постукивая пальцем о стол.       — Он мертв. И мертв, хм, внезапно, — Мастер знал, что она не упустит эту паузу в его речи. — Вряд ли было завещание.       — С чего такая уверенность? — конечно, она насторожилась.       — Основная проблема домашних диктаторов — они очень удивляются, когда выросшие дети выказывают неповиновение, — промурлыкал он ей на ухо, надеясь, что Демьян не расслышит. — А иногда — это последнее, что они видят перед смертью.       — Ты думаешь, он умер не сам.       — Я практически в этом убежден. Восточная башня в принципе имеет неровные ступени, особенно легко запнуться на третьей и четвертой сверху. Любой королевский проверяющий это заметит, едва не навернувшись. Но эти ступени не проблема тем, кто живет там уже десятилетия… Скажем так, перед последним побегом я имел удовольствие поделиться этими мыслями с сестрицей. Доказать умысел практически невозможно.       — Это подстрекательство.       — Это яблоко от яблоньки. Думаешь, моим сёстрам было сладко с ним жить? Их не пороли розгами лишь потому, что мужья возмутятся шрамам, «товар» должен быть идеален внешне. А сколько уж там сломанных костей или сотрясений — кто ж узнает? Они внутри.       Доктор, кажется, стала чуть ниже ростом, настолько у неё стал подавленный вид.       — Некоторые вещи я не могу принять, как сотворяемое людьми… — тихо произнесла она. Мастер бросил взгляд на съежившегося Демьяна и пожал плечами.       — Я другого детства не знаю. Лет с четырнадцати я почти каждый завтрак мечтал воткнуть нож для колки льда отцу в глаз. Если Демьян о таком мечтать не будет — я буду считать, что как отец я довольно хорош.       — Хорош, — поспешил заверить его сын, сажая сестру себе на колени. — Мам, она опять ногу себе в рот засунула…       — И что? — вздернула бровь Доктор. — Мне тоже засунуть? Замени её чем-то менее грязным. Ну или дождись, пока она себя укусит и до завтра так делать перестанет.       Тяжело вздохнув, Демьян достал платок.       — Насколько… Хороший дом мы себе можем позволить? — помявшись, уточнила Доктор.       — А что? — Мастер с улыбкой облокотился о стену. — Появились пожелания?       — Мне бы место, где я смогу принимать пациентов, — призналась она. — А то вечно ты ворчишь, что они шастают везде.       — Объедините вместе с пыточной. Получится безотходно, — весело предложил Демьян. Мастер громко расхохотался при виде мгновенно взбесившейся Доктора.       — В тебя вырос! — прошипела она, хватая полотенце как кнут.       — А по-моему, в тебя, — парировал тот, выскальзывая на улицу, спасаясь от возлюбленной.       — Да вы оба одинаковые, — вздохнул Демьян им вслед, и сестра достала изо рта погремушку, которой ему удалось заменить ногу. — Только полярность разная, как у магнита…       — Поля ягодки, — заявила она. Брат согласно хмыкнул, кивая.       — Зачем ты тянешь это в рот? — спросил он. Сестра задумчиво куснула деревянную рукоятку.       — Хлустит интелесно.       — И кукле голову отгрызла специально?       — Она сама откглызлась, — потупила она взгляд. — Папа починит.       — Если ляле отгрызть голову — её уже никто и ничего не починит, — заверил её Демьян. Та легкомысленно пожала плечами, не особо убежденная.