Не Преклонившийся

Поздний вечер того же дня.       Порой поглядывая на, казалось, едва тлеющие огни города, мерно проплывающие вокруг неё, Рэйн не сбавляла шаг. Дыхание и пульс жилого сектора остались где-то позади, едва проникающие сюда, под полог раскидистых деревьев, какими был богат этот проклятый район для особенно качественно позолоченных задниц. Какой же чёрт её опять дёрнул прогуляться пешком… О, достаточно было взглянуть на всё более наливавшиеся тяжестью тучи, казалось, с минуты на минуту готовые обрушить на дампиршу безжалостный ливень. Ну вот ещё, не хватало только внепланово искупаться в пропитанной всеми благами человечества воде. Она опустила ироничный взгляд вниз, осознавая, что, в сущности, сейчас ей из двух зол приходится выбирать наименьшее. В таком случае, почему бы и не предпочесть этот чёртов дождь? Ну, давай. Грохни на неё со своих орлиных высот, промочи до нитки, испорти причёску, или ещё чего похуже. Ощущая какую-то противную горечь, Рэйн была вся в нетерпении. Так как в этом случае у неё нашёлся бы отличный предлог не трогать наибольшее из зол, на какое её садистски подписывал Бримстоун со своими оголтелыми нытиками и придурками у руля. Потому, отпустив водителя ещё на подходах к жилому сектору, Рэйн всем своим поведением упрашивала небесную канцелярию расщедриться. Ибо в свете новой встречи с Северином, у которого, похоже, в рядах Общества было некое влияние, какое он и поспешил реализовать, дабы досадить ей ещё побольше и подольше — у дампирши, казалось, пропадала всяческая работоспособность. Конечно, при менее, скажем так, замешанном на прожитых годах раскладе, для неё это было бы даже занимательным. Но только не теперь, когда было ей далеко не двадцать лет. Времена, когда дампирша могла бы даже ради хохмы скорчить из себя зелёную, озорную девчонку, давно минули. В основное же время, что Рэйн была свободна от работы, она представала холодно-отстранённой особой, мало коррелирующей со своей внешней яркостью и одухотворённостью. Жила она в такие моменты одним только ожиданием. Дампирша это понимала. И ничего с этим делать не собиралась. Да и, чёрт побери, можно было хотя бы мечтать об этом? Её происхождение, а ярче прочего оставленная в наследие память о далёком прошлом, не оставляли ей выбора.       — Ну что же, глядя на твоё великосветское гостеприимство, мистер Северин, я понимаю… прогулки под луной не прошли для тебя бесследно, — уже видя обрамлённые прекрасной кузнечной работой парадные ворота особняка Северина, Рэйн, сказав это самой себе, не позволила промедлений.       Благодаря слишком уж общительным рядовым Общества, какие яростно трепались о подслушанном за очередной чашкой кофе, не стесняясь никого и ничего, сегодня Рэйн узнала немало воистину интересного и познавательного, случившегося буквально накануне. Было полное ощущение того, что ей преподнесли несколько внеплановых уроков по повышению нравственности, не иначе. Или у Бримстоуна нравственность была своя? Какой глупый вопрос, Рэйн. Или это совсем-таки и не вопрос, а вполне себе сформированное утверждение? Ну кому ты пытаешься найти оправдание, глупышка? Ты только вчера переступила порог этой богадельни? Ну а то, что мистер Северин, стоило только не уступить ему, послать на все четыре стороны — и тут же яростно пустился во все тяжкие… это задевало Рэйн чем-то. Ревность, обида, чувства? Да нет, пожалуй. Определённо, нет. Откуда бы им взяться, если она с годами так хорошо научилась отсекать всё то, что однажды пришлось ей лишним? Здесь было нечто иное. И это ей не нравилось куда больше, чем наплевательское отношение, к какому дампирша давненько привыкла. Ты пошёл в разрез с собственной природой, человек. Против того, за что вы, официально, боретесь. Показал себя бесчеловечным. Низким. Лицемерным. Предателем. Ты ничем не лучше… моего отца. Что, как ни это, но исключительно выдавало даже в, казалось, вчерашнем друге — истинного врага? Эта Эфемера… Какой бы та ни была сукой, скрывающей от них свои тёмные делишки, каким бы карам та не подлежала впоследствии — но вот так, пожалуй, вправду нельзя. Ты показал себя несообразно ниже даже распоследней кровососущей стервы. Ей было плевать, какие когда-то там, между этой мерзавкой и её, ещё совсем недавно казалось, близким другом, существовали отношения — дампирша и без того знала слишком много нежелательных подробностей. Сейчас она понимала, что лихой да славный на искромётные делишки координатор её крупно достал. Внешне Рэйн, правда, этого никак не показывала, всё такая же холодная и спокойная. Разве что выглядела она сейчас чуть более уставшей, нежели обычно.       Какое-то время назад она прокручивала в голове эпизод своего путешествия по жилому сектору. Избрав путь определённым, подспудно желаемым ей образом, Рэйн проходила мимо того самого дома, где проживал Даймен Айзенграу. На какое-то время остановившись на тротуаре, она внимательно вглядывалась в его окна. Однако те оставались темны. Дом казался вымершим. Дампирша неуютно потеребила лацкан плаща. Похоже, на несколько секунд она выпала из реальности, вопреки всему, почему-то ощущая груз вины перед этим странным парнем. Сама не ведая — почему. Всё вокруг было каким-то неестественно серым и грязным. Подёрнутым прахом и гарью.       Точно бы замершее в предвкушении… чего-то.       В тот момент у дампирши возникло яркое ощущение того, словно из каждого окна в этом долбаном жилом секторе на неё направлен взгляд внимательных глаз. Буравящих. Жадных. Бесконечно голодных. Может быть, в каждом доме живёт своё чудовище?.. Такое, какое она недавно встретила в пенатах Милтона Строма… Или же, может быть, то самое, очень условно походящее на человека — которое продолжает терроризировать Сити, никому ещё не давши шанса, и просто убивая всех без разбору? Узнавши о новой напасти Сити совсем недавно, но уже уверенная в том, что пересечься с неведомой тварью им выпадет так и так — Рэйн терялась в догадках, предполагая первым уже традиционное. Опять вампирские происки… Или что-то новенькое? Когда только её коллекция смертей пополнится вновь? Каждый её экспонат по-своему уникален, бывший не под силу многим, только не ей. Какая такая сила движет тобой, дампир-убийца? Не столь важно, просто помни одну-единственную истину. Какую? Очень простую, милая моя девчушка.       Однажды и эта неведомая сила, уставши от твоего безграничного везения, скажет тебе «достаточно». И тогда ты упомнишь все когда-то заготовленные тобой молитвы.       Она, кажется, недавно уже готовилась сказать. Молитвы пришли ей на ум совсем не случайно. Ведь против того монстра, занимавшего место Милтона Строма, ну признайся же, у тебя не было ни единого шанса, рыжая. Это ведь… он сам великодушно позволил себя «одолеть», не так ли? Ты хорошо знаешь, когда соперник полон искренности, а когда — просто смеётся… Неужто ты всё ещё веришь, что, тогда, он был уничтожен всего-то какой-то парой миномётных снарядов? Огнестрельное оружие — не то, что способно победить бессмертную тварь. Стоило быть готовой к тому, что оно вернётся довершить начатое… И вернётся, возможно, куда скорее, чем может показаться. Не лги себе, крошка-Рэйн. Этот враг был действительно ужасен. По правде говоря, сумевши внутренне даже вселить в Рэйн ужас, о каком она никому не дала знать.       Впервые ей встретился тот, кому все её, Рэйн, кондиции, способности и умения пришлись в абсолютное, космическое ничто. Недосягаемый её стараниям. Вне её способностей. Будто бы… с крыльями за спиной. Только… где же теперь твоя мания утопить свою боль в крови? Разве всё не должно быть как раньше, дабы разжечь стремление учиться чему-то новому, развиваться далее, чтобы, однажды, погрести врага под обломками его прежней самоуверенности? Это… твой предел?.. Так сколько же ещё будет длиться изрядно затянувшаяся песнь твоей вендетты? И ведь дорого бы она отдала за то, чтобы суметь хоть одним глазком, да подсмотреть за финалом своей борьбы. Каков будет он? Только ли внушающий тебе участь грянуться бездыханным телом на землю, пропустивши роковой удар очередного чудовища? Будет ли у тебя время осознать это, принять для себя, передать бразды правления над своим духом кому-то там, свыше? Да и, вообще, а будет ли что-либо где-то там, «свыше»?       Как же ей надоело жить с таким количеством вопросов.       Но… может быть… однажды, не столь обязательно, что и в этой жизни — всё будет иначе? И кто-то гораздо сильнее её, одновременно столь же справедливый и милостивый, даст ей шанс играть новые роли? Например, узнать, каково оно на вкус — то самое мифическое счастье… Тот самый… Рассвет… Но только лишь молчание опутало всё вокруг, точно кто-то собрал кровавую дань с целого района, если бы только у всего, что могло издавать звуки, были бы языки. Да чего уж там, будь у всего живого возможность просто двигаться. И почему только ей это было так не по душе? Опять витаешь в облаках, Рэйн?       Молчание, точно кто-то предлагает сделать выбор тебе самой, и только. Уже в который раз, всё зависит только от тебя, Кровавая Рэйн…       Как в страшном кино, погрузившийся во тьму и морок особняк за воротами осветился внезапным росчерком молнии. Спустя ещё несколько мгновений, округу посетили богатого тембра раскаты приближающейся грозы. Почему-то именно сейчас всё вокруг напоминало рыжей, словно идёт она совсем себе и не в гости, а по голову очередного, уже которого по счёту господина, чем-то не угодившего Бримстоуну. Это прозрачный намёк от декораторов, сидящих где-то повыше, чем тяжёлые облака, слившиеся в густую сумеречную синеву?       Она с силой толкнула от себя оказавшиеся незапертыми ворота, с тихим лязгом распахнувшие перед ней дорогу к дому. Рэйн прекрасно знала, что Северину пришлось объясняться перед Верховным советом, куда его вызвали после произошедшего. Вопреки всему, это не вызывало в ней никакой реакции. Быть может, она должна была позлорадствовать? Было бы только — чему… Может быть, его словесные запилы нашкодившего школьника были этим идейным дурням только в удовольствие? Почему бы им даже не поощрить рвение великого рыцаря грёбаного Света, мистера Северина, парочкой-другой орденов? А что, неплохо бы смотрелись на его плаще. «За искреннюю верность человечеству»… Отчего же в таком контексте это звучит сродни верности какой-нибудь тоталитарной секте? Как нелепо.       Не обращая внимания ни на какие внешние раздражители, дампирша спокойно, не позволяя себе торопиться, прошествовала до особняка, без труда попавши в тот через точно так же незапертые двери. Хм, даже странно. У мистера Северина рассеянный склероз? Или же он ждал на огонёк не только её одну? Ах да, ну как же… Это ведь то самое, его великолепное, особенное гостеприимство. Если милорд не запирается от тебя за семью вратами — значит, он тебе исключительно доверяет, не так ли, Рэйн? Не надо быть оракулом. Не стоило прилагать усилий, как в гадании очередного кроссворда. В их команде наступила обязательная пора полного разлада. Взаимное молчание. Такое знакомое ей. Как бы ни хотелось оставлять всё так, как есть, да только пришла пора его разрушить. Совсем слегка. Без дальнейшего непрофессионального, слишком уж дружественного взаимодействия. Для себя Рэйн давно решила действовать только по своим собственным ориентирам. Очень давно, ещё задолго до знакомства с мистером Северином. Схема была проста. Будет маячить этот клоун на горизонте, давать какие-либо указания, вещать о том, какой он весь из себя правильный — что же, отлично. Она тактично выслушает. Может быть, соизволит бросить пару шуток. Только лишь… ни на шаг ближе. Ты чужой. Возможно, она не сразу об этом догадалась, теша себя какими-то иллюзиями ради надежды забыться. Отстраниться прочь от того, что видели, видят, и, возможно, будут видеть её глаза. Минутка слабости на фоне прожитых лет? Вероятно. Независимо от того, каким Северин был аморальным придурком и мучителем, но дампирша не желала ему тех картин. Это было всецело её личным достоянием. И её борьбой.       Длительного разговора, однако же, не вышло. Северин был настроен абсолютно равнодушно, впрочем, под конец диалога попытавшись намекнуть ей, что очень ошибался, готов всё забыть, и хочет повернуть всё вспять. На что дампирша внутренне ещё более похолодела от разочарования, сделав вид, что просто пропустила слова мимо ушей. Как сопливый подросток, чёрт бы его побрал. Только тем, кто, в силу возраста, лишён житейского опыта — и свойственна, пожалуй, подобная самоуверенность. Ну, исключая, конечно, её «любимую» родню по отцу. Как ты хочешь вернуть обратно не останавливающийся, идущий на полной тяге локомотив, лишённый тормозов? С каких это пор ты стал Кларком Кентом? Кажется, этот доходяга так и не вырос со своего несовершеннолетия. Кошмар, Рэйн, кому только ты открываешься чуть больше, чем другим? На кого смотришь, зачем-то пытаясь представить в отдалённом будущем какие-то перспективы дальнейшего узнавания? Впрочем, какая теперь разница, пути назад нет. Вдобавок, всё же, было в сегодняшнем приёме и нечто полезное, так как Бримстоун оставлять эти хлебодарные места так просто не собирался, и уже выдал несколько новых поручений. В частности, выяснилось, что на ближайшие дни запланирована пробная вылазка на один из многочисленных небольших заводов Dehesto Chemicals. Целью стояло выведать хоть какие-то подробности того, чем занимается эта, без сомнения, подконтрольная вампирской касте, малоприятная корпорация.       С каждым словом ощущая нарастающий внутри него протест против безмолвия рыжеволосой дампирши, сидящей напротив, и, порой, заинтересованно поглядывающей на тот самый старинный немецкий гобелен, Северин злобно впился пальцами в подлокотники кресла, подаваясь вперёд.       — Ты всё ещё злишься на меня? — не унимался координатор.       — Нет, с чего бы, — без каких-либо эмоций проронила Рэйн, вставая, и уже собираясь покинуть помещение.       — Думаю, для тебя не станет открытием, что на моём месте так поступил бы каждый. Нет ничего зазорного в том, чтобы устранить самолично парочку тех, кого Бримстоун и так уже давно подписал на безоговорочное уничтожение. — Похоже, Северин опять спешил злиться. Когда его интонации вот так незаметно начинали повышаться… Нет, кажется, она слишком хорошо знала его.       — Да-да, не сомневайся, приятель, — безразлично хмыкнула дампирша. — Я тебя всецело поддерживаю.       — Это сарказм? — нужные слова месье подбирать умел, на её памяти, всегда весьма посредственно. Зато, вполне хорошо осознавая это, начинал выходить из себя.       — Ну что ты, душка, — не оборачиваясь, заигрывающим тоном ответствовала Рэйн, уже готовая хлопнуть дверью. — Будь у меня член, я бы поступила точно так же.       Но… что же это?..       Отсекая от себя посредством громко бахнувшей двери нарождавшийся протест Северина, уже, было, взвившегося злобным джинном с кресла, Рэйн в величайшем смятении поспешила прочь, к выходу. С прошлого раза какого-либо желания остаться здесь на более значимое время в ней так и не наскреблось.       А сейчас… что-то случилось с ней.       Незнакомое. Обрушившееся стремительной атакой на её сознание. Могучее и объёмное. Более всего это походило на гипнотическое внушение. Однако на порядок сильнее. И виной тому был отнюдь не Северин.       Отчего именно теперь… сейчас…       Лишь одно рыжая запомнила особенно ярко.       В последний момент, что она ещё выслушивала, стороннему бы показалось, абсолютно адекватную и хорошо поставленную речь Северина про сарказм и его предпосылки — Рэйн неосторожно бросила последний взгляд на тот самый, странный гобелен.       И в тот миг её словно поглотило.